Всякому въ лѣтописяхъ искусившемуся довольно извѣстно, что народное просвѣщеніе повсюду медленными шествуетъ стопами, если не споспѣшествуютъ оному мудрость и попеченіе самихъ Государей. Великая наша Самодержица, истинное благо подданныхъ своихъ назидающая, изобрѣла средство въ краткое время распространить просвѣщеніе всякому состоянію соотвѣтственное, насаждая повсюду училища, ограждая ихъ преимуществами, обезпечивая во всемъ Монаршими щедротами. Отъ прозорливости ЕЯ не сокрылось, что насажденія сіи обильнѣйшіе принесутъ плоды, когда науки на природномъ языкѣ юношеству преподаваемы будутъ: и дабы наивящше въ томъ предуспѣть, благоволила дать Россійскому слову нетокмо отличное свое покровительство учрежденіемъ Россійскія Академіи, но и удѣляя часы отъ трудовъ своихъ отверзла намъ двери къ самымъ сокровеннымъ и первобытнымъ источникамъ онаго.
Россійская Академія, благотворнымъ ЕЯ велѣніемъ въ 21 день Октября 1783 года основанная, тщася явить себя достойною Монаршаго покровительства, и внемля предметамъ трудовъ своихъ, главнѣйшимъ себѣ поставила долгомъ сочиненіе Словаря или изъясненія словъ, реченій, рѣчей и разнаго образа вѣщаній въ языкѣ Славенороссійскомъ употребительныхъ.
Пользу и необходимую нужду таковаго сочиненія доказывать излишно; неоспоримая сія истинна всѣмъ извѣстна, что безъ полнаго собранія словъ и рѣчей, и не опредѣля точнаго имъ знаменованія, не можно ни утвердительно сказать въ чемъ состоитъ обиліе, красота, важность и сила языка, ниже пользоваться оными въ произведеніяхъ разума съ несомнѣнною точностію могущею послужить примѣромъ.
Разсѣянное обиліе языка Славенороссійскаго во множествѣ разныхъ книгъ какъ древнихъ, такъ и новѣйшихъ писателей, было главною доселѣ причиною трудности въ прямомъ нашего языка употребленіи. Отсюду введены въ него многія рѣчи и расположеніе оныхъ свойству его противныя; отсюду видимъ во многихъ новѣйшихъ нашихъ писателяхъ и переводчикахъ слогъ болѣе свойственный тѣмъ языкамъ, къ коимъ они вящшее раченіе, нежели къ своему собственному прилагали. Но сіе самое обиліе, въ единый составъ приведенное, облегчитъ каждаго трудъ въ познаніи точнаго смысла и употребленія языка Славенороссійскаго, откроетъ непосредственно правила къ утвержденію его нужныя, и послужитъ къ приведенію въ совершенство всѣхъ частей наукъ словесныхъ; ибо не правила языкъ раждаютъ, но изъ употребленія онаго извлекаются правила.
Славенороссійскій языкъ большею частію состоитъ изъ Славенскаго, или, яснѣе сказать, основу свою на немъ имѣетъ; хотя въ прочемъ великое множество содержитъ словъ собственно Рускихъ, по свойству коихъ нѣкоторыя изъ Славенскаго языка почерпнутыя иное окончаніе, иное образованіе, а другія и новой смыслъ получили.
Нѣтъ сомнѣнія, что Славенскій Языкъ къ древнѣйшимъ и кореннымъ языкамъ относить должно: сіе доказываетъ ясно особенность и независимость его отъ всѣхъ языковъ извѣстныхъ, и явные слѣды онаго обрѣтаемые во многихъ древнихъ языкахъ, отъ коихъ нынѣшніе Европейскіе языки столь много заимствовали; примѣромъ сему послужить могутъ приведенныя Кельтскія слова[1] почерпнутыя изъ соравнительныхъ словарей всѣхъ языковъ и нарѣчій, собранныхъ десницею высочайшія особы. Древность сію изслѣдовать и изыскать въ точности предоставляетъ Академія будущимъ трудамъ своимъ; для настоящаго же ея предмета непремѣнно нужно знать, что Славенскій языкъ, отъ временъ просвѣщенія Славянъ словомъ Евангельскія истинны, совсѣмъ иной получилъ видъ и образованіе. Ибо Греки принесшіе къ Славенскимъ племенамъ Христіанскій законъ, тщилися о разпространеніи онаго преложеніемъ книгъ священныхъ и церьковныхъ на языкъ Славенскій; они явили неподражаемыхъ творцовъ во всѣхъ родахъ краснорѣчія, они витійствовали и въ твореніяхъ церковныхъ. Великіе изъ нихъ Христіанскія церькви учители возвышали древнее свое краснорѣчіе богословскими ученіями и пареніемъ усерднаго къ Богу пѣнія. Отъ преложенія оныхъ на Славенскій языкъ, пріобрѣлъ сей обиліе, важность, силу, краткость въ изображеніи мыслей, удобность къ сложенію словъ, и другія красоты языка Греческаго.
Грекороссійская церковь, во всѣхъ племенахъ Славенскихъ единымъ языкомъ славословя имя Божіе главною и истинною доднесь пребыла виною, что мы, преимущественно предъ многими Европейскими народами, цѣлость Славенскаго языка неизмѣнну сохранили, и не токмо книги писанныя за многія столѣтія удобно разумѣемъ, но и другія Славенскія нарѣчія, употребляемыя во странахъ иноплеменными языками отъ насъ отдѣленныхъ, довольно для насъ вразумительны.
Языкъ Россійскій, имѣя незыблемымъ основаніемъ языкъ Славенскій, посредствомъ книгъ священныхъ и церковныхъ, сохранилъ тоже преимущество, и народъ Россійскій, не взирая на дальнее разстояніе мѣстъ имъ обитаемыхъ, говоритъ повсюду вразумительнымъ другъ другу языкомъ.
Но сіе такъ же неоспоримая есть истинна, что языкъ Россійскій болѣе измѣнился и измѣняется предъ языкомъ Славенскимъ; что не можетъ показаться удивительнымъ тому, кто представитъ себѣ великое пространство Россійскаго обладанія, сосѣдственныхъ и въ нутри обитающихъ разноплеменныхъ народовъ, отъ коихъ вошли многія тѣхъ странъ названія вещей и произведеній, которыя достигши столицъ такъ укоренилися, что незнающимъ сихъ языковъ Россійскими быть кажутся. Науки, художества, ремесла, рукодѣлія, торговля, промыслы, обновленное военное и гражданское состояніе ввели въ языкъ Россійской многія реченія, предкамъ нашимъ невѣдомыя.
Таковое состояніе языка Славенороссійскаго заставило Академію, при составленіи словаря своего, вникать въ тотъ и другой языкъ съ возможною точностію; ибо отъ соединенія ихъ зависитъ обиліе, важность, сила и красота языка нынѣ употребительнаго; по чему и открылось ей поле предлежащее къ воздѣланію едва предѣлы имѣющее.
И такъ во первыхъ надлежало предуготовить вещества нужныя: т. е. собрать всевозможныя слова̀ въ употребленіи бывшія и нынѣ находящіяся. При малыхъ пособіяхъ, каковыя отыскать можно въ печатныхъ и писменныхъ сего рода собраніяхъ, Академія для достиженія своего намѣренія почла за лучшее средство дополнить оныя изъ всѣхъ извѣстныхъ книгъ церковныхъ, и лучшихъ свѣтскихъ сочиненій, лѣтописей разныхъ, законодательствъ какъ древнихъ, такъ и новѣйшихъ, записокъ путешественниковъ, реченіями въ Наукахъ, Художествахъ, ремеслахъ, и проч: употребительными. Для большаго же совершенства сего собранія опредѣлила всѣ пріисканныя и въ составъ по азбучному порядку совокупленныя слова напечатать, дабы присутствующіе, и отсутствующіе члены, въ семъ трудѣ соучаствовать могли. Симъ способомъ собрано было толикое обиліе словъ, каковаго доселѣ никогда въ одномъ составѣ не бывало, и Академіи уже не о словахъ, но о выборѣ оныхъ пещися оставалось, который она слѣдующими изъятіями облегчить предположила: 1) Исключить всѣ тѣ слова, кои къ составленію языка не способствуютъ, куда относятся собственныя имена людей, земель, городовъ, морей, рѣкъ, озеръ и проч. 2) Слова и реченія Наукъ и Художествъ, которыя не входятъ въ общее употребленіе, но единственно ученымъ и художникамъ извѣстны, изъемля изъ сего однако же естественныя въ Россіи произведенія, имѣющія особливыя названія, которыя большею частію суть народныя. 3) Всѣ слова и рѣчи благопристойности противныя. 4) Всѣ слова старинныя вышедшія изъ употребленія; удерживая однако же тѣ, которыя къ разумѣнію древнихъ дѣяній, обрядовъ или обычаев способствуютъ, яко Тризна; или которыя заключаютъ въ себѣ корень нынѣ употребительныхъ, напр: Зидъ. Первое означаетъ обрядъ поминковъ, бывшей у Славянъ въ употребленіи; а второе заключаетъ въ себѣ корень словъ Зижду, созидаю, зданіе, и проч. ибо слово сіе въ Славенскомъ языкѣ означаетъ стѣну, забрало. 5) Всѣ областныя слова, кромѣ тѣхъ, которыя своею ясностію, силою и краткостію могутъ служить къ обогащенію языка, или означаютъ тѣхъ странъ произведенія, или на конецъ могутъ послужить къ замѣнѣ словъ иностранныхъ. 6) Всѣ иностранныя слова введенныя безъ нужды, и которымъ равносильныя Славенскія или Россійскія находятся; удерживая токмо (I) названія Еврейскія и Греческія въ священныхъ книгахъ принятыя, которыя во всѣхъ языкахъ Христіанскихъ извѣстны, и употребительны какъ между просвѣщеннымъ, такъ и между простымъ народомъ, и не терпятъ никакаго преложенія. (II) Названія властей, степеней, достоинствъ, чиновъ, званій въ новѣйшія времена введенныхъ, которыя яко изреченныя закономъ безъ всякой перемѣны внесены въ Словарь нашъ. (III) Названія произведеній какъ естественныхъ такъ и художественныхъ отъинуда привозимыхъ, которымъ по общему праву всѣхъ языковъ дано мѣсто и въ нашемъ Словарѣ.
Здѣлавъ соотвѣтственно симъ правиламъ Академія выборъ словъ, и придавъ имъ Грамматическія примѣчанія касающіяся до частей рѣчи, тщилася вникать въ ихъ происхожденіе, относительно къ тѣмъ языкамъ, изъ коихъ вошли онѣ въ языкъ Славенскій или Россійскій, и расположила ихъ по чину словопроизводному. Порядокъ сей на первый случай признала Академія къ утвержденію языка необходимо нужнымъ; ибо чрезъ оный корень, сила, различное въ разныхъ случаяхъ употребленіе, сложность, уклоненіе или прехожденіе въ другій смыслъ, преносительность, и иносказательность словъ и зависящихъ отъ нихъ рѣчей, въ одномъ толкуются и объясняются мѣстѣ.
Неудобность сего расположенія всѣмъ языкамъ отъ другихъ слова заимствующимъ есть общая, по сему неминуема и въ языкѣ нашемъ: ибо многія сложныя чужеземныя слова употребленіемъ принятыя не имѣютъ своего простаго знаменованія въ языкѣ Славенороссійскомъ, напр: Патріархъ, Архимандритъ, и проч; употребляются токмо въ сложности; простыя же, изъ коихъ они составлены, не употребительны. Таковыя слова, не взирая на ихъ сложность, занимаютъ мѣсто первообразныхъ, и поставлены по чину азбучному. Не меньшему затрудненію въ приведеніи подъ коренное слово подвержены названія, изображающія естественныя или художественныя произведенія въ Россіи, которыя большею частію или изъ двухъ словъ составлены, или даны простымъ народомъ, и суть неизвѣстнаго происхожденія, напр: Воробей (птица), звѣробой (трава) казались бы составлены быть изъ именъ существительныхъ воръ и звѣрь и глагола бью: но первое происходитъ отъ Славенскаго врабій, слова же воръ, въ Славенскомъ языкѣ не находится; а другое произвести отъ имени, или отъ глагола здравому разсудку противно. По сему Академія за лучшее судила всѣ таковыя слова оставить яко коренныя, и дать имъ мѣсто по порядку азбучному.
Самая главнѣйшая неудобность въ семъ порядкѣ состоитъ въ пріискиваніи словъ производныхъ и сложныхъ; но для отвращенія оныя приложена роспись всѣмъ словамъ и реченіямъ по чину азбучному, съ означеніемъ столбцовъ, на которомъ какое слово находится.
Для избѣжанія ненужныхъ повтореній имена женскаго рода подведены подъ мужескія; умѣншительныя подъ положительныя; глаголы учащательныя подъ простыя; изключая тѣ токмо случаи, въ коихъ они отъ обыкновеннаго смысла уклоняются. Изъ словъ сложныхъ съ отрицательною частицею не въ Словарѣ дано мѣсто токмо тѣмъ, которыя 1) лишены будучи тоя частицы сами по себѣ утвердительнаго знаменованія не имѣютъ, напр: неряха, нелюдимъ, невѣжда, невѣста 2) которыя значатъ нѣкое существованіе или дѣйствіе, напр: непріятель, неправда, или же каковой отличной въ себѣ смыслъ отъ утвердительныхъ заключаютъ какъ-то: невечерній, немокренный, неизглаголанный; 3) которыя составляютъ реченія въ законодательствахъ, состояніяхъ, наукахъ, художествахъ, рукодѣліяхъ, и проч: каковы суть: недоимка, недоросль, незгараемый, непроницаемый, недоуздокъ, недоносокъ, не́топырь.
Степени уравненія именъ прилагательныхъ хотя основаны на извѣстныхъ правилахъ Грамматическихъ; однако многія, а особливо въ Славенскомъ языкѣ, бываютъ въ нихъ изъятія; по чему Академія за нужное почла дать мѣсто въ Словарѣ всѣмъ такимъ степенямъ, которыя отъ обыкновенныхъ правилъ уклоняются.
Глаголы какъ въ языкѣ Славенскомъ, такъ и Россійскомъ, отмѣнно предъ всѣми языками Европейскими, имѣютъ различное неокончательное наклоненіе: иные имѣютъ четыре, напр: скакать неопредѣл. скокнуть Един: скочить Соверш, скакивать Сомнительн: нѣкоторые же токмо три: давать, дать, давывать: а нѣкоторые токмо два: пить, пивать, и проч: то Академія для большаго вразумленія старалася при всѣхъ глаголахъ ставить всѣ виды неокончательнаго наклоненія, тѣмъ наипаче, что отъ онаго разныя въ глаголахъ времена производятся, и что они не рѣдко различное въ себѣ знаменованіе заключаютъ.
Греки принесшіе къ Славянамъ писмена свои ввели въ языкъ ихъ всѣ свои буквы, къ коимъ присовокупленныя по выговору Славенскому б, ж, ц, ч, ш, щ, ъ, ы, ь, ѣ, ю, я, составили ту способность въ выговорѣ, что мы удобнѣе прочихъ Европейскихъ народовъ чужестранныя слова чисто выговаривать можемъ:[2] но разбирая внимательно каждой изъ нихъ употребленіе, произношеніе и знаменательность, удобно видѣть можно, что нѣкоторыя изъ нихъ суть токмо буквы сложныя, каковы суть, Славенскія: Щ, Я, Ю, и Греческія ξ, Ψ, Ѳ. Другія же одинаково произносятся, или разность въ произношеніи нынѣ нами потеряна, куда принадлежатъ З, и Ѕ. Ф, и Ѳ. ꙋ и У: однако Академія за нужное почла удержать оныя; поелику на нихъ основанъ щетъ церковный, и соблюденіе ихъ отвратитъ всѣ затрудненія, а особливо иностраннымъ, въ разумѣніи книгъ Славенскимъ языкомъ писанныхъ; по сему и опредѣлила всѣ слова Славенскія, а наипаче сокращенно пишемыя, изобразить въ скобкахъ Славенскими буквами.
Хотя Россійское правописаніе въ краткихъ содержится правилахъ, однако много во ономъ зависитъ отъ употребленія. Часто мѣшаютъ а съ я; е съ я; з употребляютъ вмѣсто с. и с, вмѣсто з. и проч: то Академія почла за нужное слѣдовать въ Словарѣ своемъ правописанію книгъ церковныхъ, пока сей же самый трудъ откроетъ ей довольные способы къ утвержденію единожды навсегда правилъ правописанія.
Различное произношеніе и удареніе словъ по разности областей Академія тщилася соображать по выговору въ столицахъ употребляемому, наблюдая удареніе въ книгахъ Славенскихъ принятое, доколѣ не будутъ открыты точныя и на сіе правила.
При объясненіи знаменованія словъ главнымъ пособіемъ употребила Академія сословы или слова тожде значащія, послѣ коихъ для большаго утвержденія какъ точнаго, такъ и въ иной смыслъ преходящаго, или распространеннаго знаменованія, присовокуплены опредѣленія; при чемъ, сколько возможно, наблюдаемо было, что бы въ опредѣленіи не погрѣшить противу Логическаго примѣчанія, называемаго кругъ въ опредѣленіи; и по сему слова заключающія въ себѣ отвлеченныя понятія, напр: дерево, оставлены безъ опредѣленія; объяснены же одними примѣрами.
Слова чужестранныя, введенныя употребленіемъ, коимъ найдены равносильныя въ Славенскомъ или Россійскомъ языкѣ оставлены такъ же безъ всякаго объясненія, которое присовокуплено къ словамъ Россійскимъ равносильнымъ. Тоже самое наблюдаемо было для избѣжанія ненужныхъ повтореній при словахъ Славенскихъ и Россійскихъ совершенно одно и тоже значащихъ, каковы суть выя и шея, рамо и плечо, ланита и щека. Объясненія словъ, изъявляющихъ произведенія трехъ царствъ Природы въ Россіи, не токмо составлены изъ отличительныхъ ихъ знаковъ и свойствъ, но прилагаемо было тщаніе замѣчать главнѣйшія ихъ употребленія; для большаго же разумѣнія и введенія оныхъ въ употребленіе присовокуплены и Латинскія названія изъ Линнеевой Системы.
Наконецъ присовокуплены, гдѣ нужда требовала, избранные примѣры, и для показанія различія слоговъ, гдѣ и какое слово употребляется, приведены примѣры Славенороссійскіе, то есть, изъ книгъ церковныхъ и лучшихъ писателей свѣтскихъ, чрезъ что означается употребленіе ихъ въ высокомъ и красномъ слогѣ.
Для опредѣленія же другихъ слоговъ особливо замѣчены слова Славенскія, вышедшія изъ употребленія, вводимыя вновь, употребляемыя въ обыкновенныхъ разговорахъ и простымъ народомъ.
Никакой поистиннѣ языкъ не можетъ равняться обиліемъ пословицъ, присловицъ и поговорокъ съ языкомъ Россійскимъ: но какъ многія изъ нихъ низки, а нѣкоторыя и не благопристойны, то Академія приняла больше такія, которыя кратки, заключаютъ въ себѣ острый смыслъ, или ясное нравоученіе.
Первоначальный сей трудъ Академія, при недостаткѣ многихъ пособій, каковыми другіе въ сочиненіяхъ подобныхъ пользоваться могли, рѣшилась представить по частямъ на судъ просвѣщенному обществу, зная, что совершенство таковыхъ твореній наипаче отъ времени зависитъ; по чему всѣхъ любителей Россійскаго слова почтенно приглашаетъ и проситъ сообщать ей свои примѣчанія къ исправленію и пополненію сея общеполезныя книги послужить могущія, которыми она при второмъ изданіи съ должнымъ къ соучаствовавшимъ благодареніемъ воспользоваться не оставитъ.