съ тѣмъ, чтобы, по отпечатаніи, представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ. Одесса, 22-го Ноября 1855 года.
Его Превосходительство, П. Г. Демидовъ, обозрѣвая учебныя заведенія, ввѣреннаго ему, Одесскаго учебнаго округа и замѣтивъ, что въ нихъ, какъ и въ цѣломъ краѣ, употребляются разныя не-русскія слова, равно какъ и цѣлыя выраженія и фразы, несогласныя съ правилами и духомъ отечественнаго языка, поручилъ мнѣ, въ предписаніи отъ 15-го ноября сего года, за № 2,729, составить такую книжку, въ которой бы показаны были всѣ неправильности этого рода.
Въ исполненіе предписанія Его Превосходительства, я привелъ въ порядокъ матеріялы, находившіеся у меня по этому предмету, и дополнилъ ихъ новыми, которые отчасти вновь собраны были, при разныхъ случаяхъ, мною самимъ, а отчасти доставлены мнѣ гг. инспекторомъ казенныхъ училищь Одесскаго учебнаго округа, Ф. И. Ляликовымъ, профессоромъ Д. А. Банковымъ, учителемъ Одесскаго института благородныхъ дѣвицъ, Н. И. Бѣлымъ, и другими лицами. Все, безъ исключенія, что вошло въ составъ этихъ матеріаловъ, записано, во время самого разговора, съ живыхъ словъ, а за норму и образецъ чисто-русской рѣчи приняты слова и выраженія, находящіяся въ академическомъ словарѣ 1847 г. Такимъ образомъ, составилась небольшая книга, въ которой показаны всѣ, наиболѣе рѣзкія, особенности, неправильности и искаженія отечественнаго языка, какія чаще другихъ встрѣчаются въ Новороссійскомъ краѣ. Слова и выраженія, выходящія изъ ученическаго круга, внесены въ эту книжку, съ цѣлію сдѣлать ее пригодною для всей вообще публики здѣшнихъ мѣстъ.
Если бы понадобилось второе изданіе этой книжки, въ нее войдутъ новые матеріалы, которые, съ теченіемъ времени, будутъ записаны. Повторяемъ однакожъ, — существенное и важнѣйшее собрано уже здѣсь.
Земли, составляющія нынѣшній Новороссійскій край, въ продолженіе многихъ столѣтій, оставались дикою степью. Эта степь служила привольнымъ кочевьемъ для татаръ и запорожскихъ полковъ. Первое заселеніе въ ней относится къ половинѣ XVII столѣтія. Тутъ-то, на сѣверной окраинѣ Херсонской губерніи, по рѣчкамъ Тясмину, Выси и Синюхѣ, основаны были Крыловъ, Крюковъ и нѣсколько другихъ, небольшихъ селеній. Въ нихъ поселились частію наши раскольники, а частію разные бездомные люди изъ Великой и Малой Россіи. Заселеніе это сначала зависѣло отъ малороссійскихъ гетмановъ, которые причислили его, вмѣстѣ съ Кременчугомъ, къ смѣжному Миргородскому полку. Земли, далѣе къ югу и на востокъ до Дона, оставались дикою степью.
Вскорѣ однакожъ правительство наше обратило вниманіе на то, что степь эта, если заселить ее населеніемъ постояннымъ и притомъ воинственнымъ, можетъ составить надежную защиту отъ вторженій со стороны Буджакскихъ, Едисанскихъ и Крымскихъ татаръ, обитавшихъ отъ Дуная по всему сѣверному прибрежью Чернаго моря. Для этого поселенія, съ самого начала, избраны были сербы. Такимъ образомъ, еще Петръ Великій и Императрица Анна Іоанновна сформировали изъ людей, принадлежавшихъ этому и другимъ славянскимъ племенамъ, нѣсколько гусарскихъ полковъ, которые тогда-же и водворены были на Украинѣ, возлѣ нынѣшняго Славянска. Императрица Елисавета Петровна, руководимая тою-же мыслью защиты южныхъ предѣловъ Имперіи, распространила, въ эпоху между 1751 и 1753 годами, эту военно-земледѣльческую, сербо-славянскую колонизацію далѣе къ западу и сообщила ей размѣры болѣе значительные. Эта новая колонизація, составившая нѣсколько гусарскихъ, пандурскихъ и пикинерныхъ полковъ, сосредоточена была въ двухъ мѣстахъ, около Новомиргорода, въ Херсонской губерніи, и около Бахмута, у сѣвернаго Донца, въ Екатеринославской. Мѣстности, заселенныя такимъ образомъ, названы были: первая — Ново-сербіею, а вторая — Славяно-сербіею. Вскорѣ, въ составъ новыхъ колоній, вошли волохи, болгары, черногорцы, малороссіяне, венгры, поляки, принявшіе православную вѣру, молдаване, албанцы и другіе разнородцы. Среди всѣхъ этихъ иноплеменниковъ, составившихъ зерно Новороссійскаго заселенія, собственно русское начало составили сначала только раскольники, бѣжавшіе, въ концѣ XVII ст., со своихъ родныхъ земель, въ Польшу, Литву и Молдавію. Теперь, прощенные и вызванные своимъ отечественнымъ правительствомъ, они водворены были въ Форштатѣ крѣпости св Елисаветы, — что̀ нынѣ Елисаветградъ, — и во вновь основанныхъ ими, своихъ собственныхъ, селахъ, Клинцахъ, Злынкѣ, Никольскомъ и другихъ въ Херсонской губерніи.
При Императрицѣ Екатеринѣ II, славныя войны съ Турціею окончательно утвердили русское владычество отъ Днѣстра по всему сѣверному побережью Чернаго моря, а, по Бухарестскому миру 1812 года, присоединена была къ Россійской имперіи и вся Бессарабская область. Съ постепеннымъ присоединеніемъ къ Россіи, отъ достопамятной эпохи Кучукъ-Кайнарджикскаго мира и до позднѣйшаго времени, новопокоренныя земли эти заселялись болѣе и болѣе, организировались граждански и наконецъ составили изъ себя Новороссійскій край, коему названіе это дано было впервые Императрицею Екатериною II и который, въ началѣ текущаго столѣтія, окончательно раздѣленъ былъ на три губерніи, Екатеринославскую, Херсонскую и Таврическую. Замѣтимъ, что, въ наше время, Бессарабская область, вмѣстѣ со своей южной частью, прежде бывшей Буджакской степью, можетъ быть также отнесена къ этому краю, столь же по своей мѣстности и заселенію, какъ и по условіямъ управленія.
Въ продолженіе времени, съ половины прошедшаго столѣтія, образовалось масса Новороссійскаго населенія. Она составилась изъ наплыва и смѣшенія трехъ началъ, велико-русскаго, малороссійскаго и смѣшанно-инороднаго. Въ деревняхъ и селахъ, кромѣ потомковъ первоначальныхъ, разноплеменныхъ пришельцевъ, живутъ въ Новороссійскихъ губерніяхъ, по большей части, малороссіяне, но есть и великороссіяне, особенно въ деревняхъ, принадлежащихъ помѣщикамъ изъ сѣверной Россіи, которые заселили ихъ тамошними крестьянами. Въ Бессарабіи же, гдѣ впрочемъ также есть много русскихъ переселенцевъ, большинство сельскаго населенія состоитъ изъ румуновъ (молдаво-волоховъ) и цыганъ. Массу этого сельскаго населенія, въ разныхъ мѣстахъ всего края, дополняютъ колонисты, живущіе въ отдѣльныхъ, своихъ собственныхъ, колоніяхъ. Это — нѣмцы, вышедшіе изъ разныхъ странъ Германіи, шведы, швейцарцы, болгары, арнауты и греки. Всѣ они сохраняютъ свой языкъ, вѣру и обычаи, а отчасти и національный костюмъ.
Въ городахъ, особенно въ приморскихъ, въ Одессѣ, Бердянскѣ и Таганрогѣ, населеніе несравненно пестрѣе. Основу его составляютъ русскіе и, по большей части, велико-россіяне, которые переселились сюда въ разное время и составили классъ собственно гражданъ. Независимо отъ этого, въ городахъ живутъ дворяне, владѣльцы земель и помѣстьевъ, и разныя лица, которыя, съ семействами своими, пріѣзжаютъ сюда изъ Великой Россіи на житье и на службу. Въ низшемъ классѣ, русское начало, кромѣ другихъ причинъ и источниковъ, размножилось особенно въ слѣдствіе того, что въ разное время простые люди, изъ внутреннихъ губерній, переселялись сюда и поступали въ городскія, мѣщанскія и цеховыя, общества.
За то, съ противоположной стороны, наплывъ чужеплеменнаго начала въ городахъ несравненно замѣтнѣе, свѣжѣе и ближе къ намъ. Тутъ онъ ярко бросается въ глаза. Въ деревняхъ, селахъ и мѣстечкахъ, если въ старину и жили инородцы, то теперь они окончательно обрусѣли, такъ что развѣ только не-русская фамилія помѣщика напоминаетъ о происхожденіи изъ чужихъ странъ. Въ городахъ живутъ греки, нѣмцы, славяне дунайскіе, итальянцы, румуны, французы, іонитине, особенно корфіоты, поляки, армяне, чехи, англичане и т. д. Всѣ они вмѣстѣ составляютъ значительную массу иноземнаго населенія, которая, частію, оставаясь на постоянное жительство и принимая подданство, русѣетъ, а частію, пріѣзжая изъ-за границы и возвращаясь туда, мѣняется въ своемъ составѣ. Наконецъ, немаловажная доля во всей этой массѣ принадлежитъ евреямъ, которые, еще съ прошедшаго столѣтія, получили право водворяться на постоянное жительство во всѣхъ мѣстахъ Новороссійскаго края. Только изъ Севастополя и Николаева были они выселены въ 1837 году. Вообще, впрочемъ, должно замѣтить, что какъ русское начало и русскій языкъ, уже по своему гражданскому и общественному значенію, преобладаютъ въ этой массѣ разноплеменнаго наброда, то большая часть инородцевъ, особенно во второмъ и третьемъ поколѣніи, усвояютъ постепенно болѣе и болѣе нашъ языкъ и національность.
Тѣмъ не менѣе, понятно, что въ этой смѣси народонаселенія, русскій языкъ, хотя и господствующій и сдѣлавшійся отечественнымъ для многихъ инородцевъ, не сохраняется однако въ чистотѣ своей, а подверженъ разнымъ измѣненіямъ. Характеръ этихъ измѣненій заключается въ случайности, произвольности и въ отсутствіи такихъ, коренныхъ и повсюду у себя однообразныхъ, формъ и особенностей, какими напримѣръ новгородское нарѣчіе отличается отъ московскаго. Это отъ того, что въ Новороссійскомъ краѣ, при большомъ числѣ обрусѣлыхъ инородцевъ, нѣтъ единства въ составѣ русскаго народонаселенія. По этому, и въ языкѣ нѣтъ постояннаго образца, который бы, въ самомъ обществѣ, освященъ былъ общимъ употребленіемъ и внѣдрялся въ память дитяти съ первыхъ минутъ, когда начнетъ оно говорить.
В. И. Даль, въ своей статьѣ о нарѣчіяхъ Великорусскаго языка, написанной по поводу рецензіи на «Областной Великорусскій словарь», который изданъ былъ Академіею наукъ, и помѣщенной въ Запискахъ Императорскаго Русскаго географическаго общества (Т. VI. отд. 4), признаетъ новороссійскую рѣчь за особое нарѣчіе Великорусскаго языка. Но признать этого нельзя, потому что кореннаго и самобытнаго въ этой рѣчи нѣтъ ничего. Формы нарѣчій, изъ коихъ возникаетъ и образуется одинъ общественный и литературный языкъ, — какъ изъ разныхъ нарѣчій Великорусскаго языка возникло и образовалось Московское, — создаются народнымъ геніемъ, который возрастаетъ на своей родной почвѣ. При томъ-же, наплывъ Великорусскаго начала все болѣе и болѣе увеличивается въ Новороссійскомъ краѣ, а въ слѣдствіе того и рѣчь въ немъ также очищается болѣе и болѣе. Самъ В. И. Даль справедливо замѣтилъ, что общая наклонность, въ здѣшнихъ мѣстахъ, — говорить по московски. По всему этому, новороссійскую рѣчь, по мнѣнію нашему, нельзя считать особымъ нарѣчіемъ Великорусскаго языка. Эта рѣчь есть ни что иное, какъ искаженіе нѣкоторыхъ формъ отечественнаго языка, — особенно въ удареніяхъ, — которое однако имѣетъ мѣсто не постоянно, не всюду, не во всѣхъ случаяхъ и не у каждаго въ одинаковой мѣрѣ.
Замѣтимъ наконецъ, что отступленіе отъ нормальныхъ формъ Русскаго языка встрѣчается въ Новороссійскомъ краѣ всего чаще въ низшемъ, чиновномъ классѣ, въ которомъ много обрусѣлыхъ инородцевъ. Въ этой сферѣ весьма часто слышатся погрѣшности въ выговорѣ и употребленіи словъ. Но и чисто-русскіе, прожившіе въ Новороссійскомъ краѣ довольно долго, по неволѣ, увлекаются общимъ потокомъ, и незамѣтно усвояютъ себѣ разныя неправильности роднаго языка. Трудно исчислить всѣ эти погрѣшности и неправильности, потому что, въ разныхъ мѣстахъ и у разныхъ лицъ, встрѣчаются онѣ въ бо̀льшей или въ меньшей мѣрѣ и притомъ въ самомъ разнообразномъ видѣ. Одинъ ошибается въ этомъ случаѣ, другой — въ другомъ; одинъ произноситъ такъ, другой — иначе, но оба не вѣрно. Мы старались по этому собрать какъ можно болѣе такихъ неправильностей, которыя чаще другихъ встрѣчаются здѣсь въ кругу обычной жизни и найболѣе рѣзки. Привести ихъ въ нѣкоторую систему сочли мы также долгомъ.
Первая черта, которая поражаетъ каждаго русскаго, въ первый разъ пріѣзжающаго въ здѣшнія мѣста, состоитъ въ перестановкѣ удареній, иногда странной и совершенно произвольной. Вотъ примѣры, которые встрѣчаются всего чаще.