Белорусские древности/Глава 1/ДО

«Бѣлорусскія древности» — Глава I. Земляные памятники витебской губернiи.
авторъ А. М. Сементовскiй

Источникъ: А. М. Сементовскiй. «Бѣлорусскія древности». — С.-Петербургъ: Типо-литографія Н. Степанова, 1890. — С. 1—36.

Глава I.

ЗЕМЛЯНЫЕ ПАМЯТНИКИ ВИТЕБСКОЙ ГУБЕРНIИ.

Когда и по какому случаю собраны свѣдѣнія о земляныхъ памятникахъ старины Витебской губерніи.—Городокскій уѣзд.—Болецкія могилы.—Могила Голубецъ, ручей Красинецъ. Могила Буда.—Обольскія могилы.—Дубининскія могилы.—Руднянскія могилы.—Стайковскіе и Горковскіе курганы.—Озеро Жежулица.—Озерянское или Езерищское городище.—Летописное о немъ сказаніе.—Легенды.—Себежскій уѣздъ—Городища: Утюжицкое, Иваниха и Новедрянское.—Жанвильскія сопки.—Яковцево городище.—Лукинъ курганъ.—Легенда о постройкѣ, на озерѣ Свибло, чортова моста.—Полоцкій уѣздъ—курганы: Спасъ-юровичскіе, Дворжецскіе, Ситнянскіе, Махировскіе, Песчанскіе, Бононьскіе, Руднявскіе одиночные.—Куряновскіе.—Колтуновскіе старосвѣтскіе концы.—Могила на Чортовомъ болотѣ.—Рогнѣдинъ курганъ.—Городище Околица.—Ольгердова дорога.—Столища.—Князевъ мостъ.—Лепельскій уѣздъ.—Мѣста наибольшаго скопленія древнихъ кургановъ.—Результаты разрытія ихъ.—Змеиная могила.—Бездѣдовичьскіе и Устянскіе курганы.—Легенды о нихъ и Гаворскомъ.—Находки. Указаніе г. Романова на сходство этихъ кургановъ съ курганами Могилевской и Минской губерній.—Находки въ курганахъ именія Черцы.—Курганы въ урочищѣ Княгинкѣ и находки въ нихъ.—Народное преданіе. Свидетельство Люи Фигье: о погребеніи въ бронзовую эпоху. Древнее оружіе, найденное въ курганахъ урочища Боярники.—Замѣчательныя находки древнихъ женскихъ украшений.—Находимые въ древнихъ курганахъ сосуды.—Остатки древняго укрѣпленія въ м. Гомеле.—Витольдовы и Батуровы дороги.—Вновь открытые въ Лепельскомъ уѣзде курганы: Заскорскіе. Воронечская старина. Миницкій курганъ.—Антаборскіе или Сорочинскіе курганы.—Рѣжицкій уѣздъ—Вайводскіе курганы.—Городища: Замокъ, Дубовка и Сваренцовское.—Гора Пили-колна.—Малоборскіе курганы.—Колчанная пряжка. Рыкопольскіе курганы. Витебскій уѣздъ—курганы и городища.—Исчезновеніе Витебскихъ старинныхъ находокъ.—Невельскій уѣздъ—городища близъ деревень Прудка и Карулина.—Велижскій уѣздъ—Сертейскіе курганы, Уснятскіе насыпи.—Ильинскія горы. Крестовскіе курганы.—Дрисинскій уѣздъ—Лещиловскіе курганы.—Люцинскій уѣздъ—Янопольскіе курганы.—Блясинскій курганъ. Корсовскіе курганы.—Древніе топоры и свитки лентообразной проволоки.—Пыльдинское укрѣпленіе.—Ругайское городище.

Бѣлоруссія—край могилъ, кургановъ, городищъ, городковъ, урочищъ, замковъ, замковищъ—край, гдѣ чуть не на каждомъ шагу вы встрѣчаете слѣды минувшаго, въ памятникахъ, сказаніяхъ, пѣсняхъ.Киркоръ. Живописна Россія. Томъ III.

Въ Бѣлоруссіи нѣтъ сколько нибудь извѣстнаго мѣста, которое не ознаменовалось бы какимъ нибудь историческимъ происшествіемъ, если, до сихъ поръ, необъясненнымъ исторіею, то собственно по одному только недостатку истребленныхъ или утерянныхъ фактовъ; самыя же событія остались въ преданіяхъ жителей, объясняющихъ происхожденіе находящихся на поляхъ кургановъ, изъ которыхъ только малая часть раскопана; остальные уцѣлѣли въ особенности на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ время выростило лѣсъ, покрывающій и самые курганы вѣковыми соснами.Безъ-Корниловичь. Историческія свѣдѣнія о Белоруссіи.

Въ концѣ 1863 года, витебскій губернскій Статистическій комитетъ, въ видахъ содѣйствія Императорской археологической комиссіи, согласно прочтенной мною въ общемъ собраніи членовъ комитета, 7-го ноября того же года, запискѣ, опредѣлилъ: собрать, указаннымъ мною способомъ, возможно точныя свѣдѣнія о земляныхъ памятникахъ старины Витебской губернiи, какъ единственныхъ слѣдахъ давно исчезнувшихъ народовъ и вѣковъ. Вслѣдствiе этого распоряженiя, къ iюлю 1864 года, поступили въ комитетъ свѣдѣнiя болѣе чѣмъ о четырехстахъ тридцати древнихъ могилахъ или курганахъ, называемыхъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ этой губернiи сопками, а въ другихъ волотовками, двенадцати городищахъ, двухъ укрѣпленiяхъ, двухъ окопахъ, одномъ замковищѣ, одномъ валѣ и одномъ колодцѣ, которыя и были мною разсмотрѣны и помещены въ особой запискѣ. Въ послѣдствiи времени, я лично собралъ свѣдѣнiя слишкомъ о ста-двадцати курганахъ Городокскаго и Витебскаго уѣздовъ, болѣе чѣмъ о тридцати Полоцкаго и о двухстахъ-пятидесяти Лепельскаго уѣзда. Свѣдѣнiя о нѣкоторыхъ группахъ кургановъ послѣдняго уѣзда, а равно о находимыхъ въ нихъ вещахъ сообщены М. Ф. Кусцинскимъ. Такимъ образомъ, изъ числа множества кургановъ, находящихся на пространствѣ Витебской губернiи, почти о восьмистахъ древнѣйшихъ изъ нихъ собраны болѣе или менѣе подробныя свѣдѣнiя. Это было писано 17 лѣтъ назадъ; съ тѣхъ поръ, а въ особенности съ 1882 г., т. е. по выходѣ моемъ въ отставку, когда я поселился въ имѣнiи своемъ Лепельскаго уѣзда Рожанщинѣ, я значительно пополнилъ собраныя прежде свѣдѣнiя о памятникахъ Витебской старины; многое изъ прежде написаннаго измѣнилъ, другое дополнилъ; что придаетъ новый интересъ и свѣжесть настоящему изданiю.

Предлагаемые мною нынѣ читателямъ свѣдѣнiя касаются слишкомъ тысячи двухсотъ земляныхъ насыпей, не говоря о другихъ памятникахъ. При всемъ томъ я далекъ отъ мысли, что добытые мною путемъ личнаго разслѣдованiя и изученiемъ печатныхъ и письменныхъ источниковъ, говорящихъ о Витебскихъ курганахъ, факты даютъ мнѣ право сказать по этому вопросу послѣднее слово. Вся моя заслуга въ этомъ дѣлѣ заключается лишь въ собранiи и групировкѣ ниже слѣдующихъ свѣдѣнiй, кои, для лучшаго сохранiя ихъ въ памяти, располагаются по уѣздамъ.

Городокскiй уѣздъ.

Курганы этого уѣзда состоятъ изъ шести большихъ отдѣльныхъ группъ, расположенныхъ по направленiю древнихъ путей сообщенiя г. Невеля съ Витебскомъ и. рѣкой Западной Двиной, и именно: вдоль с.-петербургскаго шоссе, начиная почти отъ самаго г. Городка и кончая сѣверной границей уѣзда, и по теченiю рѣки Оболя, впадающей въ рѣку Двину и соединявшей когда то, по разсказамъ народа, воды Невельскаго озера съ водами двинскими. Наибольшее число кургановъ встрѣчается на казенныхъ земляхъ Болецкаго сельскаго общества. Народъ этой местности называетъ ихъ могилами, или волотовками. Курганы эти, судя по расположенiю ихъ, могутъ быть раздѣлены на три рода, именно:

1) Полевыя, распаханныя, едва возвышающiеся надъ почвой могилы. Такихъ насчитано по обѣ стороны ручья Красинца — восемь.

2) Могилы кучныя, насыпанныя одна возлѣ другой болѣе или менѣе правильными рядами, высотой отъ ½ аршина до 2 аршинъ, а окружностiю отъ 5 до 8 саженъ. Такихъ могилъ въ двухъ группахъ, расположенныхъ по обѣ стороны того же ручья Красинца, 48; изъ нихъ 13 по лѣвую, а 35 по правую сторону.

3) Могилы одиночныя, возвышающiяся надъ окружающей ихъ мѣстностью, отъ 3 до 10 аршинъ, при окружности отъ 30 до 90 аршинъ расположены, по видимому, безъ всякаго порядка въ разстоянiи другъ отъ друга отъ 30 до 450 аршинъ. Такихъ могилъ находится на лѣвой сторонѣ ручья 7, а на правой 3. Изъ числа ихъ особо замѣчательны двѣ, извѣстныя у мѣстныхъ жителей подъ назвашями: Голубца и Буды.

Могила Голубецъ находится на берегу озера того же имени, у самой деревни Голубцовой. Нынѣшняя высота ея равняется 10, а окружность 90 аршинамъ; вершина могилы изрыта, отчего она сдѣлалась двурогой, съ значительнымъ возвышенiемъ южной стороны предъ другими. По разсказамъ, какъ живущихъ вблизи могилы, такъ и окольныхъ крестьянъ, собраннымъ частiю мною, частiю сообщеннымъ болецкимъ сельскимъ управленiемъ, могила эта, съ незапамятныхъ временъ, обращала на себя вниманiе кладоискателей и неоднократно подвергалась раскопкѣ; но какъ поиски эти делались тайно, ночьною порою, а могила имѣетъ весьма значительные размѣры и, въ прежнее время, безъ сомнѣнiя, была еще больше, то изслѣдованiямъ искателей счастiя подверглась лишь, средняя часть ея, и притомъ даже не до подошвы. Обстоятельство это, а равно множество болѣе или менѣе правдоподобныхъ разсказовъ о сокровищахъ въ этой могилѣ погребенныхъ, а также показанiя мѣстныхъ крестьянъ о томъ, что нѣсколько лѣтъ тому назадъ былъ выбранъ на полѣ, у самой могилы, слитокъ какого-то металла, какъ говорятъ, серебра, величиной въ головку капусты, даютъ право разсчитывать на возможность успѣха правильнаго археологическаго изслѣдованiя этого замѣчательнаго колоссальностью памятника мѣстной старины. Въ верхней-же части могилы былъ вырытъ большой камень, но гдѣ онъ дѣвался неизвѣстно.

Кѣмъ и когда насыпана эта могила, въ памяти народа преданiй не сохранилось. Мѣстные старожилы говорятъ только, что еще дѣды ихъ разсказывали, что въ Голубцѣ зарыты многочисленныя сокровища, погребенныя вмѣстѣ съ прахомъ какого-то великаго начальника воиновъ, здѣсь сражавшихся, и купившаго побѣду своею смертiю говорятъ также, что ручей, раздѣлявшiй станы сражавшихся, былъ до того заваленъ ранеными и убитыми людьми и лошадьми, что струи его окрасились въ кровавый цвѣтъ, почему самый ручей получилъ впослѣдствiи названiе Красинца. Что касается разсказовъ народа о явленiяхъ, въ ночную пору, на вершинѣ Голубца, двухъ коней, или сѣдовласаго старца, сидящаго на бѣлой какъ снѣгъ, блестящей лошади, исчезающихъ при малѣйшемъ къ нимъ приближенiи, то легенды эти, доказывая, что народъ сильно убѣжденъ въ существованiи въ этой могилѣ кладовъ, присутствiи коихъ, по суевѣрнымъ понятiямъ его, всегда сопровождается подобными признаками, — должны удержать на этомъ памятникѣ мѣстной старины вниманiе археологовъ.

Шагахъ въ 400 отъ Голубца и въ нѣсколькихъ отъ ручья Красинца, у самой дороги, идущей отъ г. Городка въ с. Болецкъ, возвышается, между тощими лиственными зарослями, аршинъ на 5 отъ почвы, одинокая могила, известная въ народѣ подъ именемъ Буды.

Вершина ея подобно предыдущей, также подверглась изысканiямъ, которыя, какъ видно, производились конусобразно, отчего она получила видъ майдана^[1], въ срединѣ котораго возвышается другая, меньшая могила. Окружность Буды около 50 аршинъ. Земля насыпи сверху песчано-глинистая.

О происхожденiи названiя могилы Буды народъ говорить двояко: одни утверждаютъ, что оно произошло потому, что здѣсь зарыта буда т. е. крытая повозка убитаго военачальника; другiе — что въ ней похороненъ самъ военачальникъ называемый Буда; наконецъ говорятъ еще и то, что названiе Буды дано могилѣ потому, что на ней, много лѣть тому назадъ, появилась бѣлая буда, запряженная тройкой бѣлыхъ лошадей, что также, въ понятiяхъ народа, считается несомнѣннымъ признакомъ существованiя въ этой могилѣ клада.

Могилы Обольскаго общества въ числѣ 13, при высотѣ отъ 3 до 9 аршинъ и при 20 аршинахъ окружности, имѣютъ форму круглую, насыпаны изъ песчаной глины. Три изъ нихъ находящiяся въ полувѣрстѣ отъ деревни Бритики, покрыты мелкимъ лиственнымъ кустарникомъ, а остальныя десять, въ урочищѣ Боровомъ, сосновымъ лѣсомъ. Въ памяти народа никакихъ положительныхъ преданiй о происхожденiи сихъ могилъ не сохранилось.

На земляхъ Дубининскаго сельскаго общества найдено близъ деревни Борокъ, девять круглыхъ кургановъ, имѣющихъ до трехъ аршинъ высоты и до 12 аршинъ въ поперечникѣ, и недалеко отъ озера Оборотнаго, въ урочищѣ Головно, древнее городище, формы круглой со входомъ отъ запада. Преданiй и повѣрiй объ этихъ памятникахъ дубининскимъ сельскимъ управленiемъ не сообщено, хотя трудно допустить, чтобы таковыхъ не было, въ особенности относительно городища.

Но самое большее число кургановъ и при томъ громадной величины, скопленныхъ болѣе или менѣе значительными группами, находится въ сѣверо-восточномь углу Городокскаго уѣзда, именно въ той части его, которая расположена надъ рѣкою Ловатью, между Суражскимъ и Невельскимъ уѣздами, на земляхъ казеннаго имѣнiя Стаекъ, а частiю Городокскаго сельскаго общества. Стайковскiе курганы, разсѣянные на пространствѣ стайковской казенной дачи, имѣють различную форму: одни изъ нихъ, совершенно круглые, стоятъ какъ бы особняками, иногда по нѣскольку вмѣстѣ въ рядъ, при чемъ самый высшiй изъ нихъ по срединѣ группы; иногда безъ всякаго повидимому порядка; другiе, хотя также круглой формы, но какъ бы окружены рвомъ; иные, наконецъ продолговатые, овальные или четыреугольные; эти послѣднiе бываютъ весьма велики. Многiе изъ этихъ кургановъ, безъ различiя формы ихъ покрыты старымъ сосновымъ лѣсомъ.

Что касается горковскихъ кургановъ, то къ сожалѣнiю, мы не имѣемъ о нихъ положительныхъ свѣдѣнiй; можемъ однакожь замѣтить, что одинъ изъ сихъ кургановъ, именно лежащiй въ казенной горковской дачѣ, въ урочищѣ Кобылицѣ, по лѣвую сторону дороги, идущей изъ имѣнiя Дубокрая въ фольварокъ — Замокъ, носитъ названiе городища и пользуется большой извѣстностью у мѣстныхъ жителей. Курганъ этотъ, при окружности семидесяти семи саженъ, имѣетъ въ поперечникѣ двадцать саженъ; онъ весь покрытъ густой зарослью сосноваго, частiю дровянаго, а частiю строеваго лѣса. Курганъ окруженъ рвомъ полуторасаженной глубины; за рвомъ идетъ валъ, высотой немного больше сажени, а за валомъ другой ровъ въ сажень глубины. Съ западной стороны уцѣлѣлъ еще въѣздъ на курганъ, который, какъ говоритъ преданiе, былъ вымощенъ камнемъ. Слѣва отъ въѣзда, въ первомъ рву, былъ колодезь, забросанный впослѣдствiи камнями. Мѣсто это указываютъ и понынѣ. Мѣстные жители думаютъ, что въ колодцѣ этомъ зарытъ большой кладъ. Изрытая болѣе или менѣе глубокими ямами поверхность кургана доказываетъ также, что усердные кладоискатели вездѣ пытали свое счастiе. Нѣтъ сомнѣнiя что мѣстность эта была когда то укрѣплена и на ней разыгрывались кровавыя историческiя драмы.

Въ тридцати-четырехъ саженяхъ, отъ кургана, за дубокрайской дорогой, также въ лѣсу, находится озеро Жежулица (можетъ быть Жужелица), пространствомъ около десятины, со всѣхъ сторонъ окруженное топкимъ моховымъ болотомъ. Преданiе говоритъ, что въ озеро это, въ незапамятныя времена, неизвѣстно какимъ образомъ сошла бывшая на курганѣ деревянная церковь, что событiе это случилось во время богослуженiя, когда церковь была полна народомъ и что долго еще послѣ этого случая, въ волнахъ озера, по большимъ праздникамъ, слышался колокольный звонъ; но вотъ уже лѣтъ около ста, какъ онъ смолкъ. Разсказываютъ так же, что лѣтъ болѣе ста тому назадъ одинъ крестьянинъ, удя въ этомъ озерѣ рыбу, задѣлъ удочкой за крестъ, но, испугавшись, бросилъ удочку и нобѣжалъ объявить сосѣдямъ о своей находкѣ, которые, хотя и пришли на озеро, но ни креста, ни удочки не нашли. Мѣстные старики разсказываютъ также, что подъ горковскимъ курганомъ находится большой склепъ, наполненный золотомъ, серебромъ, и разнымъ дорогимъ оружiемъ. Насъ увѣряли многiе, что еще лѣтъ тридцать тому назадъ они видѣли слѣды входа въ этотъ таинственный склепъ, но, что теперь никакъ не могуть найти ихъ.

Кромѣ этихъ преданiй о горковскомъ курганѣ, разсказываютъ почти тѣже легенды, какiя передадимъ мы читателямъ при описанiи Озерищенскаго замка.

Чтобы заключить очеркъ памятниковъ старины Городокскаго уѣзда, остается сказать о курганахъ и городищѣ, находящихся на земляхъ Руднянскаго сельскаго общества почти у самой границы Невельскаго уѣзда.

Въ разстоянiи менѣе версты отъ деревни Свиридовки, близь дороги, идущей отъ руднянскаго сельскаго управления къ с.-петербургскому шоссе, на мѣстности нѣсколько возвышенной и довольно открытой, хотя поросшей мелкимъ лиственнымъ кустарникомъ и чахлыми деревцами сосны, находится группа круглыхъ кургановъ, называемыхъ мѣстными жителями сопками; всѣ они насыпаны изъ супеска, составляющаго мѣстную почву, такихъ же размѣровъ, какъ болецкiе. Изъ числа девятнадцати кургановъ, еще 7 совершенно цѣлы, а 12 на половину раскопаны. Изъ разсказовъ мѣстныхъ стариковъ оказывается, что лѣтъ 40 тому назадъ въ курганахъ этихъ находили серебряные тарелки и ложки; намъ называли даже имена счастливцевъ, сдѣлавшихъ находки. Судя по усердной раскопкѣ семи уцѣлѣвшихъ, только на половину, кургановъ и по едва примѣтнымъ слѣдамъ гораздо большаго числа, можно думать, что разсказы эти не лишены основанiя, а потому и настоящая замѣтка должна имѣть свое значенiе для любознательнаго археолога.

Что касается находящагося на земляхъ этого же сельскаго общества городища, то сообщенныя о немъ свѣдѣнiя довольно подробны и любопытны.

Городище это находится на одномъ изъ многочисленныхъ острововъ разбросанныхъ на прелѣстнѣйшемъ изъ озеръ Витебской губернiи — Озерищѣ, насупротивъ казеннаго селенiя Мѣстечка, съ которымъ островъ соединяется узкимъ, имѣющимъ не болѣе 30 аршинъ, перешейкомъ, покрываемымъ весенними а иногда и осенними водами.

Укрѣпленiе, носящее названiе городища, занимаетъ северную оконечность острова; оно состоитъ изъ вала, согнутаго почти подъ прямымъ угломъ и упирающагося своими концами съ сѣверо-западной и сѣверо-восточной сторонъ въ берегъ озера. Выдающiйся уголъ имѣетъ наиболѣе возвышенную насыпь; онъ обращенъ къ с. Мѣстечку. Съ наружной стороны вала, общее протяженiе коего около 280 шаговъ, былъ когда-то глубокiй ровъ, наполнявшiйся водой изъ озера. Слѣды его совершенно ясно замѣтны и нынѣ. Безъ-Корниловичъ въ своихъ свѣдѣнiяхъ о Бѣлоруссiи, описываетъ этотъ замечательный памятникъ старины въ такихъ краткихъ и не совсѣмъ точныхъ словахъ: „Въ западной сторонѣ озера Озерища, на полуостровѣ, перекопанномъ рвомъ, былъ нѣкогда укрѣпленный замокъ Озерище; нынѣ видны только остатки земляныхъ окоповъ, а по ихъ угламъ гдѣ были башни — курганы“.

На планѣ походовъ короля Стефана Баторiя, составленномъ въ 1579 году секретаремъ коронной канцелярiи Пахаловичемъ, среди озера Озерища изображенъ большой городъ, а при нихъ, т. е. озерѣ и городѣ общая подпись ozieryscza. Въ русскихъ лѣтописяхъ Озерище упоминается такъ:

Въ лѣто 7072 (1563 г.) мѣсяца Iюля въ 22 день, царевъ и вел. кн. воевода князь Юрiй Ивановичъ Токмановъ ходилъ съ Невля къ литовскому городку, къ Озерищу, съ конными людьми, съ пѣшими да и съ судовыми людьми; а людей съ собой ималъ въ посадѣхъ и нарядъ съ собой ималъ легкой. И стоялъ у города четыре дни, и подъ городомъ промышлялъ, и всѣ дороги подасѣкъ которыя были къ Озерищамъ. И пришли къ Озерищу изъ Витебска на помощь Литовскiе люди, въ головахъ ротмистры, а съ ними конныхъ и пѣшихъ людей 12 тысячъ и засѣка учали прочищати.

И князь Юрьи Токмановъ нарядъ въ судѣхъ да и пѣшихъ людей отпустилъ къ Невлю на передъ, а самъ съ конными людьми и съ стрѣльцы пришелъ къ Литовкимъ людемъ встрѣчю, дѣло съ ними дѣлалъ и передовой полкъ побилъ на голову и съ пятдесятъ языковъ было конныхъ у нихъ взято.

И какъ пришли всѣми людьми на него и князь Юрьи языковъ побилъ и со всѣми льдьми пришелъ на Невль здорово^[2].

Того же года, ноября въ 6 день Царь Симiонъ Касаевичъ Казанской да бояре — князь Иванъ Ивановичъ Пронской, да князь Василiй Семеновичъ Серебреной съ товарищи, съ стрѣлецкою головою съ Романомъ Пивовымъ, по государеву приказу, къ Литовскому городу къ Озерищамъ ходили промышляти. И Божiимъ милосердiемъ, городъ Озерища взяли приметомъ, и державу Озерицкаго пана Мартина Островицкаго со многими королевкими дворяны, и ляховъ и дрябей и земскихъ людей многихъ, поймали; а ротмистровъ пана Держинскаго, да пана Прогалинскаго и многихъ дворянъ, и ляховъ, и дрябей и всякихъ земскихъ людей побили на голову.

А которiе запирались въ стрѣльняхъ и въ башняхъ и въ хоромахъ и тѣ погорѣли, а городъ до основанiя выгорѣлъ, а дворы господскiе и посадскiе и острожные всѣ выжгли, и никаковъ человѣкъ изъ города не ушелъ^[3].

По взятiи Озерищъ, царь назначилъ туда воеводой князя Юрiя Ивановича Токманова; головами же повелѣлъ быть Чоглакову, да Карамышеву, а для охраны города оставилъ воеводъ: князя Петра Семеновича Серебрянаго и Ѳедора Васильевича Шереметьева^[4]. Всѣ эти распоряженiя показываютъ, что замокъ Озерище имѣлъ важное стратегическое значенiе.

Мѣстные старожилы утверждаютъ, что на описываемой мѣстности, также и тамъ, гдѣ нынѣ находится с. Мѣстечко, нѣсколько сотъ лѣтъ тому назадъ существовалъ пограничный между Литвой и Русью городъ, носившiй названiе Городище, впрочемъ, легко можетъ быть, что народъ слово городище, употребляемое въ смыслѣ развалiнъ города принялъ за собственное, обознающее названiе города. Такая ошибка тѣмъ простительнѣе, что и нынѣ существующее на берегу Озерища селенiе носитъ названiе Мѣстечка, безъ сомнѣнiя потому, что на пространствѣ, имъ занимаемомъ, существовала когда-то място, т. е. городъ. Не безъ основанiя можно допустить также, что въ описываемой местности былъ когда-то на берегу, гдѣ нынѣ с. Мѣстечко, городъ называвшiйся Городищемъ, а на островѣ — замокъ, усвоившiй себѣ названiе Озера или Озерища. По преданiю, городъ былъ сильно укрѣпленъ, и, кромѣ того, съ одной стороны, для удобнѣйшаго снабженiя его во время осады разными продуктами, а съ другой — для облегченiя отступленiя изъ крѣпости, на случай невозможности удержать ее, замокъ былъ соединенъ двумя огромными мостами, изъ коихъ одинъ имѣлъ направленiе къ той мѣстности, гдѣ нынѣ шоссейная станцiя Рудня, съ другой къ противоположной сторонѣ, именно туда, гдѣ нынѣ находится Дубининское сельское управленiе. Протяженiе обоихъ мостовъ было не менѣе 2 или 3 верстъ; многочисленные остатки свай еще и понынѣ виднѣются въ водѣ и служатъ несомнѣннымъ доказательствомъ справедливости народнаго преданiя. Есть также основанiе предположить, что городище было соединено третьимъ мостомъ съ не подалеку лежащимъ, насупротивъ его, небольшимъ, но для помѣщенiя на немъ особаго укрѣпленiя достаточной величины островкомъ. Говорятъ, что на островѣ этомъ есть курганъ; но мы не имѣли возможности убѣдиться въ этомъ лично; но если это такъ, то предположенiе наше о существованiи на этомъ островкѣ особаго укрѣпленiя; становиться еще вѣроятнѣе.

Въ памяти народа сохранилось также преданiе, что городъ этотъ однажды семь лѣтъ защищался отъ непрiятеля и не былъ имъ взятъ, хотя въ этотъ перiодъ времени были голодъ и язва, что собственно, можетъ быть, и спасло его. Въ своихъ смутныхъ воспоминанiяхъ, народъ часто упоминаетъ, о королѣ Батурѣ, безъ сомнѣнiя Стефанѣ Баторiѣ, предавшемъ, какъ извѣстно, Озерищенскiй замокъ огню въ 1579 г., но всѣ показанiя его объ этомъ вѣнчанномъ героѣ такъ сбивчивы и такъ противорѣчатъ одно другому и словамъ лѣтописей, что невозможно вывести изъ нихъ никакого сколько-либо положительнаго заключенiя. Но что городище дѣйствительно было театромъ многихъ военныхъ подвиговъ Руси и Литвы, въ томъ удостовѣряютъ частыя находки, какъ въ валахъ бывшаго укрѣпленiя, такъ и на пространствѣ острова: обломковъ мечей, пищалей и другихъ желѣзныхъ орудiй, а также разной величины кованныхъ желѣзныхъ пуль и ядеръ, кои крестьяне вчастую передѣлываютъ на сошники, лемеши и другiя принадлежности земледѣльческихъ орудiй. Въ 1864 году осматривая городище, я прiобрѣлъ отъ одного изъ крестьянъ с. Мѣстечка, лично имъ найденные 7 штукъ разнородныхъ желѣзныхъ снарядовъ, изъ коихъ четыре пули вѣсомъ по 7 золотниковъ каждая, одна въ 13¾ золотника, и два ядра: одно двух-фунтовое, а другое вѣсомъ 21 лотъ и 2 золотника. Нѣкоторые изъ этихъ снарядовъ были доставлены мною на Московскую этнографическую выставку, откуда какъ рѣдкость поступили въ Московскую оружейную палату. Желѣзо этихъ снарядовъ замѣчательно своею мягкостью и ковкостью. Странно, однакожъ, что народъ сохранивъ въ памяти своей имя Баторiя, почти не помнитъ имени Грознаго, хотя дружины его не разъ приводили въ трепетъ жителей города и замка, а въ 1565 году, iюля 22 дня, отряды князя Такманова и Щереметьева изрубили весь гарнизон Озерiйскаго замка; не слѣдуетъ ли это объяснить тѣмъ, что Баторiй часто лично предводительствовалъ войсками, а Грозный чрезъ своихъ воеводъ.

Кромѣ историческихъ преданiй о судьбѣ городища, народная фантазiя создала множество легендъ о кладахъ, сокрытыхъ подъ валами укрѣпленiя. Хотя разсказы эти нисколько не могутъ пояснить исторической судьбы городища, но тѣмъ не менѣе они представляютъ любопытные образцы народныхъ вѣрованiй, почему и помѣщаемъ ихъ на страницы нашей книги.

Вотъ, что разсказываетъ народъ о кладахъ въ Озерiйскомъ городищѣ зарытыхъ:

а) Во время послѣдняго нападенiя на городище русскихъ людей, старый городокскiй пастухъ бѣжалъ изъ укрѣпленiя, переѣхавъ чрезъ озеро на дверяхъ; впослѣдствiи, по разрушенiи непрiятелемъ города, онъ возвращался и открылъ въ валахъ городища какой-то склепъ, гдѣ были сокрыты разныя сокровища, но что нашлось въ склепу — неизвѣстно.

б) Разсказываютъ также, что много лѣтъ тому назадъ въ ночную пору, пришли въ с. Мѣстечко къ занимавшемуся рыболовствемъ крестьянину Вѣхоткѣ трое неизвѣстныхъ людей и просили его перевезти ихъ въ городище. Старый рыбакъ исполнилъ желанiе пришельцевъ и вмѣстѣ съ ними переѣхалъ на островъ. Тутъ подошли они къ рябиновому дереву и, выворотивъ его, нашли подъ корнями желѣзныя двери. Одинъ изъ пришельцевъ, отомкпулъ ихъ бывшимъ у него ключемъ, и затѣмъ всѣ четверо вошли въ комнату, въ которой при зажженной свѣчѣ сидѣла дѣвица, а возлѣ нея лежала собачка. Въ комнатѣ были другiя, также желѣзныя двери. Отперли и тѣ и вошли въ другой покой, который оказался наполненнымъ деньгами. Тутъ пришельцы сказали Вѣхоткѣ, чтобы онъ бралъ себѣ денегъ сколько хочетъ и отвозилъ ихъ домой, пока они будутъ завтракать. Пока шелъ завтракъ, рыбакъ успѣлъ свезти домой три мѣшка денегъ. Когда онъ послѣднiй разъ вернулся на островъ, то незнакомцы отдали ему ключъ отъ дверей тайника и сказали, что оставляютъ въ его распоряженiе всѣ свои сокровища, съ тѣмъ однакожъ, что онъ можетъ пользоваться ими только самъ не объявляя о томъ никому. Съ этой поры рыбакъ Вѣхотка сталъ богатъ, но не зная, куда дѣвать такъ легко нажитыя деньги, началъ пить. Это замѣтили сосѣди и односельци и стали доискиваться источниковъ богатства Вѣхотки. Однажды старикъ, будучи на веселѣ, разсказалъ своему сыну, какимъ путемъ получаетъ деньги, и вмѣстѣ съ нимъ отправился на островъ, чтобы показать мѣсто, гдѣ спрятанъ доставлявшiй ему средство къ жизни, кладъ; но подъ корнями рябины не оказалось ни склепа, ни далее дверей. Легенда эта заимствована изъ донесенiя руднянскаго сельскаго управленiя; она записана также и нами изъ словъ одного старика, но нѣсколько иначе Вотъ варiантъ этого разсказа: „лѣть около 60 тому назадъ, т. е. до несчастнаго года (такъ называетъ народъ 1812 годъ), разсказывалъ мнѣ восьмидесятилѣтнiй старикъ, прiѣхалъ въ с. Мѣстечко, поздно вечером, какой-то пожилой человѣкъ, просилъ рыбака (имени мнѣ не называли) перевезти его на островъ и указать городище. Рыбакъ имѣя въ виду ночную пору, долго не соглашался, но когда пришлецъ далъ ему рубль серебромъ, перевезъ его на островъ. Лишь только они пришли къ самой срединѣ городища, какъ предъ ними, съ шумомъ и визгомъ раскрылись, однѣ за другими, трое желѣзныхъ дверей, и обнаружился склепъ. Войдя въ него, они увидѣли сидящую на стулѣ прекрасную боярыню, у ногъ ея двухъ хортовъ, а рядомъ, съ правой и лѣвой сторонъ, по закрому серебряныхъ и золотыхъ денегъ. Пришелецъ спокойно набравъ въ свой мѣшокъ серебра, удалился. Вышелъ за нимъ и рыбакъ, думая: приду-ка я завтра днемъ да наберу побольше золота. Съ разсвѣтомъ онъ дѣйствительно пришелъ на городище, но ни золота, ни серебра, ни прекрасной боярыни и ея вѣрныхъ псовъ, ни даже дверей желѣзныхъ и мура каменнаго и слѣдовъ не стало; а вмѣсто всего этого предъ нимъ, какъ и прежде возвышалась круглая земляная насыпь, изрытая мѣстами, то рукой искателя счастiя, то временемъ и ногами пасущагося скота.

Себежскiй уѣздъ.

Земляныя памятники здѣшней старины наиболѣе сгруппiровались въ юго-восточной части уѣзда, недалеко отъ гранiцъ Полоцкаго и Невельскаго. Въ особенности много ихъ на земляхъ Жанвильскаго сельскаго общества, возлѣ мостика рѣки Великой. Въ сообщенныхъ намъ свѣдѣнiяхъ упоминается о четырехъ городищахъ и 270 могилахъ, называемыхъ мѣстными жителями сопками.

Первое изъ городищъ, не имѣющее особаго названiя, находится въ районѣ земель казеннаго имѣнiя Утюжицы, въ урочищѣ Заборищѣ, при рѣкѣ Бороухѣ, въ полуверстѣ, на сѣверъ отъ корчмы того же имени; второе извѣстное подъ именемъ Иваниха, находится въ томъ же именiи и мѣстности и въ такомъ же разстоянiи отъ корчмы Бороухи, но на западѣ, саженяхъ въ полутораста отъ дороги, идущей изъ Утюжицы въ мѣстечко Юхновичи. Оба эти городища круглой формы, со входами съ юго-запада. Окопы ихъ представляютъ два концентрическiе круга, при ширинѣ рвовъ отъ 4½ до 6 аршинъ; окружность каждаго около ста саженъ.

Въ народномъ преданiи нѣтъ никакихъ историческихъ указанiй ни на эпоху, ни на народъ, а тѣмъ болѣе на лицъ, оставившихъ по себѣ эти слѣды; но судя по легендарнымъ разсказамъ мѣстныхъ старожилъ, приписывающихъ постройку городищъ какимъ-то богатырямъ, называемымъ асилками, должно полагать что сооруженiя эти принадлежатъ весьма отдаленной эпохѣ. Къ такому заключенiю можно отчасти придти и по живущему между народомъ вѣрованiю, что строившие городища богатыри, при недостаткѣ топоровъ, созидали укрѣпленiя небольшiмъ количествомъ этихъ орудiй, не соотвѣтствовавшимъ числу работниковъ, и потому, въ случаѣ нужды въ топорѣ на одномъ городищѣ, орудiе это не переносили, а перебрасывали туда съ другого городища. Кажется не будетъ ошибочно, если сооруженiя эти отнесемъ къ такъ называемому каменному вѣку.

Третье городище находится въ казенномъ имѣнiи Неведрѣ, на полѣ, въ полуверстѣ на сѣверо-западъ отъ деревни Павловой; оно устроено на высокой горѣ и представляетъ видъ двойной насыпи. Окружность городища сто саженъ; входъ въ него съ юга.

Жанвильскiя сопки составляютъ три отдѣльныя группы: первая, почти въ сто могилъ, при рѣкѣ Устьѣ и озерѣ Братиловѣ, въ одной верстѣ, на югъ; отъ деревни Горы; вторая, въ семьдесятъ могилъ, между погостомъ Малахи и дер. Закры, и, наконецъ, третья, въ Забоченомъ бору, близъ дороги, идущей изъ имѣнiя Уклеина въ фольварокъ Пыжево, въ одной верстѣ, на сѣверъ, отъ дер. Забѣговъ. Въ этой группѣ около ста могилъ; всѣ онѣ, какъ и предыдущiя, имѣютъ въ окружности отъ 5 до 7 саженъ, при высотѣ отъ 2 до 3 аршинъ. Многiя изъ могилъ уже сильно распаханы; другiя покрыты зарослями орѣшника, ольхи, можжевельника и сосны; иныя наконецъ, а именно находящiяся въ бору, поросли сосновымъ строевымъ лѣсомъ.

О происхожденiи могилъ народъ говоритъ одно, что онѣ насыпаны надъ тѣлами убитыхъ въ давнiя времена воиновъ, что подтверждается находками въ нихъ болѣе или менѣе перегнившихъ человѣческихъ и лошадиныхъ костей.

Въ чертѣ казенныхъ земель Езерiйскаго сельскаго общества въ растоянiи четверти версты отъ дер. Яковцева и въ полуверстѣ отъ рѣки Великой, на мысѣ озера Езерiйскаго находится городище, носящее названiе Яковцева. Оно имѣетъ видъ подковы, со входомъ съ южной стороны; длинна его четверть, а окружность около трехъ четвертей версты. Преданiй объ этомъ городищѣ нѣтъ, не было также и попытокъ къ раскопкѣ его.

На земляхъ этого же общества, въ полуверстѣ отъ рѣки Луки, на берегу озера Березна, находится значительной высоты, именно до 7 саженъ, остроконечный курганъ, называемый Лукинымъ. Есть повѣрье, что въ немъ сокрыты большiя сокровища, почему много было попытокъ къ раскопкѣ этой могилы, но какъ говорятъ, онѣ не имѣли успѣха.

Кромѣ этихъ памятниковъ себежской старины, на озерѣ Свибло, отстоящемъ отъ г. Себежа на ЗЗ½ версты, между деревнями Пищевой и Ковальки, находится каменная гряда, раздѣляющая свиблскiя воды почти на двѣ ровныя части и носящая въ народѣ названiе Чортова моста.

Урочище это замѣчательно не какъ памятникъ старинныхъ сооруженiй и далее не какъ мѣсто, на коемъ бранное оружiе разрушало политическiе вопросы нѣкогда сосѣдственно обитавшихъ въ этомъ краѣ народовъ а легендой о Чортовомъ мостѣ которая, кромѣ поэтическаго достоинства, замѣчательна и потому, что сохранила память о двухъ сосѣднихъ племенахъ: свевахъ и ливахъ. Вотъ въ короткихъ словахъ содержанiе этой легенды:

Въ глубокой древности, на мѣстѣ, гдѣ нынѣ деревня Пищева, жило племя свевовъ. Старшина его имѣлъ единственную дочь, плѣнявшую всѣхъ своею красотою и тихимъ нравомъ. Она имѣла множество жениховъ не только между соплеменниками, но и между обитателями далекихъ чужихъ странъ. Изъ числа многихъ обожателей прелестной свевки ей въ особенности приглянулся могущественный ливъ, но, на бѣду подвернулся какой-то нѣмчикъ, котораго отецъ крайне не жаловалъ.

Старикъ, желая отделаться отъ навязчиваго нѣмца, предложилъ ему, буде хочетъ жениться на его дочери, построить въ теченiе одной ночи, мостъ чрезъ озеро Свибло. Какъ ни трудна была задача, но хитрый нѣмецъ согласился исполнить ее. Настала ночь, а съ нею адская работа; на озерѣ раздался крикъ множества голосовъ, шумъ и плескъ волнъ, стукъ камней и гулъ тысячи орудiй. Проснувшiйся старшина свевовъ бѣжитъ въ испугѣ къ озеру, думая: ужь не пошли ли на него войной сосѣднiе ливы, но, при яркомъ свѣтѣ луны, видитъ лишь бросаемые невидимой рукой въ волны озера камни да черную линiю на половину готоваго моста. Догадался старикъ, въ чемъ дѣло, и еще пуще задрожалъ отъ страха; но вдругъ раздался крикъ пѣтуха, за нимъ страшный трескъ упавшаго на землю двухсаженнаго камня, и все какъ бы замерло. Наступило и утро. Смотритъ старикъ на Свибло и глазамъ своимъ не вѣритъ: на озерѣ мостъ, длинной болѣе версты, и только немного не конченъ, а на самомъ берегу огромной величины камень, котораго прежде вовсе не было; нѣмецъ исчезъ и болѣе не являлся. Догадался старикъ въ чемъ дѣло, и перекрестился, благодаря Бога, что избавилъ его отъ нѣмца.

Однакожъ, таинственная постройка моста не осталась безъ послѣдствiй. Ливы, увидя, что свевамъ представляется возможность перейти чрезъ мостъ въ ихъ область, покинули свои жилища и ушли къ Балтiйскому морю, гдѣ, разродясь, назвали свое новое селенiе Ливонiей.

Прошло еще нѣсколько времени, влюбленный ливъ, женясь на дочери старшины свевовъ, подарилъ своему тестю, т. е. свевамъ, ту землю, которою прежде самъ, владѣлъ, почему свевскiй старшина и назвалъ раздѣлявшее эти области озеро Свевломъ, т. е. Свей-ливскимъ.

Полоцкiй уѣздъ.

Полоцкъ и уѣздъ его, составляя, такъ сказать, первую и едва-ли не самую интересную страницу въ исторiи Бѣлоруссiи, естественно должны бы представлять наибольшее число земляныхъ памятниковъ старины; оно въ дѣйствительности вѣроятно такъ и есть; но свѣдѣнiя наши объ этихъ остаткахъ прошлыхъ вѣковъ нынѣ касаются двухъ сотъ пятидесяти кургановъ или могилъ и одного городища, не включая въ этотъ счетъ тѣхъ земляныхъ насыпей, кои, несомненно относятся къ началу текущаго столѣтiя, именно къ 1812 году, и носятъ в народѣ названiе французскихъ могилъ, какъ напримѣръ въ урочищѣ Химкины кладки, близь Полоцка.

Положенiе кургановъ, за исключенiемъ или совершенно отдѣльно лежащихъ, и массы сокрытыхъ еще въ дебряхъ лѣсовъ, вдали отъ селъ и деревень, составляютъ слѣдующiя группы. Первая, въ тридцать шесть могилъ, въ предѣлахъ казеннаго Спасъ-юровичскаго имѣнiя, въ 20-ти съ небольшимъ верстахъ отъ г. Полоцка, подлѣ караванной дороги, идущей изъ Полоцка въ Невель. Вторая, въ двадцать три могилы, на томъ же пути, въ 50 верстахъ отъ Полоцка на берегу рѣки Дриссы, въ предѣлахъ казеннаго имѣнiя Дворжецъ. Третья, въ двадцать могилъ, въ 54 верст. разстоянiи отъ г. Полоцка, на проселочной дорогѣ изъ этого города въ Невель, на земляхъ казеннаго имѣнiя Ситно. Четвертая, въ тридцать три могилы, въ 15 верстахъ отъ Полоцка, близь с.-петербургской почтовой дороги, и въ разстоянiи четверти версты отъ деревни Владычина казеннаго Махировскаго имѣнiя. Пятая, въ семь могилъ, верстахъ въ трехъ, отъ большой полоцкой почтовой дороги и верстахъ въ 6 отъ динабурго-витебской желѣзной дороги, въ урочищѣ Шитахъ казенной Оболь-Тупицкой дачи, на берегу рѣки Западной Двины, близь дер. Филипповки. Шестая, очень большая необщитанная группа, въ лѣсу по дорогѣ изъ г. Полоцка въ г. Дисну за ур. Песчанкой, верстахъ 7 — 8 отъ Полоцка; здѣсь сохранились слѣды значительнаго землянаго укрѣпленiя. Народъ приписываетъ насыпь этихъ кургановъ французамъ, но это совершенно невѣроятно. Слѣдуя по этой дорогѣ далѣе къ р. Ушачу, мы находимъ еще одну т. е. седьмую группу старинныхъ кургановъ, близь корчмы им. Бононь, саженяхъ во сто отъ порома. Курганы эти большею частiю разрыты, такъ какъ на нихъ расположено кладбище, тѣмъ не менѣе нѣкоторые изъ нихъ, степенные столѣтними соснами, сохранили и по нынѣ свою форму. Главная масса кургановъ расположена по лѣвой сторонѣ дороги; на моей памяти, лѣтъ 25 тому назадъ, было нѣсколько кургановъ и по правую сторону дороги. При разширенiи дороги и возведенiи построекъ изъ могилъ вырывались человѣческiя кости. Подобное скопленiе кургановъ, замѣчается и близь им. Рудня, верстахъ въ 3 оть им. Бононь, вверхъ по р. Ушачу, на той же сторонѣ ея. Эта группа кургановъ, по счету восьмая, обнаружилась только лѣтъ десять по вырубкѣ росшаго на ней сосняка.

Шестаго Iюля 1889 года я въ подробности осмотрѣлъ эту группу кургановъ и добылъ слѣдующiе результаты.

Руднянскiе курганы расположены надъ луговымъ покосомъ имѣнiя Милиной-Рудни, въ полу верстѣ отъ фольварка, по правую, по теченiи, сторону рѣки Ушача, въ урочищѣ называемомь „Волотовки“. Всѣхъ кургановъ по счету оказалось восемдесятъ четыре; хотя несомненно что было болѣе ста; они расположены отдѣленiями на возвышенностяхъ, пересѣкаемыхъ низменностями отъ части влажными, отъ части болотистыми. Всѣхъ отдѣленiй Руднянской курганной группы пять: первое въ 3, второе въ 2, третiе въ 10, четвертое въ 35, а пятое въ 28 еще сохранившихся кургановъ.

Размѣръ этихъ насыпей различный; иные имѣютъ въ высоту до 6 аршинъ, при окружности до 30 шаговъ, другiе значительно менѣе, иные едва возвышаются надъ поверхностью земли.

Изъ большихъ кургановъ на многихъ видны безобразные слѣды попытокъ къ разграбленiю ихъ, въ особенности въ 3 и 5 отдѣленiяхъ.

По собраннымъ мною свѣдѣнiямъ въ курганахъ этихъ, въ послѣднiе годы, находили кромѣ остатковъ угля и перезженыхъ костей, разные мелкiе вещи. Такъ, въ 1887 г., въ одномъ изъ кургановъ 4-го отдѣленiя найдено много пластинокъ красной листовой мѣди, повидимому имѣвшихъ значенiе амулетовъ.

Форма и величина пластинокъ была двоякая, но всѣ они напоминали треугольникъ, однѣ усѣченный, другiе съ закругленными углами и отличались толщиной.

Въ верхнемъ отверстiи тонкихъ пластинокъ находился обрывокъ спиралью свороченной проволоки, одного съ пластинкой металла.

Имѣвшiеся на пластiнкѣ кружки не были пробиты на сквозь, а лишь вогнуты, такъ что оборотная сторона ея представляла какъ-бы бугорчатыя возвышенiя. Толщина этихъ пластинокъ не превышала толщины двухъ трехъ сложенныхъ вмѣстѣ листовъ бумаги а длина полутора вершка. Пластинки сдѣланные изъ мѣднаго листа, толщиной въ ⅓ вер. была нѣсколько менѣе.

Въ каждомъ изъ трехъ угловыхъ отверстiй пластинки были обрывки такой-же точно спиралью свернутой проволоки, какъ и при тонкихъ пластинкахъ.

Всѣ эти пластинки были найдены въ одной кучѣ.

Въ другомъ курганѣ; этого же отдѣленiя случайно вырытъ перержавѣвшiй ножъ, величиною, вершка въ три, подобный изображенному на рисункѣ, представляющему отого же рода находку въ курганѣ 4-го отдѣленiя. Этотъ послѣднiй курганъ, принадлежитъ къ числу наибольшiхъ по размѣрамъ. Подъ верхнимъ травянистымъ покровомъ его, лежитъ слой песка, толщиной въ аршинъ, далѣе слѣдуетъ черная, песчая, смѣшанная съ остатками угля и перегорѣвшихъ костей земля въ которой, на восточной сторонѣ кургана, на глубинѣ отъ поверхности до 2 арш., были между прочимъ найдены слѣдующiя изображенные по фотографiи въ 0,6 величины предметы:

Рис 1, 2, 3.

а) Горшечекъ грубой ручной работы изъ необозженной глины, смѣшанной съ крупными зернами жвиру (кварца), высотой въ 1⅝ вершка, шириной въ отверстiи 1 6/8, а въ днѣ 1⅝ верш., толщина стѣнъ 3/16 верш.

Наружная сторона сосуда сильно задымлена; замѣтна также копоть и внутри; ясно что горшечекъ, находился въ огнѣ, что подтверждается также нахожденiемъ близь него малыхъ кусочковъ сплава мѣди и другихъ металловъ н минераловъ.

Къ крайнему сожалѣнiю горшекъ при раскопкѣ кургана, по неосторожности рабочихъ разбитъ (рис. 1).

б) Недалеко отъ горшка найдены обломки другаго, повидимому плоскаго сосуда, изъ необозженой глины но безъ примѣси жвиру, имѣвшаго толщину стѣнъ въ 2/8 вершка.

с) Небольшой 6/8 вер. въ длину и 3/8 въ ширину) обломокъ, какого-то сосудца изъ красной мѣди.

д) Лезвiе ножа, длiнною до бородки т. е. части вправляемой въ черенокъ 1 1/8 вер. Форма ножа такая какъ и нынѣ часто употребляется; но тупая сторона его значительно толще (рис. 2).

е) Пряжка мѣдная, работы очень грубой (рис. 3) представляетъ неспаянное кольцо, концы коего сверчены въ одинъ оборотъ, но не соприкасаются между собою, на кольцѣ надѣта свободно вращающаяся булавка для застежки. — Подобные пряжки употребляются и понынѣ крестьянами латышами, въ Прибалтiйскихъ губерн. Рядомъ съ курганомъ въ коемъ найдены описанные вещи и въ которомъ, кромѣ того, вырыто при мнѣ, нѣсколько кусковъ гнейса съ большой примѣсью слюды видимо находившихся въ сильномъ огнѣ, лежитъ другой очень большой курганъ, сѣверная сторона которою частiю разрыта и чрезъ это отверстiе совершенно отчетливо видно нѣсколько консетрическихъ слоевъ угля смѣшаннаго съ пескомъ и перетлѣвшими костями. Должно заключать, что на этомъ мѣстѣ сожиганiе труповъ, повторялось много разъ. Вообще руднянскiе курганы или „волотовки“, какъ называютъ ихъ местные крестьяне представляютъ, пока они еще не совсѣмъ расхищены, богатое поле для археологическихъ изслѣдованiй.

По другую сторону имѣнiя Рудня т. е. за р. Ушачемъ, на возвышенныхъ песчаныхъ мѣстностяхъ, по обѣ стороны бездѣдовичской дороги и также въ началѣ лѣса чрезъ который идетъ эта дорога, есть болѣе или менѣе замѣтные слѣды раскопанныхъ кургановъ; изъ нѣкоторыхъ изъ нихъ брали песокъ; другiе, въ лѣсу находящiяся, осѣли отъ времени, сохранивъ еще свою обычную форму.

Въ этотъ же день 6-го Июля при дальнѣйшихъ поискахъ мы нашли по лѣвую сторону р. Ушача, въ предѣлахъ того же Полоцкаго уѣзда, еще несколько одиночныхъ кургановъ и одну уже сильно опустошенную группу, по счету одинадцутую этого рода земляныхъ насыпей.

Изъ одиночныхъ кургановъ два находятся, не въ далекомъ одинъ отъ другаго разстоянiи, въ сосновомъ бору, при перекресткѣ дороги, идущей изъ дер. Рудни въ имѣнiе Новый Дворъ (оно же Бездѣдовичи), съ лѣсной тропинкой. На одномъ изъ этихъ кургановъ, лежащемъ въ сѣверномъ углу, еще не давно стояла фигура (крестъ съ рѣзнымъ изображенiемъ Распятiя); другой, находящiйся въ южномъ, на крѣстъ лежащемъ углѣ, остается пока повидимому цѣлымъ, не смотря на то что непокрытъ далее мелкой зарослiю; окружность его около 54 аршинъ, высота сравнительно небольшая.

Слѣдуя далѣе по лѣсной дорожкѣ ведущей въ дер. Салатки и Курьяны, по лѣвую сторону, при двухъ развѣтвленiяхъ, ея мы нашли еще два одиночныхъ кургана изъ коихъ одинъ съ значительнымъ углубленемъ по срединѣ, а другой съ круглой вершиной. Наконецъ недоѣзжая около версты до деревни Куьяновъ, все по той же лѣвой сторонѣ дорогѣ, въ чащѣ сосноваго жерденаго лѣса, на весьма явственномъ возвышенiи, мы нашли совершенно цѣльный курганъ, окружность коего равнѣется 72 аршинамъ. Должно думать что нахожденiе этого памятника старины въ чашѣ лѣса на глухой тропинкѣ, и его почтенные размѣры по служили ему защитой отъ расхищенiя.

Минувъ деревню Курьяны и следуя далѣе по теченiю р. Ушача къ Бононскому погосту, встречается среди вырубленнаго и частiю обращеннаго въ пашню и покосъ лѣса еще десять кургановъ, болѣе или менѣе раскопанныхъ и распаханныхъ.

Это послѣдняя, т. е. двѣнадцатая изъ извѣстныхъ намъ и болѣе или менѣе обслѣдованныхъ группъ полоцкихъ кургановъ.

Правда, мы слышали о существованiи еще тринадцатой группы кургановъ при дер. Колтунахъ, называемыхъ мѣстными жителями „старосвятскими концами“ но намъ не привелось обозрѣть ихъ.

Размѣры этихъ могилъ, только въ рѣдкихъ случаяхъ нами отмѣченныхъ, превышаютъ въ высоту 7 арш. а въ окружности 30 арш. Всѣ онѣ поросли, болѣе или менѣе, крупнымъ сосновымъ и частiю березовымъ (именно махировскiя) строевымъ и дровянымъ лѣсомъ, частiю уже срубленнымъ, высшiй возростъ коего, какъ напримѣръ на ситнянскихъ и обольскихъ могилахъ, можно считать 100 лѣтъ.

Относительно формы полоцкихъ могилъ, мы должны замѣтить, что онѣ почти всегда круглыя съ такими же вершинами; и только изрѣдка продолговатыя; въ числѣ 33 махировскихъ могилъ восемь, имѣютъ углубленiя сверху, и три почти совершенно раскопаны. Изъ донесенiя Махировскаго сельскаго управленiя видно, что осмотръ этихъ могилъ былъ произведенъ священннкомъ бѣльской церкви Селютинскимъ, будто бы нашедшимъ въ могилахъ однѣ лишь человѣческiя кости; это изслѣдованiе относится къ концу пятидесятыхъ годовъ. Попытокъ къ систематическому осмотру спасъ-юровичскихъ, дворжецкихъ, ситнянскихъ, обольтуницкихъ, песчанскихъ, бононьскихъ и руднянскихь кургановъ дѣлаемо не было. Личный нашъ осмотръ обнаружилъ лишь слѣды расхищенiя или случайный разрывъ могилъ какъ замѣчено при описанiи бононьскихъ.

Изъ одиноко лежащихъ могилъ, кромѣ вышеописанныхъ нами, одна находится на земляхъ махировскаго казеннаго имѣнiя, близь дер. Горовой, въ урочищѣ, называемомъ Чертовымъ болотомъ. Она замѣчательна по своимъ громаднымъ размѣрамъ, именно семисаженной высотой, при 200 саженяхъ въ окружности. Народъ утверждаетъ, что насыпь эта сдѣлана въ незапамятные годы воинствомъ, среди болотнаго неприступнаго мѣста; по этому ее, кажется, скорѣе должно причислить къ разряду городищъ или укрѣпленiй, чѣмъ къ разряду могилъ.

Но самый интересный изъ полоцкихъ кургановъ — это курганъ Рогнѣдинъ.

Народъ разсказываетъ, что будто бы этотъ курганъ насыпанъ надъ тѣлами убитыхъ въ сраженiи Рогвольда и Ягнѣды (т. е. Рогнѣды) и что понышѣ какъ въ озерѣ Дриссѣ, такъ и въ самомъ курганѣ нерѣдко находятъ каменные молоты и палицы.

Рогнѣдинъ курганъ, или гора, при высотѣ въ 5½ саженъ, имѣетъ въ окружности до 300 аршинъ. Этотъ замѣчательный памятникъ старины находится въ Полоцкомъ уѣздѣ, въ имѣнiи помѣщицы Марiи Бошнякъ, на полуостровѣ, называемомъ Перевозъ, между устьемъ впадающей въ озеро Дриссу рѣчки Ущи и истокомъ выходящей изъ него рѣчки Дриссы, которая, пройдя двѣ версти и соединивъ справа озера Волбно и Гонтино, а слѣва Литвино, Пролобно и Далекое, впадаетъ въ рѣку Западную Двину. Одно изъ мѣстныхъ преданiй говоритъ, что на Рогнѣдиной горѣ погибъ въ сраженiи полоцкiй князь Рогвольдъ, убитый ударомъ каменнаго молота.

Что касается находящагося въ чертѣ казенныхъ земель Альбрехтовскаго сельскаго общества, близь деревни Малаго-Грачушина, въ урочищѣ Окольницѣ, городища, состоящаго изъ поросшей лѣсомъ круглой земляной насыпи, имѣющей, при 15 саженяхъ въ поперечникѣ, до 3 саженъ высоты, и носящаго также названiе Околицы, то ни о времени, ни о цѣли сооруженiя ея въ памяти народа никакихъ преданiй не сохранилось.

Кромѣ этихъ памятниковъ старины въ Полоцкомъ уѣздѣ уцѣлѣли еще остатки древнихъ военныхъ путей; такъ въ описанiи русскихъ и славянскихъ рукописей Румянцевскаго музеума, составленномъ А. Востоковымъ, подь № XXIII л. 120 упоминается объ остаткахъ Ольгердовой дороги, на основанiи рукописи подъ заглавiемъ: „Извѣстiя объ открытiи прохода и пути в. кн. Литовскаго Ольгерда, шедшаго нѣкогда съ воинствомъ къ Москвѣ“; въ такихъ словахъ: Слѣды, проложенной Ольгердомъ чрезъ лѣса и болота военной дороги, найдены на границѣ нынѣшняго Полоцкаго уѣзда съ уѣздами Городокскимъ Невельскимъ надъ р. Верусою, впадающею въ р. Оболь, въ имѣнiи бывшемъ г. Жабы, называемомъ Страплицами. Крестьяне въ ономъ имѣнiи показываютъ огромной величины насыпные и лѣсомъ поросшiе бугры, кои называютъ Ольгердовскою дорогою; въ трехъ же верстахъ отъ Страплицъ, въ глухомъ лѣсу, видны огромные окопы, окруженные болотомъ, кои крестьяне зовутъ „столище“, а узкое мѣсто ведущее внутрь слыветъ у нихъ, „Князевымъ мостомъ“. Къ рукописи, приложены изображенiя древнихъ вещей, найденныхъ въ одномъ бугрѣ, раскопанномъ г. Жабой, именно: желѣзнаго бердыша, двухъ бердышей изъ сѣраго гранита, каменнаго копья и одной изъ четырехъ найденныхъ урнъ. Къ сожалѣнiю мы не имѣли случая ни осмотреть этотъ путь, ни повѣрить приводимыя о немъ преданiя. Тѣмъ не менѣе мы находимъ нужнымъ поместить это указанное для облегченiя будущаго изслѣдованiя витебской старины.

Лепельскiй уѣздъ.

По числу кургановъ едва-ли не богаче всѣхъ другихъ уѣздовъ губернiи. Эти памятники старины разсѣяны почти на всемъ пространствѣ его, болѣе или менѣе значительными группами. Лично намъ извѣстно до 400 кургановъ, Главнѣйшiя группы этихъ насыпей расположены въ 7, 12 и до 25 верстъ отъ г. Лепеля: въ Гутовской казенной дачѣ и на земляхъ частныхъ владѣльцевъ, на поляхъ и въ лѣсахъ Заболотскаго и Бецкаго сельскихъ обществъ и близь м. Кубличъ, по границѣ Витебской губернiи, съ Виленской.

Кромѣ того множество кургановъ насыпано надъ рѣчкой Начей, впадающей въ Западную Двину и протекающей по сѣверо-западной части уЬзда. Курганы эти обложены камнями.

Въ урочищѣ Овсянка, принадлежащемъ къ имѣнiю Воронъ, между озерами Зено и Озеренское, въ разстоянiи около 15 верстъ отъ г, Лепеля,на пространствѣ двухъ десятинъ, сгруппировано около ста кургановъ.

Въ верстѣ отъ почтовой станцiи Камень, слѣдовательно въ 20 верстахъ отъ г. Лепеля, надъ безъимяннымъ ручьемъ, 20 кургановъ.

Надъ рѣчкой Уллой, по обѣ стороны, близь имѣнiя Паулья, въ 25 верстахъ отъ уѣзднаго города, разсѣяно много кургановъ. Всѣ они обложены камнями.

У самаго города Лепеля, близь предмѣстья, называемаго Песчанка, также есть группа кургановъ. Одинъ изъ нихъ, поодаль лежащiй, около четырехъ саженъ высоты. Въ 1883 году М. Ф. Кусцинскiй разрылъ нѣсколько изъ этихъ кургановъ и въ числѣ ихъ самый большой, лежащiй близь города надъ озеромъ, — но ни въ одномъ изъ нихъ не нашелъ ничего, даже костей. Должно допустить что или эти раскопки не были произведены довольно тщательно, или же курганы эти были расхищены кладоискателями.

Въ лѣсной дачѣ имѣнiя помещика г-на Кусцинскаго Завидичъ близь почтовой дороги, между станцiей Камень и г. Лепелемъ, вблизи небольшой группы кургановъ, есть валъ, имѣющiй при 30 аршинахъ длины, 3 аршина высоты. Насыпь эта называется народомъ Змѣиной Могилой.

Въ этой же мѣстности есть много кургановъ, поросшихъ кустарниками, кои были насыпаны въ 1812 году надъ тѣлами баварскихъ войскъ, входившихъ въ составъ французской армiи и павшихъ здѣсь въ авангардной стычкѣ съ нашимъ отрядомъ, состоявшимъ подъ начальствомъ генерала Штенгеля.

Съ приближенiемъ къ сѣверной границѣ Лепельскаго уѣзда т. е. къ городу Полоцку, въ особенности къ пункту впаденiя рѣки Ушача въ рѣку Западную Двину, следовательно въ бассейнѣ Начоушачскомъ, появляется группа старинныхъ кургановъ, числомъ болѣе 80-ти, частiю уже раскопанныхъ или разрытыхъ руками кладолюбцевъ, частiю скрывающихся въ густой чащѣ молодаго березняка и ельника. Между этими остатками сѣдой старины, наиболее замѣчательны бездѣдовичскiя и устянскiя насыпи. Въ 1884 году нѣсколько изъ нихъ были раскопаны и вотъ результаты этихъ изслѣдованiй.

Верстахъ въ 20-ти отъ г. Полоцка, по лѣвую сторону р. Западной Двины, въ предѣлахъ Жолновской волости, Лепельскаго уѣзда, между имѣнiями Бѣздѣдовичами, оноже Старый дворъ, А. А. Римскаго-Корсакова, Устьемъ В. А. Дзедзеля и Рожанщнной, принадлежащимъ автору этого сочиненiя, по обѣ стороны проселочной дороги соединяющей названные имѣнiя, въ вырубленномъ бору имѣнiя Бездѣдовичъ, находится группа древнихъ кургановъ, носящихъ общее названiе этого рода памятниковъ старины „волотовокъ“. Кромѣ насыпей, сохранившихъ еще вполнѣ ясно круглую форму кургана, или продолговатую вала, встрѣчаются между зарослями, остатки другихъ насыпей съ едва замѣтной округленностiю, чуть-чуть возвышающiяся надъ уровнемъ почвы. Это обстоятельство наводитъ на мысль, что тутъ было очень много древнихъ кургановъ, относящихся не къ одной а къ разнымъ болѣе или менѣе одна отъ другой отдаленнымъ эпохамъ. Вся вообще масса бездѣдовичскихъ кургановъ числомъ около семидѣсяти, сгруппирована на песчаномъ возвышенiи, склоняющемся во всѣ стороны къ ручьямъ, протокамъ и бездѣдовичскому озеру, легко обнимаемому взоромъ. Тутъ была когда-то деревушка носившая названiе Волотовокъ, но отъ нея и слѣдовъ не осталось.

Бездѣдовичскiе курганы сгрупированы весьма густо, и повиднмому, безъ всякаго порядка, тѣмъ не менѣе отъ нихъ отдѣлились нѣсколько одиночныхъ, большихъ размѣровъ кургановъ, которые съ нѣкоторой правильностью, направляются съ одной стороны вдоль лѣсной дороги къ им. Устью, т. е. къ пункту впаденiя въ р. Западную Двину рѣки Ушача, а съ другой къ бездѣдовичскимъ озерамъ^[5]. На берегу Запад. Двины рѣзко выдѣляется одиночная высота курганная насыпь, вѣнчанная полусгнившимъ крестомъ, осѣняющимъ подобно другимъ крестамъ, окружающихъ эту насыпь, прахъ, потребенныхъ здѣсь, уже на памяти окрестныхъ жителей, православныхъ бѣлоруссовъ.

Здѣсь была когда-то и церковь, о разграбленiи которой польскимъ, или правильнее ополяченныхъ Бѣлорусскимъ панкомъ, еще свѣжо преданiе, а въ церковномъ архивѣ можно найти и письменные тому доказательства.

Въ настоящее время какъ бы въ насмешку надъ всѣмъ православнымъ, какъ бы въ живой укоръ нашей непослѣдовательности и неуваженiя къ собственной нацiональности и праху предковъ, часть курганной насыпи срѣзана и подъ нею прiютился жидъ съ явной для всѣхъ и съ невѣдомой начальству продажей водки... Но обратимся къ курганамъ. Бездѣдовичскiе насыпи давно уже обращали на себя вниманiе любителей старины и охотниковъ искать клады почему повременамъ подвергались раскопкамъ. Такъ бывшiй владѣлецъ Бездѣдовичь Обремпальскiй раскопалъ несколько большихъ кургановъ; затѣмъ въ пятидесятыхъ годахъ производилъ здѣсь изысканiя покойный борецъ за православiе и русскую народность К. А. Гаворской. Къ какимъ результатамъ привели эти изслѣдованiя неизвѣстно; между тѣмъ весьма любопытно, что, несмотря на недавность изысканiй Гаворскаго, личность его и труды сдѣлались уже легендарными. Такъ ученый Гаворскiй превратился въ кладоискателя Бугорскаго, въ уста коего народъ вложилъ слѣдующiе, будьтобы прочтенные имъ изъ какой-то старинной книги, помѣщику Обремпальскому слова о бездѣдовичскихъ курганахъ:

„Есть озеро большое — Крыжъ,
И малое — Медвѣжье ухо,
Подъ Ушачь рѣку.
Тамъ тридцать волотовокъ большихъ,
И тридцать волотовокъ меньшихъ
Въ большихъ — жолнеры да конѣ
А въ малыхъ рыцари въ бронѣ“.

Много, конечно, было попытокъ и состороны мѣстныхъ крестьянъ, въ особенности, когда пошла въ ходъ легенда о Говорскомъ, — проникнуть въ нѣдра могилъ; но результаты попытокъ этихъ хранятся въ тайнѣ. Однако жъ одинъ кладоискатель увидя случайно, мое собранiе древностей, подъ секретомъ, сказалъ мнѣ: что онъ и другое лицо, несколько разъ въ ночь противъ Ивана-Купала^[6], искали въ бездѣдовичскихъ волотовкахъ кладъ и одинъ разъ нашли круглую вершковъ десять въ дiаметрѣ, совершенно перержавѣвшую бляху, въ родѣ сковороды, (не щитъ ли?) а другой разъ, на глубинѣ 1½ аршина ниже подошвы кургана, глиняный горшечекъ^[7], совершенно подобный по формѣ и матерiалу находящемуся въ моемъ собранiи и найденному въ одномъ изъ кургановъ руднянской группы^[8]. Обѣ находки кладоискатели сдѣлали при помощи щупа; при вырытiи вещей они находили много угля и перегорѣвшихъ костей.

Послѣднѣе изслѣдованiе бездѣдовичскихъ кургановъ было произведено при насъ.

Вотъ какъ въ свое время, оно описано въ Витебскихъ Губ. Вѣдомостяхъ. Седьмаго iюня 1884 года, я и мои сосѣди при участiи нѣкоторыхъ любителей старины, произвели раскопку одного изъ наибольшихъ, въ срединѣ группы лежащихъ кургановъ, находящагося близъ него вала, и наконецъ, докончили раскопку одиночнаго кургана на землѣ В. А. Дзедзеля, по пути въ имѣнiе Устье.

Въ первыхъ двухъ случаяхъ, снявъ слой дерна и песка, толщиной въ аршинъ, мы нашли консетрическiе, тонкiе, местами прерывающiеся, но ясно сохраняющiе въ своемъ направленiи круглую фигуру насыпи, слои бѣлой, слабо блестящей, на ощупь весьма мягкой земли съ примѣсью большею частiю совершенно разложившагося угля, остатки коего также сохранили блескъ, а при разстиранiи между пальцами нѣкоторую твердость; ясно, что этотъ уголь скорѣе животнаго, чѣмъ растительнаго происхожденiя.

Замѣчательно, что на первомъ курганѣ, на самой его срединѣ, на глубинѣ полуаршина отъ поверхности, мы нашли въ одной кучѣ, гарнца два, мелкихъ полуистлѣвшихъ кастей, между коими отличили остатки двухъ человѣческихъ колѣнныхъ чашекъ.

Въ единичномъ курганѣ на землѣ В. А. Дзедзеля, снятомъ въ уровень съ землей нѣсколько лѣтъ тому назадъ, для добыванiя песку, мы ничего не нашли, хотя углубили средину его въ самый материкъ, но бывшiе при этомъ владѣлецъ и рабочiе объяснили, что и въ этомъ курганѣ, какъ и въ другихъ, которые имъ случалось раскапывать, находились слои золы и угля, но вещей никакихъ не находилось. Судя потому, что на многихъ изъ кургановъ, изслѣдованной нами группы, ростутъ, или росли сосновыя и еловыя деревья, какъ это показываетъ число слоевъ на пняхъ и размѣръ деревъ, возраста выше столѣтняго; что никто изъ мѣстныхъ стариковъ, а между ними есть восьмидесяти и девяностолѣтнiе, не слыхали отъ своихъ отцевъ и дѣдовъ: о времени насыпи этихъ кургановъ; наконецъ судя по тѣмъ легендарнымъ сказанiямъ, кои удалось намъ собрать о нихъ, можно съ достовѣрностiю отнести, по крайней мѣрѣ многiе изъ этихъ кургановъ т. е. позднѣйшiе, ко времени Стефана Баторiя, не разъ проходившаго здѣсь со своею ратью; слѣдовательно къ концу XVI вѣка. Легендарныя преданiя о бездѣдовичcкихъ и устьянскихъ насыпяхъ весьма интересны какъ по фантастичности разсказа, такъ еще болѣе потому, что народъ соединилъ въ нихъ память о двухъ великихъ историческихъ дѣятеляхъ, далеко не современникахъ, именно: о королѣ Стефанѣ Баторiѣ, по народному Батурѣ и императрицѣ Екатеринѣ II-й, по народному богатырь-Катеринѣ. Вотъ почти дословный разсказъ народа о происхожденiи бездѣдовичскихъ и устянскихъ насыпей.

„Это было очень давно и дѣды наши того не помнятъ. Землей нашей владѣлъ Батура, а какъ узнала про то богатырь-Катерина, то собрала русское воинство и на этомъ самомъ мѣстѣ (разсказъ происходилъ среди бездѣдовичскихъ кургановъ, во время раскопки) встрѣтила польскую рать Батуры. Въ ту пору былъ здѣсь большущую лѣсъ; увидавъ царицу, Батура схватилъ ель и вырвавъ ее съ корнемъ, говоритъ Катеринѣ: зачѣмъ намъ биться? Вотъ погляди на нашу силу! Поглядѣла царица, усмѣхнулась, да и говоритъ ему: Ну, говоритъ, хорошо! а поставь же ель обратно въ землю! А Батура и не смогъ. Тогда богатырь-Катерина взяла ель, перевернула корнями вверхъ, да дополовины и вдавила въ землю; затѣмъ разбила рать Батуры, а остатки прогнала за Двину“.

„Въ другой разъ богатырь-Катерина настигла Батуру подъ Устьемъ. Выйдя изъ кареты, царица видитъ пасется пара спутанныхъ желѣзными путами коней, а рать Батуры такъ и сунется и сунется изъ за окопа на русское воинство. Не долго думала богатырь Катерина; какъ схватить за путы въ одну руку одного, а въ другую другого коня:

И пошла ими валять
Польскую рать;
Силу народа побила.
Много въ Двинѣ потопила,
Остальныхъ за рѣчку прогнала.
И тутъ русская земля стала.“

По напечатанiи мною въ 73 нумерѣ; Витебскихъ „Губерн. Вѣдом.“ замѣтки о раскопкахъ, произведенныхъ въ им. Бездѣдовичахъ, г. Романовъ, 78-мъ нумерѣ той же газеты высказалъ следующее интересное сопоставленiе.

„Курганы, подобные Бездѣдовицскимъ,съ погребальнымъ ритуаломъ — трупосожженiемъ, находятся и въ cѣннинскомъ уѣздѣ могилевской губ., сосѣднемъ съ витебскихъ и лепельскимъ уѣздами. Группа ихъ найдена мною на берегу Богдановскаго озера, по дорогѣ изъ Сѣнна въ Бѣшенковичи. При раскопкѣ въ сильно раскаленномъ кострищѣ, оказалась масса измельченныхъ костей животныхъ, нѣсколько обуглившихся кусковъ крупныхъ костей человѣческихъ и, кромѣ того, сильно пострадавшiе отъ огня желѣзные обломки, повидимому, оружiя и круглая серебряная бляха.“

„Затѣмъ такiе же курганы извѣстны мнѣ въ бассейнѣ р. Сожа, въ мстиславльскомъ и гомельскомъ уѣздахъ могилевской губернiи“.

„Вобще, Могилевская губернiя, подобно витебской и минской, замѣчательно богата вещественными памятниками старины доисторической: валами, городищами, городками, замковищами, курганами и т. п. Не говорю уже объ орудiяхъ каменнаго вѣка: ими могилевская губернiя такъ же богата, какъ и минская, — по общимъ отзывамъ едва ли не богатѣйшая въ Россiи этого рода памятниками. Наконецъ, мнѣ удалось найти въ предѣлахъ могилевской губ. и рѣдкiе для нашихъ широтъ памятники — каменныя бабы, вопреки существовавшему мнѣнiю, будто распространенность ихъ на сѣверѣ ограничивается 50°“.

„Послѣдними арxеологическими изысканiями, произведенными въ 1885 и 1856 гг. Московскимъ Археологическимъ Общ. и Отдѣломъ Андропологiя Общ. Любит. Естествознанiя, въ достаточной степени выяснено, что курганы могилевской губ., при всемъ разнообразiи ихъ типовъ, начиная отъ кургановъ съ каменными орудiями и трупосожженiемъ и кончая курганами XI в. съ подвѣсками — христiанскими образками на бусахъ, — имѣютъ несомненное сходство съ курганами витебской и минской губернiи“.

„Въ этомъ фактѣ нельзя не видѣть указанiя на то, что площадь, ограниченная Зап. Двиною, Сожемь, Припетью и верховьемъ Нѣмана, служила нѣкогда ареною дѣятельности одного, несомнѣнно славянскаго племени“.

Кромѣ сего нѣкоторые изъ древнихъ лепельскихъ кургановъ подверглись въ разные годы, и при томъ въ большей или меньшей степени, изслѣдованiямъ, результаты коихъ изложены въ статьѣ нашего сочлена М. Ф. Кусцинскаго, напечатанной въ 20 № „Витебскихъ Губернскихъ Вѣдомостей“ за 1865 годъ, подъ заглавiемъ: „Опытъ археологическихъ изслѣдованiй въ Лепельскомъ уѣздѣ“.

Мы заносимъ результаты нѣкоторыхъ изъ этихъ изысканiй на страницы нашей книги, поясняя ихъ точными рисунками находокъ.

Въ 1857 году г. Кусцинскiй разылъ одинъ изъ четырехъ кургановъ, лежащихъ близь имѣнiя Черцы, въ 12 верстахъ отъ г. Лепеля. Въ самой срединѣ кургана найдены были сожженныя человѣческiя кости, при которыхъ стоялъ глиняной горшокъ, также наполненный сожженными костями; на днѣ горшка найдена маленькая бронзовая сѣкира или бердышекъ, который г-нъ Кусцинскiй признаетъ за эмблему или символнческiй знакъ достоинства погребеннаго (рис. 4).

Рис 4.

Рис 5.

Бердышекъ этотъ безъ сомнѣнiя, принадлежiтъ бронзовому перiоду и составляетъ довольно рѣдкую находку которою впрочемъ нисколько не подтверждается мнѣнiе нѣкоторыхъ археологовъ, что обрядъ сожженiя тѣла принадлежалъ исключительно лицамъ значительнымъ^[9].

Луи Фигье въ своемъ сочиненiи „Первобытный человѣкъ“ относительно погребенiя въ бронзовую эпоху, между прочимъ говоритъ: „Вообще въ бронзовую эпоху мертвыхъ хоронили въ погребальныхъ покояхъ, а иногда въ видѣ исключенiя ихъ сожигали. Благочестивое обыкновенiе класть подлѣ труповъ оружiе или утварь, служившiя усопшимъ, при ихъ жизни, соблюдалось постоянно“. Замѣтимъ только, что съ этой эпохи (рѣчь идетъ о второмъ перiодѣ бронзовой эпохи) стали часто класть въ могилы топоры и орудiя размѣровъ меньшихъ противу употребляемыхъ въ житейскомъ быту. Топоры маленькiе, топоры ex voto (по обѣту, заповѣдные). По этому мнѣнiе г. Кусцинскаго, что найденная близь г. Лепеля, въ зольницѣ маленькая бронзовая сѣкира или бердышекъ, по просту топорикъ, есть особый знакъ достоинства погребеннаго въ курганѣ лица, едвали можно считать вѣрнымъ. Нельзя также сказать: чтобы находки малыхъ топориковъ, были особенно рѣдки. Графъ Адамъ Платеръ, въ окрестностях Креславки, динабургскаго уѣзда, на берегахъ рѣки 3. Двины находилъ много такихъ вещицъ^[10]. Это обстоятельство еще болѣе колеблетъ приведенное мнѣнiя г. Кусцинскаго. Въ Бѣлоруссiи существовалъ обычай, еще доселѣ не вездѣ покинутый, класть въ могилы любимыя покойниками вещи, или оружiя ремеслъ; такъ пьяницамъ клали бутылку водки, охотникамъ — ружье, лѣстнику — топоръ, ткачу бедро и т. п.

Въ одномъ курганѣ на землѣ государственныхъ крестьянъ Заболотскаго общества, въ урочищѣ Княгинки, г. Кусцинскiй нашелъ при покойникѣ желѣзный брдышъ и такое же копье. Самое названiе этой мѣстности наводитъ на ту мысль, что тутъ хоронились какiе нибудь князья или начальники провинцiи, при которыхъ, какъ знакъ военной власти, оставляли военное оружiе (рис. 5 и 6).

Рис 6.

Рис 7.

Рис 8.

Народное преданiе говоритъ; что когда-то, очень давно, жилъ вблизи этого мѣста какой-то князь. У него была красивая молодая жена. Однажды князь выѣхалъ на войну, и когда возвратился изъ похода, то нашелъ свою жену за другимъ княземъ. Въ порыве ревности и гнѣва, счастливый на войнѣ, но несчастный въ любви, князь убилъ свою невѣрную жену, а потомъ и себя. Ихъ похоронили рядомъ, но въ двухъ отдѣльныхъ кургановъ. И дѣйствительно: другой курганъ, въ разстоянiи на двѣ сажени отъ перваго, заключалъ женскiй скелетъ, у котораго на правой рукѣ былъ родъ браслета изъ толстой бронзовой проволоки, съ нанизанными бусами изъ какой-то массы, величиною съ ружейную пулю. Нѣкоторые изъ этихъ бусъ украшены разноцвѣтною эмалью, коей цвѣт и рисунокъ хорошо сохранились понастоящее время (рис. 7).

Въ урочищѣ Баярникѣ, въ 7 верстахъ отъ мѣстечка Кубличъ, на границе Витебской и Виленской губернiи, разсыпана группа кургановъ на значительное пространство.

По мнѣнiю г. Кусницкаго, курганы эти принадлежатъ послѣднимъ временамъ язычества. На этой же мѣстности было древнее христiанское кладбище. По увѣренiю одного изъ сосѣднихъ помѣщиковъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, въ одномъ изъ обрушившихся кургановъ кубличской группы, былъ найденъ древней формы бронзовый крестикъ.

Изъ пяти раскопанныхъ кургановъ въ трехъ найдены желѣзныя копья и бердыши. Быть можетъ, здѣсь жило сословiе, посвятившее себя военной службѣ, на подобiе образовавшихся впослѣдствiи времени панцырныхъ бояръ (рис. 8).

Слѣдя за ходомъ археологическихъ изысканiй нашихъ антикварiевъ, можно заключить, что женскiя украшенiя гораздо чаще и въ большемъ количествѣ попадаются въ курганахъ мѣстностей, близкихъ къ Балтiйскому морю, напримѣръ, въ Ковенской губернiи, остзейскихъ провинцiяхъ и въ такъ называемыхъ инфляндскихъ уѣздахъ Витебской губернiи; однакожъ, находки эти встрѣчаются и въ Бѣлорускихъ уѣздахъ Витебской и въ Могилевской губернiяхъ. Совешенное сходство этихъ предметовъ съ находимыми въ Данiи и Швецiи ясно доказываетъ, что они достались сюда вслѣдствiе сношенiй съ Скандинавiей.

Рис 9.

Рис 10.

Рис 11.

Къ болѣе интереснымъ предметамъ этого рода, кромѣ находокъ въ курганѣ Княгинки, слѣдуетъ отнести и найденное въ курганѣ при имѣнiи Гущинѣ, въ 13 верстахъ отъ Лепеля, ожерелье (гривна) (рис. 9) состоящее изъ трехъ кусковъ толстой бронзовой проволоки, окрученныхъ винтообразно; а также находки на землѣ деревни Грошовки, казеннаго вѣдомства, въ четырехъ верстахъ отъ Лепеля, въ восьми разновременно разрытыхъ курганахъ, именно: 1) Ожерелье, состоящее изъ бисера, съ перваго взгляда весьма похожаго на жемчугъ. Бисеръ этотъ сдѣланъ изъ какой-то массы, состоящей изъ тонкихъ пластинокъ въ родѣ слюды. Эта любопытная находка передана г. Кусцинскимъ въ даръ виленскому музеуму древностей.^[11] Бывшiй предсѣдатель виленской археологической коммиссiи, графъ Евстафiй Тышкевичъ, нашелъ его весьма сходнымъ съ бисеромъ, часто находимымъ въ Помпеѣ, и, по его же мнѣнiю, это у насъ первая находка въ этомъ родѣ. 2) Около 50 стеклянныхъ золоченыхъ бусъ. Позолота на нихъ сдѣлана сусальнымъ золотомъ и потомъ облита стеклянной массой. 3) серги изъ скрученной бронзовой проволоки (рис. 10). 4) Нѣсколько кусковъ бронзовой проволоки, согнутыхъ кругообразно. Они лежали по обѣимъ сторонамъ головы и вѣроятно служили для поддержанiя сплетовъ волосъ. 5) Серебряныя серьги весьма оригинальной формы напоминающiе

Рис 12.

Рис 13.

Рис 14.

Рис 15.

Рис 16.

Рис 17.

стрѣлу, обращенную острiемъ къ низу, работа простая (рис. 11). 6) Четыре бронзовыя кольца простой работы, такъ что ни одно изъ нихъ не спаяно (рис. 12 и 13). 7) 1 большой перстень изъ бронзы. Внутренняя сторона его наполнена массой, на коей вырѣзаны какiе-то знаки (рис. 14)^[12]. 8) Два кольца желѣзныя. Они, какъ вообще желѣзные предметы въ курганѣ, обратились въ перекись железа бураго цвѣта и легко ломались въ куски. Лежали онѣ съ лѣваго бока скилета. Какъ полагаетъ графъ Тышкевичъ, такiя кольца употреблялись для поддерживанiя платья, въ родѣ римскихъ tibula alcilia. 9) 126 стеклянныхъ бусъ зеленаго цвѣта величиною въ конопляное зерно. Одна буса изъ сердолика, продолговатой формы, и двѣ круглыя изъ аметиста.

Въ одномъ изъ кургановъ урочища Овсянки, имѣнiя Воронь помѣщика Селявы, найдены двѣ серебряныя серги замѣчательной работы.

Серги эти, хотя при первомъ взглядѣ и похожи одна на другую, но въ дѣйствительности, какъ это читатель можетъ усмотрѣть изъ рисунковъ, (16 и 17) разнятся и величиной и формой и отдѣлкой. Шестнадцать стеклянныхъ золотыхъ бусъ, желѣзное кольцо, на которомъ образовался отпечатокъ полотна. Въ другомъ курганѣ при мужскомъ скелетѣ, вырыты: оселокъ изъ песчаника, (точильный камень) желѣзный ножикъ и кремень.

При разрытiи нѣкоторыхъ кургановъ попадались глиняные сосуды. Форма ихъ похожа на обыкновенные и нынѣ употребляемые горшки, въ которыхъ варятъ пищу, только болѣе грубой обдѣлки, съ толстыми стѣнками. Положительно можно утверждать, что они назначались для оставленiя пищи при покойникѣ; по настоящее даже время сохранились въ простомъ народѣ нѣкоторые поминальные обряды, извѣстные подъ названiемь дѣды, во время которыхъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, есть обыкновенiе носить пищу на могилы

Рис 18.

Рис 19.

усопшихъ родныхъ и выставлять въ домахъ на столѣ и окнахъ. Ни на одномъ горшкѣ нѣтъ слѣбда употребленiя токарнаго станка: они просто вылеплены руками. Вотъ форма, этихъ сосудовъ (рис. 18 и 19).

Къ довольно рѣдкимъ сосудамъ можно отнести найденную, г. Кусцинскимъ, надъ рѣкою Уллою, въ имѣнiи Поульѣ, такъ называемую слезницу (по литовски ассаруве). Это плоскiй сосудъ съ крышкою на срединѣ коей сдѣлано маленькое отверстiе, быть можетъ для собиранiя слезъ присутствующихъ на похоронахъ ^[13].

Изслѣдованные въ Лепельскомъ уѣздѣ курганы, какъ велики ни были, не заключали въ себѣ однако болѣе одного покойника, который обыкновенно лежалъ на поверхности земли; а надъ нимъ насыпанъ курганъ. Земля для этого употреблялась изъ ближайшаго къ могилѣ пространства. Отъ этого вокругъ могилы образовалась канава, и только въ одномъ мѣстѣ оставлено узкое пространство, вѣроятно для всхода на вершину кургана. Въ нѣкоторыхъ могилахъ трупъ положенъ поверхъ слоя угольевъ, золы и березовой коры, сохранившейся почти въ цѣлости. Направленiе тѣл а всегда отъ востока къ западу, т. е. головой на западъ.

Глубоко вкоренившееся вѣрованiе что человѣкъ послѣ смерти переходитъ къ другой жизни, подобной земной, съ ея нуждами, занятiями, удовольствiями, внушало языческимъ предкамъ нашимъ необходимость снабжать могилы покойниковъ, всѣмъ чѣмъ только по ихъ мнѣнiю, могли они нуждаться въ будущей жизни.Эти то оставленные покойникамъ предметы составляютъ важнѣйшiя археологическiя находки наши. Однакожъ едвали всегда этимъ предположенiемъ можно объяснить нахожденiе при остовахъ покойниковъ монетъ, въ особенности принявъ во внiманiе мѣсто ихъ нахожденiя при остовахъ. Вотъ напримѣръ что находимь мы по этому обстоятельству въ письмѣ, къ намъ М. Ф. Кусцинскаго, отъ 16 марта 1885 года. Въ Пышнянской волости, верстъ 15 отъ Лепеля, именно около деревни и озера Кривецъ, я обнаружилъ одну странность, которую не могу себѣ уяснить; дѣло въ слѣдующемъ: курганы въ числѣ двѣнадцати лежать на плоской возвышенности, рядомъ съ ними находится старое опущенное кладбище христiанское, на которомъ въ настоящее время не хоронятъ и даже нѣтъ ни одного креста на немъ, а лишь видны небольшiя могильныя насыпи обложенныя камнями, какъ это дѣлается и теперь. Раскопавъ одинъ изъ ближайшихъ къ старому кладбищу кургановъ, я нашелъ женскiй остовъ на лбу которого лежала серебрянная монета, такъ называемый тройной грошъ литовскiй Сигизмунда Августа 1569 года, на покойницѣ былъ кожаный поясъ украшенный булавками (?) совершенно такими, какъ теперешнiя. Въ другомъ курганѣ найденъ желѣзный трехгранный напилокъ и обломки кремня. Однимъ словомъ всѣ вещи доказывали, что курганы относится къ XVI вѣку; стало быть за 300 лѣтъ соблюдался еще мѣстами языческiй погребальный обрядъ, т. е. что покойника клали на землѣ и надъ нимъ сыпали курганъ; но съ какой стати положена монета на лобъ? „Быть можетъ, говоритъ г. Кусцинскiй, она замѣнияла вѣнчикъ, требуемый обрядомъ восточной церкви, которыхъ въ то время трудно было имѣть всегда въ достаточномъ количествѣ“ Выводъ слишкомъ смѣлый и едва ли основательный въ виду единичности случая; не допуская даже ошибочности въ опредѣленiи мѣста нахожденiя монеты и того, всегда возможнаго случая, что монета эта просто на просто, кѣмъ либо изъ закапывавшихъ трупъ утеряна. Впрочемъ находка монеты и того, всегда кахъ вовсе не столь явленiе рѣдкое; такъ въ 1872 году при проведеншiи рва для фундамента вновь возводимой церкви въ селѣ Веляшковiчахъ, Витебскаго уѣзда, на глубинѣ отъ 3 до 4 аршинъ, вырыто 49 человѣческихъ головъ, много костей, а въ полуразрушившихся гробахъ найдены стекляные сосуды, похожiе на бокалы и разныя мѣдныя и серебряныя монеты.

Кромѣ кургановъ, Лепельскiй уѣздъ богатъ остатками или по крайней мѣрѣ воспоминашнiями о бывшихъ когда-то въ предѣлахъ его замкахъ; но объ этомъ подробнѣе мы скажемъ въ особой главѣ, здѣсь же упомянемъ только, что въ м. Гомелѣ, въ 23 верстахъ отъ Полоцка и въ 54 отъ Лепеля, на лѣвомъ берегу рѣки Туровки, на крутомъ пригоркѣ, было когда-то большое земляное укрѣпленiе, построенное по повелѣнiю короля Сигизмунда-Августа. Отъ укрѣпленiя этого осталась и по нынѣ кой-какiе слѣды рва и вала.

Въ Лепельскомъ уѣздѣ сохранилось также преданiе о витольдовыхъ путяхъ, или дорогахъ. Дорогъ, носящихъ это названiе указываютъ двѣ: первая, близъ имѣнiя Воронечъ, проходитъ по болоту, а вторая, на земляхъ имѣнiя помѣщика Корсака-Заскорокъ, въ 15 верстахъ отъ города Полоцка, также идетъ чрезъ болота. При описанiи Полоцкихъ древностей, мы упомянули объ Ольгердовой дороге, но этимъ еще не исчерпываются преданiя о путяхъ древнихъ воителей и ихъ полчищь. Есть указанiя, основанныя на историческихъ фактахъ, о дорогахъ Стефана Баторiя, въ особенности по пути шествiя отряда, находившагося подъ начальствомъ виленскаго воеводы Радзивила въ 1579 г. на Полоцкъ, чрезъ мм. Глубокое, Поставы и г. Дисну. Прору6ка, чрезъ непроходимые въ то время лѣса — просѣкъ, устройство мостовъ и гатей, во время этого похода, пали на долю венгерской пѣхоты, входившей въ составъ армiи Баторiя.

Этiми строками о древнихъ военныхъ путяхъ, мы думали закончить описанiе лепельскихъ памятниковъ старины, какъ новая случайная поѣздка въ прилегающую къ рѣкѣ Ушачу часть этого уѣзда доставила намъ еще нѣсколько свѣдѣнiй о курганахъ въ ней находящихся. Какъ ни кратки эти свѣдѣнiя но мы считаемъ полезнымъ занести ихъ на страницы нашего изданiя, какъ указанiе для будущихъ изслѣдованiй.

У самой границы Полоцкаго уѣзда съ Лепельскимъ, въ предѣлахъ послѣдняго, у дороги ведущей въ сел. Заскорки, недалеко отъ берега р. Ушача, мы нашли перерезанный траншеей курганъ, имѣющiй въ окружности по рву 80, а въ высоту 10 аршинъ. Въ нѣсколькiхъ шагахъ отъ этого кургана, на восточной его сторонѣ, находится другой еще уцѣлѣвшiй но меньшихъ размѣровъ. А въ небольшомъ разстоянiи отъ нихъ, по правую сторону дороги, лежитъ цѣлая группа (до 20) подобныхъ насыпей, уже настолько распаханныхъ, что многiе изъ нихъ едва замѣтны. Группу эту мы назвали заскорской.

Слѣдуя далѣе чрезъ м. Воронечъ, въ которомъ указывали намъ на высокую плоскую гору, какъ мѣсто бывшаго когда то города и на смежную съ ней, большихъ размѣровъ, съ почти отвѣсными боками, будто бы искусственную насыпь, командующую протекающей у подошвы ея рѣкой Ушачемъ, мы недоѣзжая до им. Миницы въ лѣсу, въ глубокомъ оврагѣ, при перекресткѣ дорогъ, нашли одиночный, также перерѣзаннный рвомъ курганъ, имѣющiй въ окружности 77 а въ высоту 11 аршинъ.

Проѣхавъ отъ селѣ верстъ пятнадцать, подымаясь вверхъ по теченiю р. Ушача, мы нашли на границѣ имѣнiя Антоборъ оно же Сорочино, верстахъ въ двухъ отъ озера Черствятъ, подъ лѣсомъ, на песчаномъ грунтѣ, цѣлую группу довольно далеко другъ отъ друга разсѣянныхъ кургановъ; между коими два обратили наше вниманiе: одинъ, находящiйся въ полѣ, съ попытками къ раскопкѣ — своей величиной, а другой въ лѣсу, также довольно значительныхъ размѣровъ, тѣмъ что на немъ положено много камней. Эту группу кургановъ мы назвали сорочинской.

Рѣжицкiй уѣздъ.

По Рѣжицкому уѣзду свѣдѣнiя наши о древнихъ земляныхъ насыпяхъ касаются наиболѣе Вайводовской и Ковнатской волостей.

Свѣдѣнiя эти, при всей ихъ неполнотѣ, обнаруживають: что въ этой мѣстности въ былыя времена совершались кровавыя драмы. Вайводовское волостное управленiе относитъ эти событiя къ временамъ „крестовыхъ походовъ“ разумѣя конечно, — набѣги ливонскихъ рыцарей.

Наибольшее число старинныхъ кургановъ Вайводовской волости находится возлѣ рѣчки Ульяны, при дер. Обитель. Въ могилахъ этихъ по разсказамъ мѣстныхъ старожиловъ, нерѣдко находили платинное серебро, крестнки и бердыши. Что разумѣетъ народъ подъ словомъ платинное серебро, передававшiй донесенiе мировой посредникъ, къ сожалѣнiю не объяснилъ; что же касается названiя деревни Обителью, то оно произошло потому, что на мѣстѣ томъ была когда то, въ незапамятныя времена женская обитель. Это чисто руское названiе монастыря служитъ прекраснымъ доказательствомъ, что и въ предѣлахъ Рѣжицкаго уѣзда искони существовало православiе и господствовала русская народность.

Кромѣ кургановъ, въ районѣ этой волости находятся три отдѣльныхъ укрѣпленiя, или какъ называютъ ихъ крестьяне, окопа. Изъ нихъ первый, извѣстный подъ именемъ Замка, на Старомысленскомъ полѣ, при впаденiи рѣчки Рудни въ озеро того же имени; второй — на Удренскомъ полѣ, Букмуйжскаго сельскаго общества, покрытъ кустарникомъ извѣстенъ подъ именемъ Дубовки; наконецъ, третiй — на Cваренцовскомъ полѣ дер. Райниковъ.

Какiе размѣры имѣютъ эти окопы, — мы не имѣемъ свѣдѣнiй, но извѣстно, что народъ вѣритъ въ существованiе внутри двухъ первыхъ изъ нихъ богатыхъ кладовъ золота и серебра.

То же повѣрье существуетъ и о какомъ то заброшенномъ колодцѣ фольварка Адамова и о старинномъ кладбище деревни Тыртова.

Вообще сообщенныя намъ о памятникахъ старины по Вайводской волости свѣднiя хотя и не лишены интереса, но слишкомъ кратки.

Изъ сообщенiя Ковнатскаго волостнаго правленiя видно, что на земляхъ, ему подвѣдомственныхъ, народъ, по преданiямъ отцовъ и дѣдовъ, указываетъ слѣдующiя, замѣчательныя по находкамъ въ нихъ разнаго древняго оружiя мѣста: а) Гора Пили-Колна, находящаяся при дорогѣ, идущей изъ имѣнiя Ковнаты въ города Люцинъ и Себежъ, возлѣ деревни Старой Слободы. Форма горы круглая, двуярусная, съ плоской вершиной. Окружность верхняго уступа ея равняется 120 саженямъ. Въ старые годы нагорная площадка распахивалась, но уже много лѣтъ, какъ брошена подъ перелогъ, и потому поросла разнороднымъ лиственнымъ кустарникомъ. Старожилы утверждаютъ, что на огородахъ, окружающихъ эту гору и у самой подошвы ея, в частую, выкапываютъ человѣческiя кости и бердыши. Самая гора значительной раскопкѣ не подвергалась; говорятъ, что на вершинѣ ея былъ когда-то костелъ.

б) Въ томъ же имѣнiи, въ верстѣ за фольваркомъ Вашни, а въ трехъ верстахъ отъ волостнаго правленiя, въ урочищѣ подъ назвашемъ Малый Боръ, на пространствѣ около пяти десятинъ, находится весьма большая группа древннхъ кургановъ въ которыхъ часто мѣстные крестьяне, устраивая ямы для храненiя картофеля, находили свертки мѣдной гибкой, но весьма прочной проволоки съ шариками: въ родѣ брезгунковъ, или звонковъ на пеньковыхъ шнуркахъ, а также лошадиныя кости и при нихъ пики; однажды же былъ вырытъ человѣческiй черепъ, прикрытый мѣднымъ шлемомъ, вѣсившiм до З-хъ фунтовъ.

Въ одномъ изъ кургановъ этой группы, на глубинѣ около 2½ арш. 30-го августа 1864 года найдены бронзовая пряжка и колечко. Верхняя сторона пряжки имѣла такой видъ (рис. 20) и почти такую же величину.

Рис. 20.

По мнѣнiю осматривавшаго эту находку, члена московскаго археологическаго общества г. Струкова; она есть ни что иное, какъ часть пряжки отъ древняго колчана, какiе нередко встрѣчаются во многихъ старинныхъ курганахъ. Хотя вещь эта и не можетъ считаться большою рѣдкостью, тѣмъ не менѣе она имѣетъ значенiе для мѣстной археологiи.

Въ Рыкопольскомъ сельскомъ обществѣ, въ имѣнiи помѣщика Бениславскаго, между деревнями Бечеры и Петровской, близъ рѣчки Скарбовки, въ лѣсу, есть вторая группа кургановъ, въ которой часто находили человѣческiя кости, весьма длинныя пики, мѣдяныя кольца и отломки мечей.

Витебскiй уѣздъ.

Свѣдѣнiя о старинныхъ земляныхъ сооружешяхъ Витебскаго уѣзда отличаются тѣми же качествами, какъ свѣдѣнiя по Рѣжицкому уѣзду, и притомъ касаются одной лишь Старосельской волости, на земляхъ которой найдено три кургана и одно городище. Изъ числа кургановъ, первый, извѣстный подъ именемъ Лавочника, находится на земляхъ Iозефовскаго общества, помѣщицы Ярентовичевой; второй на землѣ помѣщика Любощинскаго, а послѣднiй — въ имѣнiи бывшемъ г. Лабунскаго. Изъ городищъ одно лежитъ на крестьянской землѣ Летчанскаго общества, при деревнѣ Миклашахъ, возлѣ озера Летцы, а другое — въ имѣнiи помѣщика Добашинскаго, у самой рѣки Западной Двины.

Намъ часто доводилось слышать о находкахъ въ витебскихъ курганахъ древнихъ монетъ и другихъ остатковъ старины, но мы не имѣли счастiя что-либо прiобрѣсть изъ этихъ вещей. Это частiю объясняется тѣмъ, что находчики сбывали ихъ витебскимъ жидамъ — этимъ алчнымъ истребителямъ дорогой для науки старины, ради грошеваго барыша.

Невельскiй уѣздъ.

Не взирая на то, что Невельскiй уѣздъ лежить на самомъ торномъ пути воинскихъ набѣговъ россiйскихъ людей на земли полоцкiя и витебскiя, и что слѣдовательно быть не можетъ, чтобы въ уѣздѣ этомъ не было ясныхъ слѣдовъ кровавыхъ событiй, въ теченiе нѣсколькихъ вѣковъ, въ немъ совершавшихся, свѣдѣнiя наши о памятникахъ; этихъ событiй до того ничтожны, что мы не можемъ указать ни на одну замѣчательную группу кургановъ въ предѣлахъ Невельскаго уѣзда. Мы можемъ лишь упомянуть о трехъ городищахъ, находящихся на казенныхъ земляхъ Карулинскаго сельскаго общества, близъ деревень Прудка и Карулина.

Велижскiй уѣздъ.

Издавая въ 1867 г. первое наше описанiе „памятипковъ старины Витебской губернiи“, мы могли указать лишь на одну древнiю могилу Велижскаго уѣзда, находящуюся среди крестьянскихъ полей Вязменскаго сельскаго общества, въ верстѣ отъ дер. Асиповецъ. Могила эта при саженной высотѣ имѣетъ до 16 сажень въ окружности. Ни преданiи о времени насыпи ея, ни свѣдѣнiи о какихъ либо въ ней находкахъ не сохранилось.

Нынѣ мы можемъ сообщить читателямъ свѣдѣнiя о 48 древнихъ земляныхъ насыпяхъ, разсѣянныхъ въ шести волостяхъ Велижскаго уѣзда и извѣстныхъ въ народѣ подъ различными названiями. Мы опишемъ эти памятники по каждой волости отдѣльно.

Изъ семи наличныхъ кургановъ Сертейской волости, три находятся вблизи имѣнiя Рудни и въ 5-ти верстахъ отъ селенiя Сертеи, по правую сторону рѣчки Сертейки. Высота ихъ около сажени, расположены они вмѣстѣ.

На супротивъ этихъ кургановъ, по другую сторону названной рѣчки, также имѣется три кургана: изъ нихъ одинъ высотой около сажени лежитъ на полѣ деревни Слободы, а два наименьшаго размѣра, въ лѣсу имѣнiя Селезней. Насыпку всѣхъ этихъ шести кургановъ народъ относитъ ко времени, принадлежности этого края Литовскому княжеству.

Расказываютъ также, что при имѣнiи Руднѣ былъ четвертый курганъ, нынѣ совершенно распаханный. Въ курганахъ этихъ, или вблизи ихъ, ни какихъ находокъ небыло; почему, кажется, съ достовѣрностiю можно считать ихъ межевььми знаками.

Той же волости при деревне Березовкѣ, верстахъ въ 20 отъ селенiя Сертеи, на правом берегу рѣчки Межи, саженяхъ въ 20-ти отъ гребня водъ, находится одиночный курганъ полуторасаженной высоты. Близь этого кургана, лѣтъ 20 назадъ, при распашкѣ поля найдено серебряное кольцо и стальная сабля.

Усвятская волость — едва ли не самая богатая земляными памятниками старины въ Велижскомъ уѣздѣ; народъ насчитываетъ въ ея предѣлахъ: двѣ насыпныхъ горы, два вала, одну очень большую группу кургановъ и четырнадцать сопокъ.

Обѣ усвятскiе насыпныя горы находятся на восточномъ берегу Усвятскаго озера, при соединенiи его узкимъ протокомъ съ оз. Узменемъ, въ 250 саженяхъ одна отъ другой. Высота горъ отъ 6 до 8 сажень, а площадь около четверти десятины между этими насыпными горами есть еще третiя натуральная, площадь вершины которой равняется полуторы десятинѣ; на ней построенъ господскiй домъ.

Несколько лѣтъ тому назадъ, при раскопкѣ земли найдены были, какъ доноситъ Усвятское волостное правленiе, „каменныя стрѣлы, хорошо вытесаные каменнымъ орудiемъ, которые и отосланы въ Дерптскiй университетъ и на нихъ тогда были видны слѣды осколковь, отъ тески каменныдгь орудiемь“.

Судя по расположенiю этихъ горъ и ихъ мѣстонахожденiю должно думать что она составляла укрѣпленiе, временъ Стефана Баторiя.

Изъ двухъ усвятскихъ валовъ первый, длиною около 300, а шириною по окружности до 10 сажень, въ 6 верстахъ отъ м. Усвятъ пересѣкаетъ бывшiй почтовый трактъ изъ м. Усвятъ въ г. Суражъ. Валъ этотъ носитъ названiе Городецъ, онъ идетъ по сухому пространству между двухъ топкихъ болотъ. На правой сторонѣ его идя изъ м. Усвятъ въ г. Суражъ находятъ, при раскопкахъ, много человѣческихъ костей. Очевидно что здѣсь, въ былые времена, разыгрывались кровавыя историческiя драмы.

Второй изъ усвятскихъ валовъ на ходится въ 7 верстахъ отъ м. Усвятъ, близь деревни Терасы, на западномъ берегу озера Узменя; длина его около 100, а высота около 3 сажень.

Въ районѣ этой же мѣстности, на западномъ берегу Усвятскаго озера, гдѣ оно, узкимъ протокомъ, соединяется съ Узменскимъ озеромъ, насупротивъ мѣстечка, есть цѣлая группа кургановъ, въ коихъ, при добыванiи песка, находили обломки дерева и угля.

При деревнѣ Лукашенкахъ, на берегу рѣчки Усвячи, въ 9 верстахъ отъ м. Усвятъ, есть одна круглая сопка, вышиной въ сажень.

При деревнѣ прудищѣ у въ паденiи рѣчки Ужанки въ озеро Узмень, въ 6 верстахъ отъ м. Усвятъ, находится другая трехсаженной вышины сопка.

Недалеко отъ почтовой станцiи Юровой-Нивы, на почтовомъ трактѣ изъ г. Велижа въ м. Усвятъ, имѣется на пространствѣ ¼ десятины до десяти круглыхъ сопокъ, высотой отъ двухъ аршинъ до полуторы сажени.

На сѣверо-западномъ берегу озера Узменя, въ 3 верстахъ отъ м. Усвятъ, въ селенiя Астахова-Нива, имѣются три саженной высоты сопки. При раскопкѣ одной изъ нихъ для устройства погреба, въ недавнее время, были найдены, какъ доноситъ Усвятское волостное правленiе. „старинные мечи, палаши, шишаки и наручники въ родѣ браслетъ“.

Въ Казаковской волости находятся двѣ насыпи, два городища и восемь кургановъ называемыхъ волотовками. Обѣ насыпи находятся при р. Западной Двинѣ; одна по правую ея сторону, въ верстѣ отъ деревни Тербахунь, а другая по лѣвую близь деревни Дуровки. Величина обоихъ насыпей не превышаетъ ¼ десятины; но первая по видимому была гораздо больше, пока двинскiя волны не унесли часть ея.

Оба городища расположены также на возвышенномъ берегу Западной Двины, одно въ полѣ, другое въ лѣсу. Форма ихъ подковообразна; они окружены въ три ряда рвами, длиной до 70 сажень, а шириной въ 1 сажень.

Изъ числа кургановъ одинъ находится внутри перваго городиiща, второй и третiй близь деревни „Синяго-Камня“ при рѣчкѣ Усвячѣ, на землѣ крестьянъ деревни Пуховичь; четвертый близь деревни Слободы; пятый близь деревни Жерасперъ; послѣднiе три близь селенiя Козакова, на самомъ берегу рѣчки Усвячи, на кладбищѣ. Въ Усмынской волости имеется только два кургана изъ коихъ, послѣднiй, вѣроятно вслѣдствiе своихъ значительныхъ размѣровъ, носитъ названiе горы. Первый изъ сихъ кургановъ, при десяти саженной высотѣ, находится на берегу оз. Рымова при деревнѣ Холмъ, въ разстоянiи 7 верстъ отъ волостнаго правленiя. При попыткахъ къ раскопкѣ этого кургана находили человѣческiя кости и уголь.

Курганъ - гора лежитъ на лѣвомъ берегу рѣчки Кривонико, между деревнями: Пуришкиной, Львова и Ростань, въ верстъ отъ мѣстности называемой Городецъ. Курганъ этотъ при окружности до 60 саженъ, вышиной отъ 2 до 5 сажень; возлѣ этой горы-кургана имѣется окопъ въ ширину 3, въ глубину 2, а въ окружности до 100 сажень. Преданiе говоритъ, что на этой горѣ когда то, очень давно, жилъ богатырь.

Всѣ три земляныхъ насыпи Ильинской волости, судя на ихъ формѣ и размерамъ, должно отнести къ укрѣпленнымъ позицiямъ — такъ называемымъ городищамъ.

Первое изъ нихъ, мѣрой въ длину около 50, а въ ширину около 15 сажень находится въ лѣсу возлѣ дороги, идущей изъ им. Граблино въ деревню Зуево.

Второе, при 50 саженяхъ въ поперечникѣ и 4-хъ саженной высотѣ, находится въ 2 верстахъ отъ Западной Двины, при Впаденiи въ нее безымяннаго ручья, въ раiонѣ Барбаровскаго сельскаго общества.

Наконецъ послѣднее въ предѣлахъ Калакудчинскаго сельскаго общества, близь им. Агризкова и рѣчки Бѣсовой, его называютъ насыпной горой; высота этой насыпи отъ 4 до 5 сажень, она окружена съ двухъ сторонъ моховымъ болотомъ, а съ двухъ лѣсомъ. Всходъ на нее по ступнямъ; въѣзда нѣтъ.

Въ Крестовской волости сохранилось только шесть кургановъ, на берегу Западной Двины. Четыре изъ нихъ въ имѣнiи Боровыхъ, а два въ им. Хухово, въ разстоянiи отъ крестовскаго волостнаго правленiя отъ 2 до 3½ верстъ.

Дриссенскiй уѣздъ.

По этому уѣзду мы также бѣдны свѣдѣнiями о земляныхъ памятникахъ старины: намъ сообщено только о 5 курганахъ, находящихся на казенныхъ земляхъ Лещиловскаго сельскаго общества, въ имѣнiи Замшанахъ, при деревнѣ Болдышахъ. Могилы эти имѣютъ форму круглую, съ такими же верхами; высота ихъ 1½, а окружность до 15 сажень. Онѣ расположены въ одной группѣ, разстоянiемъ одна отъ другой до двухъ саженъ. Три изъ этихъ могилъ распаханы, а двѣ покрыты еще сосновымъ лѣсомъ. Народъ утверждаетъ, что онѣ въ незапамятныя времена насыпаны надъ тѣлами убитыхъ воиновъ; но кто были эти воины и съ кѣмъ они сражались — преданiй не сохранилось.

Люцинскiй уѣздъ.

По этому уѣзду намь доставили свѣдѣнiя о древнихъ курганахъ Яновольское и Бласинское сельскiя управленiя государственныхъ имуществъ и бывшiй мировой посредникъ 2-го участка г. Энгельгардтъ. Первое изъ сельскихъ управленiй, т. е., Яновольское, описываеть два кургана, изъ коихъ одинъ на 25-й а другой на 26-й верстѣ по себежсколюцинскому почтовому тракту.

Ближайшiй къ г. Люцину курганъ находится въ разстоянiи четверти версты отъ казенной деревни Бригъ, а дальнѣйшiй близь самой рѣчки Истрянки.

Оба кургана круглые, съ такими же вершинами; послѣднiй покрытъ сосновымъ строевымъ лѣсомъ и извѣстенъ народу подъ именемъ Заболотской Могилы. Кѣмъ и когда они насыпаны — народъ не знаетъ. Третiй изъ люцинскихъ кургановъ, отчасти уже срытый, находится на казенныхъ земляхъ Блясинскаго сельскаго общества, среди древняго вала, проходящаго между деревнями Богово-Рогово и Бозовской. Собственно курганъ лежитъ близь рѣчки Утрой на 375 верстъ отъ С.-Петербурга, по линiи, желѣзной дороги. Изь разсказовъ работавшихъ въ этой мѣстности желѣзной дороги крестьянъ видно, что по разрытiи части кургана и вала, были находимы топоры, въ родѣ бердышей, вѣнокъ съ маленькими бубенчиками и какое-то орудiе въ родѣ пики, съ обѣхъ сторонъ острое; но куда дѣвались эти находки, свѣдѣнiя не сообщено. Кромѣ того, близъ станцiи желѣзной дороги Корсовки, также находится нѣсколько древнихъ кургановъ. Въ одномъ изъ нихъ найденъ топоръ, мало отличающiйся отъ нынѣ употребляемыхъ въ этой губернiи (рис. 21). Орудiе это, въ свое время, доставлано московскому археологическому обществу.

Рис 21.

При дальнѣйшихъ изысканiяхъ нашихъ въ 1866 году мы успѣли прiобрѣсть еще одинъ топоръ, изъ числа найденныхъ въ корсовскихъ курганахъ, но совершенно отличный отъ перваго. Орудiе это, изображенiе коего, въ половину натуральной величины, съ боку или въ полуоборотъ, здѣсь прилагается, носило на себѣ несомнѣнные слѣды древности (рис. 22).

Рис 22.

Топоръ этотъ вмѣстѣ съ частiю мѣдной лентообразной проволоки, найденной въ курганѣ этой же группы, были отправлены витебскимъ губернскимъ статистическимъ комитетомъ на этнографическую выставку въ Москвѣ.

Что касается проволоки, длина которой въ свиткахъ, нами видѣнныхъ, простиралась до четырехъ аршинъ, то вотъ точное ея изображенiе, въ натуральную величину (рис. 23). Встрѣчается впрочемъ проволока нѣсколько уже, но, по разсказамъ мѣстныхъ крестьянъ свертками длиной аршинъ въ пять и больше. Судя по нахожденiю этой проволоки близь череповъ, можно думать, что ею оборачивали головы покойниковъ.

Рис 23.

Мы видѣли также и круглую мѣдную проволоку, находимую также при черепахъ покойниковъ, — но всегда въ кускахъ. Не употреблялась-ли плоская лентообразная проволока для украшенiя женскихъ головъ, а круглая — мужскихъ?

Въ заключенiе намъ остается сказать, что нынѣ существуютъ еще въ Пылденской волости, въ имѣнiи Ушкацовѣ: древнее укрѣпленiе и Ругайское городище; но въ памяти народа не сохранилось никакихъ воспоминанiй ни о времени сооруженiя ихъ, ни о самыхъ строителяхъ. Тѣмъ не менѣе мѣстные старожилы относятъ сооруженiе этихъ памятниковъ, къ глубокой древности, что повидимому не лишено основанiя.

Примѣчанія

1. Майданъ — смологонная печь.
2. Александровская лѣтопись. Рус. Ист. Библ. т. III.
3. Тамъ-же, Александровская лѣтопись.
4. Разряд. книги 7072—7093 годовъ.
5. Озера эти носятъ названiя: большое Крыжъ, крижъ т. е. крестъ; а малое — Медвѣдь или Медвѣжiе ухо; по сходству перваго съ крестомъ, а послѣдняго съ медвѣжьимъ ухомъ.
6. Ночь предъ 24 Iюнемъ — праздникомъ Рождества Iоанна Предтечи.
7. Обломокъ дна этого сосуда, хранится нынѣ у меня. Ав.
8. См. Описанiе кургановъ Полоцкаго уѣзда и рисунки найденныхъ вещей.
9. См. „Обозрѣнiе Исторiи Бѣлоруссiи“, С. Турчиновича. Спб. 1857 г., стр. 5.
10. „Живописная Россiя“, томъ III, стр. 24.
11. См. „Виленскiй Вѣстникъ“ 1860 г. за № 12.
12. Перстень этотъ представленъ въ виленскiй музей.
13. Здѣсь считаемъ нужнымъ привести странное мнѣнiе нѣкоторымъ, лѣтописцемъ (Кромеръ, Длугошъ, Мателiусъ) на счетъ сосудовъ, находимыхъ въ курганахъ; такъ напримѣръ Мателiусъ, живший въ XVI столѣтiи, утверждаетъ, что эти сосуды не что иное, какъ „произведенiе природы“. Мысль болѣе смѣлая, чѣмъ основательная.