1. Часто жалуются, что немногіе выносятъ изъ школъ основательное образованіе, большая же часть едва получаетъ поверхностное обученіе, тѣнь образованія. Самое дѣло подтверждаетъ эти жалобы.
2. Если спросятъ о причинѣ этого явленія, то причина здѣсь можетъ быть двоякая: неуспѣхъ бываетъ—или потому что школы обращаютъ свое вниманіе на малозначительныя безполезныя вещи и пренебрегаютъ болѣе основательными; или потому, что ученики, выучивъ что нибудь, снова все забываютъ[1], такъ какъ большая часть ихъ научныхъ занятій, только слегка затронула разсудокъ, но не укрѣпилась въ немъ. Первая изъ названныхъ причинъ столь обыкновенна, что весьма немного можно найти людей, которые не жаловались бы на нее. Если бы все то, что мы когда-нибудь читали, слышали и восприняли въ голову, неизгладимо сохранялось въ памяти, какими учеными мы были бы! Мы,—которые не пропускали бы случая примѣнять къ дѣлу различныя знанія наши. Но такъ какъ этого не бываетъ, то, очевидно, слѣдуетъ, что мы «черпаемъ воду рѣшетомъ».
3. Но неужели не существуетъ никакого средства противъ этого зла? Средства несомнѣнно найдутся если мы, опять взявши въ соображеніе школу природы, станемъ изслѣдовать ея пути въ отношеніи произведенія долгожизненныхъ созданій. Я положительно утверждаю, что можетъ быть отысканъ способъ, съ помощью котораго иной можетъ знать не только то, что онъ училъ когда-нибудь, но и болѣе того, что онъ училъ; если только онъ будетъ въ состояніи свободно передать не только то, что онъ пріобрѣлъ отъ учителей и почерпнулъ изъ твореній писателей, но будетъ и самъ основательно (a fundamento) судить о вещахъ.
4) А этого можно достигнуть, если
I. ученикамъ будутъ сообщаться только дѣйствительно полезныя вещи;
II. но за то всѣ, безъ всякаго пропуска;
III. Если все будетъ утверждаться на прочномъ основаніи;
IV. Если это основаніе будетъ заложено глубоко;
V. Если все послѣдующее будетъ опираться только на это основаніе;
VI. Если повсюду, гдѣ можетъ быть допущено раздѣленіе предмета для подробнаго изученія его, раздѣленіе это будетъ произведено до послѣдней возможности разчлененія;
VII. Если все послѣдующее будетъ основываться на предъидущемъ;
VIII. Если все, что имѣетъ соотношеніе между собою, будетъ постоянно въ связи;
IX. Если все будетъ правильно распредѣляться по отношенію къ разсудку, памяти и языку;
X. Если все будетъ закрѣпляться постоянными упражненіями.
Теперь разсмотримъ отдѣльные пункты въ подробности.
5) Природа не предпринимаетъ ничего безполезнаго.
Если она творитъ, напр., птичку, то она не дастъ ей чешую, жабры, рога, четыре ноги, или что-нибудь такое, что впослѣдствіи не понадобилось-бы ей; но даетъ голову, сердце, крылья и т. п. Дереву природа не даетъ уши, глаза, пухъ, волосъ; но даетъ кору, лубъ, сердцевину корни и т. п.
6) Кто желаетъ имѣть плодородныя поля, виноградники и сады, тотъ засаживаетъ ихъ не сорной травою; не крапивой, шиповникомъ и чертополохомъ; но благородными (generosis) деревьями и растеніями.
7) И строитель, желающій выстроить прочный домъ, употребляетъ для постройки не солому, навозъ или ветлу[2], но камни, кирпичи, дубъ и подобные матеріалы, отличающіеся прочнымъ и плотнымъ составомъ.
8) Итакъ, въ школахъ:
I. слѣдуетъ сообщать только то что несомнѣнно приноситъ существенную пользу для настоящей и для будущей жизни,—но болѣе для будущей (magis autem ad futuram vitam).
(Только тѣ предметы должны быть изучаемы на землѣ, убѣждаетъ Іеронимъ, знаніе которыхъ должно продолжаться и на небѣ).
II. Если юношеству должно сообщать многое, касающееся настоящей жизни (какъ это и должно быть), то сообщаемое знаніе должно быть таково, чтобъ оно не стѣсняло вѣчнаго, и для настоящей (земной) жизни приносило бы полезные плоды.
9) Для какой цѣли заниматься пустяками? Какая польза изучать вещи, которыя ни тому, кто ихъ знаетъ, не приносятъ пользы; ни тому, кто ихъ не знаетъ, не приносятъ вреда? или которыя въ послѣдующемъ возрастѣ либо должны быть переучены, либо между другими занятіями сами собою забудутся? Есть слишкомъ много необходимаго, что можетъ наполнить нашу короткую жизнь, и безъ того, чтобы мы употребляли часть ея на безполезный вздоръ. Итакъ, школы должны непремѣнно занимать юношество только серьезными вещами. (А какъ въ ряду серьезныхъ вещей слѣдуетъ смотрѣть на забавы, объ этомъ будетъ сказано въ своемъ мѣстѣ).
10) Природа ничего не упускаетъ изъ виду, что считаетъ необходимымъ для образуемаго ею тѣла.
Когда она образуетъ птицу, то не забываетъ ни головы, ни крыльевъ, ни ногъ, ни костей, ни кожи, ни глазъ, ни того, что принадлежитъ къ полету и т. п.
11) Подобнымъ же образомъ и школы должны при образованіи человѣка образовать его совершенно, дабы сдѣлать способнымъ къ труду для этой жизни и для вѣчности, въ которой находятъ свою цѣлъ всѣ вещи, имѣющія высшее назначеніе.
12) Поэтому въ школахъ должны быть преподаваемы не только науки, но и добрые нравы, и благочестіе. Научное образованіе выработываетъ разсудокъ, языкъ и руку, дабы человѣкъ могъ разумнымъ образомъ все полезное разсмотрѣть, обсудить и исполнить. Если что-нибудь изъ того упустить, то образуется пробѣлъ, который не только составляетъ недостатокъ образованія, но и ослабляетъ также прочность его. Только то прочно, что вполнѣ объединено во всѣхъ своихъ частяхъ.
13) Природа не производитъ ничего безъ основанія или безъ корня.
Пока растеніе не пустило внизъ корней, оно не ростетъ вверхъ: будь иначе, растеніе вскорѣ завяло бы и умерло. Поэтому благоразумный садовникъ даже и не сажаетъ растеніе, пока не замѣчаетъ, что стебель пустилъ корни. Въ птицѣ и въ каждомъ животномъ, вмѣсто корней, находятся внутренніе поддерживающіе жизнь органы, которые потому всегда прежде всего и начинаютъ образовываться, составляя основаніе, для всего тѣла.
14) Также и архитекторъ не прежде начинаетъ возводить строеніе, какъ заложивши напередъ прочный фундаментъ, такъ какъ въ противномъ случаѣ вся постройка грозила бы развалиться. Подобнымъ образомъ и живописецъ, прежде чѣмъ писать красками, накладываетъ на полотно грунтъ; такъ какъ безъ него краски легко отваливались бы, или блѣднѣли и обезцвѣчивались.
15) Нѣкоторые учителя забываютъ полагать такое основаніе своему преподаванію; они 1) не заботятся напередъ сдѣлать учениковъ любознательными и внимательными, и 2) не предначертываютъ ученикамъ общей идеи всего начинаемаго ими ученія, дабы ученики могли ясно понять, что имъ предстоитъ и что они будутъ изучать. Если же ученикъ принимается за ученіе безъ охоты, безъ вниманія, безъ пониманія того, что учитъ; то можно ли надѣяться чтобъ изъ этого вышло что нибудь прочное?
16) Поэтому необходимо:
I. прежде чѣмъ начинать занятія, серьезно пробуждать въ ученикахъ любовь къ нимъ, приводя доказательства превосходства, полезности и пріятности занятій;
II. Идея языка или искусства (которая представляетъ не что иное, какъ самый общій очеркъ, обнимающій однако всѣ части извѣстнаго предмета) должна быть предварительно запечатлѣна въ умѣ учащагося, прежде чѣмъ приступить къ спеціальному разсмотрѣнію предмета, дабы учащійся уже при самомъ началѣ занятій безошибочно обозрѣвалъ цѣли и границы занятій, равно и внутренній планъ занятій. Какъ скелетъ есть основаніе всего тѣла, такъ точно и идея искусства есть основаніе и фундаментъ всего искусства.
17) Природа пускаетъ корни въ глубь.
Такъ органы, поддерживающіе жизнь животнаго организма, природа помѣстила внутри самаго организма. И чѣмъ глубже въ землю пускаетъ дерево свои корни, тѣмъ крѣпче стоитъ оно; если бы корни лежали подъ травой, то вѣтеръ легко могъ бы вырвать дерево.
18) Изъ этого вытекаетъ, что слѣдуетъ серьезно вызывать въ ученикахъ любознательность, а идею знаній основательно запечатлѣвать въ умахъ ихъ и при этомъ не слѣдуетъ переходить къ болѣе подробной системѣ искусства или языка, прежде чѣмъ общая идея знанія вполнѣ вѣрно понята учениками и твердо въ нихъ укоренилась.
19) Природа выводитъ все изъ корня, а не изъ чего-либо другаго.
Ибо на деревѣ древесина, кора, листья, цвѣты и плоды не имѣютъ другаго источника, кромѣ корня. И хотя дождь сверху падаетъ, а садовникъ поливаетъ снизу, но всегда влага должна быть воспринята корнями и потомъ уже разнесена черезъ стволъ, сучья, вѣтви до листьевъ и плодовъ. Потому и садовникъ хотя онъ беретъ свой прививокъ отъ другаго дерева, долженъ все-же такъ вставить его въ стволъ, чтобы прививокъ, непосредственно соединенный съ деревомъ, всасывалъ въ себя сокъ его корня, и тѣмъ питаясь, могъ бы развиться съ помощью послѣдняго. Отъ корня дерево получаетъ все, и не имѣетъ надобности, чтобъ садовникъ бралъ откуда-нибудь вѣтви и листья и прикрѣплялъ бы ихъ къ нему. Тоже самое происходитъ, когда оперяется птица: перья берутся не отъ другой какой-нибудь птицы, но развиваются изнутри, изъ ея собственнаго тѣла.
20) Такъ и предусмотрительный строитель строитъ домъ такимъ образомъ, чтобъ онъ опирался на собственный фундаментъ и покоился на своихъ устояхъ, безъ другихъ подпоръ. Если бы зданіе нуждалось въ подпорахъ, то это служило бы доказательствомъ его несовершенства и возможности его паденія.
21. Кто устроиваетъ рыбный прудъ, или устроиваетъ колодезь, тотъ не проводитъ воду изъ какого нибудь другаго мѣста, не собираетъ дождевую воду, но открываетъ живые источники воды, и посредствомъ канавъ и скрытыхъ трубъ проводитъ ее въ свой водоемъ.
22) Изъ этого правила очевидно, что надлежащее воспитаніе юношества заключается не въ томъ, чтобы наполнять головы юношей собранными изъ разныхъ писателей словами, оборотами, изреченіями и мнѣніями; но въ томъ, чтобы раскрывать ему разумѣніе вещей, и притомъ такъ, чтобы все вытекало и развивалось изъ одного начала, какъ ручейки вытекаютъ изъ живаго источника и какъ изъ древесныхъ почекъ распускаются листья, цвѣты и плоды, при чемъ въ слѣдующемъ году изъ новой почки образуется новая вѣтка, съ листьями, цвѣтами и плодами.
23. Школы же до сихъ поръ не заботились о томъ, чтобы умы учениковъ, подобно молодымъ деревьямъ, развивали свою жизнь изъ собственнаго корня; онѣ учили навѣшивать на себя собранныя съ разныхъ деревьевъ вѣтки и такимъ образомъ, подобно Езоповой Воронѣ[3], украшать себя чужими перьями; школы не только не трудились раскрывать скрытый въ ученикахъ источникъ разумѣнія, но торопились наполнить его водою изъ чужихъ ручьевъ. Это значитъ: школы объясняли не самыя вещи, каковы они сами по себѣ (quomodo a se ipsis et in se ipsis sint), но лишь то, что о томъ или другомъ предметѣ думаетъ и пишетъ первый, второй, третій, десятый,—лишь бы имѣть видъ большой учености, знать о многомъ разнорѣчивыя мнѣнія многихъ. Отсюда получался тотъ результатъ, что большая часть учителей занималась только тѣмъ, что, перелистывая и перевертывая своихъ писателей, выдергивали изъ нихъ мнѣнія и набирала массу оборотовъ, фразъ, взглядовъ, составляя такимъ образомъ «науку», какъ халатъ изъ лоскутьевъ. Къ нимъ-то обращается Горацій, говоря: «О , подражатели, рабочій скотъ!» (O, imitatores servum pecus!»).—Подлинно скотъ, привыкшій носить только чужія тяжести.
24) Но что пользы въ томъ, спрашиваю я, если въ сужденіяхъ объ извѣстныхъ вещахъ руководствоваться только мнѣніями различныхъ людей, тогда какъ требуется истинное, точное познаніе вещей? Развѣ намъ въ жизни болѣе нечего дѣлать, какъ плестись за другими, по ихъ перекрестнымъ и поперечнымъ дорогамъ, и подмѣчать, кто уклоняется съ пути, кто шатается или падаетъ на землю? О, люди! обратимся къ цѣли и покинемъ путь заблужденій! Если мы будемъ держаться цѣли крѣпко и достаточно вѣрно, то зачѣмъ намъ не стремиться къ ней прямымъ путемъ, зачѣмъ охотнѣе употреблять чужіе глаза, чѣмъ свои собственные?
25) А что дѣйствительно школы это дѣлаютъ, что онѣ учатъ видѣть чужими глазами, постигать предметы чужимъ разсудкомъ,—то это доказываетъ общій способъ обученія, по всѣмъ отраслямъ занятій, научающій не открывать самостоятельно «источники» знаній и выводить изъ нихъ различные «ручейки»; но показывающій готовые, проведенные изъ писателей «ручейки» и требующій восхожденія по нимъ до «источника». Ибо никакіе лексиконы (по крайней мѣрѣ, на сколько они мнѣ извѣстны, исключая развѣ лексиконъ Кнапія, хотя и этотъ трудъ оставляетъ еще многаго желать, какъ это будетъ показано ниже) не научаютъ говорить, но только понимать рѣчь; грамматики не учатъ создавать языкъ, но только разлагать его; и никакая фразеологія не даетъ способа искусственно составлять рѣчь и вводить въ нее различныя видоизмѣненія: она предлагаетъ только смѣшанную массу изрѣченій. Почти никто доселѣ не учитъ физикѣ нагляднымъ путемъ, посредствомъ наблюденія и опыта, но всѣ преподаютъ ее по тексту Аристотеля и другихъ. Нравы никто не образуетъ путемъ внутренняго преобразованія чувствъ; но назидаютъ чисто внѣшними объясненіями и раздѣленіями добродѣтелей, чѣмъ затемняютъ дѣло. Это будетъ яснѣе, когда я дойду до спеціальной методики искусствъ и языковъ; но будетъ еще очевиднѣе при начертаніи (если Богъ дастъ) пансофіи[4].
26) Конечно удивительно, что древніе не обратили на это большаго вниманія, но еще болѣе слѣдуетъ удивляться тому, что это заблужденіе не было давно исправлено позднѣйшими поколѣніями; такъ какъ достовѣрно, что въ этомъ заблужденіи дѣйствительно и слѣдуетъ искать причину столь медленныхъ успѣховъ науки. Но такъ ли это? Развѣ при сломкѣ дома плотникъ показываетъ своему ученику искусство строить? О, нѣтъ: скорѣе при самой постройкѣ онъ объясняетъ ему, какіе матеріалы слѣдуетъ выбирать и какъ все на своемъ мѣстѣ слѣдуетъ измѣрять, обдѣлывать, отесывать, поднимать, установлять, связывать и проч. Ибо кто знакомъ съ правилами строенія, для того сломка уже не будетъ искусствомъ; такъ точно какъ распарываніе какой-нибудь одежды не будетъ искусствомъ для того, кто умѣетъ сшить одежду. Но на сломкѣ домовъ еще никто никогда не изучалъ плотничное ремесло, ни на распарываніи платья—портняжное искусство.
27) А что, дѣйствительно, не пригодныя въ этомъ отношеніи, даже вредныя методы не исправлены, то это очевидно: 1) ибо ученость многихъ, если только не большей части, ограничевается чистою номенклатурою, то есть, хотя многіе и знаютъ техническія выраженія и правила искусства, но не разумѣютъ все-таки ихъ правильнаго употребленія; 2) образованіе ни у кого не становится однимъ общимъ знаніемъ, которое бы само себя поддерживало, укрѣпляло и распространяло; но представляетъ обыкновенно нѣчто въ родѣ компиляціи, составленной изъ разнородныхъ лоскутьевъ, нигдѣ порядочно не скрѣпленныхъ между собою,—компиляціи, не приносящей сколько-нибудь прочнаго плода. Такое знаніе, слѣпленное изъ различныхъ изрѣченій и мнѣній писателей, подобно праздничному дереву, которое снаряжается крестьянами при торжествахъ освященія ихъ домовъ[5] и которое, хотя разукрашено разнообразнѣйшимъ образомъ навѣшанными на немъ вѣтками, цвѣтами и плодами, даже гирляндами и вѣнками,—все таки не можетъ ни увеличиваться, ни существовать долго, такъ какъ эти украшенія явились на немъ не сами собою, изъ его корня, но навѣшены извнѣ. Такое дерево не даетъ никакихъ плодовъ, и вѣтки, которыя къ нему привязаны, увядаютъ и отваливаются. Основательно, истинно образованный человѣкъ подобенъ дереву, которое поддерживаемся собственнымъ корнемъ, питается собственнымъ сокомъ, и потому постоянно (и съ каждымъ днемъ все крѣпче и сильнѣе) богатѣетъ соками, зеленѣетъ, цвѣтетъ и приноситъ плоды.
28) Изъ этого вытекаетъ, что люди должны быть настолько учены, чтобъ быть въ состояніи, по возможности, почерпать свои дальнѣйшія познанія не изъ книгъ, но изъ неба и земли, изъ дубовъ и буковъ; т. е., всѣ должны учиться познавать и изслѣдовать самыя вещи, а не только изучать чужія наблюденія и свидѣтельства о вещахъ. И когда всѣ будутъ почерпать познанія не изъ какого другаго источника, какъ изъ оригиналовъ, изъ самыхъ вещей,—тогда только всѣ пойдутъ по слѣдамъ древнихъ мудрецовъ. Итакъ, слѣдуетъ считать закономъ правила:
I. Все должно выводиться изъ незыблемыхъ началъ вещей.
II. Ничему не должно учить на основаніи только авторитета, но все должно сообщать путемъ чувственнаго воспріятія, при критикѣ разума.
III. Ни въ какомъ предметѣ не должна быть примѣняема исключительно аналитическая метода, но скорѣе повсюду слѣдуетъ принимать методу синтетическую.
29) Чѣмъ разнообразнѣе назначеніе, которое природа усвояетъ какой-нибудь вещи, тѣмъ болѣе сообщаетъ ей раздѣльности. Напр., чѣмъ больше число суставовъ, которыми снабженъ какой-нибудь органъ животнаго, тѣмъ разнообразнѣе его движенія,—каковы движенія лошади въ сравненіи съ движеніемъ быка, ящерицы съ улиткой и проч. Такъ точно и дерево, сучья и корни котораго широко распространяются тверже стоитъ и имѣетъ болѣе красивый видъ.
30) Поэтому, и при обученіи юношества все, что проходится, должно быть самымъ строгимъ образомъ разлагаемо на составныя части; дабы не только учащій, но и обучающійся безъ всякаго замѣшательства сознавали, гдѣ они находятся и что они проходятъ. Итакъ, весьма важнымъ содѣйствіемъ успѣху послужило бы, если бъ всѣ книги, которыя вводятся въ школы, были составлены согласно этому указанію природы.
31) Природа находится въ постоянномъ стремленіи впередъ, никогда не останавливается и никогда не творитъ новаго, пока не согрѣло прежнее; напротивъ, она продолжаетъ прежде начатое, дополняетъ и заканчиваетъ его.
При развитіи, напр., зародыша—прежде всего начинаютъ образовываться ноги, голова, сердце; эти части остаются и далѣе, но только усовершенствуются. Пересаженное дерево не сбрасываетъ съ себя прежде полученные имъ сучья, но продолжаетъ доставлять имъ жизненный сокъ, дабы они съ каждымъ годомъ могли распространяться въ новые сучья и вѣтви.
32) Поэтому въ школахъ должны:
I. Всѣ занятія распредѣляться такъ, чтобы позднѣйшее постоянно опиралось на предшествовавшее,—предшествовавшее же укрѣплялось бы позднѣйшимъ.
II. Все сообщаемое, хорошо понятое разсудкомъ, должно быть также закрѣпляемо и въ памяти.
33) Такъ какъ, при этой естественной методѣ, все предшествующее должно служить основаніемъ всему послѣдующему, то слѣдуетъ наблюдать, чтобы все было закладываемо прочно. Прочно же вселяется въ духъ только то, что надлежаще понятно и тщательно передано памяти. Справедливо, что говоритъ Квинтиліанъ: «Все ученіе утверждается на памяти; но напрасно будемъ мы учить, если изъ того, что мы слышимъ (или читаемъ), что нибудь ускользаетъ». Людвикъ Вивесъ тоже замѣчаетъ: «Въ первомъ возрастѣ жизни должно упражнять память, которая крѣпнетъ отъ заботливаго ухода; многое должно сообщать ей, заботливо и часто. Такимъ образомъ безъ затрудненій разширяется память и становится въ высшей степени воспріимчивою»[6]. Въ другомъ мѣстѣ, онъ же говоритъ: «Не должно оставлять въ бездѣйствіи память. Нѣтъ ничего, что въ равной мѣрѣ такъ охотно напрягалось бы и чрезъ то укрѣплялось и увеличивалось бы. Влагай въ нее ежедневно что нибудь: чѣмъ больше ты въ нее вложишь, тѣмъ вѣрнѣе она сохранитъ все; чѣмъ меньше, тѣмъ невѣрнѣе»[7]. А что это несомнѣнно справедливо, тому научаютъ примѣры природы. Чѣмъ болѣе соковъ всасываетъ въ себя дерево, тѣмъ здоровѣе вырастаетъ оно, и обратно, чѣмъ здоровѣе оно растетъ, тѣмъ болѣе притягиваемъ къ себѣ соковъ. Также и животное, чѣмъ лучше перевариваетъ оно пищу, тѣмъ болѣе и увеличивается, а сдѣлавшись больше, требуетъ и большаго количества пищи, и лучше ее перевариваетъ. Такимъ образомъ, величина всѣхъ вещей въ природѣ прибываетъ, когда онѣ растутъ. Итакъ, въ этомъ отношеніи не слѣдуетъ быть скрягами относительно дѣтей въ ихъ раннемъ возрастѣ (конечно слѣдуетъ и здѣсь поступать разумно); ибо это положитъ основаніе для вѣрнѣйшаго движенія впередъ.
34) Природа соединяетъ все постоянною связью.
Образуя напр. птичку, она соединяетъ одинъ членъ съ другимъ, одну кость съ другою, одинъ нервъ съ другимъ и т. д., черезъ все цѣлое. То же самое и съ деревомъ: изъ корня вырастаетъ стволъ, изъ ствола сучья, изъ сучьевъ вѣтви, изъ вѣтвей почки, изъ почекъ листья, цвѣты и плоды, и наконецъ—новыя вѣтви и т. д., такъ что, еслибы на деревѣ было тысяча тысячъ сучьевъ, вѣтвей, листьевъ и плодовъ, все же дерево было бы одно и тоже. И если строеніе должно обладать прочностью, то, равнымъ образомъ, вмѣстѣ съ фундаментомъ соединяются стѣны, съ стѣнами стропила и крыша, и такъ далѣе; все, какъ наибольшее, такъ и наименьшее, должно быть не только пригнано одно къ другому, но и соединено между собою такъ, чтобъ все было между собою въ прочной связи и составляло одинъ цѣлый домъ.
35) Изъ этого слѣдуетъ:
I. Занятія цѣлой жизни должны быть распредѣлены такъ, чтобы представляли цѣльную энциклопедію, въ которой все вытекаетъ изъ одного и того же корня, въ которой все находится на своемъ мѣстѣ.
II. Все, что ни преподается, должно быть такъ закрѣпляемо доводами (ratio), чтобы не было мѣста ни сомнѣнію, ни забвенію.
Доводы же (rationes) суть именно тѣ гвозди, тѣ болты, тѣ скрѣпы, которые обусловливаютъ прочную устойчивость всякой вещи и не позволяютъ ей колебаться и расшатываться.
36) Скрѣплять же все доводами значитъ: учить всему на основаніи причинъ[8], т. е. не только показывать, что такое извѣстная вещь и какова она, но и то, почему она не можетъ быть иною. Знать что-нибудь—значитъ получить полное знаніе вещи, съ помощью доводовъ. Нпр., поставленъ вопросъ—какъ вѣрнѣе сказать: «весь народъ, или цѣлый народъ»? Если бы учитель сказалъ только: выраженіе «весь народъ» вѣрно,—не приводя доводовъ, то ученикъ вскорѣ и позабылъ бы это. Но если бы онъ сказалъ: цѣлый показываетъ качество, относящееся къ каждому отдѣльному предмету и показывающее, что въ немъ нѣтъ недостатка ни въ одной части, ни въ половинѣ, ни въ четверти, и проч.; слѣдовательно, выраженіе «цѣлый народъ» представляетъ противоположеніе къ половинамъ, четвертямъ, восьмушкамъ предмета и проч.; напротивъ, всѣ есть числительное имя, обозначающее совокупность, и потому оно одно и вѣрно[9]; въ такомъ случаѣ едва-ли можно допустить, что ученикъ могъ бы забыть это, если онъ не тупъ въ высшей степени. Итакъ, мы разсчитываемъ на то, чтобы ученики научались отчетливо и легко узнавать производство всѣхъ словъ, причины происхожденія фразъ (или конструкціи[10]) и основанія всѣхъ правилъ учебныхъ предметовъ (положенія наукъ должны утверждаться не на отвлеченныхъ доводахъ или предположеніяхъ, но на первичномъ (непосредственномъ) разсмотрѣніи самихъ предметовъ). Это доставитъ ученикамъ, при значительномъ удовольствіи, и огромную пользу, ибо проложитъ дорогу къ прочнѣйшему образованію, такъ какъ при множествѣ изучаемыхъ учениками вещей—раскрываются ихъ глаза (чувства) для болѣе самостоятельнаго познаванія предметовъ.
37. Итакъ, въ школахъ все должно быть такъ преподаваемо, чтобы вмѣстѣ съ фактомъ излагались и причины его.
38. Природа соблюдаетъ соразмѣрность между корнемъ и сучьями, сохраняя количественность и качественность (qualitas et quantitas) отношеній.
Подобно тому, какъ корень развивается подъ землею сильнѣе или слабѣе, въ такой же мѣрѣ, ни больше—ни меньше, развиваются и сучья надъ землею. Такъ оно и должно быть; ибо еслибы дерево только росло кверху, не будучи удерживаемо корнями, то не могло бы стоять; если же оно росло бы только книзу, то не приносило бы никакой пользы, потому что плоды растутъ на сучьяхъ, а не на корнѣ. Точно также и у животныхъ: наружные члены увеличиваются въ соразмѣрности съ внутренними. Если внутренніе находятся въ хорошемъ состояніи, то и наружные будутъ находиться въ такомъ же.
39) Тоже должно быть при образованіи (юношества). Образованіе должно сначала возникнуть, развиться и окрѣпнуть во внутреннемъ корнѣ разумѣнія (in interiore intlliqentiae radice); въ то же время слѣдуетъ заботиться и о томъ, чтобы развитіе шло наружу,—въ сучьяхъ и вѣтвяхъ, т. е. чтобы то, что сообщается для развитія разумѣнія, въ тоже время высказывалось и практически выполнялось, или ученики научались бы приводить въ исполненіе изученное.
40) Итакъ,
I. Все, что воспринимается, должно быть изучаемо, въ силу соображенія, какую пользу принесетъ пріобрѣтаемое знаніе, дабы не учить чего-нибудь напрасно;
II. Что воспринято, то должно передаваться сообщеніемъ отъ одного къ другому, дабы не знать чего либо безполезно. Ибо только въ этомъ смыслѣ можетъ имѣть значеніе выраженіе: «Твое знаніе ничтожно, если никто не знаетъ о томъ, что ты это знаешь». Итакъ, не открывай ни одного «источника» безъ того, чтобы изъ него не истекли «ручейки». (Объ этомъ подробнѣе говорится при разсмотрѣніи слѣдующаго правила).
41) Природа оживляетъ и укрѣпляетъ себя частымъ движеніемъ.
Такъ, птица не только согрѣваетъ яица при высиживаніи ихъ, но для того, чтобы они равномѣрно согрѣвались со всѣхъ сторонъ, она ежедневно переворачиваетъ ихъ. (Это можно легко наблюдать на гусяхъ, курахъ и голубяхъ, которые высиживаютъ свои яица у насъ въ домахъ). Но какъ только птенецъ вылупился, онъ упражняется въ частыхъ движеніяхъ клюва, ногъ, крыльевъ; распространяя ихъ, онъ перелетаетъ, влетаетъ и дѣлаетъ другія различныя попытки ходить и летать, пока не достигнетъ полной силы.
Дерево, чѣмъ чаще колеблется вѣтрами, тѣмъ скорѣе растетъ и тѣмъ глубже пускаетъ корни. Да даже всѣмъ растеніямъ приноситъ пользу приведеніе ихъ въ движеніе дождемъ, градомъ, громомъ и молніей; поэтому и говорятъ, что страны, подверженныя бурямъ и грозамъ, производятъ и могучія дерева.
42) Точно также и строитель знаетъ, что его строеніе высушивается и скрѣпляется на солнцѣ и вѣтрѣ. И кузнецъ, желающій закалить желѣзо и превратить его въ стальной клинокъ, нѣсколько разъ опускаетъ его въ огонь и въ воду, и такимъ образомъ подвергаетъ его поперемѣнно то нагрѣванію, то охлажденію, дабы желѣзо, вслѣдствіе частаго размягченія, все болѣе превращалось въ сталь.
43) Изъ этого слѣдуетъ, что образованіе не могло бы достигнуть прочности безъ возможно болѣе частыхъ повтореній, которыя въ то же время должны быть возможно правильнѣе организованы. Какой же родъ упражненій лучше, тому научаютъ насъ естественныя движенія, служащія питанію живаго тѣла, именно—сокращенія сердца, пищеваренія и распредѣленія пищи. Ибо если въ животномъ (да также и въ растеніи) какой-нибудь органъ жаждетъ пищи, чтобъ усвоить ее, то онъ перевариваетъ ее, и затѣмъ, чтобы самому напитаться (оставляя на свою долю часть пищи и ассимилируя ее себѣ), и для того, чтобъ сообщить ее сосѣднимъ органамъ, для поддержанія цѣлаго. (Ибо каждый членъ служитъ другимъ и самъ принимаетъ ихъ услуги). Равнымъ образомъ будетъ умножаться и образованіе тѣми, кто духовную пищу всегда
I. будетъ отыскивать и воспринимать;
II. найденное и воспринятое будетъ переваривать, переработывать—и
III. переваренное будетъ дѣлить между собою и другими.
44) Названныя три степени выражаются слѣдующими строками, написанными въ подраженіе извѣстнымъ латинскимъ стихамъ:
„Многое спрашивать, спрошенное
Усвоять, усвоенное сообщать:
Эти три вещи даютъ возможность ученику
Превзойти учителя“.
Спрашивать надо учителя, товарищей, книги, обращаясь къ нимъ за совѣтомъ въ предметѣ неизвѣстномъ. Усвоеніе является,—надо узнанное и сознанное передать памяти и, для большей вѣрности (такъ какъ немногіе обладаютъ столь счастливыми способностями, что могутъ во всѣхъ случаяхъ полагаться на свою память), записывать. Сообщеніе имѣетъ мѣсто, когда узнанное пересказывается товарищамъ или кому случится. Первыя двѣ степени извѣстны уже въ школахъ, третья еще не достаточно извѣстна; но было бы въ высшей степени полезно, если бы она была введена. Ибо справедливо: кто обучаетъ другихъ, тотъ обучаетъ самъ себя, и не только потому, что повтореніемъ воспринятаго укрѣпляетъ въ себѣ знаніе, но и потому, что находитъ случай вникнуть глубже въ дѣло. Потому то высокоодаренный Іоахимъ Форцій[11] свидѣтельствуетъ, что все, что ему случалось когда-нибудь услышать или прочитать, испарялось въ теченіи мѣсяца; но тѣмъ, чему онъ училъ другихъ, владѣлъ такъ же хорошо, какъ своими пальцами, и не думаетъ, чтобъ что-нибудь, кромѣ смерти, могло вырвать изъ него это знаніе. Потому онъ рекомендуетъ учащимся, желающимъ сдѣлать большіе успѣхи, подъискивать себѣ учениковъ, которыхъ бы они ежедневно обучали тому, чему сами учатся, хотя бы имъ пришлось находить учениковъ цѣною золота. «Лучше будетъ, говоритъ онъ, чтобъ ты пользовался твоими дарованіями, только бы нашлись люди, которые захотѣли бы слушать тебя—когда ты самъ еще учишься».
45) Но было бы весьма цѣлесообразно и послужило бы къ вѣрной пользѣ многихъ, если бы въ каждомъ классѣ учитель ввелъ между своими учениками этотъ удивительный (admirabile) родъ упражненія, именно такимъ образомъ: При каждомъ урокѣ учитель, разсказавъ вкратцѣ предметъ урока и объяснивъ ясно смыслъ словъ, равно показавъ и практическое примѣненіе изученнаго, заставляетъ встать одного изъ учениковъ и повторить все сказанное имъ въ томъ же порядкѣ (какъ будто бы теперь онъ самъ былъ учителемъ другихъ), объяснить тѣми же словами урокъ и показать примѣненіе его на тѣхъ же примѣрахъ, а учитель тотчасъ же поправляетъ ученика, какъ только тотъ ошибется. Потомъ вызывается другой, который долженъ сдѣлать тоже, что и первый ученикъ, въ то время какъ другіе ученики слушаютъ; затѣмъ третій, четвертый, и столько, сколько окажется нужнымъ для того, чтобъ убѣдиться, что всѣ поняли урокъ и уже могутъ передать и повторить его. Я рекомендую держаться здѣсь того порядка, чтобы болѣе способные были вызываемы прежде, дабы менѣе способные, ободряемые примѣромъ первыхъ, могли легче слѣдовать за ними.
46) Подобное упражненіе принесетъ несомнѣнную пользу и именно въ слѣдующихъ отношеніяхъ:
I. Этимъ путемъ учитель пріобрѣтаетъ себѣ постоянно внимательныхъ учениковъ. Такъ какъ каждому предстоитъ быть неожиданно вызваннымъ и повторить весь урокъ, каждый находится въ опасеніи предъ самимъ собою и предъ товарищами, то волей не волей онъ откроетъ уши, дабы ничего не пропустить. Свѣжесть внимательности всякаго рода, укрѣпленная многолѣтнимъ упражненіемъ, сдѣлаетъ юношу внимательнымъ ко всякаго рода обстоятельствамъ въ жизни.
II. Учитель получитъ большую увѣренность въ томъ, что все, что онъ изложилъ предъ учениками, дѣйствительно всѣми вѣрно понято. Если же онъ замѣтитъ, что урокъ не вполнѣ понятъ, то немедленно, какъ въ своихъ интересахъ, такъ и въ интересахъ учениковъ, постарается разъяснить непонятое.
III. Когда одно и тоже будетъ столько разъ повторяться, то наконецъ поймутъ его и пустѣйшія головы, такъ что и онѣ будутъ въ состояніи идти тогда наравнѣ съ другими, между тѣмъ какъ болѣе одаренные почувствуютъ въ тоже время радость, что поняли урокъ вполнѣ вѣрно.
IV. Когда одинъ и тотъ же урокъ будетъ такимъ образомъ много разъ повторенъ, то всѣ ученики настолько усвоятъ его, какъ будто долгое время исключительно имъ занимались, и увидятъ на опытѣ, что если они перечитаютъ потомъ этотъ урокъ еще разъ утромъ или вечеромъ, то онъ какъ бы играючи и шутя (per ludum et jocum) запечатлѣвается въ ихъ памяти.
V. Такъ какъ при такомъ повторительномъ методѣ ученикъ привлекается къ нѣкотораго рода учебному дѣлу, то въ духъ его вселяется извѣстная бодрость, ревность къ ученію, и въ немъ образуется навыкъ непринужденно говорить о какомъ-нибудь предметѣ предъ большимъ обществомъ, а это принесетъ ему огромную пользу на всю жизнь.
47. Такимъ образомъ, ученикамъ будетъ возможно и внѣ школы, когда они сойдутся или пойдутъ гулять, дѣлать различныя сравненія и вести разговоръ о предметахъ, о которыхъ они узнали болѣе или менѣе долгое время тому назадъ или на который только что натолкнулись. Для этой потребности, пусть они, когда сойдутся въ достаточномъ числѣ, изберутъ одного изъ своей среды для исполненія роли учителя (либо по жребію, либо по голосованію), и поручатъ выбранному веденіе разсужденій. Если же кто-нибудь изъ избранныхъ своими соучениками для такихъ занятій сталъ бы отклоняться отъ нихъ, то его слѣдуетъ серьезно наставить. Ибо я требую съ желѣзною непреклонностью, чтобы не только никто не уклонялся отъ случаевъ учить и учиться, но чтобы скорѣе всѣ ревностно искали подобныхъ случаевъ. Объ упражненіи въ письмѣ (также весьма дѣйствительномъ вспомогательномъ средствѣ для прочнаго успѣха) будетъ подробнѣе говорено при описаніи народной и ученой школы (см. главы XXVII и XXVIII).
Примѣчанія[править]
- ↑ Quia scholastici quae dedicerunt, dedicerunt rursum etc.—ибо ученики то, что выучили, снова разучиваютъ. Вмѣсто этого у Лейтбехера стоитъ: «чтобъ учителя снова учили изученному, какъ сами учились». Для всякаго понятно, что переводчику повстрѣчался здѣсь lapsus calami.
- ↑ „Lignum Saligneum,“ ивовое дерево. Извѣстно, что Salix отличается хрупкостью и непрочностью; почему ее избѣгаютъ употреблять при капитальныхъ постройкахъ.
- ↑ Это намекъ на извѣстную басню о тщеславной воронѣ, которая изукрасила себя павлиньими перьями и потомъ смѣло, но не удачно, вмѣшалась въ среду павлиновъ. Эту басню можно найти въ каждой христоматіи, въ переводѣ Крылова.
- ↑ Коменскій здѣсь ссылается на трудъ, надъ которымъ онъ работалъ многія десятилѣтія и который погибъ въ пожарѣ. По идеѣ Коменскаго, пансофія (буквально „всемудрость“) должна была представлять энциклопедію знаній человѣческихъ для юношества.
- ↑ У славянъ былъ обычай—въ тотъ день, когда оканчивалась установка стропилъ на строющемся домѣ, учреждать торжество. Общеупотребительною принадлежностью этихъ торжествъ были деревья, изукрашенныя гирляндами, платками и разными подарками. На этотъ обычай и на эти деревья и ссылается здѣсь Коменскій.
- ↑ Ludov. Vives. De tradendis discipl. lib. III
- ↑ Ejusdem—«Introduct. ad sapientiam».
- ↑ «Docere per cavsas», т. е. указывать на причинную связь или на взаимныя отношенія между причиной и дѣйствіемъ.
- ↑ Приведенный примѣръ составленъ по Бэгеру, въ подражаніе примѣру Коменскаго. Сообщимъ здѣсь этотъ послѣдній: «напр., говоритъ онъ, заданъ вопросъ, какъ вѣрнѣе сказать totus populus или cunctus populus (то и другое означаетъ «цѣлый, или весь народъ»). Если учитель отвѣтитъ, что выраженіе cunctus populus вѣрно, не приводя причины тому, то ученикъ вскорѣ и забудетъ это. Но если учитель скажетъ: cunctus составлено изъ cunjunctus (связанный, соединенный, сопринадлежащій); totus говорится вѣрнѣе о какой нибудь компактной массѣ, о какой-нибудь нераздѣльной, единичной вещи; напротивъ, cunctus—о какомъ-нибудь совокупномъ или собирательномъ понятіи, какъ здѣсь: то едвали возможно, чтобъ ученикъ забылъ это объясненіе,—и такъ далѣе. (Слѣдуетъ замѣтить, что произведеніе слова cunctus отъ conjunctus въ настоящее время не есть обще-господствующее; по примѣру Флекейзена, производятъ его и отъ слова convinctus, связанный, соединенный). Равномѣрно грамматики спорятъ о томъ, почему говорятъ meâ refert, tuâ refert, ejus refert (это мое, твое, его дѣло), слѣдовательно—почему въ первомъ и второмъ лицѣ употребляютъ, какъ они полагаютъ, творительный (ablativus), а при третьемъ лицѣ—родительный? Но если я скажу: это происходитъ оттого, что refert, употребленное въ этомъ мѣстѣ, составлено изъ res fert и слѣдовательно должно было бы выговариваться mea res fert, tua res fert, ejus res fert, или слитно mea refert и проч.; и слѣдовательно—mea, tua—стоятъ не въ предложномъ, а въ именительномъ падежѣ: развѣ я этимъ объясненіемъ не разъяснилъ бы ученику вопросъ?»
- ↑ Коменскій въ данномъ случаѣ, для примѣра, относитъ высказанное имъ положеніе преимущественно къ преподаванію латинскаго языка, хотя, конечно, это примѣненіе вовсе не исчерпываетъ содержанія самаго тезиса.
- ↑ Здесь стоит сноска, но текст примечания отсутствует. — Примечание редактора Викитеки.
