Телемахида (Фенелон; Тредиаковский)/Книга восьмая/ДО
| ← Книга седмая | Тилемахіда, или Странствованіе Тилемаха, сына Одѵссеева, описанное въ составѣ ироіческія піимы Васіліемъ Тредіаковскимъ, Надворнымъ Совѣтникомъ, членомъ Санкт-Петербургскія Імператорскія Академіи наукъ съ французскія нестіхословныя речи, сочиненныя Франціскомъ де-Саліньякомъ де-ла-Мотомъ Фенелономъ, Архіепископомъ-Дюкомъ Камбрейскимъ, Прінцомъ Священныя Імперии — Книга осмая | Книга девятая → |
| Оригинал: фр. «Les Aventures de Télémaque» («Приключения Телемака»). — См. Содержаніе. Источникъ: Сочинения Тредьяковского. — СПб.: Издание А. Смирдина, 1849. — Т. 2, отделение I. |
ТИЛЕМАХІДЫ
КНИГА ОСМАЯ.
ПЕРЕЧЕНЬ.
Судно стоявшее тамъ, они къ которому плыли,
Былъ Фінікійскій Корабль, въ Ипіръ направлявшійся ходомъ.
Видѣли тѣ Фінікійцы всѣ Тилемаха въ Егѵптѣ;
Но призна́ть не-могли́ на-Пучи́нѣ вла́ема[1] бывша.
5 Менторъ когда ужъ сталъ въ довольной близости къ Судну,
И могъ слышимый быть, закричалъ коль можно громчае,
Голову нѣсколько сверьхъ воды оказу́я почасту:
«О Фінікіане, скоры на-по́мощь всякимъ Народамъ!
Дайте животъ Двоимъ, отъ Людскости вашея ждущимъ,
10 Воспріими́те, за-и́мя Бого́въ всѣхъ, въ ва́ше-насъ Судно:
По́йдемъ всюду мы, куда вы-намѣ́рены сами.»
Главный у-ни́хъ отвѣщалъ: «Мы васъ охотно пріемлемъ;
Зна́емъ-мы долгъ нашъ Людямъ толь-бѣ́днымъ, хоть Незнакомымъ.»
То́тчасъ посемъ на-Кора́бль они воспріемлются оба.
15 То́кмо-что взлѣзли на-то́тъ, какъ-дыша́ть уже́ невозмо́гши,
Пребыли многъ на часъ недви́жимо тамъ распростерты:
Ибо долгое время бились Волна́мъ сопротивясь.
Такъ отдыхая пришли по малу въ силы довольны.
Имъ другую дали тогда Мореходцы одежду,
20 Тѣмъ-что замокшая ихъ Водой вся отяжелѣ́ла,
Текшей отвсюду съ той Ручіе́мъ дождя многоливна.
Сталижъ когда въ состояніи тѣ говорить надлежаще;
То Фінікійцы тогда, въ округъ тамъ оныхъ обставши,
Начали всѣ напрерывъ вопрошать о-приклю́чшемся съ ними.
25 Главный спрашивалъ: «какъ возмогли притти́-вы на-о́стровъ,
Съ коего выжъ убѣжали теперь толь образомъ страннымъ?
Слышно, что-о́нымъ владѣетъ одна лихая Богиня,
Коя отнюдъ никого пристать къ нему не-пуска́етъ.
Онъ ктомужъ окруже́нъ съ брего́въ камени́стымъ-толь яромъ,
30 Что невозможно никакъ привалить Корабля не-разби́вши.»
«Брошены точно и-мы къ нему по-сокру́шшемся Суднѣ,
Менторъ ему говорилъ. — А ро́домъ-мы Гра́іи[2] прямо.
Наше Отечество, островъ Іѳака поблизу съ Ипіромъ,
Къ коему плытіе вы свое направляете нынѣ.
35 Вы при-Іѳа́кѣ хотя не-изво́лите останови́ться,
Есть Пловущимъ которая вамъ совершенно попу́тна;
То́кможъ довольно, да-на́съ съ собой въ Ипіръ привезете.
На́йдемъ-мы тутъ себѣ Друго́въ, насъ-туда́ превезущихъ,
Чрезъ необширно пространство, останется кое преѣхать:
40 Должни мы навсегда вамъ будемъ веселіемъ нашимъ,
Что увидимся паки тамъ съ предража́йшимъ-намъ въ Свѣтѣ.»
Менторъ уже́ то былъ всегда вѣщавшій Словесникъ;
А Тилемахъ молчалъ, говорить тому попуская:
Тѣ́мъ-что его погрѣшности всѣ, на-Земля́хъ у-Калѵпсы,
45 Смиреному́дрія въ немъ во всемъ умножили болѣй.
Онъ не вѣрилъ себѣ; онъ токмо чувствовалъ нужду,
Слѣдовать всѣмъ завсегда совѣтамъ Ментора зрѣлымъ:
И когдажъ онъ съ нимъ не могъ спроситься словами;
То вопрошалъ взоръ-оче́й того, и всяко старался
50 Мысли въ немъ отгадать, и-по-ни́хъ обращаться поступкой.
Главный тутъ Фінікіецъ, прилѣ́жно-зря на Тилемаха,
Въ памяти мнилъ своей, что нѣгдѣ онаго видѣлъ;
Но та память была примрачна также и-смя́тна.
«Не погнѣвись, говорилъ ему, — что-тебя́ вопрошу я,
55 Не изво́лишь-ли по́мнить, меня что ви́дѣлъ-ты прежде,
Какъ то кажется мнѣ, что-тебя́ я видѣвшій по́мню?
Мнѣ лице твое знакомо есть всеконечно.
То́тчасъ оно́ поразило мою́ представшее память:
Но не знаю того, гдѣ тебя́ случи́лось-мнѣ видѣть.
60 Мо́жетъ-быть память твоя и-мое́й воспособствуетъ точно.»
И Тилемахъ отвѣщалъ дивясь и радуясь много:
«Тожъ есмь видя тебя, что-меня́ зря са́мъ-быть изволишь.
Видѣлъ тебя, и-тебя́жъ признаваю; толькожъ не-по́мню,
Былоль въ Егѵптѣ то, иль было свиданіе въ Тѵрѣ.»
65 Вдругъ Фінікіанинъ тотъ, какъ нѣкто отъ-сна́ востающій,
И воззывающій въ память свое Сновидѣніе мрачно,
Кое уже́, тому убуждшуся, бѣ́гомъ исчезло,
Громко вскричалъ: «Тилемахъ ты, дружный тогда Наарва́лу,
Мы когда возвратились вкупѣ всѣ изъ-Егѵпта.
70 Братъ я-ему́, о мнѣ онъ-тебѣ́, мню, сказывалъ часто.
Я оставилъ тебя у-него́ изъ-похо́да прибывшій.
Плыть надлежало мнѣ за-моря́ всѣ въ Ве́тіку славну,
Коея брегъ лежитъ при-столпа́хъ Иракліевыхъ са́мыхъ
Та́кь-то я-ви́дѣлъ тебя всколзь токмо и мимоходомъ;
75 Да и-не-ди́вно, что-мо́гъ узнавать здѣсь спе́рва такъ-тру́дно.
«Вижду, сказалъ Тилемахъ, — что ты Адоа́мъ всеконечно.
Я тебя почитай тогда самъ то́лько-что видѣлъ;
Но ты вѣдомъ мнѣ по-слова́мъ Наарва́ловымъ твердо.
О! коль радуюсь я, что-могу́ чрезъ-тебя́ быть-извѣ́стенъ
80 О Человѣкѣ, которой всегда́-мнѣ пребудетъ любезенъ.
Всель онъ въ Тѵрѣ еще пребываетъ? Отъ-лю́таго нѣчто
Не пострада́лъ-ли когда подозрѣнный Пѵгмаліо́на?»
Сталъ отвѣтствовать и Адоа́мъ рѣчь-сію́ пребивая:
«Знай, Тилемахъ, что-Тѵхія тебя ввѣряетъ такому,
85 Кой пещись о-тебѣ́ всякороднымъ образомъ будетъ.
Я тебя завезу въ Іѳа́ку прежде Ипіра:
Братъ не меньше тебѣ удружи́тъ, коль и Наарва́лъ Самъ.»
Такъ говоря, присмотрилъ ожиданнаго вѣтра нача́ло.
Якари вынять велѣлъ, поднять всѣ Парусы то́тчасъ,
90 И разсѣкать морскіе во́лны греблею также.
Взя́въ-же отвелъ особь Тилемаха и-съ-Ме́нторомъ къ сло́ву.
«Я удоволю, сказалъ Тилемаху, твое Любопытство.
Пѵгмаліо́нъ ужъ-ктому́ въ живыхъ не-нахо́дится нынѣ:
Праведны Боги уже́ отъ-него́ избавили Землю.
95 Какъ онъ самъ никому никогда не вѣрилъ на-Свѣ́тѣ;
Такъ и-ему́ никтожъ не могъ повѣриться ра́вно.
Добрыи токмо стенали и-бѣ́гствомъ отъ-Зо́лъ сохранялись,
Не хотя содѣлать ему вреда никако́ва.
Злыи не-мни́ли привесть своего живота въ Безопасность,
100 Если жизни его самого не-лиша́тъ потребляя.
Не находился въ Тѵрѣ ниже́ единъ изъ-Живу́щихъ,
Ко́й-бы вседневно его Недовѣркамъ воззрѣлищемъ не́былъ.
Стражи его тому подвержены были наипаче.
И какъ-живо́тъ его у нихъ въ рукахъ находился;
105 То ихъ болѣй боялся онъ, нежъ-други́хъ Человѣковъ,
И умерщвля́лъ-тѣхъ по-мнѣ́йшу поздору, себя опасая.
Такъ чемъ больше искалъ своего Безопасства стараньми;
Тѣмъ онъ меньше себѣ находилъ того, коль-ни-тща́лся.
Стрегшіи жизнь его въ непрестанной были Напасти,
110 И не-могли́ изъ страшнаго толь состоянія вытти,
Какъ, Тѵранна того, единою смертію токмо,
Предупрежда́я конечно всѣ подозрѣнія люты.
Преждежъ всѣхъ иныхъ, нечестивая та Астарве́я,
Ты о-кото́рой слыхалъ, бывъ въ Тѵрѣ, многажды столько,
115 Въ сердцѣ своемъ, погубить Царя, вознамѣрилась твердо.
Страстно любила она́ единаго Юношу Тѵрска,
Очень богата и-кра́сна, именемъ Іоаза́ра.
Та хотѣла сего на-престо́лъ посадить воцаривши.
Что́жъ-бы въ намѣрени семъ получить успѣхъ вожделѣнный;
120 То всклеветала Царю изъ двухъ на Старшаго Сына,
Имя ему Фадаи́лъ, что-жела́я не терпѣливно,
Быть Преемникъ Отцу своему, на-сего́ зло-умы́слилъ.
Ложныхъ свидѣтелей та подставила, и доказала,
Царь умертвилъ своего неповиннаго Сына бесчастно.
125 Младшій, Валеаза́ръ нарицаемый, посланъ въ Само́нъ былъ,
Будтобъ Наукамъ ему и Нравамъ Елладскимъ учиться;
Въ са́мой-же вещи, какъ Астарве́я Царю нашептала,
Что надлежало его удалить, да-не-о́нъ согласится,
И да-не-всту́питъ такожде въ злый съ Недовольными умыслъ.
130 Поплылъ сей едва, какъ-Кора́бль съ нимъ ведшіи Люди,
Бывши подку́плены всѣ отъ-тоя́жъ Жены прелихія,
Приняли мѣры тотъ потопить во время нощное.
Сами спаслись до-чужи́хъ Ладе́й вплавь, ихъ ожидавшихъ;
Та́къ-то Царевича тѣ въ глубину морску́ю низвергли.
135 Впрочемъ, любовь Астарве́ина та не вѣдома токмо
Пѵгмаліо́ну была одному; онъ внутренно думалъ,
Что никого другаго она́ никогда не-полю́битъ.
Сей Государь, недовѣрчивый толь, повѣрился слѣпо
Зло́й-сей Женѣ, что-любо́вь ослѣпила его пребезмѣрно.
140 Точно въ тожъ-вре́мя, какъ-бы́лъ сребролюбенъ, иска́лъ-онъ подлоговъ,
Чтобъ истребить богатаго онаго Іоаза́ра,
Коего такъ Астарве́я и-то́ль чрезвычайно любила:
Все богатство хотѣ́лъ-Царь у-Юноши токмо восхитить.
Но какъ Пѵгмаліо́нъ пребывалъ корыстію гнусно
145 И подозрѣнію, и любви, и алчности къ злату;
То Астарве́я отнять у-него́ животъ поспѣшила.
Мнила, что-мо́жетъ-быть нѣсколько онъ уже́ догадался,
О Любодѣйствѣ бесчестномъ ея съ тѣмъ-млады́мъ Человѣкомъ.
Вѣдала сверьхъ, предовольну быть Сребролюбію токмо,
150 Къ лютости чтобъ понестись Царю на Іоаза́ра.
Такъ заключила въ себѣ, что-теря́ть ни-часа́-ей не-до́лжно,
И потребить его самого упрежденіемъ смерти.
Видѣла та Начальныхъ Людей въ Палатѣ готовыхъ
Ру́ки свои обагри́ть, проліяніемъ Царскія крови.
155 Слышала день на всякъ о нѣкоемъ умыслѣ новомъ;
Токможъ боялась повѣрить въ своемъ человѣку такому,
Быть который возможетъ ей Предателемъ въ дѣлѣ.
Но, наконецъ, весьма безопаснѣе той показалось,
Ядомъ втай окормивши, изве́сть[3] тѣмъ Пѵгмаліо́на.
160 Кушивалъ онъ наичаще одинъ, иль съ Оною токмо:
Самъ и-гото́вилъ все про-себя́, что ку́шать-былъ долженъ,
Вѣрить въ семъ ни чьимъ, кромѣ свои́хъ-рукъ, не-мо́гши.
Онъ заключался въ Палатахъ своихъ въ отдаленнѣйше мѣсто,
Лучше дабы укрыть ему недовѣрку такую,
165 И не быть-бы никѣмъ никогда назираему тамо,
Ѣству когда къ Столу своему учреждалъ, какъ-бы-По́варъ.
Сладостей ужъ никакихъ не смѣлъ иска́ть-онъ застольныхъ:
Да и-не-мо́гъ вкусить, самъ-чего́ не-умѣ́лъ изготовить.
Такъ не токмо Мяса́ приправлены Ку́харьми вкусно,
170 Но и-еще́ Віно, Млеко, Хлѣбъ, Со́ль-же и-Ма́сло,
Всяка Пи́ща притомъ и-друга́я, всѣмъ обычайна,
Быть не-могли́ отнюдъ ему на-потре́бу Столову.
Ѣлъ онъ только Плоды, въ Саду́ съ древъ со́рваны имъ же,
Иль Огородный злакъ, который са́мъ-же насѣялъ,
175 И у-себя́ варилъ тѣмъ о́бразомъ, ска́заннымъ мною.
Впрочемъ, не утоля́лъ-же и-жа́жды другою Водою,
Токмо которую самъ поче́рпнетъ изь-Кла́дязя, бывша
Въ нѣкоемъ мѣстѣ Палаты, всегдажъ замкне́нна прекрѣпко;
А ключи отъ-замко́въ при-себѣ́ имѣлъ сохраняя.
180 Коль ни-явля́лсяжъ надежденъ быть на-свою́ Астарве́ю;
Токмо и отъ-нея́ непрестанно предохраня́лся.
Прежде себя и ѣсть и пить заставливалъ ону
Изъ всего, на-Столѣ́ у нихъ тамъ что ни-стоя́ло,
Чтобъ ему не быть, безъ-нея́, отра́влену я́домъ,
185 И по не́мъ-бы само́й не жить ей долѣй на-Свѣ́тѣ.
Но приняла напере́дъ-та противное Зелье Отравѣ,
Коимъ старуха ея снабдила, злѣйша Самы́я,
Бывша Наперсница ей во всѣхъ любодѣйныхъ беспутствахъ:
По́слѣ чего погубить Царя уже́ не-боя́лась.
190 Се и способъ, какимъ злодѣяніе то совершила:
Въ часъ, они за-столо́мъ въ который начали кушать;
Та Старуха, Пособщица ей, помяну́тая мною,
Вдругъ загремѣла великимъ Стукомъ при-нѣ́коихъ Две́ряхъ.
Царь, мня-всегда́, что-Убійцы къ нему вломиться хотѣли,
195 Весь становится смущенъ, и къ Две́рямъ бѣжитъ да-уви́дитъ,
Твердоль онѣ весьма заключе́ны запорами были.
То́тчасъ Старуха ушла. Царь въ недоумѣ́ніи сталъ быть,
И не зналъ что мыслить о-слы́шаномъ стукѣ и-гро́мѣ:
Толькожъ Двере́й отворить не-посмѣ́лъ осмотри́ть-бы прилѣжнѣй.
200 Въ томъ ободряетъ его Астарве́я, и-ку́пно ласкаетъ,
Да и паки за-Сто́лъ призываетъ, и-про́ситъ покушать.
Ядъ ужъ-она́ вложила между тѣмъ въ чашу златую,
Бѣгалъ онъ когда ко Две́рямъ, при-кои́хъ стучало.
Пѵгмаліо́нъ, какъ-обыкъ, велѣлъ ей прежде напиться.
205 Выпила та не-боя́сь на-прія́то Лѣкарство въ надеждѣ.
Пилъ онъ-и-са́мъ; и вскорѣ пото́мъ ему затошни́лось
И тотча́съ-же упалъ тутъ въ о́мракъ. Но Астарве́я,
Зная, что-мо́жетъ ея убить съ подозрѣнія мнѣйша,
Стала одежду драть на-себѣ́ и волосы съ воемъ.
210 Вотъ объемлетъ Царя умирающа; вотъ прижимаетъ;
Вотъ окропляетъ его и-пото́комъ слезъ дожделивныхъ:
Ибо хитрая та, лишъ-захо́четъ, то-сле́зы и-лью́тся.
Ка́къ-же увидѣла тамъ, наконецъ, что Царь обезсилѣлъ,
И какъ будто съ духомъ свои́мъ уже́ разставался;
215 То, да-не-въ-па́мять пришедъ повелитъ умертви́ть-ту съ собою,
Ласки свои оставивши всѣ и-усе́рдія знаки,
Въ остервѣни́вшуся ярость пришла ужасно и-стра́нно.
Бросилась та на-него́; и-тогда́ задавила руками.
Та́къ-то умъ-на́шъ ни-Судби́ны себѣ, ни-впредь-бу́дущи ча́сти,
220 Да и-ни-мѣ́ръ не знаетъ счастіемъ превознесе́нный!
Перстень пото́мъ сорвала́ съ руки́, съ головы́жъ Діадиму;
Да и-велѣ́ла къ себѣ́ туда быть Іоаза́ру,
Коему Перстень на-пе́рстъ, на-чело́ Діадиму взложила.
Мнила, что-бы́вшіи всѣ съ стороны́ ея не-заме́длятъ.
225 Слѣдовать стра́сти еяжъ, и-Царе́мъ проповѣдятъ Любимца.
Но наипаче хотѣвшіи той угождать въ раболѣпствѣ,
По́длы имѣли сердца́, корысть любили бездѣльну,
И неспособны отнюдъ къ усердію искренню были.
Све́рьхъ-же того во всѣхъ въ нихъ не́было бодрости смѣ́лы,
230 И опасались враговъ, Астарве́я которыхъ имѣла.
Больше боялись еще, что-Жена́ сія нечестива,
Какъ горда́ несносно была, такъ-люта́, зла,-и-скры́тна:
Каждый желалъ, въ безопасность себѣ, дабы та-поги́бла.
Въ томъ при-Дворѣ́, и-въ-Пала́тахъ мятежъ воссталъ превеликій,
235 Слышится всюду крикъ: Царя не стало! Скончался!
Тѣ устрашились; другіи хватаютъ оружіе спѣшно;
Слѣдствій боятся всѣ: а-что-у́меръ Царь не-горю́ютъ.
Вѣсть полетѣла о-се́мъ отъ устъ къ устамъ прелетала,
И собо́й огласила весь-Гра́дъ вкругъ Тѵръ превеликій;
240 Толькожъ ниже́ одного не-нашло́сь притомъ человѣка,
Ко́й-бы тужилъ по-Царѣ́ издохшемъ скоропости́жно:
Смерть его, спасеніе всѣмъ, и людямъ утѣха.
Бывъ пораженъ Наарва́лъ ударомъ толь-стра́шнымъ внезапу,
Много, съ Добро́ты, стеналъ о-злоклю́чшемся Пѵгмаліо́ну,
245 Предалъ который себя́-самъ отдавшись презлой Астарве́ѣ,
И восхотѣлъ быть паче Тѵраннъ премерзостный са́мый,
Нежели, ка́къ-то Царю́-долгъ, Отецъ подчиненну Народу.
Сталъ онъ мыслить пото́мъ о-всего́ Добрѣ́ Государства;
И поспѣшилъ всѣхъ Добрыхъ Людей собрать воеди́нство,
250 На спротивленіе той Астарве́ѣ, при-ко́ей-бы Царство
Было еще жесточа́й окончившася смертію Царской.
Зналъ Наарва́лъ, что Валеаза́ръ тогда не-уто́пъ къ дну,
Былъ сей въ море когда поверженъ, въ водѣ и-оста́вленъ
Смерть Астарве́ѣ того утверждавшіи такъ говорили,
255 Мня что подлинно онъ утонулъ въ Пучинѣ глубокой:
Но при тьмѣ нощной возмо́гъ-онъ избавиться вплавь же,
И Купцы изъ Крита, пришедшіи въ жалость то-ви́дя,
Подали по́мощь ему, и-его́ на-Кора́бль-свой пріяли.
Онъ не-дерзну́лъ возвратиться ктому въ Отеческо Царство,
260 Подозрѣва́я уже́, что по́сланъ былъ на-поги́бель,
И опасаясь зависти Пѵгмаліо́новы столькожъ,
Сколькожъ притомъ боясь Астарве́иныхъ злыхъ ухищреній.
Въ ру́бищѣ долго скитался по-бре́гу Сѵрійскаго Мо́ря,
Критскими онъ на-кото́ромъ былъ покинутъ Купцами.
265 Нужда настала ему и-Стада́ пасть, чтобъ препитаться
По́слѣ-ужъ способъ нашелъ извѣстить о-себѣ́ Наарва́лу:
Мнилъ, что можетъ тайну свою́ и жизнь преповѣрить
Мужу такому, извѣдана коего есть Добродѣтель.
Хоть Отцемъ Наарва́лъ утѣсненный, Сына однакожъ
270 Онъ любилъ, и-о-по́льзахъ его усердно старался:
Но потому старался о-не́мъ, да-его́ недопуститъ
Выступить изъ своея къ Родителю Должности всяко;
Такъ и-склони́лъ егожъ злосчастіе несть терпѣливно.
Валеаза́ръ къ Наарва́лу писалъ: «какъ будетъ потребно,
275 «Да возмогу къ тебѣ я-прибы́ть; то-изво́ль-ты прислать мнѣ
«Перстень златы́й, по-кото́рому то́тчасъ я и-узна́ю,
«Что ужъ время, прибывшу мнѣ, съединиться съ тобою».
Не разсудилъ Наарва́лъ, въ жизнь Пѵгмаліо́нову цѣлу,
Въ Тѵръ призывать и-къ-себѣ́ принять тутъ Валеаза́ра.
280 Ве́сь-бы Царевичевъ онъ животъ попустилъ на-отва́гу,
И свой собственный также привелъ бы въ крайнее бѣдство;
Сто́лько-то трудно спастись отъ-Царе́выхъ обысковъ было!
Но какъ скоро несчастный сей-Ца́рь теченіе жизни
Все совершилъ, концемъ своихъ Злодѣяній достойнымъ;
285 То и-посла́лъ Наарва́лъ златъ Перстень Валеаза́ру.
Валеаза́ръ полетѣлъ, и-къ-врата́мъ ужъ при́былъ-онъ Тѵра
Въ са́мое время то, какъ-смяте́ніемъ Градъ колебался,
Вѣдать хотяй, кто-Прее́мникъ будетъ Пѵгмаліо́ну.
При́знанъ удобно былъ-о́нъ отъ Главныхъ, всего и-Наро́да.
290 Всѣ любили его, не дляжъ Отца тамъ-издо́хша:
Сей, напротивъ, былъ всѣмижъ на́все презлѣ́ ненавидимъ;
Но для-того́, что-была́ въ немъ Тихость и-Мѣ́рность природна.
Долгія тѣ его Несчастія всѣ придавали
Оному нѣкій блескъ, уясня́вшій въ-немъ добрыя Сво́йства,
295 И приводившій Тѵрійцовъ къ нему въ сердолюбную жалость.
Со́бралъ тогда Наарва́лъ Столповы́хъ Мужей Всенародныхъ,
Всѣхъ и Старѣ́йшинъ притомъ засѣдавшихъ въ разрядномъ Совѣтѣ;
И Служителей всѣхъ Фінікійской великой Богинѣ.
Валеаза́ру они, какъ-Царю́ своему, поклонились,
300 Чрезъ Провозвѣстниковъ же его Царемъ огласили.
Весь Народъ воскликнулъ премножествомъ радостныхъ гласовъ.
То Астарве́я услышала внутрь Палатъ пребывая,
Съ подлымъ свои́мъ и-бесче́стнымъ онымъ Іоаза́ромъ.
Злыи, служившіи ей при жизни Пѵгмаліо́на,
305 Всѣ тотча́съ оть-нея́ отстали одну оставляя:
Ибо Злыи боятся Злыхъ, и Злымъ-злѣ не-вѣ́рятъ,
Да и-по-Злу́ не-жела́ютъ, да-бу́дутъ Злыижъ-тѣ въ Силѣ.
Люди пороковъ исполнь, то знаютъ коль имъ-подо́бны
Употребя́тъ въ зло власть, и-коли́ко наглы быть-ста́нутъ.
310 Но о Добрыхъ Злыи въ себѣ разсуждаютъ изряднѣй,
Тѣмъ что чаютъ найти Снисходительность въ оныхъ и-Мѣ́рность.
При Астарве́ѣ одни остались Сообщники съ нею
Въ са́мыхъ тяжкихъ и-смра́дныхъ Злодѣйствахъ, не возмогая
Ждать себѣ ничего, кромѣ поносныя Ка́зни.
315 Силой межъ-тѣ́мъ во-Дворе́цъ вломились. А-всѣ́-тѣ Злодѣи
Силѣ такой не-дерзну́ли долго сопротивля́ться,
И старались токмо о-то́мъ, чтобъ-спасти́сь разбѣгаясь.
Тутъ Астарве́я, въ Рабу одѣта, хотѣла укрыться
Са́мую сквозь тѣсноту. Но-узна́лъ-ту изъ-Во́иновъ нѣкій.
320 Вотъ и-пои́мана та; да-и-тру́дно всячески было
Недопусти́ть расте́рзаной е́й-быть Народомъ прегнѣвнымъ.
Начали ту уже́ по гря́зи влачить за-космыни;
Но Наарва́лъ исторгнулъ изъ-ру́къ тамъ подлости людны:
Яростьми рѣется внутрь, изь-усте́нъ внѣ пламенемъ пышетъ,
325 Быстры глаза́ ея сверкаютъ острыми искры.
Въ томъ просилажъ она́ увидѣть Валеаза́ра,
Чая тогда ослѣпить и-его́ Красотою своею,
Да и-ему́ дать-наде́жду къ познанію важныя тайны.
Валеаза́ръ не-возмо́гъ отрещись, да оную слышитъ.
330 То́тчасъ явила, при Красотѣ, и Тихость и-Скро́мность,
Кои могли умягчить огорченное са́мое сердце.
Льстила его похвалами пріятными нѣжно и-хи́тро;
Пѵгмаліо́нъ коль много любилъ ея, объявила;
Тѣнію преумоля́ла сего, умилиться надъ-не́ю;
335 Ей надежда единъ есть онъ и-спасе́ніе скоро;
Всѣхъ призывала Бого́въ, какъ будто ихъ почитавша;
Слезъ обливалась обильныхъ и непрерывныхъ ручья́ми:
Бросилась и къ стопа́мъ Царя избраннаго ново.
Но не-забыла притомъ ничего, да-содѣ́етъ подзорныхъ,
340 И ненавистныхъ ему, всѣхъ-его́ слугъ-усе́рднѣйшихъ са́мыхъ.
Оклевета́ла затѣмъ самого предъ нимъ Наарва́ла,
Будтобъ онъ-у́мыслъ имѣлъ противу Пѵгмаліо́на,
И подущалъ Народъ, да-его́ возведе́тъ-онъ на-Ца́рство,
Въ предосужде́ніежъ то Самому́ и Валеаза́ру:
345 Онъ и-хотѣ́лъ, придала, истребить Царевича Ядомъ,
Равные также взвела Клеветы навѣтуя злобно,
И на-други́хъ Тѵрійцовъ всѣхъ Добродѣтели чтущихъ.
Въ Валеаза́ровомъ сердцѣ найти уповала подобну
И Недовѣренность, и таковыжъ подозрѣнія точно,
350 Та каковы въ Царѣ, Отцѣ его, ощущала.
Валеаза́ръ, не могій терпѣть толикія злости
Въ Женщинѣ той, замолчать ей-велѣ́лъ, и отдалъ подъ-Стра́жу.
Стражею то́тчасъ она́ въ темницу ввергнута мрачну;
Данъ и-Нака́зъ Мужей изъ-Старѣ́йшихъ му́дрѣйшимъ са́мымъ,
355 Дѣйствія всѣ ея и-дѣла́ изслѣдовать прямо.
Слѣдствіемъ на́йдено тѣмъ съ обстоятельствы страшными всѣми,
Что она́ отравивъ удавила Пѵгмаліо́на:
Вся объявилась ея́-жизнь Злодѣйствъ преисполнена мерзкихъ.
Надобно стало ту осудить на-муче́ніе Ка́зни,
360 Коя за-са́мыя злыя Дѣла́ въ Фінікіи бываетъ,
Именножъ, сжечь огнемъ, подгнѣщаемымъ косно и-ма́ло.
Но какъ-уви́дѣла, что́-ужъ она́ безъ-всяки надежды,
Ярости стала подобна въ себѣ изшедшей изъ-Ада:
Вдругъ приняла при-себѣ́ носимый ядъ непрестанно,
365 Да умертвитъ себя убѣгая отъ-сме́рти поносны.
Стрегшіи ту, усмотрѣвши что-стра́ждетъ она́ пребезмѣрно,
Ей хотѣли помо́чь; но она́ имъ-и-у́стъ не-отве́рзла,
Давши только знакъ, что-себѣ́ не-жела́етъ отрады.
Припомяну́ли ей о-Бога́хъ, отъ-нея́ раздраженныхъ:
370 Вмѣстожъ дабы показать съ Покаяніемъ Стыдъ надлежащій,
Къ Небу глаза́ возвела въ презрѣніи гордости полномъ,
Ра́вно какъ-бу́дто она́ ругалась Бога́мъ справедливымъ.
Бѣшена ярость, при-се́й и-Нече́стіе злобное также.
Изображе́нны ея на-Лицѣ́ умирающемъ были.
375 Больше ни-слѣ́да отнюдъ уже́ Красо́тъ-тѣхъ не-зри́лось,
Кои толь-мно́гихъ Людей въ злополучіе крайнее ввергли.
Вся Умильность ея и-Прія́тности всѣ помрачились;
Жара глаза́ не-имѣющи двигались дикими взгляды;
Корчились гу́бы у-не́й и-кривля́лись су́дражнымъ двигомъ,
380 Па́щеку чемъ отверзсту въ зѣвъ содержала великій.
Рожа ея, то-кратка́ то-долга́, косилась ужасно:
Желтая блѣдность и-хо́лодъ всѣмъ-тѣ́ломъ ея овладѣли.
Видѣлась та иногда приходяща въ нѣкую живность.
Толькожъ сіе для-того́, чтобъ-завыть ей стономъ престрашнымъ.
385 Вотъ, наконецъ, издохла она́, оставивши въ страхѣ
Всѣхъ, которы при-не́й издыхающей тамъ находились.
Тѣнь нечестива ея, безъ-сомнѣ́нія, въ оны жилища
Мрачны сошла, въ которыхъ лютые толь Данаіды
Черпаютъ воду во-вѣ́къ сосудами у́тлыми всюду;
390 Гдѣ Іксіо́нъ на-свое́мъ Колесѣ вертится всевѣчножъ;
Жажду гарячу свою́ утолить гдѣ Та́нталъ стремится,
Толькожъ не-въ-си́лахъ, затѣ́мъ-что вода отъ устъ убѣгаетъ;
Сісѵфъ гдѣ, безъ пользы, камень катаетъ огромный,
Вска́ченный кой на верьхъ горы вдругъ падаетъ долу;
395 И гдѣ чувствуетъ Тітѵй свою́ бесконечно утробу
Вновь всегда оживающу, хищнымъ терзаему Гѵпомъ[4].
Валеаза́ръ съ рукъ збывшій сіе Чудо́вище мерзско,
Благодари́лъ Бога́мъ премногими жертвъ приношеньми.
На́чалъ Царство свое поступкой совсѣмъ сопротивной
400 Той, какову имѣлъ въ насъ Пѵгмаліо́нъ на-престо́лѣ,
Въ прежній цвѣтъ приводить сталъ все Купечество Торга,
Что ежедневно у-на́съ слабѣло на-ни́зъ упадая.
Требуетъ на Дѣла́ совѣтовъ у Наарва́ла,
Токможъ симъ не-быва́етъ води́мъ Наарва́ломъ и-пра́вимъ:
405 Ибо все и-вездѣ́ самъ хочетъ видѣть собою.
Слушаетъ мнѣній всѣхъ, себѣ предлагаемыхъ разно,
А пото́мъ онъ самъ по лучшему опредѣля́етъ.
Есть люби́мъ превесьма свои́мъ Подда́ннымъ Народомъ.
Сердцемъ владѣя сего, имѣетъ Сокровища болѣй,
410 Нежель Отецъ сребролюбіемъ лютымъ со́бралъ и-на́глымъ:
Нѣтъ Домочадства, которобъ Имѣніемъ съ нимъ не-здѣли́лось,
Буде ему когда въ томъ не обходимая нужда.
Такъ оставляемо имъ его бываетъ извѣстнѣй,
Нежелибъ онъ когда у нихъ отнима́лъ-то насильно.
415 Всяко не-ну́жно ему о Жизни пещись охраняя:
Вѣрная Стража всегда кругъ его́, Любо́вь-то Людска́я.
Каждый изъ-всѣ́хъ боится въ себѣ, да тотъ не-поги́бнетъ;
Каждый свой отдастъ Животъ, да-безвре́денъ Царь-бу́детъ.
Онъ Благосчастенъ живетъ, и-Наро́дъ съ нимъ Благополу́ченъ.
420 Онъ тяготить въ преизбытокъ Людей Податя́ми боится;
Всѣжъ опасаются Люди, не-да́ть бы какъ недовольно.
Имъ оставлены всѣ въ изобиліи всяка Достатка;
А отъ-Доста́тка сего не-быва́ютъ они непослушны,
И не-наха́льны ниже́, потому что всѣ трудолюбны,
425 Къ Торгу радивы, и-цѣ́ло хранящи древни Уставы.
Паки взнеслась въ высоту Фінікія величія Сла́вна,
Юну Царю одолже́на сущи толь-сча́стіемъ многимъ.
Правитъ при-не́мъ Наарва́лъ. Сей, о! Тилема́хъ-мой любезный,
Нынѣ когдабъ увидѣлъ тебя, то ко́ль-бы охотно,
430 Радостно коль одари́лъ-бы Дарами тебя въ преизбытокъ!
Коль бы весело было ему, Велелѣпна отправить,
И преснабдѣнна всѣмъ въ вожделѣнно Отечество вскорѣ!
Такъ не-весьма́ль я сча́стливъ, что-дѣ́лаю дѣло такое,
Са́мъ-онъ которо хотѣ́лъ-бы содѣлать съ радѣніемъ всякимъ,
435 Въ островъ Іѳаку пойтибъ, на-Престо́лъ да тамо посадитъ
Сына Одѵссова, Царствовать такожде мудро и-сла́вно.
Царствуетъ Валеаза́ръ какъ и Державствуетъ въ Тѵрѣ.»
Рѣчь когда сію Адоа́мъ окончилъ повѣствуя.
То Тилемахъ, услажденный его Сказаній словами,
440 Знакамижъ болѣй пріятства въ своемъ Несчастіи ономъ,
Обнялъ дружно того съ сердолюбіемъ искреннимъ прямо.
Но Адоа́мъ пото́мъ вопросилъ Тилемаха взаимно,
Случаемъ онъ каковымъ зашелъ на островъ Калѵпсинъ?
Сей, въ свой рядъ, возвѣстилъ ему какъ отбылъ изъ-Тѵра;
445 Какъ и приплылъ въ Кѵпръ, и-наше́лъ тамъ Ментора паки:
Все разсказалъ о-свое́мъ путешествіи въ Критскую Землю;
О всенародныхъ Потѣхахъ тамъ на-торже́ственный Выборъ
Самодержа́вна Царя, по-уше́ствіи Ідомене́я;
Объ Афродітиномъ гнѣвѣ; объ-и́хъ потопленіи купномъ;
450 О воспріятіи также ихъ благосклонномъ Калѵпсой;
О Богининой ревности всей изъ Нѵмфъ ко-е́диной;
И о-дѣя́ніи Ментора, въ Море Дру́га низвергша,
Какъ онъ скоро Корабль не-въ-дали́ Фінікійскій увидѣлъ.
По разглагольствіяхъ сихъ Адоа́мъ представилъ Пиръ-ве́лій:
455 А чтобъ-на-о́номъ быть веселію въ радости бо́льшей;
Со́бралъ утѣхи всѣ и-заба́вы къ нему совокупно,
Коими можно было въ пути наслаждаться покойно.
Въ часъ Стола, Фінікійскими Юноши нѣжно чредима,
Въ бѣлыхъ одеждахъ всѣми, притомъ увѣнчанными цвѣты,
460 Воскурены́ Арома́ты изъ-всѣ́хъ благовоннѣйшихъ лучши.
Всѣхъ на-Гребе́цкихъ Скамья́хъ сидѣли Свирѣльщики многи:
Сихъ Ахіто́й прерывалъ играніе, въ разны пріемы,
Сладкимъ согласіемъ Пѣсней своихъ и Лѵрнаго звука,
Слышимыхъ быть при-Столѣ́ Бого́въ конечно достойныхъ,
465 И усладить претонкій слухъ самого Аполлона.
Тамъ Тріто́ны, тамъ Ниреіды, Божественность всяка,
Всѣ изъ нихъ, которы послушны суть Посідо́ну,
Чуда Морскія еще, и-Страши́лища всѣ водородны,
Безднъ изъ влажныхъ своихъ и-глубо́кихъ тѣхъ исходили,
470 И окружали густо Корабль усладившись звяцаньми.
Юношъ цѣлый Сонмъ Фінікійскихъ, весьма благолѣпныхъ,
И облеченныхъ всѣхъ въ бѣлѣйшую снѣга одежду,
Долго плясалъ Земли́ своея Плясаніе плавно:
А пото́мъ по-размѣ́ру Егѵпетскихъ Стопъ расходились;
475 Но наконецъ Караводъ соверши́ли-тѣ Еллинскимъ Строемъ.
По временамъ Трубы́ оглашали во́лны морскіе,
Даже до-са́мыхъ, по-о́бѣ страны, брего́въ отдаленныхъ.
Нощи молчаніе, съ симъ тишина морска́я глубо́ка,
Лунный трясущійся свѣтъ на-пове́рьхности мо́ря прозрачна,
480 Неба тусклый Лазо́рь усы́панный яркими звѣ́зды,
Зрѣлище то еще пріятнѣе взору являли.
Бывъ Тилемахъ по-сложе́нію живочувстви́теленъ Юный,
Всѣми утѣхами тутъ наслаждался; однакъ не-дерза́лъ онъ
Внутренно сердцемъ свои́мъ попуститься въ оны безъ-мѣ́ры.
485 По́слѣ какъ-о́нъ испыталъ, съ толикимъ стыдо́мъ у-Калѵпсы,
Коль всякъ Юноша скоръ вспламениться пристрастіемъ жаркимъ,
Всѣхъ забавъ устрашался уже́ неповиннѣйшихъ са́мыхъ.
Было ему подозрительно все: на Ментора онъ зрилъ;
Усмотрѣва́лъ на-его́ лицѣ́, и-оче́й-то во-взо́рахъ,
490 Должно что-мыслить ему объ-утѣ́хахъ сихъ веселящихъ.
Радъ находился Менторъ, зря-то́ль его затрудне́нна,
И не-каза́лся отнюдъ, что видѣлъ въ немъ-то́ и-примѣ́тилъ.
Но, наконецъ, умилившись на-ту́ Тилемахову Скромность,
Такъ говорилъ ему улыбаясь и-въ-мя́гкости сло́ва:
495 «Вижду изрядно я, чего ты-изво́лишь бояться;
Страхъ такой въ тебѣ хвалы всеконечно достоинъ;
Но однакожъ ему не должно быть пребезмѣрну.
Нѣтъ никого, ктобъ больше желалъ тебѣ веселиться;
Токможъ безъ-вся́кія стра́сти къ тому и-безъ-мя́гкія нѣги.
500 Надобны суть тебѣ забавы только такіе,
Коимъ тебябъ облегчить отъ-трудо́въ тобою подъятыхъ,
И веселитьсябъ ими тебѣ воздержно и-мѣ́рно;
Но не-такіе утѣхи, въ которыбъ ты-мо́гъ погрузиться.
Я желаю веселій тебѣ и скромныхъ и-ти́хихъ,
505 Да не-подо́бенъ будешь въ нихъ разъярившуся Звѣрю.
Нынѣ прилично тебѣ, отдыхай отъ тягостей многихъ;
А притомъ, Адоа́му въ угодность, всѣмъ наслаждайся.
Такъ веселись, Тилемахъ, веселись: Благонравія Мудрость
Внутрь не-суро́ва въ себѣ отнюдъ, ниже́ и-притво́рна.
510 Та подающа и-е́сть утѣхи истинны Людямъ;
Та приправляетъ ихъ, и-дае́тъ имъ сладость пріятну,
Чисты да-бу́дутъ онѣ, и-да-бу́дутъ негиблющи также;
Та счетаваетъ Игру и Смѣхъ съ упражненіемъ важнымъ;
Та всегда трудами готовитъ утѣшны забавы,
515 А отъ тяжкихъ трудовъ забавами возоблегча́етъ.
Мудрости нѣтъ стыда являться веселой во-вре́мя!»
Менторъ сіи слова́ говоря, взялъ въ ру́ки самъ-Лѵру,
И на ней сталъ-игра́ть звяцая толь-нѣ́жно и-сла́дко,
Что Ахіто́й, позавидѣвъ, свою́ уронилъ съ той доса́ды.
520 Оба его загорѣлись глаза́, онъ-въ-Лицѣ́ измѣнился:
Всѣбъ усмотрили прискорбность его и стыдъ превеликій,
Менторска Лѵра когдабъ не-свосто́ргла у-Слы́шащихъ се́рдца.
Смѣли едва дохнуть, не-прерва́ть-бы молчанія духомъ,
И не-утра́тить чегобъ изъ-боже́ственна онаго звука:
525 Всякъ боялся, да-то́тъ не-скончи́тъ бряцанія вскорѣ.
Менторовъ также и-гла́съ не-имѣ́лъ любозвонностей женскихъ;
Но былъ гибокъ, проразистъ, ярокъ, и-сла́достенъ Слуху.
Спе́рва онъ воспѣлъ похвалы достойные Зевсу,
Зевсу, Отцу и-Царю́ Бого́въ и всѣхъ Человѣковъ,
530 Маніемъ кой единымъ Главы Міръ весь потрясаетъ.
По́слѣ Палладу представилъ изъ-мо́зга его исходящу,
Тоесть Мудрость, которую Богъ въ себѣ́-тотъ имѣетъ,
И которая изъ него Самого происходитъ,
Да нау́читъ Людей просвѣтиться ею хотящихъ.
535 Менторъ Истины сіи пѣлъ умиле́ннымъ-толь Гласомъ,
Теплыя и Побожности со Благовѣріемъ тако,
Что возмнили себя быть всѣ на-Олѵмпъ восхищенныхъ
Зевса предъ самого, котораго Взоры остряе,
Нежели Громы егожъ, и-его́жъ огнисты Перуны.
540 Пѣлъ онъ-пото́мъ злоключеніе мла́да лѣты Наркісса,
Въ собственну кой свою́ Красоту толико влюбился,
Зриму всегда въ прозрачномъ и-чи́стомъ Источникѣ съ бре́га,
Что сокрушился самъ по-себѣ́, и былъ превращенный
Въ оный Цвѣтокъ, который зовется именемъ тѣмже.
545 Пѣлъ наконецъ тутъ онъ и также рокъ смертоносный,
Бывый Адо́ніду, кой растерза́нъ есть Ве́премъ свирѣпымъ;
А его не могла́ оживить, любя, Афродіта,
Коль ни плакала горько сія, и Небо взывала.
Всѣ, которы его играюща слушали внятно,
550 Не возмогли никакъ отъ теплыхъ слезъ удержаться,
Чувствуя каждый съ ліяніемъ сихъ несказанную сладость.
Онъ когда престалъ воспѣвать; то всѣ Фінікійцы,
Въ крайнемъ своемъ изумленіи другъ на дру́га смотрили.
Сей говорилъ, что-Орфе́й есть: ибо та́къ-то онъ-Лѵрой
555 Преукроща́лъ свирѣпыхъ Звѣре́й, влекъ-Дубра́вы и-Го́ры;
Та́къ-то и-Ке́рвера[5] онъ усыпилъ, такъ точно и-Му́ки
Останови́лъ Іксіону, и-всѣ́мъ Данаідамъ пора́вну;
Такъ умолилъ, наконецъ, самого непреклоннаго Діта[6],
Да изведетъ изъ Та́ртара милу свою́ Еврѵдіку.
560 Тотъ восклицалъ: нѣтъ, онъ есть Лінъ, и сынъ Аполлоновъ.
Третій сему отвѣщалъ: обману́лся-ты въ немъ всеконечно;
Онъ есть самъ Аполлонъ. Тилемахъ не меньшежъ дивился:
Ибо не-зна́лъ, чтобъ Менторъ умѣлъ въ совершенствѣ толикомъ,
Голосомъ и воспѣвать, и-игра́ть на Лѵрѣ перста́ми.
565 Время имѣвъ Ахіто́й скрыть зависть въ сердцѣ глубо́ко,
На́чалъ Ментора также тогда прославлять похвалами;
Но похваляя словомъ, на-все́мъ-онъ Лицѣ закраснѣлся,
И не могъ окончать своея нача́тыя рѣчи.
Менторъ, видя его въ смущеніи, сталъ говорить Самъ,
570 Будто ему пребить хотѣлъ, и-того́ онъ-утѣ́шилъ,
Всякой хвалой одобряя его, каковы-былъ достоинъ.
Токможъ не-мо́гъ Ахіто́й утѣшиться, чувствуя прямо,
Что превышаемъ былъ отъ Ментора Скромностью паче,
Нежели сладостью коль своего всепріятнаго гласа.
575 Въ томъ говорилъ Тилемахъ Адоа́му: «По́мню-я твердо,
Что изво́лилъ-ты сказывать мнѣ о-пути́ благосчастномъ,
Въ Ве́тіку[7] ко́й былъ тебѣ, какъ-отпра́вились мы изъ Егѵпта.
Дивностей много толь о сей Странѣ повѣствуютъ,
Что едва о ней Сказаніямъ вѣрить возможно.
580 Благоволи́жъ, прошу, увѣрить меня совершенно;
Всель, что носится слухомъ о-то́й, есть праведно въ вещи?»
«Я тебѣ, сказалъ Адоа́мъ, — разскажу всеохотно
Сей о-пресла́вной Землѣ, твоего Любопытства достойной,
Коя выше всего, что Слава объ-не́й разглашаетъ.»
585 Рекъ сіе, и-неме́дленно такъ онъ сказывать на́чалъ.
«Ве́тісь[8] течетъ въ плодоносной землѣ и тихимъ подъ-не́бомъ,
Кое чисто всегда, освѣщаемо я́снѣйшимъ Солнцемъ.
Имя Землѣ отъ-Рѣки́, въ Океанъ великій ниспадши,
Въ близости са́мой отъ-сла́вныхъ Столповъ Иракліевыхъ тамо,
590 Гдѣ пресердитое Море, своихъ твердь-Опло́товъ[9] прорвавши,
Землю Тарти́съ отъ-Вели́кія Афріки встарь отдѣлило.
Мнится, Страна сохранивша пріятность Вѣка златаго!
Зи́мы теплые въ ней, а-Воре́и бурливы не-вѣ́ютъ.
Лѣтній зной срастворе́нъ всегда отъ-Зефѵровъ прохладныхъ,
595 Дышущихъ не измѣнно въ среди́ну-дня са́мую точно.
Такъ то круглый весь-го́дъ, есть-еди́но Счетаніе кра́сно.
И цвѣтоносны Весны́, и Есени тутъ плодородны,
Зрящихся тѣхъ подавшихъ себѣ друголюбные Ру́ки.
Нивы въ Дола́хъ, и на-гла́дкихъ Поляхъ, на-Гора́хъ и-высо́кихъ,
600 Дважды на-ка́ждый годъ свою́ тамъ Жатву приносятъ.
Сто́роны обѣ путей опуша́ются всюду Древа́ми,
Какъ то́ Да́фнами[10], какъ Ріа́ми[11], какъ Гелсіміны[12],
Какъ и Родомъ другимъ зеленистымъ всегда и-цвѣту́щимъ.
Го́ры покрыты вездѣ Стада́ми дающими Волну,
605 Тонку и-мя́гку ту, и-сниску́ему всѣми Народы.
Много Рудни́цъ Златыхъ и Сребряныхъ въ красной Странѣ той;
Но всѣ Жители просты, а-всѣ́жъ простотою Блаженны,
И не-счита́ютъ Злата того и-Сребра́ за-Бога́тство:
Чтутъ едино Людямъ служащее къ истиннымъ нуждамъ.
610 Мы начавшіи Торгъ отправлять, у оныхъ Народовъ,
Изобрѣли́ то Злато съ Сребромъ у нихъ, какъ-Желѣ́зо,
Употребля́емы на Рѣзцы́ къ Оратайскимъ Плугамъ.
Внѣ не-имѣ́я Торго́въ не-имѣ́ютъ потребности въ Ца́тахъ[13]:
Всѣ они почитай иль Пастыри, иль Земледѣльцы.
615 Мало въ той Землѣ Художниковъ разныхъ увидишь:
Не изволяютъ Ремеслъ, кромѣ что прямо потребныхъ
И какъ-больша́я ихъ-ча́сть иль Пахарей, иль Скотоводцовъ;
То Рукодѣлія сами они для-себя́ исправляютъ,
Кои жизни простой и благоизбы́точной нужны.
620 Женщины всѣ прядутъ ту-хоро́шу Овчію во́лну,
И ткутъ изъ нея Одноря́дки претонки, пребѣ́лы;
Также хлѣбы пекутъ онѣ и пи́щу готовятъ:
А сей трудъ есть ле́гокъ имъ, длятого́, что всѣ-та́мо
Токмо Млекомъ, и-Плода́ми питаются, Мя́сомъ-же рѣдко.
625 Дѣлаютъ тѣжъ изъ кожъ Овно́въ не пры́ткую обувь,
Для себя самихъ, для-Супру́говъ, также и-Дѣ́тямъ.
Дѣлаютъ и Шатры, изъ-кото́рыхъ одни́-суть изъ-Юфти,
А другіи отъ-ни́хъ изъ-Коры́ съ Древъ сла́жены плотно.
Шьютъ Одежду, и-мо́ютъ ту со-всего́ Домочадства,
630 И соде́ржатъ рухлядь свою́ въ чистотѣ преизрядной.
Ихъ одежда удобно и-ско́ро содѣлаться можетъ:
Ибо въ теплой Странѣ одну Однорядочну штуку,
Тонку и-ле́гку ту, и тужъ не скро́ену носятъ,
Кою всякъ обернуть кругъ тѣ́ла згибомъ умѣетъ,
635 И даетъ ей Стройность такую, какую похочетъ.
Нѣтъ, я-сказа́лъ уже́, Мущинамъ другаго тамъ-дѣ́ла,
То́кмо-что Пашни чредить, и-стрещи́ Стада́ многоскотны,
Лѣсъ иногда еще рубить, и-кузне́чить Желѣзо:
Да и мало однакъ Желѣ́зо-то употребля́ютъ,
640 Ра́звѣ-что на потребны Орудія при Земледѣльствѣ.
Всѣ Искусства, которы касаются къ Зо́дчеству[14] тверду,
Имъ бесполезны, Домо́въ отнюдъ какъ-не-Зи́ждущимъ всякихъ.
Симъ, говорятъ они, сверьхъ мѣръ къ Землѣ пригвождаться,
Если Виталищамъ быть долговѣчнѣйшимъ на́съ-въ-нихъ живущихъ:
645 Полно Защиты одной отъ-оби́дъ возду́шныхъ въ Пріютѣ.
Чтожъ до-Нау́къ другихъ, у Еллинъ и у-Егѵптянъ,
Да и-у-про́чихъ всѣхъ просвѣщенныхъ чрежденьми Народовъ;
То отъ нихъ отвращаются всѣхъ съ презрѣніемъ точнымъ,
Какъ отъ-Обрѣ́теній и Хитрованій Чванства и-Нѣ́ги.
650 Станешь какъ-и́мъ говорить о Людяхъ, которы умѣютъ.
Стро́ить Палаты, краси́ть Сребра убранствомъ и-Зла́та,
Швенныи Вѵссы[15] имѣть, Маргаритами[16] обогащенны,
И Арома́ты Воне́й уханныхъ, пресладкіе Яди,
И Мусікійскій Строй, согласіемъ увеселя́яй;
655 Тѣ отвѣщаютъ: Люди сіи несча́стливы прямо,
Что полагаютъ толикій трудъ и-толи́ко Досужство,
Токмо на-вре́дъ себѣ самимъ во нравахъ и-се́рдцѣ.
Лишекъ въ мягкость приводитъ сей и упоева́етъ,
Да и мучитъ Стяжателей всѣхъ подстрѣканьми всегдашно:
660 Всѣ́хъ-же прельщаетъ, которы такихъ достатковъ лишенны,
Чтобъ имъ тѣ пріобрѣсть Неправдой, Обидой, Насильствомъ.
Можноль Добромъ назвать Излишество, служитъ которо
Только къ тому, да-Злодѣ́йны станутъ всѣ Человѣки?
Люди тѣхъ Земель суть здравѣель насъ и-крѣпча́е?
665 Въ жизни своей пребыва́ютъ-ли тѣ долговременнѣй насъ же?
Су́ть-ли они между собой въ согласіи бо́льшемъ?
Вѣкъ ихъ весь свободнѣель, мирнѣель, и веселяй ли?
Но напротивъ, имъ должно быть ревнивымъ взаимно;
Быть снѣдаемымъ мрачною Завистью вся́къ-день и-вся́къ часъ,
670 Также волнуемымъ быть: Честолюбіемъ, Высокомѣ́рствомъ,
Страхомъ, Любостяжа́ніемъ, и Сребролюбіемъ зѣльнымъ,
Не могущими знать просты́хъ Веселій и-чи́стыхъ,
Тѣ́мъ-что они Рабы толь многимъ нуждамъ и-ло́жнымъ,
Отъ которыхъ даютъ своему зависѣть Блаженству.»
675 «Такъ, продолжалъ Адоа́мъ, — говорятъ тѣ-разу́мныи Люди,
Мудрости всей навыкшіи зря на-просту́ю Природу.
Очень мерзятся они всѣмъ нашимъ учтивствомъ повсюднымъ;
Да и должно призна́ть, что Людскость оныхъ велика,
А велика она́ по-свое́й Простотѣ вселюбезной.
680 Всѣ совокупно, Земель не-дѣля́ своихъ, пребываютъ;
Каждо Семейство правимо тамъ есть Собственнымъ Главнымъ,
Кой тому есть Царь, и есть онъ истинный суще.
Всякъ въ Домочадствѣ Отецъ имѣетъ вла́сть-всю и-пра́во,
Всѣхъ наказать своихъ Дѣтей, по ра́внужъ и-Вну́ковъ,
685 Кои творятъ иль злыя дѣла́, поступаютъ иль-ху́до;
Не показни́тъ же ихъ-пре́жде, всего Родства́ безъ-совѣ́та.
Ка́зни такіе почти никогда не-случа́ются тамо:
Ибо невинность нравовъ, вѣрность, до́лжна покорность,
Бѣгство отъ-всѣ́хъ и-поро́ковъ въ землѣ́-той витаютъ блаженной.
690 Кажется, что ушедша отъ-До́льнихъ-насъ Ѳе́міда[17] къ Горьнимъ,
Ка́къ-то Стіхи поютъ, здѣсь-еще́ межъ-Людьми́ пребываетъ.
Нужды имъ-нѣ́тъ въ Судіяхъ, длятого́ что собственна Совѣсть
Каждаго судитъ въ нихъ обвиняя, иль оправдая.
Всѣ Имѣнія общи у-ни́хъ: Плоды древоносны,
695 Разныи злаки изъ-нѣ́дръ земныхъ прозябающи, также
Стадъ многородныхъ млеко, Богатство ихъ-то́ль изобильно,
Что толико Людъ-тре́звый, избыточный, мѣрный, воздержный,
Не имѣетъ потребы, дѣлить между́-то собою.
Каждо Семейство, въ округъ обходя ту красную Землю,
700 Съ мѣ́ста на-мѣ́сто другое Шатерный До́мъ-свой преноситъ,
По́слѣ какъ всѣ истощи́тъ-тамъ Плоды, и вытравитъ Пасствы.
Такъ не-имѣ́ютъ другъ-съ-дру́гомъ Помѣстныхъ Ссоръ и-Стяза́ній;
Да и-любо́вь ихъ братска вобще, несмущаема браньми.
Точно едино въ нихъ Отсѣченіе тще́тна Богатства,
705 Также и-ле́стныхъ сласте́й и-утѣ́хъ, сей Миръ сохраняетъ,
И Союзство сіе, и Дружество, купно и-Во́льность:
Ибо они всѣ Во́льны, по се́й-же Свободѣ и-ра́вны.
Нѣтъ межъ ними отнюдъ никакія другія отмѣны,
Токмо котора Искусствомъ въ Старшихъ мудрыхъ бываетъ,
710 Въ нѣкихъ или Благоуміемъ Младшихъ, но чрезвычайнымъ,
Кое равняется тѣхъ Добродѣтели всей Престарѣлыхъ.
Ложный Подлогъ, Насиліе нагло, Клятвопресту́пство,
Тяжбы, Распри, Войны́, и Битвы не возглашаютъ
Крикомъ свирѣпымъ, ярымъ, и-во́племъ преядови́тымъ
715 Въ сей повсюду Странѣ, толико любимой Богами.
Кровь Человѣча сея Земли́ никогда обагряла:
Чуть когда на-нея́ истекающа Агнчая зрится.
Какъ сказу́ется имъ о-Война́хъ кроволитныхъ и-Бра́нехъ,
И о-Побѣ́дахъ быстрыхъ, Державъ о-Паде́ніи громкомъ,
720 Что все видимо есть у-други́хъ пресловутыхъ Народовъ;
То не могутъ они совершенно тому надивиться.
Какъ, говорятъ, Человѣки не-су́ть ли смертны довольно,
И безъ смерти себѣ взаимно даемыя скоро?
Жизнь толь краткая, кажетсяль имъ долга́ въ преизбытокъ?
725 Су́ть ли они на-землѣ́ для-того́, да-другъ-дру́га терзаютъ?
И да-друга́го каждый содѣлать стремится Злосчастна?
Впрочемъ отнюдъ Наро́ды-всѣ въ Ве́тікѣ не понимаютъ,
Что у насъ удивляются толь Побѣдителямъ онымъ,
Кои себѣ великія Царства войной покаряютъ.
730 Что за-безу́мство, твердятъ, свое въ томъ ставить блаженство,
Чтобъ верьховнымъ Прави́телемъ быть у-други́хъ Человѣковъ,
Кое Правительство толь трудовъ преисполнено многихъ,
Ежели Править разумно, изрядно, и правосудно!
Но почто́жъ и-хотѣ́ть, чтобъ править тѣми насильно?
735 Мудрый всякъ Человѣкъ на сіе́ отважиться можетъ,
Да Предержавствуетъ въ Людехъ послушныхъ, Богами врученныхъ,
Просятъ иль-ко́и его, да будетъ Оте́цъ-имъ и-Па́стырь.
Но Самодержствовать надъ Людьми проти́ву-ихъ воли;
То быть-пребѣ́дну весьма, за имѣ́ніе ложныя Че́сти,
740 Что ихъ де́ржитъ въ Неволѣ онъ и въ Рабствѣ преподломъ.
Всякъ Побѣдитель, есть Человѣкъ, котораго Боги
Въ гнѣвѣ своемъ посылаютъ на-ро́дъ Человѣческій смертный;
Царства опустоша́ть, разносить Страхъ, Ужасъ повсюду,
Бѣдность, Отчаяній зло, и-содѣлать толико Рабами,
745 Есть Человѣковъ вольныхъ колико своей по-приро́дѣ.
Ищущій Славы себѣ, ея не-дово́льноль находитъ
Въ мудромъ того Руководствѣ, что-Бо́ги ему даровали?
Мни́тъ-ли, что-и́нако онъ пріобрѣсть не-возмо́жетъ хваленій,
Токмо какъ-ста́въ наглъ, несправедли́въ, надмененъ, и-хи́щливъ,
750 И мучителенъ также Тѵраннъ Свои́мъ и-Окре́стнымъ?
Брань и-войну́ начинать единственно токно(?токмо) достоитъ,
На оборону своей отъемлемой Вольности сильно.
О блаженъ, Треблаженъ, не рабъ который другому,
И въ себѣ не-имѣ́етъ сего Честолюбія глу́па,
755 Да другій рабомъ ему изъ-Свобо́днаго будетъ!
Всѣ Побѣдители намъ велеславно толь разглашенны,
Суть подобны онымъ Рѣкамъ, изъ-брего́въ исходящимъ,
Кои, какъ-зри́шь на нихъ, являются очень велики;
Но потопляютъ онѣ вконецъ Поля́ плодоносны,
760 Вмѣсто того, чтобъ имъ напоить тѣ надобно было.»
Такъ когда Адоа́мъ описалъ ту Ве́тіку кра́сну,
То Тилемахъ услажденный, еще различны вопросы
Оному же предлагалъ, въ Любопытствѣ своемъ превеликомъ.
«Сіи Народы, его вопрошалъ онъ, — Віна піютъ ли?»
765 «Нѣчего пи́ть-имъ отъ-Вінъ, предпріялъ Адоа́мъ отвѣщая, —
Ибо Віна́ источать они всегда не-хотѣ́ли.
Въ Гро́здіи впрочемъ у-ни́хъ Віноградномъ нѣтъ недостатка:
Нѣтъ земли́ изобильнѣй на-Со́къ тѣхъ Ягодъ сладчайшихъ.
Но за-дово́льно пріемлютъ ихъ-ку́шать токмо отъ Ки́стей,
770 Какъ и-другіи плоды съ Древесъ. Віна́жъ опасаясь
Такъ говорятъ, что-оно́ есть Тлитель рода Людскаго.
Всяко Віно есть нѣкій ядъ, приводящій въ безумство:
То не-мертви́тъ человѣка, въ Скота его превращаетъ.
Здравіе можно и-Си́лы соблюсть безъ-Віна́ Земнороднымъ,
775 А отъ-Віна́ теряютъ то, и-теря́ютъ Нескверность.»
Тутъ Тилемахъ вопросилъ еще: «мнѣ-жела́ется вѣдать,
Брачны Супружества ихъ по-каки́мъ законамъ бываютъ?»
«Каждому въ нихъ, отвѣщалъ Адоа́мъ, — имѣть не-возмо́жно
Больше едины Жены, хранимы по-са́му Кончину.
780 Честь Муже́й отъ вѣрности ихъ зависитъ къ Супругамъ
Столькожъ, зависитъ сколько Честь въ Странахъ инородныхъ,
Женъ къ Мужа́мъ отъ вѣрности, и беспорочія сро́га;
Рода толь-Че́стнаго нѣтъ, ни любяща чистыи Нравы.
Женскій тамъ-По́лъ прекрасенъ весьма и-зѣло́ миловиденъ;
785 Но всѣ про́сты онѣ, и скро́мны, и трудолюбны
Бра́ки-суть мирны тамъ, плодородны, притомъ не-зазо́рны:
Мужъ и-Жена́ какъ-оди́нъ Человѣкъ есть въ тѣлѣ сугубомъ.
Мужъ и-Жена́ раздѣляютъ купно радѣніе къ Дому;
Мужъ управляетъ дѣла́, которы внѣ-До́му бываютъ,
790 А Жена печется о-все́мъ, что въ Домѣ потребно.
Мужу Помощница та, и токмо ему угождаетъ,
Всю Надежду его на-себя́ приводитъ едину,
И веселитъ не толь Красо́й, коль доброй Поступкой.
Истинна Сладость Сожительства ихъ пребываетъ до-сме́рти!
795 Трезвость, Воздержность, и-всѣ́мъ Цѣломудріе общее Людямъ,
Имъ подаютъ долголѣтную Жизнь, и-безъ-вся́кихъ болѣзней.
Лѣтъ Старики есть по́-сту, и-по́ сту по дватцати лѣтъ,
Кои бо́дры еще, и силъ въ ядрености крѣпкой.»
«Зна́ть-бы хотѣлъ, приложилъ Тилемахъ, — наконецъ то-еди́но,
800 Какъ отъ-Войны́ убѣгаютъ они съ Сосѣдними роды?»
«Ихъ Естество, сказалъ Адоа́мъ, — отдѣлило отъ-про́чихъ,
Съ сторону Моремъ, съ другую высокими Го́ры на-Сѣ́веръ.
Впрочемъ, Окрестныи всѣ почита́ютъ-ихъ за Добродѣтель:
Часто Народы, не-мо́гши между собой согласиться,
805 Емлютъ въ Судей ихъ распрямъ свои́мъ, и имъ повѣряютъ
Зе́мли и-Гра́ды свои, о-кото́рыхъ Стязаніе и́детъ.
И какъ кроткій сей Ро́дъ никому не-содѣ́лалъ обиды;
То и-никто́ не-имѣ́етъ на-ни́хъ Недовѣрія въ мысли.
Всѣ смѣются они, о-Царя́хъ-имъ когда говорится,
810 Кои свои́мъ Областя́мъ разверстать Предѣловъ не-мо́гутъ.
Есть ли страхъ, говорятъ, чтобъ Людямъ земли́ не-доста́ло?
Бу́деть-имъ больше всегда, ту нежель возмогутъ воздѣлать.
Вольныхъ Земель и-пустыхъ понеже находится много;
То защищать отъ-Сосѣ́дей мы и-свои́хъ не-восхо́щемъ,
815 Ежели станутъ они отнимать ихъ-себѣ на-жили́ще.
Въ Ве́тіцкихъ оныхъ всѣхъ Обывателяхъ нѣтъ всеконечно
Гордости, ни Вышемѣрія, и ни Вѣрности злыя,
Зависти, и ктомужъ, разшири́ть-бы Владычество болѣй.
Та́къ-то Сосѣди отъ-ни́хъ себѣ ничего не-боя́тся;
820 Да и-не-ча́ютъ, чтобъ-и́мъ Сосѣди страшныжъ могли быть:
Та и-причи́на, что-и́хъ въ Спокойствіи тѣ оставляютъ.
Ки́нулъ-бы се́й-родъ мѣста́, иль Смерть предъизбра́лъ-бы онъ-па́че,
Нежель чтобъ восхотѣлъ когда подвергнуться Рабству:
Равный его покори́ть-трудъ, емужъ покарять Инородныхъ.
825 Трудность взаимна сія и-вина́-есть глубокаго Мира
Какъ межъ ними самими, такъ и-Сосѣдями оныхъ.»
Рѣчь окончалъ Адоамъ, повѣствуя способъ, которымъ
Торгъ Фінікіане въ Ве́тікѣ свой отправляли и-Ку́плю.
«Сіи Народы, онъ говорилъ, — превесьма удивились,
830 Какъ усмотрили по-Мо́рю пловущихъ Людей Чужестранныхъ,
Шедшихъ къ нимъ отъ Странъ и-Земе́ль отдаленныхъ толико.
Дали они создать намъ Градъ на островѣ Га́дисъ[18].
Приняли ласково насъ, и съ нами всѣмъ подѣлялись,
Что у-себя́ имѣли, отнюдъ же платы не-е́мля.
835 Све́рьхъ-же того, и дать восхотѣли всю-да́ромъ ту-Во́лну,
Коя отъ-и́хъ потребъ домашнихъ останется лишня,
Подлинно, даръ прислали они сей намъ пребогатый:
Ибо охо́та-ихъ въ томъ, чтобъ-дава́ть излишнее Страннымъ.
Чтожъ до-Рудни́цъ; то-ихъ-о́тдали намъ безъ трудности всяки:
840 Имъ не надобны тѣ всегда и-совсѣ́мъ бесполезны.
Мнилось имъ-всѣ́мъ, что Люди такіи весьма неразсудны,
Кои съ толикимъ трудомъ и бѣдствіемъ въ нѣдрахъ Земленныхъ
Ищутъ того, что-не-мо́жетъ ихъ ни-блаже́нныхъ содѣлать,
Ни удовольствовать истинны нужды ихъ и-потре́бы.
845 Вы сея Земли́, говорили намъ, не-копа́йте.
Толь въ глубину; взрывать довольствуйтесь токмо браздами:
Вамъ она́ и-пода́стъ достовѣрно Благо прямое,
Кое васъ препитаетъ во-все́ продолженіе жизни.
Васъ она́ угобзи́тъ[19] изобильно Плодами такими,
850 Кои всего и-Сребра́ и Злата дражае и-лу́чше,
Тѣ́мъ-что желательно Злато есть и-Сребро́ Человѣкамъ,
Токмо да-и́ми промыслятъ Пи́щу себѣ покупая,
Ихъ-бы которой мощи́ содержать въ жизнь смертную цѣло.
Часто хотѣли мы научить ихъ плавать по-Мо́рю,
855 И Людей ихъ Юныхъ отъ-ни́хъ вывозить въ Фінікію:
Но не-хотѣ́ли и-слышать они, да-ихъ-Дѣ́ти навыкнутъ
Точно жить-та́къ, какъ мы, и-въ-подо́бныхъ обратностяхъ нашимъ.
Дѣти намъ, говорили они, науча́тся конечно
Нужды имѣть во всѣ́хъ-тѣхъ вещахъ, вамъ нужны которы.
860 Ихъ восхотятъ тѣ-имѣ́ть; посему Добродѣтель оставятъ,
Ихъ да-полу́чатъ себѣ худыми Досужствами всѣми.
Будутъ подобны сему, кой-имѣ́етъ добрые но́ги,
А отвыкшій ходить, привыкаетъ къ нуждѣ всегдашной
Быть другими носи́мъ, какъ-лежа́щій въ не́мощи тяжкой.
865 Плытію хоть въ Корабляхъ они удивляются зѣльно,
Хитрости ради въ Искусствѣ семъ; но-прито́мъ утверждаютъ,
Что Искусство сіе погибельно есть, коль-ни-хи́тро.
Если тѣ-Лю́ди, они говорятъ, имѣютъ Довольство
У себя въ Землѣ всего, что нужно для Жи́зни;
870 То чегожъ искать въ другую плаваютъ съ Страхомъ?
Есть довольно что Естеству, то имъ не-дово́льноль?
Всяко достойны они потопленій, какъ-и́щущи Смерти
Въ обурева́ніяхъ грозныхъ весьма и въ безднахъ пучинныхъ,
На удовольствіе токмо въ Купцахъ Сребролюбія гну́сна,
875 И на прелесть страстя́мъ во всѣхъ другихъ Человѣкахъ.»
Радостно слышалъ сіе Тилемахъ все у Адоа́ма,
И веселился, что-е́сть Народъ еще во-Вселе́нной,
Кой, по-Приро́дѣ правой, былъ-то́ль благонравенъ и-сча́стливъ.
О! коль Нравы тѣ удаленны отъ-су́етныхъ Нравовъ
880 И честолюбныхъ, въ Людехъ мнящихся Мудрыхъ всѣхъ-вышше!
Толь испорчены мы, что-едва́ и можемъ повѣрить,
Чтобъ Простотѣ Естественной сей быть истинной точно.
Мы почитаемъ сихъ Народовъ Нравы такіи
За украше́нную Баснь; но-счита́ть имъ надобно наши
885 Собственны, за Чудобра́зіе преразвраще́нно смѣшно́е,
Да не-реку́ за-Престу́пство Законовъ Земныхъ и-Небе́сныхъ:
Скаредство, Зло́сть-въ-нихъ; отъ-ни́хъ Стыдъ-и-Пра́вда, отбѣгла и-Вѣ́рность;
А на-сихъ-мѣ́сто прильнули къ нимъ-Лжи́, и-Обма́ны, и Ко́вы[20]
И Насилія наглы, Любовь и-къ-Коры́сти злодѣйска.
890 Ищется все въ рудокопствахъ Богатство, Алканій подгнѣта:
Се и вредно Желѣзо, и-вре́днѣй Злато желѣ́за
Выникли; вы́никши Брань, обои́мъ-симъ Крушце́мъ[21] ратоборна,
Ужъ кровавой рукой остробо́йны Оружія машетъ.
Всякъ Хищеньми живетъ: ни Гость безопасенъ отъ-Го́стя,
895 Ни отъ Зятя и-Те́сть, да-въ-любви́-суть и-Бра́тія рѣдко;
Гибель куе́тъ Мужъ-Женѣ́, Супруга шіе́тъ-же Супругу;
Матчихи ядъ составляютъ постылымъ Пасынкамъ лютый;
Ску́ча Отце́мъ-Сынъ, ему до срока пожить дать-не-хо́четъ.
Пала Любы́ и-Усе́рдность! валяется Жалость попранна!
900 Толь обагре́нну землю Убійствомъ, смердящуюжъ Кривдой,
Дѣва, Богинь Правосудна, оставила вѣчно Астре́я[22].
Примѣчанія[править]
- ↑ Волнуема.
- ↑ Греки.
- ↑ Умертвить.
- ↑ Беркутъ.
- ↑ Церберъ Песъ.
- ↑ Плутонъ.
- ↑ Бетіка.
- ↑ Гвадалквівіръ.
- ↑ Плотины.
- ↑ Лавръ.
- ↑ Граната.
- ↑ Жасмінъ.
- ↑ Монета.
- ↑ Къ Архітектурѣ.
- ↑ Тонкіи травчетыи поло́тна.
- ↑ Земчугъ.
- ↑ Богиня Правды: Здѣсь положена́ за Астрею.
- ↑ Кадіксъ.
- ↑ Дастъ изобиліе.
- ↑ Коварничества.
- ↑ Металлъ.
- ↑ Богиня Правды.