Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Введение

Добавить ссылки
Материал из Викитеки — свободной библиотеки
[7]
ВВЕДЕНИЕ

Давно уже по достоинству оценена почта, одно из важнейших культурных приобретений человечества. По справедливому замечанию Маколея, наибольшую услугу в истории цивилизации после изобретения алфавита и книгопечатания оказали те изобретения, которые способствовали сокращению расстояний между людьми. Всякое улучшение в средствах сообщения служило человечеству не только к материальной выгоде, но и к моральному и умственному преуспеянию. Среди таких изобретений, которые способствовали улучшению средств сношений и как бы сокращению расстояний, почта играет весьма видную роль. «История почты, это — история благодеяний, оказанных народу»[1]. Нет такой отрасли народной жизни, где бы почта не играла огромной, чуть не провиденциальной роли. Нет надобности распространяться о том, какую пользу извлекает из почты промышленник и торговец: расширение производства немыслимо без надлежащей осведомленности о нуждах рынка, а без расширения производства немыслимо увеличение материальных благ человечества и широкое удовлетворение его потребностей. Но не одни [8]материальные блага увеличиваются в числе; почта благоприятствует и культурному обмену, облегчая умственную работу человечества, размножая и шире распределяя его умственные приобретения. Она «служит связующим звеном во всех делах и переговорах; благодаря ей, отсутствующие делаются присутствующими: она — утешение жизни!»[2]. Но при этом она есть и «великий учитель жизни»[3]: сколько бедствий устраняют правильно организованные сношения между людьми! Почта быстро осведомляет людей с потребностями их соседей, что особенно важно в случаях общественных бедствий: стихийных разрушений, болезней и эпидемий, голода и пр. Почта облегчает деятельность правительственных учреждений, давая им возможность шире и своевременнее узнавать о народных нуждах и предупреждать бедствия, причиняемые силами природы и злой волей человека. Множество преступлений могут быть предупреждены благодаря своевременному вмешательству правительства вовремя осведомленного о положении дел.

Все эти обстоятельства очень рано стали понятны культурным народам, и поэтому везде мы замечаем, что с развитием культуры возникают и организуются по всем направлениям почтовые сношения. Наполеон I говорил, что о прогрессе общественного благосостояния можно судить по результатам счетов почтовых дилижансов[4]; вместе с тем почта, созданная для того, чтобы удовлетворять наиболее разумным потребностям общества, сделалась в некотором отношении показателем степени развития народов. Вследствие этого, в истории русской культуры, в особенности в [9]эпоху «европеизации» России в XVII и нач. XVIII века, почте должно быть отведено почетное место. В своем месте мы увидим, достаточно ли уделила ей внимания русская историческая литература; теперь же бросим общий взгляд на историю письменных сношений вообще и в России до XVII в. в частности. Это последнее даст нам возможность правильнее оценить впоследствии значение первых русских почт.

Слово «почта» (нем. Post, франц. poste) латинского происхождения (posita, подразум. statio). Понятие почты передавалось у римлян словами — cursus publicus. Под словом «почта» обыкновенно разумеют учреждение, главная цель которого посредством нарочно определенных для того лиц, доставлять с одного места на другое письма, пакеты, посылки и даже людей — проезжающих. При таком определении не принимаются во внимание возможные разнообразные детали в постановке этого учреждения: оно может содержаться правительством или частным лицом (физическим или юридическим) и, притом, или для нужд одного лишь правительства, или одного класса общества, или для всех лиц; может быть наперед определено вознаграждение за доставку, постоянное время прибытия и отправления пересылаемых вещей или людей и пр. В нынешние времена, впрочем, слово «почта» получило более определенное значение. Теперь для всякого ясно, что цель почты настолько же практическая, насколько культурная. Посредством пересылки всякого рода писем, извещений и перевозки вещей и людей почта облегчает сношения, как между отдельными государствами и народами, между правительством страны и различными местами и лицами, так и между отдельными частными людьми и таким образом доставляет бесчисленное множество способов к культурному обмену, к [10]успехам и развитию образования, наук, искусств и промышленности, как внутри каждой отдельной страны, так и в целом мире[5]. Развитие такого рода сношений вызывает необходимость их упорядочения и регламентации, издания почтовых правил и законов, заключение соответствующих договоров между государствами.

Сообразно с таким характером учреждения, в истории почт необходимо останавливаться на следующих вопросах: 1) какого рода сношения предшествовали появлению правильных почт в стране и в чём состояли их несовершенства; 2) что вызвало необходимость устройства правильных почтовых сообщений; 3) какова была первоначальная организация почт и результаты, ими достигнутые: а) для сношений вообще, как внутренних, так и международных; б) для усовершенствования путей сообщения, развития торговли и промышленности; в) для культурного обмена в смысле передачи всевозможных сведений и знаний всему обществу. Таким образом история почты касается географических условий страны, дорог, дорожных сооружений, экипажей, почтовой администрации, почтовых правил, международных почтовых договоров, развития путей сообщения, товарного обмена, поднятия или упадка тех или иных видов промышленности, писем и корреспонденции всякого рода — как официальной, так и частной, появления газет или ведомостей и тех сведений, которые в них сообщались обществу.

Уже с первых времен исторической жизни человек ощущал необходимость передавать известия на расстояние и мы имеем целый ряд весьма древних известий о том, что люди пользовались вестниками для передачи словесных сообщений или условных знаков. [11]В великих монархиях древнего мира очень рано возникли сношения при посредстве особых посланцев между резиденциями властителей и отдаленными провинциями. По свидетельству Масперо, в Египте, во времена XII династии, особые скороходы передавали распоряжения фараонов даже в Азию. Относительно Персидского царства у нас имеется целый ряд свидетельств о том, что там уже с VI века существовало постоянное учреждение для сношений: на проведенных дорогах устраивались постоянные станции с достаточным количеством курьеров и лошадей для смены; в экстренных случаях прибегали даже к передаче известий на расстояние при помощи быстрого разведения костров в определенных пунктах. Приказания царя сатрапам передавались с быстротою, изумлявшею даже греков, которые ограничивались в передаче известий услугами скороходов.

Далеко опередили всех древних народов в деле развития сношений — римляне. Государственные потребности их обширного государства, особенно со времени централизации управления при императорах, вызывали крайнюю необходимость в постоянных сношениях с отдаленными частями империи. По повелению Августа все великолепные римские дороги были снабжены станциями, курьерами и экипажами. Это учреждение, усовершенствованное при преемниках Августа, своим названием «cursus publicus» вводило в заблуждение многих историков. Оно отнюдь не было «публичным», устроенным для нужд всех граждан вообще и каждого в отдельности; оно было исключительно политически-полицейским учреждением. На главных дорогах, в определенных расстояниях друг от друга, были устроены станции для перемены лошадей; на этих станциях путешественники могли подкрепляться пищею и даже ночевать. Здесь всегда находилось достаточное количество верховых и вьючных животных, имелись [12]экипажи и телеги. Пользование этим учреждением разрешалось только государственным чиновникам и только для государственных целей; впрочем, иногда выдавались разрешительные билеты на пользование cursus publicus частным лицам (legatio libera) — путешествующим чиновникам, военным (особенно — отставным солдатам), позднее — духовным лицам; не обходилось также и без злоупотреблений. Управление cursus publicus сосредоточивалось в руках определенных сановников в столице и целого ряда чиновников в провинциях. Средства на содержание этого учреждения получались с народа; местные жители несли на себе ряд повинностей, вроде барщины, что вызывало зачастую ропот населения. Жалобы жителей на злоупотребления тех, кто пользовался путями сообщения, на чрезмерное отягощение населения всякого рода работою, на дурное обращение чиновников, на истязание лошадей, поставляемых ими для пользования и пр., вызывали целый ряд законодательных постановлений правительства по этому поводу (до Юстинианова Свода включительно). Всё-таки злоупотребления власть имущих были так велики, что жители, привлеченные к тем или другим повинностям по содержанию cursus publicus, разбегались. Таким образом, учреждение, долженствовавшее быть благодетельным для страны, становилось бичом для населения.

Но даже в таком виде римская почта имела огромное значение. На бесчисленных дорогах империи, по всем станциям, заметно было большое оживление. Всюду встречались путешественники, передавались письма, делавшие громадные расстояния — от Британии до Кавказа и от устьев Рейна до Сахары. Из всех провинций ежедневно получались известия в Риме. Станции cursus publicus сделались также центрами частных сношений: устраивалась передача частных известий, перевозка пассажиров и багажа частными предпринимателями, которые нередко объединялись в артели. В [13]эпоху Константина Вел. cursus publicus представляется учреждением развитым, соединявшим в себе много удобств и даже роскоши. Около времен Юстиниана Вел. содержание императорских почт было отнесено на общественные доходы городов.

С упадком римского государства в Зап. Европе пришли в расстройство и сеть римских дорог и cursus publicus. Когда в лице Карла Вел. явился государь, власть которого могла восстановить империю, — дело сношений возродилось; но это было только до распадения Карловой монархии. Государственная власть в средневековых государствах, стесненная и ослабленная феодализмом, не могла взять в свои руки крупное дело устройства повсеместных сношений; но общественная потребность в сношениях была так сильна, что за удовлетворение её взялись духовные и светские общественные учреждения. Особенно велика была потребность в сношениях для церкви, при развитии ее владений и централизации их управления. Сохранились в большом числе донесения епископов и аббатов их начальству, циркуляры пап и их повеления; это доказывает существование передачи письменных распоряжений и пересылки корреспонденции в большом количестве. Несомненно известно, что духовные ордена пользовались услугами странствующих монахов, периодически правильно совершавших свои путешествия по разным направлениям. Таких лиц снабжали особыми билетами, удостоверявшими их личность и цель их посланничества. Часто эти монахи брали на себя передачу частных писем; мешок с письмами сделался всегдашней принадлежностью их костюма. Тевтонский орден, поселившись в Пруссии, должен был широко пользоваться такого рода посланцами для сношений со своим магистром, который жил сначала в Венеции, а затем в Мариенбурге. Сношения эти были тем нужнее, что орден широко раскинул по Европе [14]сеть своих владений — поселений; в эпоху своего расцвета он имел уже целый штат чиновников, заведовавших рассылкою и получением писем, наблюдением над конюшнями и посланцами.

Примеру церкви последовали университеты. Для сношений молодежи, отовсюду стекавшейся в университеты, с ее родными местами, нужны были постоянные учреждения посыльных, снабженных охранными грамотами властей. Среди такого рода учреждений наиболее хорошо была организована артель посланцев при Парижском университете. Эти посланцы начинают, кроме писем, брать на себя доставление денежных и ценных посылок. В Германии такое учреждение появилось впервые в XIV веке: были назначены особые посланцы, которые приведены к присяге и обязались доставлять ad diversas mundi partes вещи, книги, одежду и пр. tam per terram, quam per aquam.

Наконец дошла очередь и до светских корпораций. В эпоху расцвета цехового строя мясники, совершавшие на лошадях и в экипажах длинные и правильные переезды по своим профессиональным нуждам, послужили первыми посредниками для почтовых сношений. Вследствие того, что дни и часы их отправления всегда были точно определены, передача ими писем принимает характер правильно устроенной почты. Эта так наз. Metzgerpost просуществовала в южной Германии до конца XVII века. Примеру мясников последовали лодочники.

Все такого рода частные предприятия скоро уступали место городским учреждениям. С развитием городов в Европе, эти последние устраивают у себя артели гонцов, которые с XIV века становятся повсеместными, особенно в итальянских и немецких торговых городах и по всем важнейшим торговым дорогам. Управление городов приводило таких гонцов к присяге, платило им определенное жалованье [15]и поручало доставление городской корреспонденции. Эти гонцы могли также принимать на себя за определенную плату доставку писем частных лиц в определённые дни. Гонцы рейнского городского союза поддерживали правильные сношения от Кёльна и Майнца через Франкфурт до Нюренберга; ганзейский союз установил правильные курсы от Гамбурга до Бремена, Амстердама и Антверпена с одной стороны до Штеттина, Данцига, Кенигсберга и Риги с другой стороны.

Конец XV и начало XVI века были весьма важной эпохой в истории европейских сношений и не только на Западе, но и на Востоке. В Западной Европе появляются правильно устроенные почтовые предприятия, получающие почти значение международных, а у нас на Руси в это время нарождаются более или менее правильные сношения между отдельными частями только что сложившегося обширного Московского государства. Как на Западе, так и в Московском государстве политическое объединение страны и усиление центральной власти способствовало развитию сношений.

Людовик XI, современник Иоанна III, сломив власть сильных феодалов, основал единое государство, и он же считается основателем французской почты. Эдиктом этого короля от 19 июня 1464 г. были учреждены сношения по всей Франции при посредстве особых курьеров; впрочем, этим курьерам, под страхом смертной казни, запрещено было исполнять частные поручения жителей. Преемник Людовика XI, Карл VIII, преобразовавший это учреждение, впервые дал ему имя почтового (chevaucheurs en postes). С тех пор входит в употребление слово poste; в слегка измененной форме оно появляется одновременно в Германии и Италии. Под этим именем стали разуметь учреждение, основанное правительством, находящееся под его надзором и заведующее всеми средствами сношений — курьерами и перевозкою [16]частных писем и пассажиров. В таком смысле о почтах в Московском государстве пока нечего было и думать: у нас только что формировалось наше cursus publicus, — ямские учреждения.

В то же время, как раз на рубеже XV и XVI веков, в Германии сделана была попытка устройства почтовых сношений с международным характером. Эта попытка связана с именем Таксис. В 1500 г. Франц фон Таксис получил титул capitaine et maistre des postes в Нидерландах и Бургундии (принадлежавших двум союзным государям — испанскому и французскому королям). В 1504 году он принял на себя обязанность доставлять корреспонденцию между дворами императорским, французским и испанским. Эта обязанность выполнялась сначала в очень скромных размерах: — на станциях было всего по одной лошади. Но по договору, заключенному братьями Таксис с испанским королем Карлом I в 1516 г., первые обязались продолжить почтовые сношения до Рима и Неаполя, содержать на станциях по 2 лошади, и срок доставки писем был сокращен. Курьеры Таксиса совершали путь от Брюсселя до Парижа в 36—40 час, в Рим — в 10,5—12 дней, в Неаполь — 14 дней. Почта эта отнюдь не была исключительно правительственной: население также могло пользоваться ею. Когда Карл I сделался императором в Германии с именем Карла V, Иоганн Баптист Таксис сделался постоянным его спутником по Германии, Венгрии и даже до Туниса. Этот Таксис был основателем «почтовой династии», члены которой имели крупные заслуги в деле развития почтовых сношений в Нидерландах, Испании и Германии.

Проследив историю почтовых сношений от древних времен до начала XVI века, мы могли подметить три фазиса в их развитии. На первой ступени своего развития почты являются учреждением чисто правитель [17]правительственным: правительства сами их учреждают и сами только ими и пользуются; самое отправление почт не регулярно и происходит по мере надобности. Таков cursus publicus и почты Людовика XI. На второй ступени, как это мы впервые замечаем в теократических государствах средневековья, а также во Франции при Карле VIII, к пользованию почтами допускаются уже и частные лица, за известную плату; при этом круг действия почт и их значение для общества увеличиваются, постановка дела совершенствуется, направление и время хода почт становятся постоянными, хотя право учреждения и эксплуатации почт правительство старается оставить за собою. Наконец, на третьей ступени развития, почты являются уже предприятием промышленным, устроенным для всеобщей пользы и дающим известный доход лицам, получившим право их эксплуатации (Metzgerpost, предприятие Таксисов). Часто бывает, что и на третьей ступени развития почт правительство оставляет за собою те или другие виды почтовых отправлений, но это делается ради сохранения единообразия в функционировании почтовых учреждений и устранения возможных злоупотреблений, связанных с монополией почты.

Нам удобно остановиться здесь в обзоре истории западно-европейских почт[6]; рассмотренные нами явления найдут себе аналогии в истории русских почтовых сношений включительно до той эпохи, которая нас интересует. Поэтому обратимся к истории передачи известий и средств сношений на Руси; рассмотрим ее также вкратце в виду того, что до [18]интересующей нас эпохи она уже была предметом изучения и исследована весьма обстоятельно.

История сношений и передачи известий на Руси представляет три резко отграниченных друг от друга периода: период исключительно ямских учреждений, период параллельного существования ямских и почтовых учреждений и период правильных почтовых сношений. Во все эти три периода почта никогда не выходила из-под строгой опеки правительства и попытка превращения почты в промышленное учреждение, попытка, имевшая место в ту эпоху, которую мы намерены изучать, не имела успеха; она продолжалась в течение полвека, и в конце концов правительство окончательно снова взяло почтовые сношения в свои руки.

Мы уже могли убедиться, что в первые времена существования государств, когда потребности их просты и немногочисленны, тогда и способы удовлетворения этих потребностей несложны. Так было и у нас на Руси. Древние князья по своим делам посылали каждый раз особенных лиц. Способы передвижения для этих лиц должно было доставлять население. В земле новгородской в начале XIII в. эта повинность называлась повозом, в других землях — подводой. Рядом с упоминанием о подводе встречаем упоминание о «корме», а иногда о проводниках. Уже в те давние времена повинность эта считалась тяжелою и мирские власти, обязанные заботиться о ней, часто не могли справляться с этим делом. Гонцы должны были быть обеспечены всем необходимым на время своего пути; иначе частая передача вестей и писем и непрерывная сеть сношений между князьями были бы невозможны. Иногда послы, ехавшие за рубеж, с особого позволения покупали себе у обывателей [19]лошадей насчет казны; после возвращения, они передавали лошадей в казну. Иностранным послам и гостям, приезжавшим в Россию, по особому распоряжению князя или его наместника, население выдавало от города до города обывательские подводы, за что хозяевам этих подвод выдавалось от казны небольшое денежное вознаграждение. Что касается частных лиц, то сношения, конечно, производились каждым по его усмотрению и на его личные средства. Посылка писем между частными лицами существовала, вероятно, с самых ранних времен (вспомним «ярлыки скорописчаты» наших былин).

После татарского погрома в деле сношений на Руси произошли крупные перемены. В XIII веке Чингисхан, утвердив свое владычество над огромными пространствами Азии, назначил, по примеру Китая, для разъездов своих чиновников, послов и гонцов, по большим дорогам велел поставить станции, на которые окрестные жители должны были доставлять лошадей и продовольствие проезжавшим по поручению хана. Порядок этого сообщения и поведение проезжающих, во избежание злоупотреблений, определены были особенными правилами. О существовании почтовых сношений у татар находим сведения также у европейских писателей-путешественников XIII века, как Марко Поло и Плано Карпини. Завоевав русскую землю, татары, несомненно, требовали заведения постоянных сношений по всем областям для своих целей. Обязанность доставлять татарским гонцам подводы, лошадей и содержание должна была войти в круг повинностей, наложенных татарами на русскую землю. Но для русской земли это не было новою повинностью; это было только увеличением старой, требовавшейся древними князьями; только из случайной, периодической, эта повинность сделалась постоянною. Во второй половине XIII в. встречаемся в документах [20]термином, относящимся к этой повинности — «ям». Происхождение этого слова можно считать окончательно выясненным[7]. Слово «ям» постепенно приобрело значение особой повинности вроде той, которая была у татар или сбора денег на удовлетворение тех же нужд средств сообщения. В ярлыке Менгу-Тимура (1270—1276) в первый раз встречаемся с вышеуказанным термином. Этот ярлык[8] дает льготу русским митрополитам: «не надобе им дань, ни тягло, ни поплужное, ни ям, ни подводы».

Итак, вместо прежнего обычая давать подводы по требованию княжеских гонцов и посланников, видим уже постоянную обязанность всех жителей доставлять лошадей для всех вообще проезжавших с поручениями князей и для ордынских чиновников. С того же времени, с конца XIII века, имеем грамоты, на основании которых можем судить о том, в каком положении находилось это дело. Жители местных посадов, деревень и волостей дают подводы в натуре и продовольствие всем, проезжающим по государевым делам; эти последние должны только представлять княжескую грамоту на право взимания подвод[9]. С начала XIV века находим грамоты, дающие некоторым лицам и учреждениям льготу по отношению к подводной повинности[10]. Но слово «ям» в русских грамотах является целым веком позже появления его в ханских ярлыках на Руси. В жалованной грамоте Тверскому Отрочу монастырю 1361—5 г.г. говорится: «не надобе им никоторая дань, ни ям, ни подводы»[11]. Из позднейших памятников видно, что [21]ямом называлась станция с лошадьми и людьми для перевоза, с кормом для проезжающих, с судами и гребцами (в том случае, если дальше дорога шла по реке); подводы же сгонялись по особому требованию, они не стояли наготове и для них требовались новые средства помимо того, что давалось окрестными жителями на содержание яма[12].

Великие князья московские, получив от хана полномочие на сборы по всей Руси всевозможных податей, распределяли по областям и «ям», и «подводы». Для собирания ямской дани ездили по селам особые сборщики. Ямское дело, ям и подводы, считаются очень обременительною повинностью; в грамотах XIV в. очень часто встречается пожалование освобождения от этой повинности; но с развитием государства эта крайне важная повинность, несмотря на всю тяжесть ее для населения, развивается, и освобождение от нее становится всё реже и реже. Уже в XIV веке все пограничные и важнейшие места были соединены посредством ямов с Москвою; по тем же местам, где ямов не было, оставалась во всей силе старая дань: корм и подводы, а иногда приходилось давать и проводников[13]. Как денежная повинность, «ям» нужен был в первое время только для татар. Конечно, нет никаких указаний на то, что татары устраивали у нас дорожные сооружения на собираемые деньги; но возможно, что эти деньги расходовались по распоряжению ханов на надобности этого рода самими же сборщиками податей, хотя бы и князьями. При таком предположении не будет надобности думать, что взимаемый татарами ям имел значение откупа от подводной повинности[14]. [22]

Итак, развитие ямских учреждений на Руси современно утверждению монгольского ига. Особых узаконений по устройству этих учреждений мы не знаем. Во всяком случае невозможно согласиться со Шторхом в том, что ямские учреждения обязаны своим возникновением частной промышленности и что правительство воспользовалось в своих целях уже существовавшими учреждениями[15].

Хотя с ямами мы встречаемся в документах XIV и даже XIII века, но при Иоанне III в устройстве ямов произошли такие крупные перемены, что это княжение, рубеж XV и XVI веков, справедливо может считаться эрою в истории ямских учреждений. По справедливому замечанию историка ямской гоньбы — «если понимать под ямской гоньбой известную форму регулярного сообщения… то началом гоньбы следует считать годы великокняжения Иоанна III»[16]. Упоминовение о ямах и ямщиках в новом значении этих слов встречаем в подорожных грамотах с 1489 г. Вот текст одной из таких грамот: «от великого князя Ивана Васильевича всея Руси. От Москвы по дорозе, по нашим землям по Московской и по Тферской, по ямом ямщиком до Торжку, а в Торжке старосте, а от Торжку по Новгородской земле по ямщиком до Новгорода. Послал есми Сеньку Зезевидова с немчином, а вы бы давали Сеньке по 2 подводы по ямом, а немчину по две же от яму до яму, а корма для немчина на яму, где случится стати — курья, да две части говядины, да две части свинины, да соли, и заспы, и сметаны, и масла, да два колача полуденежные по сей моей грамоте»[17]. Из этой грамоты ясно видно, что к [23]концу III века существовала уже целая сеть ямов с определенными обязанностями ямщиков и старост. Важность этого учреждения отмечается даже в духовных завещаниях великих князей.

Доставляя на ям подводы, обменивая таковые по дороге, доставляя на ямы корм, население обязано было, сверх всего этого, расчищать дороги, строить и чинить мосты и гати, ямские дворы. Хорошо сознавая трудность этой повинности, правительство начинает вводить в употребление наемную плату за подводы — прогоны.

Техническая сторона этого дела казалась образцовою даже приезжим иноземцам. Герберштейн удивлялся обилию лошадей на станциях и быстроте их езды. Один из его служителей совершил путь от Новгорода до Москвы в 72 часа.

Итак, Иоанн III может считаться основателем первых постоянных ямских учреждений. Правда, определенного закона на этот счет всё-таки издано не было; но устройство ямов приобретает вполне определенный характер. Таким образом, заведение правильных постоянных сообщений в Московском государстве современно его объединению; начался первый фазис в истории развития русских почт, когда в Зап. Европе начинался уже третий. Расширение границ государства, новые цели, которые ставила внешняя политика, развитие централизации управления и некоторые другие моменты были поводом к возникновению целого ряда новых почтовых дорог[18]. Путь от Москвы до Новгорода оставался всё время главным; его называли «большою московскою дорогою»[19].

Неопределенность ямской повинности и возможные от того злоупотребления, неудобство для жителей во [24]всякое время давать подводы в натуре и неудобство для правительства не иметь постоянных и надежных исполнителей известной обязанности — всё это привело к переменам в половине XVI века. Окрестные жители стали избирать из своей среды особых лиц, которые, поселившись в отдельных местах, должны были отправлять за всё население ямскую гоньбу. Эти лица получили название ямских охотников, а места их поселения стали называть ямскими слободами. Устройство таких слобод и постановка ямов поручались особо командируемым из центрального учреждения лицам, называвшимся ямскими стройщиками. Центральным органом управления ямскими учреждениями с 1550 г. становится Ямская изба, которая с 70-х годов постепенно начинает приобретать название Ямского приказа. Интересно, что эта реформа совпадает с другими крупными реформами, предпринятыми правительством Иоанна IV после 1550 г.

В дальнейшей истории ямов следует отметить грамоту царя Бориса Годунова от 30 янв. 1600 г., касающуюся учреждения яма в Епанчине юрте. В этой грамоте говорится не только о порядке устройства новых ямов для сношений Московского государства с Сибирью, но упоминаются также и меры к водворению гражданских порядков в этом крае по отношению к ногаям, татарам, остякам, вогулам; устройство ямов, как видно по этой грамоте, вызывало построение городов и острогов, возведение церквей. Так развитие сношений шло рука об руку с распространением культуры.

Смутное время произвело всеобщее расстройство государства; но по восстановлении порядка правительство прилагает горячие заботы о восстановлении и даже расширении ямских сношений[20]. Главные черты ямского [25]устройства в том виде, в каком оно было в первой половине XVII века, заключались в следующем.

От Москвы, как от главного центра страны, во все стороны шли ямские дороги, мимо важнейших городов, к окраинам государства. По этим дорогам устроены были станции, ямы, снабженные всем необходимым для гоньбы. Расстояние между ямами первоначально не было точно определено; но с начала XVII века существовала «Поверстная книга», бывшая дополнением к «Книге Большого Чертежа»; она содержала в себе подробное перечисление городов Московского государства с указанием расстояний их от Москвы и друг от друга, а также от Москвы до различных заграничных городов. Поверстная книга была составлена для дьяков и подьячих Ямского приказа, которые руководились сведениями, помещенными в ней, при определении количества прогонных денег, подлежащих выдаче ямщикам. Возле ямов располагались ямские слободы в расстоянии 30—100 верст друг от друга. Слободы эти заселялись ямскими охотниками и их семьями. Каждая деревня и посад обязаны были ставить на ям одного охотника с полусохи по собственному своему выбору. Податные лица селений, далеко отстоявших от ямов, вместо натуральной повинности несли денежную, платя т. наз. «ямщину».

Если повинность отправлялась натурою («ямская посоха»), то, выбрав охотника, жители заключали с ним договор. По таким договорам ямские охотники обязывались содержать лошадей и проводников со всеми необходимыми принадлежностями («гонебною рухлядью»), суда, кормщиков и гребцов, и отправлять гоньбу по известной очереди, сообразуясь со временем года и природными условиями местности, как сухим, так и [26]водным путем, на стругах[21]; кроме обыкновенной государевой гоньбы, охотники обязывались по первому приказу встречать и провожать послов и гонцов, оставлять с яму на ям государеву казну и пр. За всё это от своей деревни ямской охотник получал денежное пособие, а в случае большого разгона — подводы; жители обязывались также строить и чинить ямские дворы, избы, сенники, конюшни. Скоро ямщики стали получать сверх всего вышеупомянутого — государево жалованье, денежное и хлебное.

Заключив договор с охотником, избиратели обеспечивали его исправность перед правительством своим поручительством. Затем избранные ямщики должны были ехать в Москву для присяги и получения деловых книг. Избранным в ямщики мог быть человек всякого чина. Зажиточность, хозяйственность и доброе поведение были условием, без которого человек не мог быть избранным на такую ответственную должность. Живя в той слободе, к которой были приписаны избравшие их деревни, ямщики постепенно составили как бы особый класс населения, занявший исключительное положение. Ямские охотники мало-помалу обособлялись от своих родных общин, образовали целые ямские поколения и превратились в служилых людей. Неся государеву службу, они в свободное время занимались хлебопашеством, торговлею и извозом, посылая за себя обыкновенно младших членов своей семьи или нанятых работников. В половине XVII века ямские слободы состояли каждая из 30, 40, 100 дворов и находились друг от друга на расстоянии 30, 40, 60 и даже 100 верст. О числе охотников на яме до половины XVII в. имеем мало сведений; в одной грамоте выставляется, как [27]желательное, число — 70 охотников[22], но неизвестно, удалось ли осуществить такую цифру.

Надзор над ямщиками и их лошадьми на каждом яму имел ямской пристав или приказчик, без согласия которого даже воевода не мог распоряжаться ямскими лошадьми[23]. Письменные дела, в особенности ведение загонных книг (книги для записи платимых прогонов), лежали на целовальнике или присяжнике (ямской староста). Эти книги представлялись на ревизию в Москву, в соответствующую четь[24]. Царским гонцам и всем служащим для получения ямских лошадей выдавались особенные грамоты — записи, подорожные. В подорожных точно определялось число подвод; взимать выше указанного числа, а равно накладывать на возы слишком много тяжестей, строго запрещалось[25]. В 1627 году был издан указ о количестве подвод, предоставляемых разного чина людям: высшая цифра — 20 подвод — назначалось для митрополитов и бояр[26]. Причиной появления этого указа были злоупотребления чиновных людей, часто пользовавшихся ямскими подводами для своих частных нужд.

Проезжавшие по казенной надобности получали из казны для платежа за гоньбу — прогоны, количество которых определялось особыми постановлениями. С начала XVI века обыкновенно выдавалось по 3 деньги на 10 верст, да и то иногда не на всё расстояние.

Таким образом ямская гоньба становится всё более и более надежным и правильным учреждением. Натуральная повинность всё более и более заменялась [28]денежною, и правительство от себя уже приискивало ямских охотников, переводя их часто из отдаленных мест. Платежу ямских денег подлежали все посадские и уездные люди, кроме получивших льготные грамоты. Сбор производился ямскими сборщиками. Окончательное превращение ямской повинности из натуральной в денежную совершилось к концу 40‑х годов XVII века.

Правительство чрезвычайно внимательно относилось к нуждам ямщиков, защищало их от притеснений воевод, наделяло их землею, освобождало от всяких податей. Иногда, действительно, служба ямщиков становилась очень тяжелою — особенно в военное время; иногда им приходилось терпеть от самовластия воевод, от нападений разбойников, и бывали случаи, что целые слободы пустели, ямщики разбегались. Но большею частью, доля ямщика считалась завидною и их слободы зачастую были в цветущем состоянии; их общественное положение было значительно лучше, чем положение их братии — крестьян, отягченных податями и тяжелой работой на помещиков.

Иногда ямщики, в свою очередь, позволяли себе злоупотребления. Наряду с жалобами ямщиков на насилия, грубость и чрезмерные требования проезжающих — встречаются жалобы частных и официальных лиц на медленность, недобросовестность и пьянство ямщиков; иногда такого рода жалобы поступают от всего населения той или иной местности[27].

Несмотря на усиленные заботы правительства о развитии ямских сношений, многие местности все еще не [29]имели постоянных ямских дорог и ямов. В таких случаях правительство поручало воеводам заботиться о снабжении гонцов всем необходимым на счет населения[28]. Общим правилом было, чтобы в тех местах, где не было ямов или когда, вследствие значительного запроса на подводы, ямы не могли удовлетворить потребности, население несло подводную повинность. Иногда это несение повинности становилось постоянным и приобретало даже некоторую организацию; такая форма повинности называлась «мирскими отпусками».

Центральным государственным учреждением для управления ямскою гоньбою с половины XVI века, как мы видели, сделался Ямской приказ[29]. При царе Михаиле Ямской приказ достиг уже полной выработки своих функций. 1) Он посылал стройщиков для учреждения новых ямов и ставил приказчиков на ямах; 2) посылал предписания областным властям по предметам своего ведения и вел с ними переписку; 3) заведовал сборщиками ямских денег и принимал от них сборы; 4) определял выдачу ямщикам следуемых по [30]загонным книгам прогонов и жалованья; 5) содержал списки ямщиков с описанием их земель; 6) выдавал подорожные; 7) разбирал жалобы ямщиков на проезжающих. В Приказе был судья (иногда — два), несколько дьяков, подьячих, приставов и сторожей.

В обозрении истории ямских учреждений[30] мы дошли до половины XVII века, то есть до той эпохи, когда возникают в Московском государстве собственно почтовые сношения и значение ямских учреждений в почтовом деле перестает быть исключительным. Уместно будет теперь сделать некоторые заключения о той роли, которую сыграли ямские учреждения в деле сношений и в истории культуры страны, а равно и провести некоторую параллель между ямскими учреждениями и аналогичными учреждениями в Западной Европе.

Мы видели, что ямские учреждения, сложившись приблизительно в половине XV века, развивались безостановочно до Смутного времени. С водворением спокойствия после смуты они быстро восстанавливаются, ямское управление становится более правильным и единообразным, начинается соединение все большего и большего количества пунктов с Москвою. Промышленность пробуждается после застоя, устанавливаются более или менее правильные сношения с иностранцами; это требует дальнейших реформ в деле устройства сношений. [31]

Средства сношений в древней Персии представляют полное сходство с татарскими ямскими учреждениями; эти последние были пересажены на Русь. Таким образом, русские ямские учреждения являются результатом восточного влияния. С XV века, с проникновением влияния Зап. Европы, ямские учреждения реформируются и начинают походить на римский cursus publicus; а когда в XVII веке Россия решительно повернулась на Запад лицом, то одним из результатов западного влияния были почты[31].

В ямских учреждениях было мало тех признаков, которые характеризуют почты в том виде, как мы теперь понимаем это слово. Ямские лошади служили для всевозможных целей правительства, начиная от перевозки иностранных послов и правительственной корреспонденции, кончая перевозкой людей и тяжестей вообще. Это была казенная тяжелая почта без постоянных курсов. При таких условиях частным лицам немыслимо было пользоваться ямскими учреждениями, и для своей корреспонденции частные лица пользовались услугами частных наемных гонцов, путешественников и лишь изредка ямщиков — в тех случаях, когда последние были почему либо свободны от служебных обязанностей, причем плата за услуги ямщику определялась каждый раз особо. В особенных случаях правительство иногда разрешало иностранным и своим купцам пользоваться ямами; но это были редкие исключения[32].

О сходстве ямских учреждений на Руси с учреждениями восточными много говорить не приходится; что же касается сходства их, начиная с XV в., с римским cursus publicus и византийскими учреждениями этого рода, то об этом свидетельствуют: [32]исключительность правительственной эксплуатации ямов, непостоянство курсов, сходство в текстах подорожных, доставление проезжающим продовольствия и даже содержание ямов населением, отсутствовавшее в Риме, но появившееся в Византии со времен Юстиниана В.[33]. Мы, впрочем, не беремся доказывать рецепции в этом случае, хотя всякому известно, что эпоха Иоанна III могла давать ход и римским (из Италии) и византийским культурным воспоминаниям (при посредстве приезжих греков).

Принимая во внимание всё, выше сказанное о ямских учреждениях, их функциях и постановке дела, мы можем сделать следующие заключения о той роли, которую они сыграли в истории русской культуры.

1) Ямские учреждения дали возможность правительству установить тесную связь между объединенными областями северо-восточной Руси.

2) Они помогли правительству упорядочивать административную организацию страны, облегчая передачу правительственных распоряжений.

3) Они дали возможность правительству быстрее узнавать о нуждах отдаленных областей и быстрее удовлетворять их, что имело особенно важное значение при чрезмерной обширности государства.

4) Ямские учреждения принесли большую пользу государственным финансам, представляя дешевые средства сношений и облегчая сбор денег в нужных случаях.

5) Они облегчали передачу всякого рода сведений из отдаленных мест к центру и этой передачей сведений мимоходом пользовалось всё население.

Но только тот в состоянии оценить значение развития ямских сношений, кто припомнит, в каком [33]положении находились пути сообщения Московского государства в XV—XVII веках. О каких бы то ни было искусственных дорогах тогда не было и речи. Население было рассеяно по громадному пространству, группируясь в малолюдные и далёкие друг от друга селения. Дальность расстояний делала невозможным сооружение дорог, которое обошлось бы слишком дорого. В Западной Европе в это время также не были избалованы хорошими путями сообщения; но тем не менее иностранцы с ужасом отзываются об отсутствии сколько нибудь порядочных путей сообщения в Московском государстве. Весною, летом и осенью, по словам иностранных путешественников, переезды по Московскому государству соединены с величайшими трудностями: весною — разлитие вод, в дождливое лето — невысыхающие болота представляли неодолимые препятствия для путешественника. Дорога от Ивангорода до Новгорода, напр., вела через леса и пустыри, и местность была почти необитаема: лишь изредка попадались жалкие группы лачужек; дорога из Новгорода в Москву (важнейшая из всех) иногда также проходила по местностям, совсем не тронутым культурою; дорога из Москвы в Вильну (через Смоленск) была невозможна летом. При таком положении дела путешествия были возможны по сухому пути лишь зимою, а по рекам летом[34].

Для первых двух веков существования объединенного государства роль ямских учреждений была, таким образом, вполне заслуживающею внимания. Ямские учреждения сделали свое дело. Время создало новые нужды, новые интересы и должно было явиться новое учреждение, которое должно было стать ближе к самому народу и удовлетворять даже частным нуждам [34]развившегося населения. Вместе с тем и правительству необходимо было иметь больше органов для его развившихся сношений. Появились почты — не как учреждение, заменившее ямы, но как учреждение самостоятельное, нужда в котором была ясно сознана правительством. Первые шаги русских почт, те стороны этого дела, которые указаны нами в начале этого введения, те культурные явления, которые связаны с появлением и развитием почт, — всё это и послужит предметом нашего исследования. Оговоримся, что мы ограничиваем нашу работу исследованием явлений только одного определенного периода времени — второй половины XVII века, и нас занимает не столько юридическая, сколько культурная сторона дела — значение первых русских почт в смысле начала и развития сношений с Зап. Европою и распространения в русском обществе всякого рода сведений, а равно вообще прогресса в культурной жизни русского народа перед реформами Петра Великого.

В заключение бросим беглый взгляд на почтовое дело в Западной Европе с того момента, на котором мы остановились выше, до конца XVII и начала XVIII века, то есть рассмотрим почтовое дело в Зап. Европе в тот период, который хронологически совпадает с периодом в истории русской почты, составляющим предмет нашего изучения.

Выше мы видели, что ко времени возникновения и организации русских ямских учреждений в полов. XV в. западно-европейские почты в руках деятельных предпринимателей начали получать международный и промышленный характер. Блестящие результаты, достигнутые при помощи частной инициативы в почтовом деле, повлияли впоследствии и на первые шаги [35]русской почты: она также родилась под опекой правительства при частной инициативе и управлении.

В том году, когда корабли Магеллана совершили первое кругосветное плавание, через всю Германию прошла первая почта Франца фон-Таксиса. В половине XVI в. почтовые сношения Брюсселя, Антверпена, Аугсбурга, Праги, Вены, Венеции, Милана, Рима, Мадрида и др. городов находились в руках и под управлением фамилии Таксис. Всё течение политической, церковной и коммерческой жизни, вызванной развившеюся деятельностью мировой монархии Габсбургов, открытием Америки и реформацией, нашло в путях, проложенных Таксисом, как бы каналы для свободного распространения во все стороны. Нечего и говорить о тех заслугах, которые оказало почтовое дело при появлении книгопечатания, которое, благодаря почте, сразу проявило свое могучее влияние на культуру во всех направлениях, разбрасывая по всем странам творения человеческой мысли то в виде печатных листков, то книг, и наконец — периодических изданий. Почта Таксиса, несмотря на свое испанско-нидерландское происхождение, сослужила службу главным образом Германии. Карл V создал для Таксисов должность генерал-почтмейстера; Рудольф II провозгласил Леонарда Таксиса генерал-почтмейстером Священной Римской империи; Матфий объявил эту должность императорским леном и возвел Ламораля Таксиса в ленное достоинство. Скоро Таксисы сделались имперскими графами, затем князьями. Но за то тщетно Таксисы старались уничтожить всякие посторонние почты. Даже императорские указы, направленные против почт гонцов, мясников, и всяких других, не имели надлежащего успеха. Почта Таксиса с самого начала получила и навсегда сохранила характер частного предприятия, который мешал ему играть роль учреждения, созданного для общественного блага. Кроме того, бесчисленные [36]владения, входившие в состав империи, учреждали собственные местные почты и смотрели на почту Таксиса как на учреждение, насильно им навязанное; так, например, курфирст Бранденбургский Фридрих-Вильгельм отклонил претензии графа Таксиса на почту в его владениях.

С упадком Империи после Тридцатилетней войны связан и упадок почтовых сношений Таксисов. Местные почты остались и развивались все более и более. Выгоды, приносимые почтовым делом, заставляют князей стремиться захватить его в свои руки и превратить в регалию, устранив частную инициативу. Мало-помалу начал прививаться новый взгляд на почтовое дело: что учреждение правильных почтовых сношений в стране составляет обязанность правительства, что цели фискальные должны идти рука об руку с целями народного блага, культурными. Особенно много забот было приложено к устройству почтового дела в Бранденбурго-Прусском государстве при Фридрихе-Вильгельме I. Череcполосность его владений требовала аккуратно устроенных почтовых сообщений. С 1655 г. от Клеве на Рейне до Мемеля почта ходила по два раза в неделю, совершая путь от Кенигсберга до Берлина в четыре дня, а до Клеве — десять дней. Эта почта была поставлена в связь на западе с Голландией, а на востоке — с Польшей (Варшава, Вильна) и Швецией (Рига), и имела ветви на Гамбург, Штеттин, Лейпциг и Бреславль. Курфирст уверял императора, что он у себя устроил почты гораздо лучше, чем это сделал бы Таксис. Рижская ветвь прусской почты несколько лет спустя была продолжена русскими предпринимателями (хотя иностранцами по происхождению) до Новгорода и Москвы; то же случилось с виленскою ветвью, продолженной до Смоленска и до той же Москвы; а к концу XVII века от Москвы пошла [37]ветвь в Восточную Сибирь, о чём будет речь в нашей работе.

Во Франции в 1610 г. была учреждена должность генерал-почт-контролера, замененная в 1630 г. должностью почтмейстера. Эти чиновники собирали почтовые доходы по объявленной правительством таксе; но в 1676 г., по совету Лувуа, Людовик XIV отдал почты в аренду некоему Патэну, предоставив ему право регулирования почтовых такс. К концу XVII в. арендная плата за почту составляла 1,400,000 франков.

Английские почтовые сношения шли тем же путем, как и континентальные. Есть сведения, что правильно распределенные почтовые станции появились в эпоху Алой и Белой Роз, для военных целей. Однако долго эта почта служила лишь государственным целям, а частные лица должны были с большими затратами пользоваться услугами гонцов. В 1581 г. первый обер-почтмейстер Англии, Томас Рандольф, начал допускать частных лиц к пользованию почтою; однако значение регалии за почтою осталось навсегда, хотя она часто отдавалась в аренду.

К началу XVIII века почти во всех местах Европы утверждается за почтою значение регалии, вводятся правительственные тарифы и издаются почтовые законы. Почти тоже самое случилось и с молодою русскою почтою в конце царствования Петра В., т. е. в 1-й четверти XVIII в. Но в период своего нарождения, во 2-й половине XVII века, почта в Московском государстве напоминает не более, как почту Таксисов.


──────────
  1. ↑ Эдвардс, Британская энциклопедия.
  2. ↑ Вольтер, Философский словарь.
  3. ↑ См. речь С.-Ам. президента Гранта, произнесенная в конце 60-х годов прошлого века.
  4. ↑ Почт.-Тел. Журнал 1899, июль, 795.
  5. ↑ Ст. Бржозовского в Юрид. Сб. Мейера, стр. 341—342.
  6. ↑ Главнейшими пособиями при составлении очерка истории почтовых сношений в Зап. Европе нам послужили следующие сочинения: Veredarius, Das Buch von der Weltpost, 1885; Arth. de Rothschild, Histoire de la Poste aux lettres, 3 изд., 1876, 2 тома; M. Geistbeck, Der Weltverkehr, 1887; Ad. Effenberger, Grundzüge der Postgeographie, 1884; Fischer, Post (Handwörterbuch der Staatswissenschaften, Band VI, Jena, 1904).
  7. ↑ «Дзям» (монг.) — дорога, «дзямчи» — гонец, проводник. «Дз» в тат. языке исчезло. О разнообразных теориях по вопросу о происхождении слов «ям» и «ямщик» см. Гурлянд, Ямская гоньба, стр. 29—31.
  8. ↑ С. Г. Г. и Д., II.
  9. ↑ А. А. Э., I, № 1 и 86.
  10. ↑ Ibid. I, № 3 и 4, 17—19, 21, 23, 28 и мн. др.
  11. ↑ Ibid., I, № 5.
  12. ↑ В организованном виде второй род повинности получил впоследствии название «мирских отпусков».
  13. ↑ А. А. Э., I, № 51.
  14. ↑ Как это думает И. Я. Гурлянд, стр. 43.
  15. ↑ Storch, Historisch-statistisches Gemalde des Russischen Reichs, Leipzig, 1803. В. VII, стр. 241.
  16. ↑ Гурлянд, ор. сit., 48.
  17. ↑ Пам. Дипл. Сн., I, стр. 113.
  18. ↑ Brückner, Russ. Postwesen (Zеіtschr. für allg. Gesch., 1884), стр. 889.
  19. ↑ Доп. к А. И., I, 104.
  20. ↑ Обстоятельные сведения приводит г. Гурлянд о деятельности боярина кн. Сулешева в Сибири (1623—25 г.г.), отличавшейся чрезвычайной энергией в деле обновления ямских сношений.
  21. ↑ А. Ю., № 192, 278, 294; А. А. Э., IV, 54 и 78.
  22. ↑ А. А. Э., II, № 54.
  23. ↑ А. А. Э., II, № 18.
  24. ↑ А. А. Э., III, № 40.
  25. ↑ А. А. Э., II, № 71.
  26. ↑ Др. Р. Вивлиоф., XX, а также в прилож. к соч. Хрущова о ямских и почтовых учреждениях.
  27. ↑ Примером может служить дело муромских охотников, присвоивших себе монополию извоза в г. Муроме и притеснявших жителей, которые поставлены были в такое положение, что никто сам для себя не мог привезти ни дров, ни хлеба. По жалобе жителей, царь Михаил приказал «унять» ямщиков (А. А. Э., III, № 297).
  28. ↑ В 1635 году, когда был послан с царскою грамотою на Дон Григорий Щеглеватый, то ему дана была особая проезжая грамота, по которой воеводы Серпухова, Тулы, Новосиля, Ливен, Оскола и Валуек обязаны были позаботиться о предоставлении ему лошадей, подвод и провожатых. Из особой грамоты Валуйскому воеводе по этому поводу убеждаемся, что постоянных ямских сношений с Доном не было. «А лошади», говорится в грамоте, «на чем ему (то есть Щеглеватому) ехать, и вожа велено ему дать на Осколе; а будет ему на Осколе вожа не дадут, а скажут, что такова человека, кому в вожех ехать, на Осколе нет, и ты бы ему вожа дал на Валуйке, который бы на Дон дорогу знал достаточно; а нашего жалованья тому вожу дал бы еси 10 рублев из Валуйских доходов и лошадь, на чём ему ехать, дал, взяв в цену у Валуйских людей, оценить велев прямою ценою». Когда же Щеглеватый возвратится с Дону в Валуйки, воевода должен был эту лошадь возвратить прежним хозяевам (Русская Истор. Библиотека, Донские дела, кн. I, стр. 448).
  29. ↑ Различные мнения о времени его возникновения (иные относят возникновение Ямского приказа ко времени Иоанна III, другие — ко времени ц. Михаила) см. у Гурлянда, 299 — 300.
  30. ↑ Мы пользовались при этом главным образом классическою работою И. Я. Гурлянда «Ямская гоньба в Московском государстве до конца XVII в.», Ярославль, 1900. В этой же книге читатель найдет и полное обозрение литературы вопросов. Важнейшие для нас из указанных там сочинений будут нами упомянуты и рассмотрены несколько ниже.
  31. ↑ Срв. Брикнер, op. cit., 882.
  32. ↑ Storch, op. cit., IV, 415. Др. Росс. Вивл., XX, 415.
  33. ↑ Бржозовский, op. cit., 357.
  34. ↑ Brückner, Die Europaisirung Russlands. Gotha, 1888. Стр. 64.
Источник — https://ru.wikisource.org/w/index.php?title=Kozlovsky_pervye_pochty_t1_1913/Введение&oldid=691831