Через Ледовитый океан из Владивостока в Архангельск (Старокадомский)/1916 (ВТ:Ё)/Зимовка

Через Ледовитый океан из Владивостока в Архангельск
автор Леонид Михайлович Старокадомский (1875—1962)

См. Оглавление. Опубл.: 1916. Источник: Л. Старокадомский. Через Ледовитый океан из Владивостока в Архангельск. — СПб., 1916.

Карта района зимовки транспортов «Таймыр» и «Вайгач» и парох. «Эклипс» в 1914—1915 гг.

II. Зимовка

Первое время после того, как выяснилось, что суда экспедиции окончательно остановлены льдом, наблюдались частые сдвиги ледяных полей, особенно к SW от «Таймыра», то образовывались то снова закрывались узкие полыньи. Вскоре такое движение льда прекратилось и, казалось, корабли останутся на своих местах до лета.

До места зимовки «Эклипса» было 150 миль, так что телеграфная связь с ним поддерживалась непрерывно, но, несмотря на все старания, «Эклипс» не мог вступить в связь с Югорским Шаром и дать знать об участи экспедиции и о том, что следует предпринять в ближайшем будущем для сохранения команд и судов. Расстояние между судами экспедиции было миль 20; мачты и трубу «Вайгача» в ясные дни хорошо можно было видеть с марса «Таймыра». На обоих кораблях начали приготавливаться к зимовке. Не без труда перетащили на берег два вагонообразных ящика от гидроаэроплана, бывшего на «Таймыре», для того, чтобы сделать в них склад провизии и иметь хоть подобие жилища для некоторой части людей на случай оставления, по необходимости, корабля. Свердруп давал совет построить дом на берегу из ящиков от консервов; ящики предварительно следовало набить песком или снегом. Но пока не было необходимости уходить с корабля, а после прекращения движения льда можно было, казалось, быть спокойными во время всей зимы и весны.

На «Таймыре» поставили тенты и полки, залили салом кингстоны, разобрали вспомогательные механизмы, приступили к чистке котлов, продолжая заделывать течи. На обоих кораблях составила точную опись наличной провизии и выработали расписание довольствия личного состава, при расчёте на 8 месяцев на весь личный состав и ещё на 16 месяцев — на половинный состав, так как с наступлением весеннего времени около половины команды каждого корабля перейдёт на «Эклипс», для того чтобы остающиеся могли провести, не голодая, ещё одну зиму в том случае, если суда не освободятся из льдов или будут отнесены далеко в сторону в массе ледяных полей.

Благодаря довольно разнообразному составу запасов в провизии, находившихся на судах экспедиции, хотя за несколько лет плавания некоторые продукты испортились и по разным причинам не были заменены новыми, удалось составить расписание, при котором зимовка протекла вполне благополучно.

Расписание ежедневной порции личного состава тр. «Таймыр» во время зимовки 1914—1915 г.

Обед

Ужин

Понедельник

‎Горох с солониной

‎Солянка из кеты, капусты, картофеля и масла

Вторник

‎Щи с кашей Кисель клюквенный

‎Макароны с томатом и маслом

Среда

‎Рисовый суп Компот

‎Тушёное мясо с картофелем

Четверг

‎Борщ Рисовые котлеты с паточным или грибным соусом

‎Каша гречневая или пшённая

Пятница

‎Щи с кашей Кисель клюквенный

‎Солянка из кеты, капусты, картофеля и масла

Суббота

‎Горох с солониной

‎Макароны с томатом и маслом

Воскресенье

‎Борщ Компот

‎Корнбиф с картофелем

Ежедневно на 41 чел.:

Хлеба ржаного 40 ф., сухарей ржаных 13 ф., масла 6 ф., чая ½ ф., клюквенного экстракта ¼ б.

Еженедельно на 1 чел.:

Хлеба пшеничного 1 ф., молока сгущённого ½ банки; кофе ¹/₄₂ ф. какао ¹/₄₂ ф., к нему сахару ²/₄₂ ф., горчицы ¹/₄₂ ф., хрена сушён. ²/₄₂ ф., консервированных фруктов ½ банки или варенья 1 фунт. банка или шоколада ¼ или 1 ф. смеси из пастилы, мармелада, карамели и орехов.

Ежемесячно на 1 чел.: сахару 4 фунта.

Добавочное второе блюдо на 18 праздников:

8 раз сосиски консерв., 5 р. лососина консерв., 2 р. битки консерв., 1 р. жареные почки консерв., 1 р. бефстроганов консерв., 1 р. антрекот консерв.

Необходимо иметь в виду, что мясные консервы при постоянном употреблении их легко вызывают отвращение, самый запах и вид их становится неприятным. Кроме того, при введении определённой, мало меняющейся раскладки, по необходимости страдают отдельные лица, особенно среди офицерского состава, естественно, более избалованного в этом отношении. Некоторые, например, с отвращением относились к кашам, другие не могли есть того или иного консерва и так далее. Чтобы облегчить возможность разнообразить офицерский стол, было разрешено получать для кают-компании соответственное количество продуктов сразу на месяц. Это, в связи с чрезвычайно бережливым обращением с довольно уже жалкими остатками кают-компанейских запасов, позволило меньше замечать однообразие и частую повторяемость кушаний.

Часть молока, яиц, сухой бульон, несколько шоколада и какао были оставлены на случай необходимости усиленного питания или болезни.

Перед уходом из Владивостока, как всегда, был сделал изрядный запас мелкой живности — поросят и разной птицы. Многое было уже уничтожено или погибло, остававшаяся птица была заморожена и скрашивала стол в очень торжественных случаях.

Несколько поросят подросли значительно, впоследствии обросли густой щетиной и служили предметом особой заботливости.

Для питья на «Таймыре» вначале употребляла воду, получавшуюся при таянии многолетнего льда, почти пресного; вскоре перешли к снеговой воде, которой постоянно и пользовались. Крупные глыбы снега переносились в самое тёплое место корабля — камбуз, где таяли в больших баках и кастрюлях.

Пока ещё было светло днём, но с 10 октября солнце уже должно было исчезнуть и не показываться над горизонтом до конца января. Работы было много. Между прочим, собрали в несколько приемов плавник, которого было на берегу вообще не очень много; лес этот, который должен был пригодиться как топливо, сложили в несколько больших куч, так что в случае нужд его можно было легко добыть из-под снега. На берегу видели порядочное стадо оленей, белую куропатку, следы песцов. В половине сентября ещё летели с берега гаги.

В первые дни стоянки на месте зимовки быть замечен милях в семи от «Таймыра» высокий чёрный крупный предмет, прокрытый сверху снегом или льдом. Странный предмет высоко выдавался над ледяной поверхностью и по своим очертаниям близко напоминал небольшое судно со срубленными мачтами, сломанным бушпритом, обледеневшее и сверху засыпанное снегом. Хотя трудно было допустить вероятность того, что это на самом деле погибший корабль, тем не менее, особенно ввиду того, что об экспедиции Русанова, ушедшей в море на утлом судёнышке, не было тогда, как и теперь, впрочем, известно ничего определённого, было решено пройти к странному предмету и осмотреть его. Пошли лейтенант А. М. Лавров и я, с двумя матросами. Лишь подойдя вплотную, можно было определить, что огромная старая льдина, боковые поверхности которой были обильно покрыты илом, выдвинулась над общим уровнем ледяного покрова моря и даже вблизи сильно напоминала своею формой небольшое судно. Возвращение с этой разведки останется памятным надолго. 15. Трудный переход Быстро стемнело, но за 10—12 вёрст огонь, поднятый на фок-мачте «Таймыра», служил хорошим указателем направлений; но с корабля светили также прожектором, луч которого по временам ослеплял. Идти в темноте было довольно неприятно, так как снег ещё был рыхлый и, в области широких поясов нагромождений льда по краям ледяных полей, ноги беспрестанно проваливалась по колено, увязая в глубине между неровными и часто острыми глыбами льда (рис. 15).

В последних числах сентября на «Таймыре» начали разбирать главную машину. Вся команда должна была вымыться и вымыть свое бельё, пока есть пары в котле. Для телеграфных переговоров был приспособлен керосиновый двигатель системы Бергзунд; из-за необходимости экономить керосин установлены для переговоров два часа один раз в неделю.

На «Вайгаче» главная машина уже была разобрана, когда 25 сентября его со всем льдом оторвало от берега и продрейфовало на север. В ночь на следующий день оторвало от берегового узкого припая также лёд с вмёрзшим в него «Таймыром» и понесло на N, днём, при переменившемся ветре, — на Ost. Под берегом узкий канал на S и SW — интенсивная синева на горизонте, указывающая на большое пространство чистой воды. На обоих судах начали собирать только что разобранные машины.

В течение следующих дней лёд был в медленном движении по разным направлениям, по сторонам вдали вырастали при столкновении краёв полей новые гряды торосов; «Таймыр» постепенно отдалялся от берега. Температура в первые дни октября была от −10° до −17°. 6 октября «Таймыр» был милях в семи от берега; вагоны на берегу слабо видны с мостика. Дрейф очень медленный. В этот день утро принесло небольшое развлечение: исчезла разостланная на льду, саженях в 10—15 от борта, шкура недавно убитого медведя. На снегу видны следы большого медведя, медвежонка и след чего-то, что тащили по снегу. Пройдя по следам, нашли лежащие в разных местах когти, а в ½ версты и самую похищенную шкуру, у которой оказались отгрызенными все лапы, на одной из которых уцелели 2—3 когтя: звери прежде всего принялись за мягкие жирные подошвы и не успели обгрызть не менее мягкую морду. Из попытки открыть и наказать грабителей ничего не вышло.

К половине октября движение льда прекратилось, но «Таймыр» находился теперь в таком значительном расстоянии от берега — миль восемь, что уже нельзя было увеличивать запасы провизии на берегу, тем более что светлое время суток стало уже довольно коротким.

Свердруп около этого времени начал принимать телеграммы, которые передавала не на «Эклипс», конечно, радиостанция в проливе Югорский шар. Эта станция пока не слышала «Эклипса», но сеть на «Эклипсе» удлиняли, поставив мачту на льду, и можно было надеяться на скорую возможность обмениваться телеграммами. К сожалению, эта возможность осуществилась только 7 января, когда при наиболее низком стоянии солнца за горизонтом электрические волны могли распространяться на значительно большее расстояние.

Между тем на корабле, по прекращении паров, перешли к отоплению печами. Образовались два тёплых отделения — в кормовой части корабля офицерское помещение с тремя печами и в носовой части — помещение большей части команды, также с тремя печами. Тёплые помещения соединялись холодным коридором, расположенным между угольными ямами и холодными теперь машинным и котельным отделениями. Стены и потолок этого коридора постоянно покрывались толстым слоем инея, который было необходимо счищать; для постоянного пользования был оставлен один выход из тёплой палубы на верхнюю. Для проветривания открывались вентиляторы, выходящие на верхнюю палубу, под тентом.

Внутри корабля жизнь протекала при постоянном искусственном освещении; в жилых помещениях горели пиронафтовые лампы, в коридоре и ночью в командных помещениях — ночники с деревянным маслом. На верхней палубе приходилось зажигать лампы и свечи, так как деревянное масло замерзало.

Так как нельзя было пользоваться баней, имевшей только паровое отопление, еженедельно устраивалась ванна для одной четверти населения корабля; тогда же старалось бельё. Много огорчений принесла пристройка, устроенная на вынесенных с борта балках из дощатого остова и парусины, заменявшая замёрзшие и бездействовавшие клозеты.

Вокруг корабля устраивались различные приспособления для производства разного рода наблюдений: дождемер и будка для метеорологических приборов, — наблюдения производились через каждые четыре часа, прорубь, обнесённая ледяной стеной для барометрических исследований и добывания животных с морского дна; в определённые промежутки времени проделывались во льду буровые скважины для наблюдения за ростом, а впоследствии и уменьшением толщины льда. В ноябре установили в особом ледяном доме прибор для футшточных наблюдений. «Таймыр» стоял на глубине 11 сажен.

16 октября на «Таймыре» было снова волнение, на этот раз иного характера — ждали первых гостей с «Вайгача», стоявшего теперь в 28 верстах, шёл его командир, капитан 2 ранга П. А. Новопашенный. Это было первое путешествие через ледяные поля и очень неудобные для ходьбы торосы, которыми в изобилии был окружён «Вайгач». Переход с самодельными санями и двенадцатипудовым грузом был сделан благополучно, если не считать незначительных отморожений: температура воздуха была около −28°.

На следующий день неожиданно были получены кое-какие вести о войне: радиостанция «Эклипса» приняла несколько фраз на норвежском языке; по-видимому, депешу передавала станция Инге у Нордкапа на о. Шпицберген. К сожалению, в перехваченных известиях ни слова не говорилось о военных действиях России; о них мы узнали в общих чертах всё главное в половине января.

20 октября SW штормом взломало и сторосило лёд вокруг «Вайгача», который снова дрейфовало на NO, временами со скоростью ½ мили в час. Через неделю командир «Вайгача» ушёл на свой корабль, который застал всё ещё дрейфующим и окружённым многочисленными каналами.

Уже давно были видны частые и продолжительные северные сияния, которые тщательно регистрировались; впрочем, это удивительное и прелестное явление очень трудно отмечать более точно, до такой степени зачастую быстро меняется вид и расположение полос, лучей и завес, их яркость и цвет. Ещё труднее образно передать словами неизъяснимый нежный блеск, красоту и заманчивую таинственность чудесного феномена.

С наступлением в конце октября сумеречного дня, а затем и с сплошной ночи, — солнце не поднималось над горизонтом 103 дня, — возможность производить работы вокруг корабля сильно уменьшилась. Между тем, внутри жилых помещений, не приспособленных для работ большого числа людей, также нельзя было организовать во время долгой ночи какие-либо работы судового характера. Однако, было совершенно необходимо не позволять никому проводить время в расслабляющей праздности и легко возникающем при подобных обстоятельствах унынии, так как тоска, упадок духа, влекущие за собой апатию, в связи с ослаблением мышечной деятельности являются могучими факторами в развитии цинготных заболеваний. Опасность появления цинги увеличивалась тем обстоятельством, что помещения, не приспособленные как всегда на судах военного флота для постоянной жизни внутри них всего командного состава, были тесны, вследствие этого и дурной вентиляции — сыры (относительная влажность в ноябре была 76—78%), освещались скудно и были далеко не всегда теплы. В помещениях команды, впрочем, за исключением двух отдельных кают на одного человека каждая, не наблюдалось образования ледяных сталактитов на подволоке и ледяных наслоений у борта и частью под койками, что было почти повсеместным явлением в офицерских каютах, но всё же температура воздуха бывала по временам довольно низкой и испытывала резкие и крупные колебания.

Ввиду этого, с целью поддержать общее хорошее состояние и душевное равновесие участников зимовки, было решено, помимо поддерживания общего порядка в отношении времени сна и принятия пищи, установить ежедневную, обязательную для всех прогулку на льду, продолжительность которой была неодинакова, в зависимости от температуры воздуха и, главным образом, от силы ветра. Лишь в очень немногие дни свирепой метели прогулка была отменена. В первое время на льду была устроена карусель, но становилось трудным расчищать постоянно заносимую снегом площадку и карусель была оставлена. Прогулка, бег, особенно борьба, обкладывание толстым слоем бортов корабля в местах жилых помещений — занимали время, положенное для пользования свежим воздухом.

Преимущественно с тою же целью были организованы правильные занятия по общеобразовательным предметам с командой, разбитой для этого на группы.

Занятия велись в утренние и дневные часы, уроки были распределены между всеми офицерами; преподавались русский язык, арифметика, геометрия, физика, география, история, для немногих, пожелавших ознакомиться с иностранными языками, также — немецкий и французский языки. Кроме того, с разного рода специалистами велись особые занятия по их специальности.

В праздничные и воскресные дни читались 1½—2 часовые лекции популярно-научного характера или велось чтение литературных произведений.

Благодаря таким мероприятиям не было времени для безделья и праздного пребывания в меланхолическом созерцании своей унылой участи, все часы дня были так или иначе заполнены и дни проходили незаметно, сокращая остаток полярной ночи.

Было бы ошибочно предполагать, что сплошной мрак царил во время этой длинной ночи. Три раза луна по 9—10 суток кряду не сходила с небосклона (см. в прилож. Лунный календарь); правда, были, с другой стороны, ряды дней, когда это светило вовсе не поднималось над горизонтом, но оставались северные сияния, которые никогда не достигают яркости лунного света, но всё же разрежают тьму. Во всяком случае, темнота, например, не мешала лейтенанту Н. И. Евгенову поднимать змеи с метеорографами для наблюдения высоких слоёв атмосферы.

Зато бывали дни, когда в самый полдень на снегу видны буквально только свои ноги, всё остальное сливалось в мутную белесоватую, но тёмную пелену, тогда нельзя уходить от корабля дальше расстояния, на котором ещё хорошо слышен говор вышедших на прогулку и толпящихся у борта людей; да и трудно ходить в такой темноте: ноги беспрерывно натыкаются на препятствия или попадают в углубления в снегу, так как неровностей не видно.

Такой тёмный день был как раз накануне средины полярной дочи, когда в полдень высота солнца была — 9¼°; в этот же день, в полдень, в южной части небосклона была заметна освещённая бледным светом полоса над низко стоявшими над горизонтом облаками. Небо было полно звёзд. Температура воздуха −36°. 16. «Таймыр» на зимовке. Снимок сделан при лунном свете 20 декабря 1914 года

20 декабря, при ярком свете полной луны был сфотографирован «Таймыр» двумя аппаратами; (Рис. 16) выдержка — 1 ч. 20 м. — 1 ч. 30 м. Снимки получались вполне удачные. В следующие дни шли приготовления к «ёлке». Самое «дерево» было сделано из прутьев гаоляна, выдернутых из веничков и вставленных в просверленную толстую палку; обильно выкрашенные масляной зелёной краской ветви были украшены самодельными звёздами, покрытыми бронзовым и алюминиевым порошком, «золочёными» орехами и кое-какими настоящими ёлочными украшениями, сохранявшимися в подшкиперской с прошлого года; нашлись и свечи. Главное было достигнуто, — когда после кратких молитв, прочитанных офицером, постоянно исполнявшим эту обязанность, и пения рождественского тропаря была зажжена ёлка в командном помещении, она была встречена весьма сочувственно, тем более, что сопровождалась угощением, в котором немалую роль играло хорошо сохранившееся японское пиво по ½ бутылки на брата.

Не менее торжественно встретили Новый год. Снова фигурировала ёлка, на этот раз в сопровождении консервированных ананасов и бокала шампанского для каждого матроса. Полуденная заря в последние дни старого года начала принимать явственно розовую окраску.

В начале января в полуверсте от «Вайгача» образовалась трещина двухсаженной ширины, но корабль сдвига не испытал.

День 7 января — один из самых памятных: «Эклипсу» удалось вступить в связь с Югорским Шаром и прежде всего получать известия о возвращении экспедиции Седова и двух участников экспедиции бывшего офицера «Таймыра» и «Вайгача», лейтенанта Брусилова. Ещё через несколько дней была получена первая телеграмма из Петрограда — привет и поздравления начальника Главного гидрографического управления.

14 января была получена телеграмма начальника Главного гидрографического управления, объявляющая о высоком внимании государя императора, выраженном в резолюции на всеподданнейшем докладе телеграмм начальника экспедиции: «Передать по радиотелеграфу, что я желаю экспедиции счастливого нового года и успешного окончания плавания».

Тогда же участники экспедиции были тронуты приветом морского министра, а позже врачи экспедиции были порадованы приветом и поздравлениями главного санитарного инспектора флота.

В Петроград были переданы телеграммы начальника экспедиции: 1) «пройдя Челюскин, встретил непроходимые льды, оба транспорта замёрзли к северу от полуострова Короля Оскара, широта «Таймыра» около 70°40′, долгота около 100°20′. «Вайгач» западнее миль на 15. Надеемся через Свердрупа продолжать связь. В марте переведу часть офицеров, половину команд на «Эклипс», прошу прислать к Свердрупу для меня оленей, чтобы облегчить перевозку людей, а летом выслать Свердрупу тонн 400 угля. Рассчитываем сберечь уголь на две или три недели навигации. Оленей хотел бы оставить около кораблей до осени. Здоровье всех вполне хорошо».

2) «Челюскин прошли 20 августа, в борьбе со льдом оба транспорта поломали лопасти, помяли борта, на «Таймыре» сломана часть шпангоутов, повреждены переборки. Считаю положение транспортов безопасным до весенних взломов льда. Транспорты медленно дрейфуют со льдами. Провизии хватит на год. Летом постараюсь плыть навстречу Свердрупу, а если лёд не позволит или не хватит угля, укрыть корабли в безопасном месте. Земля Императора Николая II тянется до широты 77°50′ и долготы 99°. Открыли остров близ Беннетта, в широте 70°10′, долготе 153°, величиной, видом похож на Беннетт».

Эти телеграммы намечают план действий, который и был в общем осуществлён. Было решено, что весною Свердруп доставит на «Таймыр» при помощи своих собачьих запряжек несколько саней, обувь, удобную для перехода по льду, и возьмёт часть груза. Около половины команд обоих кораблей пройдут на «Эклипс», пробудут там до того времени, когда придут олени, которых собрать, доставить к месту зимовки «Эклипса» и увести с людьми на реку Енисей, в с. Гольчиху или Дудинку, взялся промышленник Бегичев, в бытность свою во флоте находившийся на яхте «Заря» в русской полярной экспедиции 1900—1902 гг. В дальнейшем доставленные на Енисей люди должны были на пароходе подняться вверх по реке до г. Красноярска, откуда проехать по железной дороге в Петроград.

20 января, около 12 часов дня был виден край солнца; он не был резко очерчен, скорее представлялся ярким красноватым расплывчатым пятном, проглядывавшим сквозь лёгкие низкие облака, но всё же это было, наконец, солнце. Решили устроить маленький праздник. На «Вайгаче» был устроен «карнавал» на льду: многие из команды изготовили для себя незамысловатые, но всё же довольно 17. Ряженые на «Вайгаче» удачные костюмы, широко пользуясь флагдуком и сохранившимися у офицеров от заграничных плаваний принадлежностями гражданского костюма (рис. 17). На «Таймыре» был устроен маленький спектакль на льду, причём действующими лицами были «солнце», боцман — «храбрый русский мореплаватель», «ночь», музыка — гармония; после краткой одноактной «пьесы» при −25°, состоялись состязании на призы — бег в мешках, чехарда, стрельба в цель; на корабле ждало всех маленькое угощение сластями.

С наступлением светлого времени начались посещения берега и переходы небольших партий с одного корабля на другой. В первый раз небольшая партия из двух офицеров и пяти человек нижних чинов отправилась с «Таймыра» на «Вайгач», при морозе более −40° в начале февраля. Даже такой рискованный переход окончился благополучно, хотя к «Вайгачу» путники подходили уже в темноте.

К большому горю всех участников экспедиции 16 февраля скончался на «Вайгаче» лейтенант А. Н. Шохов от уремии, внезапно осложнившей воспаление почек. По выраженному покойным желанию тело предали погребению на берегу. С этою целью гроб с останками покойного был 18. Погребение тела лейтенанта А. Н. Жохова привезён к «Таймыру», стоявшему ближе к берегу, а отсюда уже перевезён к месту погребения, где заранее была вырыта могила в твёрдой, как камень, земле (рис. 18). К сожалению, во время работ на берегу один из матросов «Таймыра» так сильно отморозил левую руку, что впоследствии пришлось ампутировать ему целиком три пальца и небольшую часть четвёртого.

Над могилой покойного лейтенанта А. Н. Жохова, опять-таки согласно его желанию, был поставлен крест из плавника, на котором укрепили икону Христа, всегда бывшую при умершем, и доску с лично им на этот случай написанном стихотворением:

Под глыбой льда холодного Таймыра,
Где лаем сумрачным испуганный песец
Один лишь говорит о тусклой жизни мира,
Найдёт покой измученный певец.

^* _* ^*

Не кинет золотом луч утренний Авроры
На лиру чуткую забытого певца —
Могила глубока, как бездна Тускароры,
Как милой женщины любимые глаза.

^* _* ^*

Когда б он мог на них молиться снова,
Глядеть на них хотя б издалека,
Сама бы смерть была не так сурова,
И не казалась бы могила глубока.

Жохов

Спутники покойного возложили на могилу (рис. 19 и 20) самодельный венок, позже обнесли могильный холм оградой. К тому времени рядом возвышался уже другой холмик — могила кочегара И. Е. Ладоничева, скончавшегося в начале марта на «Вайгаче» от аппендицита.

С начала марта начались работы по возможному исправлению повреждений — заделка щелей в переборках, подкрепление лопнувших шпангоутов. На «Вайгач», на котором производили вымораживание винта для замены совершенно сломанной лопасти, отвезли запасную лопасть с «Таймыра». Это был нелёгкий труд — тащить на санках по льду тридцатипудовый груз, но лопасть была благополучно доставлена и водружена на место. На «Таймыре» собрали гидроаэроплан, но аппарат с трудом передвигался по неровному снегу, стойки не выдерживали; поэтому было предположено использовать машину для устройства аэросаней. К сожалению, первые попытки использовать гидроаэроплан таким путём оказались безуспешными, когда же, много позже, удалось сконструировать аэросани, действительно передвигающиеся, ими нельзя было пользоваться из-за большого количества воды на льду и далеко подвинувшегося таяния под 19. Могила лейтенанта А. Н. Жохова на берегу Таймырского полуострова 20. Вид берега Таймырского полуострова близ места зимовки «Таймыра». Крест над могилой лейтенанта А. Н. Жохова берегом. Таким образом, предполагавшаяся помощь аппарата при устройстве продуктовых складов на берегу, по пути следования отправляемой на «Эклипс» партии, не могла быть осуществлена.

Между тем, радиотелеграфная связь с Югорским Шаром прекратилась, но все важнейшие вопросы уже были выяснены и решения приняты. Не удалось, зато, передать ни одной частной телеграммы.

На о. Диксоне, у начала Енисейского залива, было решено устроить станцию беспроволочного телеграфа, построить дома и приготовить всё необходимое для возможной зимовки здесь остающихся на судах экспедиции людей — до 60 человек. Приведение в исполнение этого предположения было поручено участнику экспедиции Седова, П. Г. Кушакову, который прекрасно справился с этой задачей, и которому участники экспедиции очень признательны за сердечный и радушный приём, какой им был оказан на пустынном до тех пор и угрюмом о. Диксона.

На «Эклипс» было решено отправить по восемнадцать человек нижних чинов с каждого корабли под наблюдением трёх офицеров: инженера-механика капитана 2-го ранга Д. Н. Александрова и лейтенантов И. А. ф. Транзе и Н. А. Гельперта. Из команды должны были оставить корабли более слабые или не обладающие специальными званиями, так как немногим остающимся предстояли тяжёлые работы, вероятно, трудное плавание, может быть, вторая зимовка или сухопутный поход при менее благоприятных условиях.

Надо было приготовить многое перед тем, как отпустить часть людей. На дальней половине пути должен был устроить склады провизии Свердруп, который, благодаря своим собакам, имел возможность отвезти часть необходимого груза на большое расстояние. На ближайшей к «Таймыру» части пути запасы провианта должны были быть сложены силами экспедиции.

Бесконечно продолжалось тщательное обсуждение всех подробностей и могущих возникнуть осложнений во время перехода сорока человек на протяжении 265 вёрст до «Эклипса». Ограниченность веса, какой может тащить на санках один человек, при неприспособленности бывшего на кораблях снаряжения и провизии к сухопутным переходам, заставляла с особой осторожностью относиться в вопросу о запасах провизии, тёплого платья, обуви, палаток, различных орудий, которые надо взять с собой.

По соображениям Свердрупа, он мог доставить три собачьих запряжки, но его животные были не из первосортных ездовых собак и могли взять сравнительно мало груза. За исключением палатки, провизии и других вещей самих провожатых и корма для собак, все нарты могли принять всего лишь около 16 пудов груза, остальной багаж должны были тащить на санках люди.

Верстах в 40 от «Таймыра», на берегу полуострова Короля Оскара, было устроено депо провизии на четыре дня. Норма пищевого довольствия для отправляемой на «Эклипс» партии была следующая:

Ежедневно для одного человека:

мясных консервов  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

638,0 граммов.

сухарей ржаных  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

68,0 »граммов.

масла топленого  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

68,0 »граммов.

сахару  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

5,0 »граммов.

чаю плиточного  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

102,0 »граммов.

или шоколада  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

50,0 »граммов.

---

Всего  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1 290,0 граммов.

или  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1 238,0 »граммов.

Для приготовления чая и разогревания пищи на «Примусах» ежедневный расход керосина принимался по ½ ф. на человека.

До какой степени было трудно без собак передвигаться и устраивать склады провизии, можно видеть из того, что для того, чтобы безопасно провезти на расстояние 40 вёрст от корабля 18 пудов провизии, считая вес с укупоркой в жесть, — без такой предосторожности провизия легко может быть уничтожена медведями, — потребовались 13 человек, с грузом собственных вещей в провизии в 21 пуд.

Была изготовлены из невыделанных оленьих шкур спальные мешки, на три и четыре человека каждый, по образцу мешков экспедиции герцога Абруццкого. Такие мешки, с откидным клапаном в головной части, который может быть застёгнут наглухо, оказались очень тёплыми и в них было довольно удобно спать на снегу при больших морозах. Но таких мешков не требовалось иметь для всего числа уходящих, тем более что переход на «Эклипс» должен был произойти только в мае, когда трудно ожидать морозов ниже 15°, при небольших же морозах удобнее пользоваться широкой меховой одеждой.

Помимо нескольких депо провизии, благодаря которым уходящая партия не должна была тащить непосильный груз провизии на всё время перехода, её должны были облегчить две сопровождающие вспомогательные партии — одна, возвращавшаяся после первого перехода, накормив из своих запасов всех, идущих дальше, и вторая, кормящая своими запасами провожающих в течение нескольких дней, до прихода к складу провизии.

Дни быстро проходили в приготовлениях. Наступил апрель, и с ним тепло — морозы редко превышали теперь −12°. 4 апреля подле «Таймыра» порхал и бойко чирикал свою милую песенку первый живой вестник весны — снежный подорожник. С 11 апреля солнце перестало прятаться за горизонт, начался бесконечный день. Первое время постоянное присутствие солнца вызывает радостное чувство, отчасти обусловленное контрастом с удручавшей постоянной темнотой, так недавно ещё здесь царившей, отчасти непривычностью и редкостью явления. Но вскоре постоянный день становится тягостным. Можно создать искусственно темноту внутри помещения, но сознание, что вне его, несмотря на время суток, всегда на небосклоне сияет солнце, остаётся и вызывает тревожное и беспокойное чувство.

Такое странное, казалось бы, влияние постоянного дня давно отметил швейцарский ученый К. Фогт, побывавший на далёком севере в 1861 г. Он пишет^[1]:

«Шесть недель мы не видели заходящего солнца и более двух месяцев не знали ночи… Мы можем поэтому высказать своё мнение о действии, какое производит на людей постоянный свет. Те, кто мельком слышит рассказ об этом многомесячном пребывании солнца над горизонтом, считают счастливыми путешественников, которым ночь не мешает делать наблюдения. Они воображают, что при этом чувствуешь себя особенно хорошо и всегда способен к новым работам.

Но этого не бывает, потому что за возбуждением в первые дни — необходимое последствие ночи — скоро следуют раздражительность и изнурение, с которыми нельзя вполне совладать. Хочешь спать и не можешь, трудно отстать от укоренившейся привычки спать в темноте. Каждый день ждёшь мгновения, когда солнце зайдёт за горизонт и только рано утром ложишься в постель, но она не даёт вполне освежающего сна. И наконец благодаришь небо, когда на несколько часов оно скроется в темноте.

Влияние полуночного света можно наблюдать не только на путешественниках, но и на туземцах. К этому присоединяется ещё совершенно особенное расстройство экономических отношений. Приходи, когда хочешь и в какой бы то ни было час дня или ночи, и почти всегда найдёшь бодрствующих людей, занятых работой, когда другие спят… и несмотря на относительно благоприятное, по сравнению с последующею ночью, положение людей, они тоже ждут мгновения, когда спустится мрак на несколько часов и только одним морякам вечный день — желанный дар небес… они… не нахвалятся безопасностью, с какою можно крейсировать ночью, точно ясным днём, в узких проливах между шхер и подводных камней».

От действия солнечных лучей снеговой покров, достигавший на море в среднем до 50 см, разрыхлялся, под влиянием морозов на нём образовывался ослепительно блестящий наст.

Яркий блеск солнечных лучей, отражённых от необозримой белоснежной пустыни, ослепляет глаза и при продолжительном действии на них вызывает особую болезнь глаз, так называемую снеговую или снежную слепоту, особенно опасную для идущих в далёкий путь. О. Свердруп, проводивший в этом году седьмую зиму в Ледовитом океане, говорит^[2] по поводу снежной слепоты, что полярные путешественники не смотрят на снежную слепоту, как на заболевание, которое требует особенного сожаления, так как оно почти всегда является следствием собственной беспечности человека. Кроме того, оно может быть остановлено, во всякой степени своего развития, раз обладают необходимыми средствами. Оно является результатом воздействия яркого света, обусловленного отражением солнечных лучей от больших полей льда или снега. Первые признаки суть: ощущение жара в глазах, вскоре затем больной начинает видеть неясно, как бы в тумане, и тут является ощущение постороннего тела в глазу. Несмотря на короткую продолжительность, болезнь может быть довольно серьезна, так как может перейти в полную слепоту. В качестве предохраняющей меры некоторые путешественники советуют очки с дымчатыми стеклами, тогда как другие предпочитают синие, зелёные или красные очки. Мне лично приносили пользу, безусловно, все эти цвета и я также употреблял очень слабо окрашенные стёкла. С другой стороны, я видел случаи снежной слепоты вопреки употреблению всех этих цветов, а некоторые люди находят недостаточными даже две пары стёкол, и для предохранения себя покрываются вдобавок вуалью («постригаются в монахи»). Для человека с вполне здоровыми глазами достаточно, как правило, втереть сажу вокруг глаз и в кожу носа. Иногда встречаются люди, которые могут делать всё, что угодно, не заболевая снежной болезнью. Так, видно, снежная болезнь, подобно морской болезни, совершенно индивидуальна. Существует один принцип предохранения — устранять избыток света, который данное лицо не в состоянии выносить, и чем больше глаз предохранён от света, тем лучше; я склонен думать, что дымчатые очки лучше всего. Наиболее опасное время для глаз — с апреля до средины лета; раз появилась вода на льду, опасный период миновал». 21. Капитанъ О. Свердрупъ.

Так как предохранительных очков, имевшихся на кораблях, не хватало для всех, были сделаны самодельные очки из кожи или парусины, в широкие, накрывающие всю область глаза полосы которой вставлялись куски стёкол отличительных фонарей. Очками были снабжены как уходившая на «Эклипс» партия, так и провожающая.

17 апреля, наконец, после долгих ожиданий было получено известие с «Эклипса», что капитан Свердруп вышел на «Таймыр» и предполагает при благоприятной погоде и дороге сделать переход в 8—9 дней. Но лишь 29 апреля увидели с корабля три нарты и людей, идущих от полуострова Короля Оскара, и вышли встречать славного путешественника.

Оказалось, что Свердруп задержался в пути из-за спешной болезни глаз двух из своих спутников, благодаря чему все должны были лежать в палатке трое суток.

Бодрый и крепкий шестидесятитрёхлетний старик, О. Свердруп, проживший на «Таймыре» до 6 мая, произвёл на всех самое хорошее впечатление своим спокойствием, тихой, но уверенной речью, своею мягкой, доброй улыбкой и совершенною простотою в обращении. С особым удовольствием поэтому праздновали для Свердрупа и его норвежцев самый торжественный для Норвегии день в году — 4/17 мая. Норвежские флаги, гимн, парадный обед, для которого забыли свой обычный наряд, на время вообразили себя внутри России и нарядились по-майски — в белые кителя, хотя на открытом воздухе было 10° ниже нуля, всё это, видимо, растрогало старого капитана, которому экспедиция была так много обязана.

В полдень 6 мая, при 8° мороза, отравились в свой далёкий путь уходившие на «Экликс» команды и норвежцы. С главной провожающей партией пошёл начальник экспедиции, Б. А. Вилькицкий; эта партия имела запасы провизии на три дня для всех и на 9—10 дней для себя. Эта партия, расставшись с уходящими на «Эклипс», предполагала обследовать устье реки Таймыра, положение которого неправильно показал Миддендорф и недостаточно исправил барон Толль.

На другой день, когда лагерь на месте первой ночёвки ушедших партий был отлично виден с «Таймыра», поднялся снежный шторм от S с порывами ветра, достигавшими силы 26—28 метров в секунду. Намело груды снега: ветер и метель продолжалась весь следующий день 8 мая, зато потеплело до −3,8°.

9 мая пришедший на «Таймыр» с отправлявшейся на «Эклипс» партией командир «Вайгача», я и два матроса пошли на берег, к предполагаемому заливу Гафнера, виденному впервые Нансеном. Положение этого залива показано на карте Нансена приблизительно, так как залив был замечен с берега и вход в него с моря не был осмотрен. Приближаясь к берегу, до которого было вёрст 18, увидели узкий вход в залив, ограниченный по сторонам обрывистыми берегами. Ширина входа была не более 70 саж.; вскоре затем берега раздвигались и залив широкой полосой тянулся на несколько миль вглубь материка, скрываясь вдали за выступами берегов. Впоследствии лейтенанты А. М. Лавров и Н. И. Евгенов сделали съёмку этого залива, когда он ещё был покрыт льдом. Нашей партии не посчастливилось: 22. Отправление береговой партии экспедиции на «Эклипс» поднялся довольно свежий ветер со снегом, а при разборке взятого на санях имущества было сделано печальное открытие — под видом мешка с малой палаткой скрывался мешок с брезентом. С большими усилиями добрались до небольшого, сделанного раньше запаса провизии, в нескольких верстах от залива Гафнера и провели ночь в пещере, вырытой в снеговой стене подле возвышенного берега и прикрытой брезентом. На следующий день ветер стих и партия благополучно вернулась на корабль, опытом наученная необходимости не только собрать все необходимые для похода вещи, но и укладывать их немедленно на сани.

К концу первой половины мая лёд перестал утолщаться. За истекшую зиму молодой лёд достиг толщины от 150 см в местах, покрытых снегом, до 220 см в местах, где снег постоянно сдувало ветром. Измерения толщины льда производились систематически офицерами обоих кораблей, а на «Вайгаче», кроме того, был сделан ряд наблюдений температуры различных слоев льда и изменений её, в зависимости от колебания температуры воздуха.

14 мая впервые наблюдалась температура воздуха выше 0° (+1,1°), но средняя температура суток была −3,6°. За последний месяц появилось много пуночек, они же снежные подорожники, белых куропаток, чаек. В конце мая появились стаи чёрных гусей. На льду стали показываться тюлени. Белые медведи начали подходить к борту кораблей ещё ранее, в марте, тогда как во время полярной ночи они не встречались. Часто видели на берегу оленей. На суше шло обильное таяние снега, повсюду журчали ручейки, кое-где уже начали просыхать выдающиеся глыбы земли.

18 мая на «Таймыр» вернулась партия, провожавшая ушедших на «Эклипс». К этому времена была произведена удачная проба аэросаней, над устройством которых из частей гидроаэроплана трудились довольно долго. 19-го на этих аэросанях отвезли груз на берег, к заливу Гафнера, но путь был проделан с задержками — снег рыхлый, из-под него выступала вода, под берегом образовались большие лужи на льду.

После тревожных ожиданий, 22 мая была принята с «Эклипса» депеша, извещавшая, что отправленная с судов экспедиции партия прибыла благополучно. Погода в общем благоприятствовала переходу, но последняя половина пути была совершена по тяжёлой дороге, благодаря сильному таянию, разрыхленному снегу и выстудившей поверх льда воде.

На «Эклипсе» пришедшие были размещены частью в кубрике, частью в трюме, приспособленном в прежнее время для жилья. 22 июня к месту зимовка «Эклипса» пришёл Бегичев, за ним пришли 650 оленей. Из 650 оленей часть принадлежала самоедам, пригнавшим стадо, и 435 были предназначены для экспедиции. Так как провизия и снаряжение партии весили до 100 пудов, нарта же, запряжённая четырьмя оленями, поднимает только пять пудов, то для двадцати нарт было нужно, с подсменными и 40 запасными, до 200 голов оленей. Около половины оленей должны были оставаться сначала подле места зимовки «Эклипса», а затем у рейда «Заря» на случай, если они понадобятся находящимся на судах. Таким образом, береговая партия должна была идти до Гольчихи пешком, но зато весь груз везли олени.

2 июля партия выступила по маршруту: к месту впадения р. Тареи в р. Пясину — 350 вёрст, вверх по Пясине 150 вёрст, оттуда на Гольчиху на Енисее — 200 вёрст; на Тарее и Пясине предварительно были устроены склады провизии. К сожалению, на мысе Вильда, подле которого стоял «Эклипс», пришлось водрузить ещё один крест — над могилой кочегара транспорта «Вайгач» Мячина, скончавшегося 22 июня от воспаления брюшины. Бегичев доставил на «Эклипс» почту и газеты. К сожалению, не было никакой возможности добыть письма с «Эклипса». Содержание военных и некоторых других телеграмм из газет любезно сообщались при каждом телеграфировании. Сначала выборку известий делали офицеры экспедиции, а после их ухода — доктор Тржемеский. Последние газеты были от первых чисел марта.

Ещё в последних числах мая начали встречаться дни с положительной средней температурой, в июне они стали почти постоянным явлением. Лёд таял сантиметра на полтора в сутки, на поверхности его образовалось множество обширных скоплений воды, которая пробивала себе дорогу сквозь толщу льда, размывая трещины и образуя воронки, постепенно расширяющиеся, доходящие до нижней поверхности льда и впоследствии (рис. 23) превратившиеся местами в водовороты в сажень и более диаметром. Переход по льду стал затруднительным и выбирать сухие места было невозможно из-за прихотливо извивающихся и неожиданно широких каналов и луж, преграждающих путь; оставалось идти целиком, не обращая внимания на воду, ощупывая палкой лёд в местах скопления мутной воды, зеленоватой

от обильно разросшихся водорослей, чтобы не попасть в сквозное отверстие, от краёв которого при ударе палкой отламываются и всплывают вверх ноздреватые, шмелиным сотам подобные куски разрушающегося льда. Образовались забереги до нескольких вёрст шириною.

Наступило время для сборки механизмов, наполнения котлов водою и вообще приготовления к возможности скорого освобождения из льда и начала плавания. 23. Водоворот

Возле могил на берегу залива, близ которого стоял «Таймыр», поставили высокий железный знак. Ещё раньше командир «Вайгача» установил здесь вековую марку. Одно из последних посещений берега было сделано начальником экспедиции в конце июня; было привезено несколько десятков птиц, обнаружены торчащие из земли на оползне одного из холмиков бивни и часть черепа мамонта (рис. 24); однако доставить их на судно было невозможно, так как переправа была чрезвычайно затруднительна, на берегу же находилось слишком мало людей, чтобы предпринять откапывание обнаруженного скелета, а может быть, и лучше сохранившихся мягких частей огромного животного. Предполагалось отправить с корабля особую партию для раскопок, но разные обстоятельства помешали выполнить это предположение.

Ещё раз прошла небольшая группа людей от одного транспорта до другого, обменялись некоторыми продуктами, недостававшими одним и, наоборот, имевшимися в избытке 24. Бивни и часть черепа мамонта у других. Затем наступили дни томительного ожидания, когда распадутся ледяные оковы и корабли получат возможность идти своей дорогой.

Тем временем продолжалась передача по телеграфу с «Эклипса» судам экспедиции содержания газетных известий, некоторых писем, по просьбе нетерпеливых адресатов, и телеграмм. 29 июня был получен ряд телеграмм, отправленных в конце февраля и марте врачам экспедиции с тёплыми и сердечными приветствиями и пожеланиями, частью обращёнными ко всем участникам «беспримерного морского похода», от Обществ морских врачей в Петрограде, Кронштадте, Севастополе, Ревеле, Николаеве, Свеаборге и Владивостоке. В некоторых из телеграмм стояло запоздавшее приветствие: «Христос Воскресе». До глубины души растрогали такое внимание и память.

Примечания

1. Путешествие на Север вдоль норвежского берега на Нордкап, остров Ян-Майен и Исландию, предпринятое с мая по октябрь 1861 г. Стр. 142—143. Спб. 1867.
2. O. Sverdrup. New Land. Four years in the arctic regions. 1904. g. Wol. I, p. 155.