Третий дух в Боге есть горький дух, возникающий в молнии жизни: ибо молния жизни восходит в сладкой воде через трение терпкого и жгучего качеств; тело молнии весьма кротко пребывает в сладкой воде, как свет или сердце, сама же молния вся дрожит, а от испуга и огня и воды и терпкого духа она становится горькою, проходя через начало воды, в которой она восходит.
2. Также молния, или неистовый испуг, или горький дух, пленена в терпком качестве, и прославлена и высокорадостна в ясном свете в терпком духе, и она теперь есть подвижность, или корень жизни, и образует в терпком качестве или делает раздельным слово, так что в теле возникает мысль или воля.
3. И этот высоколикующий и радостный дух бывает теперь весьма похвально и прекрасно использован в Бoжeственном салиттере для образования: ибо он движется преимущественно в звуке и в любви, и к сердцу Божию ближе всех в рождении, и связан с ним в радости, ибо он и сам есть источник радости или восхождение в сердце Божием.
4. И нет здесь иного различия, как только то, какое бывает между телом и душою в человеке: тело знаменует собою семь источных духов Отца, и душа знаменует единородного Сына Бога Отца. [„Дух души знаменует сердце Божие, а душа око Божие в первом Начале, как разъяснено в третьей книге о Троякой Жизни Человека.“]
5. Подобно как тело рождает душу, так и семь духов Божиих рождают Сына; и подобно как душа, будучи рождена, есть нечто особое, и однако связана с телом, и не может пребывать без тела, так и Сын Божий, будучи рожден, есть нечто особое, и однако не может пребывать без Отца.
6. Теперь заметь: точно таким же образом состояло горькое качество и в Люцифере, и не имело никакой причины для своего восстания, и никакого побуждения от чего-либо иного; но оно последовало безумному высокомерию терпкого качества, как отца своего, и также возомнило, что будет в своем виде господствовать над всем Божеством, и в своем восстании зажглось.
7. Когда же оно приняло участие в рождении душевного духа в теле, то этот дух стал в этом виде яростным, колючим, неистовым, зажженным, горьким, как желчь, и раздирающим духом, истинным качеством адского огня, существом совершенно яростным и враждебным.
8. Когда же этот дух в душевном духе, из сердца Люцифера и его легионов, воззрел в Божество [„то есть, ввел волю свою в него, как в родительницу“], то это было ничто иное, как только раздирание, терзание, жаление, умерщвление, и ядовитое жжение. Об этом говорит Христос: Дьявол — лжец и убийца искони, и не пребывал в истине никогда (Иоан. 8, 44).
9. Люцифер же мнил, что тем самым он будет выше Бога, что никто не сможет владеть и править так устрашающе, как он, и что все должно будет преклониться перед ним; он хотел духом своим властно господствовать во всем Божестве, как царь над всем: будучи самым прекрасным, он хотел быть и самым могущественным.
10. Но он отлично видел и ведал кроткое и смиренное существо в Боге отце своем; к тому же он отлично ведал также, что Божество от вечности пребывало в подобной кротости, и что в подобной же Божественной кротости надлежало рождать и ему, как доброму и послушному сыну.
11. Но как он был образован ныне таким прекрасным и славным, подобно некоему царю в природе, то, уязвленный своим прекрасным обликом, он возомнил про себя: Вот я сложен теперь в Боге и из Бога, кто сможет победить меня, или кто — изменить меня? Я буду сам господином, и буду господствовать во всем моею остротою, и мое тело пусть будет образом на почитание всем; я устрою себе новое царство: ибо вся эта область — моя, один я Бог, никто другой.
12. И в своей гордости сам поразил себя тьмою и слепотою, и сделал из себя дьявола: таковым и суждено ему быть и оставаться вечно. [„Он познал в Боге только Величество, а не Слово в средоточии, держащее веяльную лопату. Он ослепил сам себя терпкою тьмою, ибо он хотел возжечь себя, и господствовать в огне над светом и кротостью.“]
13. Когда же эти злые дьявольские духи стали двигаться в салиттере Божием [„разумей, в средоточии родительницы“], и взирать в нем, то не было там ничего, кроме только жаления, жжения, умерщвления и разорения, и одного только противления: ибо сердце Божие желало любви и кротости, а Люцифер хотел насильно превратить их в неистовство.
14. Не было там ничего, кроме вражды и противления: он насильно возжег салиттер Божий, который покоился от вечности и пребывал в своей кротости.
15. От этого возжения в этой области и зовет себя Бог ныне гневным, ревнивым Богом на ненавидящих Его (Исх. 20, 5; Второз. 5, 9), то есть, на тех, кто еще сильнее разжигают гнев и ярость Его своими дьявольскими духами, своими проклятиями, хулениями, и всею яростностью, какая таится в сердце, гордостью, скупостью, завистью, гневом; все это, что ни есть в тебе, бросаешь ты в Бога [„то есть, в родительницу природы: почему и надлежит ей быть испытанной огнем, а также и душевному духу, ибо злоба должна остаться в огне“].
16. Ты скажешь: как может это быть? Когда ты раскрываешь глаза, и взираешь на существо Божие, ты вонзаешься как бы шипами в существо Божие, и подвигаешь гнев Божий. Когда звук звенит в твоих ушах, так что ты воспринимаешь его из существа Божия, то ты заражаешь его, как если бы швырял в него громовые удары.
17. Подумай, что ты делаешь носом и ртом, когда твой милый новорожденный сынок исходит из уст вместе с твоею речью, как сынок всех семи духов; не бушует ли он в салиттере Божием, как некогда Люцифер? О, здесь нет никакого различия.
18. Бог же, напротив, говорит: Я Бог милосердный над любящими меня, и буду творить милость им до тысячи родов (Исх. 20, 6; Второз. 5, 10).
19. Заметь здесь внимательно: это те, кто противятся возженному огню гнева своею любовью, кротостью и усердными возжениями любви, и гасят огонь гнева своею молитвою, и идут упорно навстречу зажженной яростности.
20. Им немало достается тяжелых ударов: ибо зажженный огонь гнева Божия кидается иногда на них, так что они не знают, куда деваться; тяжкие горы ложатся на них; возлюбленный крест давит и бывает тяжел.
21. Но он утешение ваше, и крепкий шлем против яростности и возженного огня, как говорит царственный пророк Давид: Во тьме восходит свет правым (Пс. 111, 4).
22. В этой именно борьбе против гнева Божия и возженной ярости дьявола и всех безбожных людей и восходит благочестивому свет в его сердце, и объемлет его радостная любовь Божия, чтобы он не отчаялся на кресте своем, и продолжал бурно наступать против гнева и ярости.
23. Если бы не оставалось еще на земле всегда и повсюду несколько благочестивых людей, которые гасили бы гнев Божий своим противлением, давно уже возгорелось бы адское пламя; ты бы увидел тогда, где оказался бы ад, чему ты ныне не веришь.
24. Но вот что говорит дух: лишь только ярость победит в сем мире противление любви, как возгорится огонь, и с той поры не будет больше времени в сем мире.
25. А что ярость горит ныне ужасающим образом, это не требует доказательства, ибо ясно как день. Смотри, вот восходит еще малый огонек в противление гневу, по особому побуждению любви Божией: когда ослабеет и он, то настанет конец сего времени.
26. Но прав ли Люцифер, пробудивши яростность в салиттере Божием, отчего сей мир стал таким колючим, тернистым, каменистым, завистливым и лживым? Также на это пусть дадут ответ здесь защитники и заступники Люцифера; если же нет, то пусть осужден будет также и этот третий горький, колючий дух.
27. Четвертый дух Божий есть зной; он рождается между горьким и терпким качествами, и бывает принят в сладкой воде, где и становится сияющим и светящим; и он есть истинный родник жизни; ибо в сладкой воде он становится совершенно кротким, от чего возникает любовь, и бывает лишь приятною теплотою, а не огнем. И хотя в сокровенном ядре он есть качество и начало огня, однако этот огонь не зажжен, ибо он рождается в сладкой воде; а где вода, там нет огня, но лишь приятная теплота и кроткое качествование; но если бы вода высохла, то стал бы горящий огонь.
28. Так думал и господин Люцифер, что он зажжет свой огонь, и сможет тогда в своем рвении властно господствовать в Божественной силе; но он думал, что огонь будет гореть вечно, а также и светить; умысел его был не в том, чтобы погасить свет, но чтобы свет горел в огне: он мнил, что высушит воду, и тогда свет будет витать в горящем огне. Но он не ведал, что если зажжет высушенную воду, то ядро ее, то есть, масло или сердце воды, истребится, и из света станет тьма, а из воды кислый смрад.
29. Ибо масло или тук в воде рождается кротостью или благодеянием, и именно в этом туке становится свет сияющим; когда же тук сгорит, то вода обращается в кислый смрад, и к тому же становится совсем темной.
30. Так произошло и с гордостью Люцифера: он торжествовал краткий срок со своим возженным светом; когда же его свет сгорел, то он стал черным дьяволом. Но он мнил, что будет вечно господствовать в горящем свете во всей Божественной силе, подобно некоему весьма ужасному Богу, и таким образом боролся своим огненным духом против салиттера Божия, желая зажечь снова всю область своего царства. И он действительно достиг кое-чего, сделав горящими Божественные силы, что и сказывается еще на солнце и звездах; и часто также загорается огонь в салиттере в стихиях, так что, мнится, бездна горит, о чем у меня будет речь в своем месте. [„Он отступил из кротости назад, в скорбную огневую волю, и упал во тьму. Пусть читатель нигде не разумеет этого в том смысле, будто дьявол зажег Божий свет, но лишь те образы природы, откуда сияет свет. Ибо он не объял света, как не объемлет света и огонь: он вступил в огонь, и был изгнан в тьму, и не имеет вне своей тварности ни огня ни света.“]
31. И в этом качестве царь Люцифер уготовил себе поистине адскую баню; он не смеет сказать, что Бог создал и уготовил для него адское качество: нет, это сделал он сам, и он также оскорбил Божество, и из сил Божиих сделал адскую баню, в вечное обитание себе.
32. Ибо когда он и все его ангелы зажгли в своих телах источного духа огня, то выгорел тук в сладкой воде, и молния, или испуг, яростно восходящая в рождении света, обратилась в неистовство и терзание, жжение и жаление, и в совершенно враждебное существо.
33. И жизнь обратилась тогда в этом качестве в жало смерти: ибо через зной горькое качество стало таким яростным, колючим, неистовым и жгучим, словно все тело стало сплошными огненными жалами; и оно раздирало теперь и неистовствовало в терпком качестве, как если бы пронзали тело огненными шилами.
34. И холодный огонь терпкого качества в свою очередь неистовствовал и бушевал против зноя, и против горького яда, и это был как бы великий мятеж, и отныне во всем теле Люцифера не было ничего, кроме убийства, разорения, жжения и жаления, и весьма ужасного адского огня.
35. Этот огненный и поистине дьявольский дух восстал теперь также и в средоточии сердца, и хотел посредством душевного духа [под ним надо разуметь волевого духа из средоточия, который рождается из родительницы, как из семи источных духов, и он есть образ Божий] господствовать во всей Божественной силе, и зажечь весь салиттер Божий, как новый и могущественный Бог. Формы и небесные образования должны были всходить в ужасающем огненном качестве, и получать образ согласно этой яростности.
36. Если я пишу здесь о душевном духе, то ты должен знать совершенно точно, что он есть, или каков он есть; иначе тщетно будешь ты читать об этом рождении, и с тобою произойдет, как с мудрыми язычниками, которые восходили до лица Божия, и не могли его видеть.
37. Душевный дух гораздо тоньше и непостижимее, нежели тело или семь источных духов, которые держат и образуют тело: ибо он исходит от семи духов, подобно как Бог Дух Святой от Отца и Сына.
38. Семь источных духов имеют свое сплоченное воедино тело из природы, то есть, из седьмого духа природы в Божественной силе, что я называю в этой книге салиттером Божиим или постижимостью, в которой восходят небесные образы. Это есть дух, как и все семь духов; но только прочие шесть пребывают в нем, как непостижимое существо: ибо Божественная сила рождается в постижимости седьмого духа природы, как бы сокровенно, непостижимо для тварей.
39. Душевный же дух, или дух души, рождается в сердце из семи источных духов по тому роду и образу, как рождается Сын Божий, и сохраняет в сердце престол свой, и исходит с этого престола в Божественную силу, как Дух Святой от Отца и Сына: ибо он имеет такую же тонкость, как Бог Дух Святой, и качествует совместно с Богом Духом Святым.
40. Когда душевный дух исходит из тела, он бывает едино с сокровенным Божеством, и участвует в образовании вещи в природе, как сам Бог Дух Святой. У тебя есть пример тому: когда плотник хочет выстроить искусный дом, или какой-нибудь другой ремесленник сделать какое-нибудь искусное произведение, то руки, знаменующие природу, не могут сделать этого сначала сами; но семь духов бывают первыми строителями в этом деле, и душевный дух указывает семи духам форму; затем семь духов образуют вещь, и делают ее постижимой; и лишь после того принимают руки к работе согласно образу: ибо если ты хочешь что-либо сделать, то должен прежде довести это до разума.
41. Ибо душа постигает высочайший разум; она видит, что делает Бог, отец ее, и трудится совместно над небесным образованием; поэтому она вычерчивает природным духам образец, как надлежит им образовывать вещь. И по этому прообразу, начертанному душою, делаются все вещи в сем мире: ибо поврежденная душа непрестанно трудится над тем, чтобы мочь образовать небесные формы; но она не может, ибо для труда и дела своего располагает лишь земным, поврежденным салиттером, да, полумертвой природой, в которой душа не может создавать небесных образов.
42. Ты можешь понять сообразно этому, каким великим могуществом обладали в небесной природе духи изгнанных ангелов, и как могло произойти повреждение, как повредили они природу в небе, в своем месте, и опустошили ее своим мерзким возжением, откуда произошла ужасная ярость, господствующая в сем мире.
43. Ибо возженная природа все еще продолжает гореть до дня Последнего суда, и этот возженный огненный источник есть вечная вражда против Бога. Но прав ли этот возженный огненный дух, и действительно ли зажег его сам Бог, отчего произошел огонь гнева: на это пусть также дадут ответ сторонники предопределения, и докажут в природе; если же нет, пусть и этот огненный дух будет также осужден.
44. Пятый источный дух в Божественной силе есть блаженная любовь: она есть истинный облик кротости и смирения, и рождается также из молнии жизни. Когда молния, как испуг, быстро проницает (тело), отчего возникает радость, то ствол возженного света продолжает оставаться в сладкой воде, и весьма кротко проникает вслед за молнией через огонь в терпкое качество, и укрощает огонь, и делает терпкое качество нежным и мягким, что есть также порождение воды.
45. Когда же огонь отведает нежного, сладкого и мягкого вкуса, он укрощается, и слагается в кроткую теплоту, совершенно любовную, и в огне восходит весьма приветная жизнь, и проницает терпкое качество этим любовным кротким теплом, и утишает холодный огонь, и делает твердое мягким, и густое жидким, и темное светлым.
46. Когда же горькая молния, вместе с терпким и огненным духом, отведает этой кротости, то нет там ничего, кроме одного только томительного устремления, желания исполнения, кроткого и приятного вкушения, борения, лобзания и рождения любви: ибо строгие рождения всех источных духов становятся в этом проницании совершенно кроткими, любовными, смиренными и приветными, и в нем истинно пребывает Божество.
47. Ибо в четырех первых источных духах состоит Божественное рождение: потому и должны они быть совершенно строгими, хотя и имеют под собою свою кроткую матерь воду; в пятом же состоит блаженная любовь, и в шестом радость, и в седьмом образование или постижимость.
48. Сюда теперь, Люцифер, с твоею любовью! как вел ты себя? любовь твоя такой же ли родник? Мы хотим ныне рассмотреть и ее, каким стал ты любовным ангелом.
49. Заметь: если бы Люцифер не восстал и не возжегся, то его родник любви был бы не иным, нежели в Боге: ибо не иной был салиттер в нем, нежели в Боге.
50. Но когда он восстал, чтобы душевным духом своим править над всем Божеством, то ствол, или сердце света, который есть ядро любви в сладкой воде, стал яростным и пронзительным огненным источником, отчего во всем теле возникло дрожание и жгучее правление и рождение.
51. Когда же в этом строгом и терпком огненном рождении родился душевный дух, он весьма яростно устремился из тела в природу или в салиттер Божий, и разрушил блаженную любовь в салиттере. Ибо он проницал все весьма яростно и огненно, как неистовый злодей, и мнил, что один он Бог; он хотел господствовать остротою.
52. Отсюда и возникло великое противление и вечная вражда между Богом и Люцифером: ибо сила Божия движется совершенно кротко, любовно и приветно, так что нельзя даже постигнуть ее рождения; а духи Люциферовы движутся и рвутся совершенно терпко, огненно и буйно.
53. У тебя есть пример тому на возженном салиттере звезд, принужденных от этой возженной ярости так быстро вращаться, вместе со всею тщетою, до дня Последнего суда: тогда отлучена будет от них ярость, и дана в вечный дом царю Люцифepу.
54. А что это встречает великое противление в Боге, тому не надо доказательств; но пусть человек размыслит: если бы у него в теле возник подобный яростный огненный источник, какое противление и недовольство было бы у него, и как весьма часто все тело приходило бы в ярость.
55. Что и бывает, конечно, с теми, кто дает прибежище дьяволу: но пока он гость, он лежит тихо, как смирная собачка; когда же становится хозяином, то разоряет весь дом, как и поступил он с телом Божиим.
56. Потому и огонь гнева Божия продолжает пребывать в теле Божием сего мира до конца, и немало тварей бывает поглощено этим огнем гнева: о чем можно бы написать весьма многое, но на своем подобающем месте.
57. Теперь, сотворил ли Бог сам такими и сам возжег эту вражду и яростный огненный источник в Люцифере, на это пусть дадут ответ сторонники предопределения и предусмотрения, и докажут в природе; если же нет, то пусть будет осужден также и этот огненный источник, стоящий на месте любви.
58. Шестой источный дух в Божественной силе есть меркурий или звук, в котором восходит различие и небесная радость. Этот дух берет начало свое в молнии огня, то есть, в горьком качестве, и поднимается в молнии через сладкую воду, где он укрощается, так что становится светлым; и в терпком качестве он заключается в плен, и тогда возбуждает всех духов; от этого возбуждения восходит звук; в молнии пребывает его восходящий источник, а в сладкой воде в любви его тело или корень.
59. И этот звук есть Божественное царство радости, ликование, в котором восходит в Боге Божественная и кроткая любовная игра, к тому же формы, образования и всевозможные облики.
60. Но ты должен ведать здесь, что это качество возбуждением своим совершенно кротко и любовно проницает всех духов, по тому роду и образу, как в сердце человека восходит любовный и кроткий огонь радости, в котором душевный дух ликует, как если бы он был на небе.
61. Но этот дух принадлежит также не к образованию тела, а к различению и к подвижности, в особенности же к радости и к различению в образовании.
62. Когда в средоточии сердца посреди семи источных духов рождается душевный дух, так что воля семи духов бывает сплочена воедино, то звук выводит его наружу в тело, и бывает его колесницею, в которой дух выезжает и выполняет то, что постановлено в совете семи духов.
63. Ибо звук через душевного духа проникает в природу Божию, или в салиттер седьмого источного духа в Божественной силе, который есть его первоначальная мать, и качествует совместно с ней в образовании форм, а также в различении образов.
64. И потому, когда царь Люцифер превратил своего гордого конька в звуке в огненное возбуждение во всех семи духах, возникло страшное противление в салиттере Божием.
65. Ибо когда его душевный дух родился в его теле, он ужалил из его тела в салиттер Божий, как огненная змея из своей норы. Когда же рот раскрылся для речи, то есть, когда семь духов сплотили воедино слово в своей воле, и послали его в салиттер Божий посредством звука, то это было не иное, как если бы в природу Божию пустили огневую громовую стрелу, или же яростную змею, неистовствующую, и бушующую, словно бы она хотела разодрать природу.
66. Отсюда и берет свое начало то, что дьявола зовут древним змием (Апок. 12, 9), равно как и существование в сем поврежденном мире гадюк и змей, а также всякой вредной твари, как то: червей, жаб, мух, вшей и блох, и чего ни на есть; отсюда же берут свое начало в сем мире грозы, громы, молнии и грады.
67. Заметь: когда звук восходит в Божественной природе, то он весьма кротко поднимается из всех ceми источных духов зараз, и весьма кротко порождает слово или образы.
68. То есть, когда источный дух почерпает волю к рождению, то он весьма кротко проникает через прочих источных духов в средоточие сердца, и там воля бывает образована и испытана согласно всем семи духам.
69. И тогда прочие шесть духов произносят его в звуке из душевного духа Божия, разумей из сердца Божия, из Сына Божия, пребывающего в средоточии, в середине, как собранное и сплоченное воедино слово.
70. И молния из этого самого слова, или возбуждение слова, которое есть звук, весьма кротко исходит от слова, и совершает волю слова: и это исхождение от слова и есть Дух Святой, слагающий и образующий все, что постановлено в средоточии сердца в совете семи духов Бога Отца.
71. По такому же роду и образу должен был и царь Люцифер кротко рождать, и качествовать, и помогать своим душевным духом, по праву Божества, образованию в салиттере или в природе Божией, как любимый сын в природе.
72. Подобно как сын в доме отца помогает ему вести его дело, по роду и искусству отца, так надлежало и Люциферу с eгo ангелами в великом доме Бога Отца, по роду и образу Бога, помогать своим душевным духом образованию всех форм и произрастаний в салиттере Божием.
73. Ибо всему салиттеру надлежало быть обителью веселия для ангельских тел, и все должно было всходить и образовываться по желанию их духа, чтобы они никогда и вовеки не испытывали неудовольствия по поводу какого-нибудь образа или творения; но их душевному духу надлежало участвовать во всяком образовании, а салиттеру быть собственностью тварей. [„Образование из небесных сущностей происходит магически; все по воле и способности природы и тварей.“]
74. Если бы они только пребыли в своем кротком рождении согласно с Божественным правом, все было бы их собственностью, и их воля всегда и вечно была бы исполнена, и не было бы у них и в них ничего, кроме одной любовной радости, или, говоря по-земному, как бы вечного смеха и непрестанного радования в вечном веселии сердца.
75. Ибо Бог и твари были бы единым сердцем и единою волею. [„Образование из душевного огня и любовь или Божественное средоточие состоят в едином существе.“]
76. Но когда Люцифер восстал и зажег своих источных духов, душевный дух устремился в звуке из всех тел Люциферовых ангелов в салиттер Божий, подобно огненному змию или дракону, и образовал всевозможные ядовитые и огненные формы и образы, подобные диким и злым зверям.
77. И отсюда берут свое начало дикие и злые звери в сем мире: ибо воинство Люциферово зажгло салиттер звезд и земли, и наполовину умертвило и повредило его.
78. Ибо когда Бог после падения Люцифера совершил творение сего мира, все было сотворено из того самого салиттера, в котором восседал Люцифер. Так тварям в сем мире надлежало быть сотворенными потом из того же салиттера: и вот они образовались, по роду зажженного качества, злыми и добрыми.
79. Какой зверь был тогда всего сильнее в огненном, или в горьком, или в терпком качестве в меркурии, тот и стал горьким, терпким, знойным и яростным зверем, все сообразно тому, какое качество имело в нем первенство.
80. Я помещаю это здесь лишь как наставление тебе: при сотворении сего мира ты найдешь это изложенным подробно и доказательно.
81. Теперь, правилен ли этот огневой звук и дух драконов в Люцифере и его ангелах, и сотворил ли его таким Бог, на это также пусть дадут ответ здесь защитники Люциферовы, делающие из Бога дьявола, и докажут это в природе, действительно ли Бог есть Бог, хотящий зла и сотворивший его.
82. Если же нет, то пусть и этот дух будет также осужден на вечное заключение; и пусть они отступятся от своей лжи и богохульства; иначе они хуже диких язычников, которые ничего не знают о Боге, и однако живут в Боге, и наследуют царство небесное прежде множества таких богохульников, что я и намерен разъяснить в своем месте.