Японская антология. С.-ПЕТЕРБУРГ. 1905. Склад издания у П. П. Сойкина (Невский, 96) Цена 30 коп. ________
МАЛЕНЬКАЯ АНТОЛОГИЯ. № 2. ПЕСНИ СТА ПОЭТОВ. Японская антология. ________
С.-ПЕТЕРБУРГ. 1905. Склад издания у П. П. Сойкина (Невский, 96) ДОЗВОЛЕНО ЦЕНЗУРОЮ, СПБ., 25 июля 1905 г.
ТИПОГРАФИЯ П. П. СОЙКИНА, СПБ., СТРЕМЯННАЯ, 12 ________
Предисловие.
В 1896 г. мы положили начало «Маленькой антологии», издавши книжку «Китай и Япония в их поэзии». Переводы японских стихотворений, вошедшие в эту книжку, были сделаны преимущественно с немецкого перевода К. Флоренца. Последний выбирал из японских антологий стихотворения, могущия удовлетворить вкусу европейца, и передавал их вольными рифмованными стихами, не стараясь о сохранении формы оригинала. Выходящая ныне книжка может служить существенным дополнением к изданной нами в 1896 г. Вошедшие сюда переводы сделаны с немецкого перевода П. Эманна, который перевел одну из популярнейших японских антологий целиком, без всякаго приспособления к вкусу европейца, и притом с сохранением, по возможности, самой формы подлинника. Лучшие (с японской точки зрения) стихотворения и лучшие авторы указаны Эманном в примечаниях. Вообще, предисловия и примечания значительно способствуют пониманию японской поэзии, почему они и приведены здесь почти без всяких сокращений.
Издатель.
Японская антология.
«Хиакунин исшу» и связанная с нею японская игра.
«Хиакунин исшу», в переводе: «Песни ста поэтов» (точнее: "из ста поэтов по песне) несомненно самая популярная антология в Японии. Этою популярностью она обязана не столько своим литературным достоинствам, сколько тому случайному обстоятельству, что на ней, уже в течении многих столетий, основана одна общественная игра, в которую под новый год играют все японцы от мала до велика.
Сборник «Хиакунин исшу» ведёт своё начало от некоего Теикакио, настоящее имя которого было Фудживара но Садае. Он жил около 1200 г.; отец его Тошинари был в своё время известным поэтом. Говорят, что Теикакио (это имя, под которым теперь известен составитель нашего сборника, происходит от прочитанных по китайски двух первых знаков его имени Садае и слова кио, его титула в качестве министра) в юности поссорился как-то во дворце императора с Минамото но Масаюки и ударил его подсвечником по голове. За это он лишился своего места. Отец его, огорчённый этим, написал по этому случаю стихотворение, которое дошло до императора и так ему понравилось, что он вернул сыну прежнее его звание. После этого Теикакио поднимался все выше и выше и в заключение даже перегнал своего отца рангом, что считалось необыкновенным явлением. В первый год Темпуку (1233) он, будучи уже 70-летним старцем, отказался от службы и вернулся в свою родную хижину около Огураямы в Ямаширо. В этой хижине, носившей назваше Огура-Сансо, он, по поручению прежнего императора Го Тоба-но-ин, с четырьмя другими сотрудниками, составил собрание стихотворений, под названием Шин Кокиншу, т. е. новое «Кокиншу», указывая этим на «Кокиншу», правильнее «Кокинвакашу», Собрание старых и новых японских стихотворений, составленное Ки но Цураюки с тремя сотрудниками еще при короле Даиго, на 330 лет раньше. Но большая часть стихотворений «Шин Кокиншу» уже имеется в «Кокиншу», «Шуишу», «Го Шуишу» и других собраниях; новое собрание не выдерживает никакого сравнения с прежними, особенно с «Кокиншу», и потому осталось сравнительно мало известным. Из этого собрания Теикакио выбрал по своему вкусу 100 стихотворений, принадлежащих 100 различным авторам, и переписал их на «фусумы» (бумажныя ширмы) своего домика у Огураямы, вследствие чего это собрание нередко называется также «Огура-хиакунин-исшу», т. е. Сто песен такого же количества поэтов из Огуры. Дом Теикакио, с написанными на его «фусумах» стихотворениями, говорят, сохранился до нашего времени. Сын Теикакио, Таме-е, впоследствии расположил стихотворения в хронологическом порядке и издал их.
Однако, наряду с этим, некоторые комментаторы утверждают, что сто стихотворений были выбраны не самим Теикакио, но его другом Нака-но-ин Ниудо, и что Теикакио, который славился своим прекрасным почерком, только переписал их для своего друга Нака-но-ин. Это обнаруживается из собственнаго дневника Теикакио, имеющагося только в рукописи.
Кроме «Собрания 100 песен», Теикакио оставил ещё два сочинения; одно—только что упомянутый дневник, носящий заглавие «Меигетсу-ки», т. е. Черты блестящаго света; другое—собрание его собственных стихотворений, озаглавленное «Шу-и Гусо», т. е. Собранная дополнительно глупая всячина. Умер он во второй год Нинджи (1242), на восьмидесятом году жизни.
«Собрание 100 песен» заключает в себе, начиная от императора Тенчи во второй половине VII века по P. X. и кончая первою половиною XIII века, всех поэтов и поэтесс, известных в эпоху Теикакио, за немногими исключениями; так, например, в нем отсутствует Отомо но Куронуши, один из славнейших поэтов древняго времени, принадлежаший к числу роккасенов (см. примечание к 35-му стихотворению). Из числа 100 поэтов антологии, довольно значительное число, а именно 21 имя, принадлежит придворным дамам.
Самый выбор Теикакио, как уже было упомянуто, нельзя считать вполне удачным, даже с японской точки зрения. Стихотворения этой антологии весьма неравнаго достоинства. Стиль некоторых поэтов, из которых каждый представлен всего одним стихотворением, прост и ясен, других же, наоборот, очень тёмен и непонятен. Содержание стихотворений также весьма разнообразно; большая часть их эротическаго содержания.
Существует очень много комментариев к нашей антологии; ни одного издания не имеется без комментария, так что можно сказать: сколько изданий, столько и комментаторов. Главною причиною этого служить то обстоятельство, что сто коротеньких стихотворений, отпечатанных без примечаний, составили бы слишком миниатюрную книжечку, которой никто бы не купил. Кроме примечаний, занимающих иногда в 20 — 30 раз больше места, чем самыя стихотворения, японския издания также содержать часто краткия биографии поэтов и их портреты.
Что касается переводов этой антологии на европейские языки, то доныне существовал лишь один полный перевод на английский язык, принадлежащий Ф. В. Диккинсу. Этот перевод, вышедший в 1866 г., т. е. в то время, когда изучение японскаго языка еще не было поставлено на должную высоту, нельзя назвать удовлетворительным.
Кpoме того, eщe 25 стихотворений имеются во французском переводе, в «Anthologиe Japonaиse» L. de Rosny (1871); этот перевод также весьма неточен. Только немецкий перевод П. Эманна (с которого сделан и настоящий русский перевод как самой антологии, так и предисловия к ней) представляет попытку дать возможно точную передачу как текста, так и формы оригинала. Каждое стихотворение снабжено необходимыми пояснениями и краткими заметками об авторах.
Форма, которою написаны стихотворения ста поэтов, носить название краткой ута (танка) или просто ута. Ута состоит из двух половин или строф: верхняя (ками но ку) состоит из 17 слогов (5 + 7 + 5) и нижняя (шимо но ку) — из 14 (7+7). Все слоги равнаго достоинства; какого либо ритма, основаннаго на разнице в долготе или ударении слогов, не существует[2].
Слeдует упомянуть ещё о двух особенностях японских стихотворений: это о макура-котоба и йо. Макура-котоба (слова изголовья), называемыя также камури-котоба (слова головного убора), если они имеются в стихотворениях, почти всегда представляют начало верхней строфы и состоять по большей части из 5 слогов, или из 4 с прибавлением частицы родительскаго падежа но. Их следует считать чем то вроде эпитетов, но совсем особеннаго характера, стоящих часто в весьма слабой связи с последующим. В «Хиакунин исшу» вошло очень мало «слов изголовья», и те, которыя вошли, могут считаться эпитетами в нашем смысле этого слова. Так, например, слово ашибики но — неизвестнаго значения — предшествует слову яма (гора) и вообще словам, начинающимся слогами яма; слово хисаката-но (тыквообразный) ставится перед словом «небо», хотя для нас и странно такое сочетание тыквы и неба[3].
Гораздо затруднительнее для перевода так называемыя йо или йоши — «вступления», нечто вроде эпитетов в более обширном смысла этого слова. Они отличаются от макура-котоба прежде всего тем, что состоять не из одного, а из нескольких слов, и часто наполняют всю верхнюю половину стихотворения. Сверх того, эти введения часто не имеют ровно никакого отношешя к содержанию стихотворения и употреблены только ради созвучия с каким-либо словом. С нашей точки зрения, такое йо — пустая игра слов, не имеющая никакого смысла и только даром занимающая место в стихотворении, и без того черезчур кратком, вследствие чего на долю самого стихотворения из 31 слога остается нередко менее половины. Эти йо в «Хиакунин исшу» очень многочисленны. Приведем несколько примеров.
Ашибики но
ямадори но о но шидари-о но ||
нага-нагаши йо во
хитори ка мо нен.
Здесь начальное слово «ашибики-но», как мы уже упоминали,—слово изголовья к слову «ямадори»; притом значение его неизвестно. Слово «о», хвост, без нужды повторяется два раза. Вся первая половина, означающая «(как) хвост висящаго хвоста фазана», представляет «йо» этого стихотворения.
Суми-но-э но
киши ни йору нами йору саэ я ||
юме но кайо-джи
хито-ме йокуран.
Слова «Суминоэ но киши ни йору нами»— «волны, которыя бьются о берег Суминоэ» — представляют «йо», не имеющее другой связи ни со следуюшим словом «йору» (ночь), ни с целым стихотворением, кромe созвучия двух различных слов: «йору» (бьются) и «йору» (ночь).
Здесь вся первая половина стихотворения, означающая: «Река Изуми, которая бурно бежит по полю Мика», имеет лишь ту связь с целым стихотворением, что в слове «Изумигава» и в следующих за ним словах «ицу мики» сходно звучат три первые слога.
Сверх упомянутых «макура-котоба» и «йо», перевод затрудняется нередко встречающеюся игрою слов. Особый вид такой игры слов составляют «кенйоген» (омонимы, слова, употребляющиеся в двух значениях); такия слова с предыдущим связаны одним своим значением и с последующим—другим. В переводе приходится разныя значения одного и того же слова передавать разными словами (например, в № 10, 51, 95, 97 и 100).
Насколько эти причудливыя особенности формы японскаго стиха чужды европейскому вкусу, настолько же чужды ему подчас японския стихотворения и по своему содержанию. Таковы, например, ветер, хлопающий бельём ( № 94), сравнение любви с нагретою морскою водою ( № 97), тайной любви с камнями в море, невидными даже во время прилива ( № 92), рукава рыбаков (в № 90) и т. п. Но найдутся стихотворения, удовлетворяющие и европейскому вкусу.
Нередки в японских стихотворениях и олицетворения или антропоморфическия представления. Таковы, например, обращения к рыбачьим лодкам ( № 11), к ветрам ( № 12), к вишнёвому дереву ( № 66), к жизни ( № 89); также одухотворение листвы ( № 26), цветов ( № 33), осени ( № 47), двери ( № 85).
В заключение несколько слов о связанной со сборником карточной игре. Слово «карута», означающее карта, заимствовано японцами, по всей вероятности, от португальцев или испанцев, впрочем, его производят также от кару-ита, лёгкая доска. Во всяком случае употребление карт ведёт свое происхождение от европейцев, и впервые началось в эпоху Теншо (1573—1591); число карт в Теншо-карута было 48. Впрочем, некоторые утверждают, что употребление карт заимствовано японцами у китайцев, на том основании, что карты называются у японцев также китайским словом «коппаи», означающим «костяныя дощечки», так как китайския карты раньше делались из слоновой кости. Как бы то ни было, игра, о которой идет речь, существовала у японцев ещё раньше введения карт, тогда вместо карт пользовались створками раковины «хамагури» (Cytherea meretrix), на которых писали стихотворения, и игра называлась поэтому прежде «ута-гаи», песенныя раковины. Первоначально для игры служили не только стихотворения «Хиакунин исшу» но и всякия другия стихотворения; например из «Кокиншу», «Генджи-моногатари», «Исе моногатари» и др. Главною целью игры, помимо развлечения, служило заучивание стихов наизусть. Со временем, особенно начиная с эпохи Генроку (1688—1703), для игры стали употребляться исключительно стихотворения «Хиакунин исшу».
В настоящее время игра эта носит название «ута-гарута» (песенныя карты). Существуют ещё две подобныя же игры; одна называется «ироха-гарута» и состоит из 48 карт с пословицами, другая называется «ши-гарута» (китайския песенныя карты) и состоит из 100 карт, на которых напечатаны китайския стихотворения, взятыя по большей части из «Тошисен» (избранные стихотворения времён династии Танг). В эти игры играют не на деньги, а ради удовольствия; выигрышем служат фрукты, пирожные и т. п. У японцев существует только одна карточная игра на деньги; на таких игральных картах, вместо стихотворений, помещают изображения разных цветов. Одно время были в ходу и европейские карточныя игры, но только у высших классов.
Игра «ута-гарута» состоит из 200 карт на первой сотне карт отпечатаны верхния половины стихотворений, на второй coтнe — нижние. Последние раздаются играющим; кто-нибудь не принимающий участия в игрe читает начальные строфы стихотворений одну за другою в том порядке, в каком карты попадаются в его руки, а владельцы соответствующих окончаний отбрасывают карты. Кто раньше сбросит все свои карты, тот получает первый выигрыш, и т. д., пока не останется один только игрок, так называемый «о-фукуро» (по русски — фофан), т. е. мешок, которому и надевают в наказание мешок на голову.
В эту игру играют на разные лады.
Если число играющих значительно, то они делятся на 4 или 5 партий (каждая партия состоит из 3, реже 4 игроков), которыя садятся по партиям в кружок. Каждая партия получает по равному числу карт (по 25 или по 20 карт). По мepе чтения верхних половин стихов, каждая партия ищет их окончаний в картах своей партии. Если какая-нибудь партия недостаточно проворна, то соседняя партия может выхватить у неё карту и подкинуть ей взамен 2—3 своих карты, а то и больше, смотря по уговору.
Игра продолжается, пока не выйдут карты у всех партий, кроме одной; последняя партия называется «о-фукуро» и получает если не мешок на голову, то белую черту или круг на лоб или на нос, сделанные куском мела, или чёрную черту тушью. Если число игроков невелико, то карты делятся не между партиями, а между отдельными игроками.
Иногда игроки делятся на две партии, которые садятся друг против друга; игра ведётся, как и в первом случае.
Наконец, играют ещё таким образом, что все карты кладутся в беспорядке посредине, а игроки рассаживаются кругом, и каждый играет сам за себя; здесь первый выигрыш получает тот, кто наберёт наибольшее количество карт, кто же получить наименьшее количество или совсем останется без карт, тот становится «о-фукуро».
В игру эту играют большею частью только под новый год, в этот же день в неё играют в каждом доме, главным образом молодые люди. При этом царит величайшее веселье, и игра нередко продолжается всю ночь напролет, до самаго рассвета. Если игроки плохо знают стихотворения, то читается не только начало, но и конец стихотворения, так что для этой игры знание стихотворений не есть необходимость; в этом случае употребляются карты, на которых напечатаны целые стихотворения, а не части их. Напротив, в старое время, когда знание такого рода вещей было развито сильнее умелые игроки требовали, чтобы им читали не начало, а конец стихотворения, сами же искали начало; для этого, конечно, требовалось лучшее знание стихотворений, чем при обычном способе игры.
О, ночь невзгоды!
Как платье, отсырело! В сырую осень
в лачуге бедной плохо
под крышею сквозною!
Император Тенчи[5] (правил 668—772 по P. X.)[6] пожелал составить понятие о лишениях крестьян; с этою целью он провёл одну ночь в бедной хижине, покрытой соломенною крышею, и там написал приведённое стихотворение.
Как хвост фазана,
длинна пора ночная. Увы, как долго
томиться, засыпая
на ложе одиноком!
С этим стихотворением имеет большое сходство стихотворение № 91. — Хитомаро (†737, по другим уже в 724 г.) — самый знаменитый из всех японских поэтов; его чтят так высоко, что даже воздвигли ему храм. О его жизни известно очень мало за то о нём существует целая литература мифов.
Домой иду я,
покинув берег Таго, и что же вижу?
Уже вершину Фуджи
окутал снег блестящий!
Акахито, современник Хитомаро, пользуется почти равным с ним почитанием и славою; это — единственный из всех японских поэтов, который может соперничать с Хитомаро. Вмеcте с Хитомаро он получил название Pиoceи, т. е. пара мудрецов. О его жизни известно ещё менее, чём о жизни Хитомаро. Прочие стихотворения обоих поэтов находятся в «Маниошу».
Ср. с подобным же стихотворением № 83. — Поэт жил в VIII веке при Императоре Геншо и Императоре Шому[8]. Его настоящее имя неизвестно: таю было почётным титулом чиновников 5-го ранга.
Как верный признак
того, что ночь проходит, ложится иней
на лестнице, ведущей
к покоям государя.
Подразумеваются чувства придворнаго стража, дежурящаго ночью во дворе Императора. — Полное имя поэта было Отомо-но-Сукуне Якамочи. Автор стихотворений, он известен и тем, что в сотрудничестве с Тачибана-но Мороэ и некоторыми другими составил древнейшую и знаменитейшую из всех японских антологий «Маниошу». Он умер в 785 г.
Под небом дальним
я думаю печально, на месяц глядя:
горит ли этот месяц
и над горой Микаса?
По мнению японцев, это стихотворение принадлежит к числу прекраснейших стихотворений всего собрания. Автор его, Абе-но-Накамаро, отправился на 2-м году Рейки (в 716 г.) в Китай, что бы там учиться. После 35-летнего пребывания в Китае, он отправился морем, вместе с Фудживара-но-Кийокава, обратно в Китай. Стихотвopeниe выражает тоску поэта по родине; оно было написано при отправлении его домой. Но ему не пришлось увидеть опять свою родину, потому что бурею прибило его корабль обратно к берегам Китая, где он в конце концов и умер. По китайскому преданию, он погиб в море, на что указывает следующее место в одном стихотворении китайскаго поэта Литайпе: «Блестящая луна (т. е. Накамаро) не вернулась домой, но погрузилась в зелёное море».
В моей избушке,
к востоку от столицы, я скрыт от миpa;
«Холмом уединенья»
прозвали это место.
Здесь имеется по японски игра слов (кенйоген): название горы «Уджияма» в переводе означает «гора удалeния от миpa, или презрения к миpy». — Поэт, называемый часто по своему месту жительства «священником Уджиямы», принадлежит к числу «роккасенов». (см. № 35); его настоящее имя и биография неизвестны. Цураюки порицает его за неясность; он сравнивает его с луною, которая осенью закрыта тучами.
Поблекли краски,
цветы завять успели, пока по свету
блуждала я, беcпечно
скользя повсюду взором!
Игра слов: «йо ни фуру нагаме» — блуждая по свету взором — по японски означает ещё: идущий ночью проливной дождь; эта игра слов имеет целью усилить меланхолический тон всего стихотворения; в перевод её пришлось выпустить. — Поэтесса эта — единственная женщина среди 6 роккасенов (см. № 35). Она одинаково славилась своим поэтическим талантом, красотою и легкомыслием, о котором она и упоминает с грустным сожалением в своём стихотворении, которое считается одним из лучших во всём сборнике. Она процветала в средине IX века, но год её рождения, а также год и место её смерти неизвестны; говорят, что она умерла нищею на улице. Превратности её жизни не раз служили сюжетами для японской живописи. Новейшие ученые отвергают самое её существование.
Ворота эти,
в которых постоянно толпится масса
прохожих и проезжих,
ведут к «Горе свиданья».
Игра слов с названием города Аусака (Осака), означающаго «Холм встречи» (смотри № 62). — Автор стихотворения занимал придворную должность при Императоре Уда (царствовал 888—897).
Вы, ветры неба,
проход меж облаками скорей сомкните,
чтоб юные созданья
ещё побыли с нами!
Настоящее имя поэта было Йошимине-но-Мунесада. Он был знатнаго ироисхождения и был в большой милости у Ниммио Тенно (царствовал 834—850). После смерти этого Императора он поступил в монастырь, в 886 г. был назначен епископом и вскоре после того умер. Он принадлежит к числу роккасенов; Цураюки (в своем «Кокинвакашу» — см. № 35) признает его мастером формы и версификации, но отрицает в нём истинное чувство; он сравнивает его с тем, кто хотел бы возбудить искуственную страсть к ненастоящей, а нарисованной девушке. Его (предполагаемый) сын Сосей Хоши (священник Сосей—см. № 21) также известен в качестве поэта. — Существовал обычай, что ежегодно красивейшие девушки в Киото — дочери придворных чиновников — устраивали танцы в честь Императора; поэт сравнивая девушек за их красоту с ангелами, выражает опасение, что они могут улететь на небо, и поэтому обращается к ветрам с этою поэтическою просьбою.
Подобно прочим,
и я в сетях любовных себя запутал,
как спутаны разводы
сукна из Мичиноку.
Мичиноку[10] (дальный путь) — древнее название самой северной провинции Муцу. Последние две строки перевода в подлиннике составляют йо (введение) к стихотворению. — Автор, сын Императора Сага, процветал в средине IX века; его имя было Минамото-но-Тору. Он занимал при Ниммио Тенно (царствовал 834—850) должность первого министра и в качестве такового жил в Киoтo во дворце Кавара-но-ин; отсюда его прозвание, поставленное в заголовке стихотворения.
Весною с поля
я для тебя срываю побеги злаков,
а между тем снежинки
мне падают на плечи.
Император Квоко (царствовал в 885 — 887) отличался сыновними добродетелями, что выражено и в его (посмертном) прозвище Квоко (блистательная детская любовь). Стихотворение обращено к его бабушке, для которой он, в знак своего расположения, срывал в холодный весенний день в снежную погоду молодыя почки и травы.
Простясь с тобою,
услышал я, что ждешь ты меня безмолвно,
как сосны на Инабо,
и возвращаюсь снова.
У японцев слово «мацу» означает одновременно сосны и ожидание; и слова «растущие на вершине горы Инабо» составляют йо к слову «мацу». — Полное имя поэта — Аривара-но-Юкихира Асон; он был брат знаменитого Нарихира (см. № 17) и жил 819 — 893 г.
Никто не слышал,
чтоб даже в ту эпоху, как жили боги,
Тацутагава воду
румянила шарлахом[11].
Здесь подразумеваются плывущие осенью по pеке красные листья клена (ср. № 69). — Автор жил в 825 — 880. Будучи знатного происхождения (он был как с материнской, так и с отцовской стороны внуком императора, отличаясь большим поэтическим талантом и необычайною красотою (его имя — Нарихира — и ныне употребляется для обозначения красивого человека), он играл выдающуюся роль в роскошной придворной жизни своего времени. В «Исе-моногатари» (неизвестного автора; некоторые приписывают этот роман самому Нарихира) описаны его многочисленныя любовныя приключения; между прочим однажды он был сослан на восток за свою любовную связь с Императрицей. Он принадлежит к числу роккасенов (см. № 35), но, по мнению Цураюки, его слог слишком изыскан и темён. — Титул Асон был присвоен сначала (при Темму Тенно в 684 г.) второму из 8 разрядов древних родовых фамилий; позднее обратился просто в почётный титул.
О, неужели
должна я одиноко скитаться в жизни —
и больше не увижу
тебя хоть на мгновенье?
Стихотворение напоминает по своему содержанию № 56. — Поэтесса, настоящее имя которой неизвестно, жила в конце IX и начале X века. Её отца звали Фудживара-но-Цугукаге; имя Исе, под которым она известна потомству, она получила от провинции Исе, в которой её отец был губернатором, и где она, вероятно, родилась. Сначала придворная дама императрицы, впоследствии она стала любовницею императора Уда (царствовал в 888—897 г.), и имела от него талантливаго принца Кацура. По смерти императора она, кажется, впала в бедность, но считалась высоким авторитетом в области литературы.
Хоть обещала,
что ждать ты не заставишь, но ждал я долго,
пока — увы! — под утро
луна не показалась!
Ср. № 59 подобного же содержания. — Имя поэта, прежде чем он стал священником, было Йошимине-но-Хиринобу. Он жил в конце IX века и, по всей вероятности, был сыном знаменитого епископа Хенджо (ср. № 12).
За то, что ветви
деревьев он ломает и стебли злаков,
ему названье дали:
буран-опустошитель.
Автор, один из роккасенов, жил в конце IX века. Цураюки (ср. № 35) упрекает его в том, что прекрасная форма его стихотворений не соответствует содержанию, и сравнивает его как поэта с купцом, одевающимся не по средствам. — Автор № 37 — сын Ясухиде.
Когда гляжу я
на лунный лик — как грустно, как тяжело мне!
Хоть осень и не может
придти ко мне до срока.
Поэт хочет сказать, что его печаль так велика, как будто осень оказала на него одного только всё своё наводящее грусть влияние. — Этот поэт также жил в конце IX века.
Не взявши веток
для жертвоприношенья, богам несу я
в подарок шёлк багряный
листвы с Тамукеями.
Кванке (из дома Суга) — это знаменитый в качестве государственнаго деятеля, ученого, каллиграфа и поэта Сугавара-но-Мичисане. Он был министром при императорах Уда (царств. 888—897) и Дайго (898—930), но вследствие интриг своего врага Фудживара-но-Токихира, был сослан в Чикузен, где и умер 59 лет от роду. — Он считается величайшим знатоком китайской науки, какого когда-либо имела Япония; вскоре после его смерти ему был воздвигнут храм, и он всеми почитается ещё и ныне под именем Темман Тенджин или Тенджин-сама в качестве бога науки, особенно же высоко чтимого здесь ещё с древних времён искусства каллиграфии. — Поэт, посетивши храм на горе Тамуке около Нары, не имел при себе никакой нуса: ветвей хасаки с нитями конопли, или шёлка, или кусков бумаги, чтобы принести их в жертву; поэтому он предлагает в дар богам вместо шёлка красную осеннюю листву.
О, если б только,
пришла ты также тайно, как прицепилась
к нам на «Горе свиданья»
летучка «сонной» травки!
Стихотворение отличается особенною искусственностью, вследствие чего допускает лишь приблизительный перевод (ср. с № 10). Настоящее имя поэта было Фудживара-но-Садаката; отрасль рода Фудживара, получившаго имя Санджо по названию улицы в Киото, на которой он жил. Он был министром при Дайго Тенно и умер в 932 г.
Когда бы в пёстрой
листве Огураямы имелось чувство,
она б ждала второго
визита Государя!
Имя поэта было Фудживара-но-Тадахира; титул и имя князь Тейшин были даны ему императором после его смерти. — Стихотворение указывает на то, что однажды прежний Император Уда посетил гору Огура около Сага, чтобы полюбоваться красотою осенней зелени. Когда его сын и преемник, царствующий Император Дайго, узнал об этом, он также отправился туда несколько дней спустя, но было уже поздно — листья уже опали; на это намекает жалоба поэта. Он жил в X вeке.
С тех пор, как утром
расстались мы при свете луны холодной,
что может быть грустнее,
туманной мглы рассвета!
Автор, умерший в 965 г. на 99 году жизни, также был одним из сотрудников Цураюки в «Кокиншу». — Стихотворение, по мнению японцев, принадлежит к числу прекраснейших стихотворений не только данной антологии, но и всей японской литературы.
В весёлый, тихий
и ясный день весенний как торопливо,
желанью сердца вторя,
оделся мир цветами!
Автор, племянник Ки-но-Цураюки (№ 35), был одним из его сотрудников в «Кокиншу»; он умер в 905 г., незадолго до окончания этой антологии, последовавшего в том же году.
Не знаю, право,
возможно ли возделать людское сердце;
но пахнут, как и раньше
цветы в селеньи древнем.
Поэт, знаменитый в качестве автора «Записок из Тосы» и «Собрания древних и новых японских стихотворений» («Кокинвакашу», обыкновенно называемаго сокращённо «Кокиншу»), занимал несколько высоких должностей (между прочим, некоторое время он был губернатором провинции Тоса) и умер в 946 г. на 62 году жизни. Из 20 тетрадей «Кокиншу», которое Цураюки вместе с тремя сотрудниками (№№ 29, 30 и 33) составил в царствовании императора Дайго (царств. 898—930), на немецкий язык переведены Р. Ланге три первые тетради («Весенние» и «Летние песни») и А. Граматцким — 6-я («3имние песни»); по-русски несколько стихотворений помещены в книжке «Китай и Япония в их поэзии» (Спб. 1896). Предисловие Цураюки к «Кокиншу», подобно «запискам из Тосы», принадлежит к классическим образцам японской прозы и содержит интересные отзывы о шести поэтах антологии: Кисен Хоши (№ 8), поэтессе Оно-но-Комачи (№ 9), епископе Хенджо (№ 12), Аривара-но-Нарихира Асон (№ 17), Бунйя-но-Ясухиде (№ 22) и не вошедшем в «Хиакунин Исшу» Отомо-но-Куронуши, которым впоследствии дали почетное название Роккасен (т. е. шесть поэтов-очарователей). Но не следует забывать, что Хитомаро и Акахито, по общему мнению и по приговору самого Цураюки, ставятся ещё выше Роккасенов.
Кусты бамбука
за камышом не видны; моей же страсти
не скрыть мне... О, зачем же
она так миловидна?
Начальные строки — йо к стихотворению. Конец стихотворения грамматически неясен. Автор, потомок императора Сага, назывался Минамото-но-Хитоши и жил в средине X века.
Давая клятву,
что волны не вернутся на Мацуяму,
мы рукава друг другу
дыханьем осушали.
Подразумеваются рукава, мокрые от слёз. Волны, которыя не вернутся на Суэ-но-Мацуяму (название горы в Ошу), — намёк на древнее стихотворение следующаго содержания:
Когда б в разлуке
и сердцем изменился — тогда бы верно
пошли обратно волны
к вершине Мацуямы!
Я не уверен,
что ей простая жалость ко мне знакома,
и жизнь моя проходит
уныло и бесцельно!
Князь Кентоку — посмертное имя (и титул) поэта (ср. № 26); его настоящее имя — Фудживара-но-Коретада. Он процветал во второй половине X в. и был сотрудником антологии «Госеншу».
Молчать мне нужно!
О том, что в этом сердце любовь пылает,
как мокса с гор Ибуки,
никто узнать не должен!
Слово «ибуки» здесь кенйоген; оно означает: 1) «можно ли сказать?» 2) названье горы в Мино.
Автор умер в 998 г.
Мокса — слово японского происхождения, означающее крапиву (?); оно означает вещество, сжигаемое на поверхности кожи с целью произвести прижигание и «отвлечь» болезнь наружу. Китайцы и японцы сворачивают в жгуты, длиною в 1 дюйм, сухиe стебли и пушистые цветки индийскаго чернобыльника, смачивают слюною, приклеивают к коже, зажигают и дают им медленно горет, в качестве средства от ломоты и подагры.
52.
Фуживара-но-Мичинобу Асон.
Хоть нет сомненья,
что вслед за утром снова настанет вечер,
но всё же как противен
мне тусклый миг разсвета!
О, если б знал ты,
как долго длится время, когда лежу я
на ложе одиноком,
и по тебе вздыхаю!
Ср. № 85. — Поэтесса, известная также под именем Кагеро Никки, принадлежит к числу трёх знаменитейших японских красавиц (другие две: Оно-но-Комачи — см. № 9. — и Комйо Кого, супруга императора Шому). Она была из дома Фудживара, а замужем за регентом Фудживара но Кане-е.
54.
Мать Гидо Санши.
Ты до могилы
забыт меня не хочешь; чтоб не грустил ты,
хотела бы я век свой
сегодня же окончить.
Поэтесса жила около 1000 года и была супругою регента Фудживара-но-Мичикате; имя её сына было Фудживара-но-Коречика Гидо Санши — только титул его.
55.
Императорскiй советник Кинто.
Хоть водопада
не слышно больше шума, но и доныне
гремит в устах народа
названье водопада.
Хотя водопада больше не существует, но до сих помнят о его красоте. (Здесь идет речь об искуственном водопаде, который был устроен по повелению императора Сага, царств. 810—823). — Поэт жил в XI в. и принадлежал к роду Фудживара; он равно выделялся во всех трёх японских искусствах: китайском стихосложении, японском и музыке, так что во время одной праздничной поездки, устроенной регентом Мичинага в Оигаве, когда участники ея были распределены по трем лодкам, смотря по роду искусства, в котором они отличались, относительно Кинто не знали, в какую лодку посадить его. — Поэт № 64 — его сын.
Близка разлука
с моею краткой жизнью. Но я б хотела
и за могилой помнить,
что свижусь я с тобою!
Ср. № 19. — Поэтесса, супруга губернатора Изуми Тачибана-но-Мичисада, жила, как и шесть следующих поэтесс при дворе императора Ичиджо (царств. 987—1011). Она — автор сочинения «Изуми Шикибу Никки» и славилась также как знаток буддизма.
57.
Госпожа Мурасаки Шикибу.
Уж не во сне ли
он был со мной? Его ли мне озарило
недолгое сиянье
луны, меж туч мелькнувшей?
Осталось непереведенным выражение «при встрече во время путешествия»; луна = полночь. Поэтесса сожалеет, что свидание было слишком кратко; двойное значение выражений, относящихся в подлиннике и к луне, и к возлюбленному, считается чрезвычайно удачным. — Главное сочинение поэтессы, «Генджи-моногатари», принадлежит к числу самых знаменитых произведений в прозе всей японской литературы; другое знаменитое ея произведение — «Мурасаки Шикибу Никки». Поэтесса была дочерью ученаго Фудживара-но-Таметоки и женою Фудживара-но-Нобу-таке. После его смерти она, несмотря на то, что её домогались многия ради её талантов и красоты, не вышла вторично замуж и жила при дворе Ичиджо Тенно в качестве фрейлины матери императора Джото Мон-ин. Ея дочь (№ 58) также была поэтессою.
58.
Самми, жена Дайни.
В траве прибрежной
шумит над Иной ветер
с Аримаямы.
Могу ли я о милом
забыть хоть на мгновенье!
Вся первая половина стихотворенiя — лишь вступление (йо) к начинающему вторую половину слову идесойо (как); единственная связь обеих половин стихотворения состоит в том, что часть сойо слова идесойо представляет из себя звукоподражательное слово, обозначающее шелест ветра в траве. — Поэтесса дочь предыдущей; Дайни — титул её мужа, Фудживара-но-Нарибуми.
59.
Госпожа Аказоме-эмон.
Чем ждать напрасно,
уж лучше я спала бы! На месяц глядя,
я дождалась, что начал
он близиться к закату.
Ср. № 21. — Поэтесса жила при дворе императора Ичиджо (ср. № 56) и оставила сочинение «Эйгва-моногатари», в котором представлена любовь к роскоши рода Фудживара.
60.
Фрейлина Кошикибу.
В пути далеком,
идущем чрез Икуно и Оэяму,
напрасно жду я писем
и Лестницы небесной!
Стихотворение написано, когда поэтесса ехала из Киoтo к матери, живущей в Танго; Ама-но-хашидате («Небесная лестница») — славящийся своею красотою узкий полуостров в Танго. Дорога шла мимо Оэямы и Икуно, двух местечек в провинции Тамбо. Под письмами подразумеваются письма от матери. Осталась непереведенною игра слов; слова: «мада фуми но мизу» означают: 1) ещё не получила ни одного письма, 2) ещё не посетила ни разу (небесную лестницу, Ама-но-хашидате).
61.
Госпожа Исе-но-Дайсуке.
Как милы ветви
цветущих вишен Нары, столицы древней,
здесь, в царственном жилище
за девятью валами!
Написано было, когда цветущiя ветви старинных вишневых деревьев из Нары были принесены в новую резиденцию императора, Киoто. — Поэтесса, имя которой читается также Исе-но-Осуке, принадлежала к кружку ученых женщин и поэтесс при дворе Ичиджо (см. № 56). Некоторые приписывают ей авторство «Исе-моногатари» (ср. № 17).
62.
Госпожа Сей Шонагон.
Пусть в заблужденье
приводит стражу мнимый крик петушиный,
но на «Холме свиданья»
в ворота не пускайте!
Осталось не переведенным слово «ночью». Ворота города «Аусаки» (в переводе — «Холм встречи»; ср. № 10) лежали между Киoто и Оцу; здесь подвергали строгому контролю движение всех едущих в столицу и из столицы. Поэтесса пользуется игрою слов в их разных значениях. — Её возлюбленный слишком рано расстался с нею ночью, услышавши петушиный крик и вообразивши поэтому, что уже поздно; отсюда шутливое обращение возлюбленной не мешать ей ложным петушиным криком, что представляет намёк на следующий китайский анекдот. Некто хотел скрыться из одного города, но ворота были заперты. Тогда он закричал по-петушиному, стража подумала, что уже утро, и открыла ему ворота. Впрочем, не мешает прибавить, что вся ситуация вымышлена поэтессою ради намека на этот китайский анекдот. — Поэтесса, подобно шести предыдущим, жила при дворе императора Ичиджо и была автором «Макура-но-Соши», сочинения, которое ценится очень высоко за свой слог и причисляется к знаменитейшим сочинениям классической литературы Японии.
63.
Мичимаса, наместник левой столицы.
О, если б мог я,
к послам не прибегая, одно лишь только
ей передать: «От страсти
к тебе я умираю!»
Поэт раньше посещал тайно свою возлюбленную принцессу; потом это открылось, и за нею был учреждён строгий надзор. — Он был из рода Фудживара и процветал в начале XI века. Его титул объясняется тем, что столица Киoтo прежде разделялась на «правую» и «левую» половины.
Садайори был сыном императорскаго советника Кинто (№ 55), из рода Фудживара он равно отличался красотою, как и талантом. Жил в XI веке.
65.
Госпожа Сагами.
Увы! как часто
я рукава поила слезами горя!
Всего грустней, что имя
мне эта страсть марает!
Ср. № 42. — Поэтесса жила в XI веке; она была дочерью Минамото-но-Йоримаса и супругою Оэ-но-Кинсуке, губернатора провинцiи Сагами, откуда идет её прозванье.
66.
Бывшiй архiепископ Гйосон.
Мы жалки оба:
ты — вишня горных склонов и я, несчастный!
Цветёшь ты одиноко,
и я не знаю друга!
Никто не видит цветов вишни, кроме поэта, и он не имеет других друзей, кроме вишни. — Автор был раньше apxиeпископом храма Энрьякуджи в Гиейзане около Киoтo. Он славился также в качестве художника. Жил в XII веке.
67.
Фрейлина Суво.
Что ночью, краткой,
как сон весенней ночи, я потеряла
остаток доброй славы, —
увы! всего мне горше!
Ср. № 65. — Госпожа Суво жила при дворе Го-Рейзей Тенно (царст. 1046—1068) и в свое время была известною поэтессою. Своё имя она получила потому, что её отец Таира-но-Цугунака был губернатором провинции Суво. (Ср. подобные же перемены имени поэтесс в № 19, 56, 61, 65, 72 и 92).
68.
Санджо-но-ин.
Хоть против воли,
но жить еще я должен на этом свете.
О, как нетерпеливо
я жду луны полночной!
Санджо-но-ин — посмертный титул императора Санджо (царств. 1012—1016) после его отречения. Стихотворение выражает скорбь, которую ему причинило его (недобровольное) отречение.
69.
Священник Ноин.
Рой пёстрых листьев,
с высоких гор Мамуро снесённых бурей
в поток Тацутагава,
похож на шёлк багряный.
Ср. с № 17 и 32. — Имя поэта было Тачибана-но-Нагаясу. Он оставил «Генгеншу» мало известное собрание стихотворений.
70.
Священник Рйозен.
Один, тоскуя,
я выхожу из дома, гляжу — и вижу
всегда одну и ту же
осеннюю картину.
Об этом поэте мало известно.
71.
Императорский советник Цуненобу.
Ложится вечер,
у входа стебли риса шумят, и тихо
осенний ветер веет
над круглой крышей дома.
Имя поэта было Фудживара-но-Цуненобу. Он жил в XI веке. Подобно императорскому советнику Кинто (см. № 55), он равно отличался во всех трех искусствах, и о нём разсказывают подобный же анекдот (о трёх лодках), как приведённый под № 55.
72.
Госпожа Кии в доме принцессы Юши.
Я б не хотела
волнам неверным славной реки Текаши
душой своей отдаться,
чтоб слёз не лить напрасно.
Начало — вступленiе (йо) к слову «аданами», означающему «изменчивые волны», а в переносном смысле—непостоянство в любви. Поэтесса боится полюбить красивого, но непостоянного в любви человека. Вместо «чтобы слёз не лить напрасно» в подлиннике стоит: «чтоб рукава не мокли» (от слёз; ср. № 42). — Поэтесса была дочерью Фудживара-но-Цунеката и жила при дворе Хорикава Тенно (царств. 1087—1107). Своё имя она получила потому, что её старший брат Шигео был губернатором Кии (см. № 67).
73.
Императорский вице-советник Масафуса.
Теперь на скатах
горы высокой вишня покрыта цветом.
Ах, как бы из долины
не поднялись туманы!
Автор, Оэ-но-Масафуса, был знаменитый ученый. Он умер в 1110 г.
74.
Минамото-но-Тошийори Асон.
Чтоб становилась
жестокая отныне еще суровей,
чем буря с гор Хацусе,
я не о том молился!
Автор молился раньше в Хуцусе = Хаседера, храме в Ямато, о том, чтобы его любовь была услышана. Он был сыном Тошийори (№ 85).
75.
Фудживара-но-Мототоши.
Ты обешал мне
росу своей приязни, и долго ждал я, —
а между тем подходит
к концу и эта осень!
Т. е. подходит, не приводя в исполнение его надежд. — Регент Фудживара-но-Тадамичи (автор следующаго стихотворения) обещал поэту дать его сыну хорошую должность и не исполнил этого обещания.
76.
Поступивший в монастырь Хошоджи бывший регент и президент министров.
Гребя усердно
вперёд по глади моря, кругом гляжу я:
белеющия волны
слились со сводом неба!
Автор, Фудживара-но-Тадамичи, был регентом при четырёх императорах и умер в 1165 г., на 68 году жизни. Поэт № 95 — его сын.
77.
Сутоку-ин.
Хоть мы в разлуке,
как водопад, скалами разъединенный, —
одним я жив: надеждой
увидеться с тобою!
Император Сутоку, после своего отречения получивший имя Сутоку-ин, царствовал с 1124 по 1141 год, умер в 1164 г.
78.
Минамото-но-Канемаса.
Как часто ночью
ту стражу, что дежурит в воротах Сумы,
будили криком чайки,
летящие к Аваджи!
Написано, когда поэт проводил ноч в Суме (местность в Сетцу, лежащая напротив острова Аваджишима). — Канемаса умер в 1112 г., он оставил (мало известное) собрание стихотворений «Хорикава-ин ночи но-Xиaкyшy».
79.
Акисуке, наместник левой столицы.
Как ярко светит
луна, найдя прореху меж облаками,
которыя по небу
осенний ветер гонит!
Поэт был из рода Фудживара; о его титуле см. № 63. Он умер в 1155 г. Его три сына—Кийосуке (№ 84), Шиге-е и Кеншо Хоши — также были поэтами; они составили по поручению императора Сутоку собрание «Шиквашу».
80.
Госпожа Хорикава, состоявшая на службе у матери императрицы Тайкен.
Предполагая,
что ты мне будешь верен гораздо дольше, —
смущенья и печали
полна я нынче утром.
Поэтесса жила в XII веке.
81.
Впоследствии государственный министр Токудаиджи.
Направив взоры
туда, где куковала сейчас кукушка,
в туманной мгле рассвета
луну ещё я вижу.
Имя поэта было Фудживара-но-Санесада. Токудаиджи — названиe храма, основанного одним из его предшественников и давшего этому роду своё название. (Подобным же образом другая ветв рода Фудживара получила имя Саионджи; см. № 96). Поэт жил в XII веке.
82.
Священник Доин.
Как ни страдаю
я от любви, — от жизни мне тяжелее.
Не хватит слёз мне в этой
невыносимой скорби.
Имя поэта было Фудживара-но-Ацуйори.
83.
Таю Тошинари, состоявший на службе у матери императрицы.
Увы! нет местa
мне на земле. И даже в уединеньи
средь гор моих любимых
я слышу плач оленя.
Ср. № 5. — Имя поэта: Фудживара-но-Тошинори. О титуле таю см. № 5. Поэт умер в 1205 г., 92 лет от роду. Он был автором сочинения о поэтическом слоге: «Корай Футайшо».
84.
Фудживара-но-Кийосуке Асон.
Ах, жить бы дольше!
Опять стал дорожить я существованьем.
Казавшийся столь жалким,
миp стал прелестным снова.
Ср. № 50. Поэт был сыном Фудживара-но-Акисуке (№ 79). Он был сотрудником сборника «Шиквашу» (см. под № 79) и автором нескольких других сочинений, между прочим и «Зоку Шиквашу».
85.
Священник Шункей.
Когда, тоскуя,
гляжу я в щель дверную и жду рассвета,
которого невидно,
я дверь зову жестокой.
Ср. № 53. Дверь спальни безчувственна (подобно возлюбленной), потому что она всё ещё не хочет возвестить ему наступление дня, т. е. конец длинной ночи, во время которой он тоскует о милой. — Поэт был сыном Минамото-но-Тошiйори Асон (№ 74).
Луна ли это,
что вздохи вызывает и скорбью страстной
меня волнует? Или
слеза из глаз печальных?
Настоящее имя этого поэта, знаменитаго как своими стихотворениями, так и своими дальними странствованиями, полными приключений, было Фудживара-но-Нори-кийо.
Осенний сумрак
наводят испаренья от листьев маки,
которые не могут
просохнут под дождями.
Маки — хвойное дерево с широкими и мягкими иглами (Podocarpus macrophyllus). — Автор был племянником Фудживара-но-Тошинари (№ 83).
88.
Госпожа Бетто, состоявшая на службе у матери императрицы Квоко.
Ужель должна я
из-за одной лишь ночи, что не длиннее
сна тростников Нанивы,
любить до самой смерти?
Вместо «Нанивы» должно стоять «залива Нанивы». Слово «карина» означает: 1) кроткий сон и 2) подрезанныя под корень тростник. — Поэтесса жила в XII в. и была дочерью Фудживара-но-Тошитаке.
89.
Принцесса Шикико.
Ах, если хочешь
порваться ты, нить жизни, то рвись скорее!
В живых же оставаясь,
с любовью я не справлюсь.
Принцесса Шикико была третья дочь императора Го-Ширакава (царств. 1156—1158); она была известна как поэтесса и как художница.
90.
Госпожа Taию, состоявшая на службе у матери императрицы Импу.
Когда б ты видел!..
У рыбаков Оджимы вода не смыла
их рукавов окраски,
она свежа и ныне!
Поэтесса хочет показать возлюбленному, как её рукава выцвели от высохших слёз. Она была дочерью Фудживара-но-Нобунари, умерла в 1210 году.
91.
Впоследствии регент и президент министров Кйогоку.
Теперь усну я
на ложе одиноком морозной ночью,
покрыв цыновку платьем,
сверчки же петь мне будут.
Ср. с № 3. — Имя поэта было Кйогоку-но-Йошицуне (Кйогоку — отрасль рода Фудживара); он умер в 1206 году.
92.
Госпожа Сануки, состоявшая на службе у Ниджо-но-ин.
Подобно камням,
которые не видны и при отливе,
и мне не удается
дать рукавам просохнуть.
Как камни в море никогда не могут высохнуть, так и рукава поэтессы, потому что она постоянно поливает их слезами (ср. с № 90). Осталось не переведенным вводное предложение: что (т. е. и то, и другое) людям неизвестно. — Госпожа Сануки, дочь Минамото-но-Йоримаса, была в своё время знаменитою поэтессою. Ниджо-но-ин значит: прежний император Ниджо (царств. 1159—1165).
93.
Государственный министр из Камакура.
О, если б было
длинней существованье! Тогда и в лодке,
пока её притянут,
ждать было бы сноснее.
Министр из Камакура—это Минамото-но-Санетомо, известный своею несчастною смертью сын Йоритомо; он был убит в 1219 г. своим племянником, священником Кучйо; с ним вымер род Йоритомо. Садае (Тейкакйо), издатель «Хиакунин исшу», был его учителем в поэзии; сборник «Кинкай Вакашу» также приписывается Санетомо.
94.
Государственный советник Масацуне.
Осенний ветер,
что веет с гор Йошино ночной порою
над древнею столицей,
шумит бельём висящим.
Мало поэтическое для нашего слуха сравнениe! — Поэт, из дома Фудживара, был одним из лучших учеников Фудживара-но-Тошинари (№ 83); умер в 1221 году.
95.
Бывший архиепископ Джиен.
Живя монахом
у Вага-тата-сома, в одежде черной,
святым я, недостойный,
для миpa быть стараюсь.
Слово «суми» здесь кенйоген и означает: 1) живя (в Хиейзане) и 2) тушью (окрашенный), т. е. чёрный. Осталось непереведённым выражение «бренный» мир, также слово «кана» (ах, увы!). — Поэт был сыном Фудживара-но-Тадамичи (№ 76); умер в XIII векe.
96.
Бывший президент министров, ставший священником.
Не вихрь с деревьев
цветы, как хлопья снега, в саду разносит, —
нет, это я, старея,
до срока увядаю.
Слово «фури-юки» здесь имеет два значения: 1) падая (о «снеге» листьев) и 2) проходя (свет), т. е, старея (о поэте). — Имя поэта было Фудживара-но-Кинцуне; он умер в 1244 г., 74 лет от роду. По имени храма, который он построил в 1225 году, его род получил впоследствии имя Саионджи (ср. № 81).
Согретый страстью,
как к вечеру бывает согрето море
у берега Мацухо,
я жду напрасно милой.
«Мацухо» означает: 1) название местности, и 2) слоги «мацу» = я жду. — Имя поэта — Фудживара-но-Сада-е (Тейкакйо), составитель настоящаго сборника (см. предисловие).
98.
Джунии Етака.
Когда под вечер
шумят вблизи потока дубы от ветра,
монахов омовенья —
последний признак лета.
К вечеру становится уже так холодно, что только «мисоги» — обряд у священников религии «шинто» в шестом месяце стараго стиля: символическое очищение от грехов посредством купанья в холодной воде — напоминает о том, что ещё лето. — Имя поэта — Фудживара-но-Етака; Джунии, его титул, означает второй класс второго ранга. Он известен под именем Карйу китайское произношение начертания имени Етака. Он был одним из сотрудников предыдущего в «Шин-Кокиншу» (см. предисловиe) и написал не менее 60 тысяч стихотворений в течение своей жизни.
99.
Го-Тоба-но-ин.
Живу я в скорби
и этот мир считаю невыносимым:
оплакивая мертвых,
живых я ненавижу.
Прежний император Го-Тоба (царств. 1184—1198) выражает свою скорбь о том, что его вынудили отказаться от престола (Ср. № 68). Под «мертвыми» подразумеваются друзья, а под «живыми» — враги его, лишившие его трона.
100.
Джунтоку-ин.
Дворец старинный,
которого вся кровля травой покрыта,
стоит в воспоминаньях
давно умершим прошлым.
Перевод свободный; здесь также употреблён «кенйоген», означающий: 1) даже папоротник и 2) для жаднаго воспоминания. Ср. № 68 и 99. — Император Джунтоку правил с 1211 по 1221 г., когда он отказался от правления.
Пр. Б.
Примечания
↑Пѣсни ста поэтовъ. Японская антологія С.-ПЕТЕРБУРГЪ. 1905. Складъ изданiя у П. П. Сойкина (Невскій, 96) Цена 30 коп. На сайте «stihi.ru» публикация Игоря Шевченко.
↑Поэтому, уту с таким же правом можно воспроизводить хореем, как и ямбом или дактилем.
