Кризисъ 1857 г. отличается отъ всѣхъ прочихъ какъ обширностью охваченнаго имъ района, такъ и совпаденіемъ множества новыхъ, небывалыхъ еще обусловливающихъ причинъ. Движеніе, начавшееся въ Америкѣ, перебросилось въ Англію, потрясло до основанія первый торговый центръ Германіи, разразилось страшною грозою надъ столицами скандинавскихъ королевствъ, пронеслось, роняя одну фирму за другою, надъ столицами и торговыми центрами сѣверной Германіи, Бельгіи, Голландіи, Польши, Австріи, Франціи и, перескочивъ гигантскимъ скачкомъ черезъ два океана, опрокинуло множество торговыхъ домовъ въ Бразиліи, въ штатахъ Ла-Платы и въ Батавіи.
Что касается причинъ этого кризиса, то онѣ восходятъ еще къ 1848 г. Политическія и экономическія событія этого года опредѣлили ходъ дѣлъ на все послѣдующее десятилѣтіе. Политическій переворотъ 1848 г. положилъ начало радикальнымъ реформамъ во всемъ порядкѣ внутренняго управленія въ главнѣйшихъ государствахъ Европы; реформы эти должны были вызвать самыя утѣшительныя перемѣны въ производительной дѣятельности населенія. Упрощеніе гражданскаго судопроизводства, отличавшагося въ Германіи большой медлительностью и стѣснявшаго черезъ это въ значительной степени кредитъ, пріобрѣло для оживленія торговли и промышленности множество капиталовъ, которые до этого лежали безъ всякаго употребленія, изъ опасенія быть поглощенными недобросовѣстными кредиторами и судебными проволочками. Отмѣна всѣхъ остатковъ феодальной системы крѣпостнаго права, десятинъ и другихъ повинностей во всѣхъ тѣхъ мѣстностяхъ Германіи, гдѣ эти остатки не были устранены событіями ранѣе, обновленіе Австріи посредствомъ конституціонныхъ реформъ, посредствомъ уничтоженія внутреннихъ таможенъ, реорганизаціи судебной процедуры и закладки обширной сѣти желѣзныхъ дорогъ, отмѣна запретительной системы и заключеніе договоровъ съ пошлиннымъ союзомъ, — все это положило начало въ Германіи роскошному развитію промышленности. Въ то же время, во Франціи, перемѣна образа правленія, законодательныя реформы въ пошлинной системѣ, ускоренная постройка желѣзныхъ дорогъ, развитіе ассоціацій, политика императора по рабочему вопросу и новыя банковыя спекуляціи, о которыхъ будетъ говорено ниже, все это вызвало громадный переворотъ въ условіяхъ экономической жизни французскаго народа.
Едва успѣли затихнуть послѣдніе всплески революціонныхъ волнъ, какъ настала крымская война, которая, въ конечномъ своемъ результатѣ, упрочила и расширила торговыя сношенія съ Востокомъ и, въ то же время, возвратила усиліямъ цивилизаціи громадную страну, которая, проложеніемъ желѣзныхъ дорогъ къ житницамъ Европы и отмѣною крѣпостнаго права, совершила едва ли не два величайшія дѣла всего столѣтія.
Съ этимъ же періодомъ совпадаетъ соединеніе четырехъ океановъ посредствомъ желѣзной дороги черезъ Суэсскій перешеекъ и панамской желѣзной дороги, давно ожидаемая отмѣна зундской пошлины, освобожденіе Дуная и открытіе Японіи для европейской торговли.
Если всѣ великія событія того времени неизбѣжно должны были измѣнить положеніе дѣлъ, то открытію громадныхъ золотыхъ залежей въ Калифорніи и Австраліи, повидимому, суждено было завершить окончательно этотъ экономическій переворотъ.
Наконецъ, ко всему этому присоединялось еще одно обстоятельство, игравшее важную роль въ подготовленіи кризиса. Обстоятельство это было — колебаніе цѣнъ на хлѣбъ, которыя во время крымской войны, вслѣдствіе частныхъ неурожаевъ и задержки транспортовъ съ хлѣбомъ изъ южной Россіи, значительно возрасли, а тамъ, послѣ обильной жатвы 1857 г., опять круто и очень низко пали.
Вслѣдствіе отмѣны хлѣбныхъ пошлинъ въ Англіи и вслѣдствіе вздорожанія всѣхъ жизненныхъ потребностей, произшедшаго въ 1841 г., подвозъ хлѣба изъ отдаленныхъ мѣстностей, въ особенности же изъ Архангельска и Одессы, значительно усилился. Благодаря этой причинѣ еще болѣе, нежели вслѣдствіе хорошихъ жатвъ, цѣны на хлѣбъ стояли съ 1847 по 1852 г. необычайно низко, хотя жатвы давали лишь средній сборъ. Жатва 1853 г. была плоха, жатва 1854 г. чрезвычайно обильна; сборъ съ жатвъ 1855 и 1856 гг. остался далеко ниже средней нормы. Съ 1853 г. цѣны на хлѣбъ постоянно поднимались, и когда въ слѣдующемъ году наступила крымская война, закрывшая гавани Чернаго и Бѣлаго морей, цѣны на хлѣбъ достигли высоты, небывалой съ 1846 г. Но затѣмъ, послѣ обильной жатвы 1857 г., когда одна Сѣверная Америка по тамошнимъ, нѣсколько преувеличеннымъ, какъ намъ кажется, отчетамъ, оказалась въ состояніи предоставить для покрытія годовой потребности всего таможеннаго союза излишекъ въ 400,000,000 мѣръ, когда русскія гавани снова были открыты и когда проведеніе желѣзныхъ дорогъ въ Венгрію открыло неистощимыя житницы восточной Европы, — тогда цѣны снова начали значительно падать.
Не малое значеніе имѣло также колебаніе цѣнъ на колоніальные товары и на сырье, о чемъ Тукъ и Ньюмарчъ въ своей исторіи цѣнъ (томъ 5. и 6. собрали весьма цѣнный матеріалъ, такъ же какъ и о послѣдствіяхъ усилившагося добыванія золота. Въ теченіе 1848—1849 гг. замѣтно было, вообще, стремленіе цѣнъ къ пониженію, какъ вслѣдствіе большей бережливости, проявлявшейся въ различныхъ классахъ населенія, въ особенности же между богатыми сословіями, въ виду неопредѣленности политическаго положенія, а также вслѣдствіе удовлетворительныхъ урожаевъ. Съ 1850 г. цѣны, частью вслѣдствіе усилившагося потребленія, частью же вслѣдствіе недостаточнаго подвоза, снова стали значительно повышаться. Въ 1851 г. снова настало значительное пониженіе цѣнъ вслѣдствіе чрезмѣрнаго подвоза, но въ первые девять мѣсяцевъ 1853 г. это пониженіе уступило мѣсто болѣе благопріятному стремленію къ повышенію, которое за послѣдніе девять мѣсяцевъ достигло и прочно установило цѣны, значительно превышавшія тѣ, которыя стояли за послѣдніе годы. Съ 1853 г. до конца 1854 г. произошла весьма замѣтная реакція въ этомъ высокомъ уровнѣ цѣнъ, которыя стали падать, за исключеніемъ лишь немногихъ предметовъ, на которые война поддерживала потребность. Въ 1855 и 1856 годахъ на рынкахъ было тихо и твердо и они не поддавались никакимъ другимъ колебаніямъ, кромѣ обыкновенныхъ колебаній спроса и предложенія. Ниже мы предоставляемъ себѣ подробнѣе разсмотрѣть вліяніе открытія золотыхъ залежей въ Калифорніи и Австраліи на эти перемѣны въ цѣнахъ. Но здѣсь мы ограничимся замѣчаніемъ, что первое дѣйствіе открытія золотыхъ розсыпей въ Калифорніи въ 1848 г. сказалось въ Англіи въ 1850—1851 гг. и проявилось усиленнымъ вывозомъ англійскихъ мануфактурныхъ товаровъ въ Соединенные Штаты. Это дѣйствіе продолжалось еще замѣтнѣе въ 1852 г.; въ 1853 г. потребленіе англійскихъ и нѣмецкихъ фабрикатовъ въ Соединенныхъ Штатахъ сдѣлалось такъ значительно, что Англію, напримѣръ, оно съ избыткомъ вознаграждало за произведенные ею усиленные расходы по ввозу хлѣба вслѣдствіе дурной жатвы 1853 г. Тотъ же усиленный спросъ изъ Америки продолжался и въ 1854, 1855 и 1856 годахъ и лишь на короткое время пріостанавливался случайными банкротствами и временными колебаніями кредита, которыя въ 1854 и 1855 гг. бывали въ Соединенныхъ Штатахъ и въ Калифорніи. Вообще, съ 1850 г. торговыя сношенія между Соединенными Штатами съ одной стороны, и Германіей, Бельгіей, Франціей, Швейцаріей и Англіей — съ другой, такъ усилились, въ особенности же вывозъ европейскихъ фабрикатовъ въ Калифорнію и въ тѣ мѣста сѣвероамериканскаго континента, куда прежде всего отсылалось калифорнійское золото, что присылка золота изъ Америки въ Европу, въ особенности же въ Англію, приняла правильное, непрерывное теченіе.
Открытіе австралійскихъ розсыпей лѣтомъ 1851 года отозвалось въ Англіи уже въ 1852 г.; дѣйствіе этого событія проявилось усиленнымъ эмиграціоннымъ движеніемъ изъ Англіи и Германіи, а также усиленнымъ вывозомъ въ Австралію всевозможныхъ товаровъ. Спросу на перевозочныя средства нельзя было удовлетворять съ достаточною быстротою, и фрахтовыя цѣны, а также заработная плата въ кораблестроительномъ дѣлѣ, возрасли до значительной высоты. Это стремленіе продолжалось весь 1853 г., въ 1854 и 1856 гг. оно уступило мѣсто болѣе вялому настроенію, но въ 1856 опять воскресло съ еще большимъ оживленіемъ, чѣмъ прежде.
Повышеніе заработной платы, произошедшее въ кораблестроительномъ дѣлѣ въ 1852 г., сдѣлалось въ первой половинѣ 1853 г. почти всеобщимъ явленіемъ, такъ что въ сентябрѣ заработная плата въ большинствѣ занятій поднялась, по сравненію съ 1851 г., на 12—20 процентовъ. Наконецъ, вслѣдствіе плохой жатвы 1853 г., войны 1854—1855 гг. и переполненія австралійскаго рынка, настала, преимущественно въ фабричныхъ округахъ, небольшая реакція.
Первымъ и непосредственнымъ дѣйствіемъ высокихъ цѣнъ, стоявшихъ въ 1852—1853 гг. на колоніальные и другіе привозные товары, а также усиленнаго спроса на мануфактурныя произведенія, сказывавшагося въ эти годы, было — возбужденіе напряженной дѣятельности и затрата значительныхъ капиталовъ на пріисканіе новыхъ мѣстъ и новыхъ средствъ для усиленія производительности. Этимъ же стараніямъ слѣдуетъ приписать постоянное паденіе цѣнъ въ теченіе 1853 г.
Что касается собственно Англіи, то Ньюмарчъ твердо убѣжденъ, что колебанія цѣнъ, ходъ торговыхъ дѣлъ и усиленный спросъ на товары, обусловленный сильнымъ вывозомъ продуктовъ въ Америку и Австралію, не имѣли ни до этого, ни въ это время, никакого соотношенія съ перемѣною въ средней нормѣ билетовъ, находящихся въ обращеніи; другими словами, всѣ обстоятельства и факты приводятъ къ тому заключенію, что колебанія въ обращеніи билетовъ опредѣляются и регулируются предшествующими помѣщеніями капитала и кредита. Во множествѣ частныхъ случаевъ можно положительно доказать, что происходили значительныя колебанія цѣнъ на важнѣйшихъ рынкахъ страны, помимо всякаго измѣненія въ количествѣ обращающихся билетовъ. Нельзя также сказать, чтобы колебанія въ нормѣ дисконта и въ цѣнахъ на продукты стояли въ такомъ соотношеніи, чтобы можно было заключить о связи между ними, какъ между причиною и слѣдствіемъ.
Этотъ взглядъ блистательно оправдался теченіемъ кризиса.
Значительное усиленіе ввоза золота изъ Калифорніи и Австраліи произвело такое накопленіе металла въ англійскомъ банкѣ, что дисконтъ въ теченіе девяти мѣсяцевъ, до весны 1853 г., стоялъ крайне низко; въ англійскомъ банкѣ онъ доходилъ до 2%, а въ нѣкоторыхъ частныхъ банкахъ векселя дисконтировались на годъ даже по 1½ процента. Съ 1853 г. процентъ снова сталъ постепенно повышаться, вслѣдствіе вызваннаго обиліемъ денегъ спроса на капиталъ для новыхъ, дальнихъ и дорого стоющихъ предпріятій, для исполненія общественныхъ работъ, для расширенія старыхъ и для введенія новыхъ отраслей промышленности и для примѣненія новыхъ способовъ производства. Этотъ спросъ на капиталъ съ каждымъ годомъ усиливался, становился болѣе общимъ, и даже крымская война мало помѣшала этому промышленному движенію, такъ какъ театръ войны находился въ отдаленной части восточной Европы, непріятельскій военный флотъ не могъ мѣшать морской торговлѣ, сырье, привозившееся до сихъ поръ изъ Россіи, частью стало теперь доставляться черезъ нейтральныя гавани, частью же замѣнилось привозомъ изъ Индіи и изъ другихъ мѣстностей, — а также и потому, что при помощи телеграфовъ, паровой машины и громадныхъ средствъ, которыми располагалъ англійскій торговый флотъ, можно было заканчивать въ нѣсколько недѣль операціи, для совершенія которыхъ прежде понадобились бы многіе мѣсяцы. Но болѣе всего благопріятствовалъ этому промышленному развитію усиленный ввозъ золота въ 1854—1855 г.
Такъ какъ война, вообще, требуетъ для всѣхъ платежей наличныхъ денегъ, а Восточная война требовала ихъ и подавно, то Англія и Франція попали бы въ крайнее финансовое затрудненіе безъ этого накопленія металла на всѣхъ важнѣйшихъ денежныхъ рынкахъ и безъ связаннаго съ этимъ накопленіемъ низкаго уровня процента. Ньюмарчъ положительно утверждаетъ, что, не будь этого значительнаго подвоза золота, англійскій банкъ вынужденъ бы былъ опять прибѣгнуть къ пріостановкѣ дѣйствія Пилевскаго закона, а можетъ быть, и къ пріостановкѣ уплаты звонкою монетою по своимъ билетамъ.
Въ то же время, не надо забывать, что въ Англіи послѣдствія кризиса 1847 г., потери и утрата кредита, постигшія значительную часть средняго сословія, вслѣдствіе громадныхъ желѣзно-дорожныхъ расходовъ, — все это значительно уменьшило въ 1848, 1849 и 1850 гг. потребленіе именно въ среднихъ классахъ населенія, между тѣмъ, какъ рабочіе классы, вслѣдствіе дешевизны жизненныхъ потребностей и постояннаго, хорошо оплачиваемаго занятія, пришли въ болѣе удовлетворительное положеніе, чѣмъ то, въ какомъ они когда либо жили прежде.
Для составленія себѣ полнаго понятія объ общемъ положеніи тогдашнихъ дѣлъ, необходимо имѣть въ виду, что изъ тѣхъ 2,000 милліоновъ талеровъ слишкомъ, которые были истрачены Великобританіей на желѣзныя дороги къ концу 1855 г., около половины, т. е., 1,000 милліоновъ талеровъ, были употреблены въ теченіе 5 лѣтъ, съ 1846 по 1850 г., на сооруженіе дорогъ, и что изъ 8,300 англійскихъ миль рельсовыхъ путей, которыя были частью открыты, частью же еще только строились въ 1855 г., 4,150 миль были окончены и открыты для движенія въ теченіе пяти вышеназванныхъ годовъ. Такимъ образомъ, Англія, въ изумительно короткое время, получила такую сѣть желѣзныхъ дорогъ, которая, по отношенію къ общей величинѣ территоріи, была втрое больше, чѣмъ желѣзно-дорожная сѣть въ Бельгіи, Нью-Іоркѣ и Пенсильваніи, въ четверо больше, чѣмъ въ Германіи, и въ семеро больше, чѣмъ желѣзно-дорожная сѣть во Франціи.
Введеніе такой радикальной и обширной перемѣны въ способахъ сообщенія должно было вызвать значительныя перемѣны въ продовольствіи народа, такъ какъ расходы производства и доставки уменьшились и цѣны сдѣлались умѣреннѣе. Одновременно съ этимъ, затрата этихъ 1,000 милліоновъ талеровъ на желѣзныя дороги доставила за вышеназванныя 5 лѣтъ занятіе почти милліону рабочихъ, которые немало пострадали отъ вздорожанія всѣхъ продуктовъ въ 1846—1847 гг. и отъ стѣсненнаго положенія торговли. Всѣ добавочныя средства, дозволившія эти добавочные расходы, составились исключительно изъ сбереженій богатыхъ и изъ усилившейся промышленной дѣятельности среднихъ классовъ, послѣ того какъ, принятіемъ системы свободной торговли въ 1846 г., промышленной дѣятельности Англіи открылось болѣе широкое поле.
Для дополненія нашего обзора, мы должны теперь вернуться къ тому вліянію, которое добываніе золота въ Австраліи и Калифорніи оказало на цѣны въ Европѣ. Ньюмарчъ предполагаетъ, что въ 1848 г. запасъ золота въ различныхъ формахъ, имѣвшійся въ Европѣ и Америкѣ, простирался до 6,720 милліоновъ гульденовъ, а серебра — до 9,600 милліоновъ гульденовъ. Подвозъ золота изъ Калифорніи и Австраліи за 9 лѣтъ, съ 1848 по 1856 г., составилъ около 2,088 милліоновъ гульденовъ, а въ 1856 равнялся 27 процентамъ всей средней цифры подвоза за предшествующихъ 9 лѣтъ. Можно принять, что наибольшая часть этой суммы поступила въ обращеніе, пройдя черезъ монетные дворы Англіи, Франціи и Соединенныхъ Штатовъ, и увеличила собою количество звонкой монеты въ этихъ государствахъ приблизительно на одну треть. Ввозъ серебра и золота въ Англію въ 1857 г. составлялъ, по нижеслѣдующей таблицѣ, тщательно составленной по еженедѣльнымъ биржевымъ отчетамъ Daily News, свыше 28 милліоновъ ф. ст. Сюда не входитъ то золото, которое ввозилось пассажирами изъ Австраліи, а также то серебро съ континента, которое предназначалось почти исключительно для Азіи или для возврата въ различныя части континента.
| Мѣсяц, заканчивающійся. | Изъ Австраліи. | Изъ Соедин. Штатовъ. | Из Вестъ-Индіи и Мексики. | Въ общей сложн. изо всѣхъ штат. | |
| (Золото). | (Серебро). | ||||
| 31 января | 932,000 | ф. ст. | 285,100 | 957,800 | 2,349,000 |
| 18 февраля | 1,132,800 | „ | 254,700 | 177,000 | 1,708,000 |
| 28 марта | 829,200 | „ | 127,700 | 203,400 | 1,180,000 |
| 25 апрѣля | 1,430,200 | „ | 172,000 | 480,700 | 2,215,000 |
| 30 мая | 245,300 | „ | 829,200 | 679,200 | 2,128,000 |
| 27 іюня | 1,174,300 | „ | 1,621,400 | 843,800 | 3,704,800 |
| 25 іюля | 615,000 | „ | 1,263,900 | 189,300 | 2,320,000 |
| 29 августа | 1,148,700 | ф. ст. | 1,479,400 | 768,800 | 3,410,000 |
| 26 сентября | 964,800 | „ | 150,000 | 618,600 | 1,851,000 |
| 31 октября | 1,606,300 | „ | 21,000 | 707,200 | 2,514,000 |
| 28 ноября | 732,600 | „ | 193,600 | 155,600 | 1,451,000 |
| 26 декабря | 791,500 | „ | 1,385,000 | 412,600 | 2,853,000 |
| В общей сложности: | |||||
| В 1857 г. | 11,602,700 | ф. ст. | 7,782,600 | 6,133,400 | 28,683,800 |
| „ 1856 „ | 10,247,400 | „ | 8,592,900 | 6,818,500 | 25,643,600 |
| „ 1855 „ | 10,883,000 | „ | 6,380,600 | 5,042,000 | 24,268,000 |
Въ тѣ двѣнадцать лѣтъ, которыя прошли съ 1837 по 1848 г., средній годовой размѣръ добываемаго въ Россіи золота составлялъ около 30 милліоновъ гульденовъ. Въ 1848 году добываніе золота достигло наивысшей своей точки, дойдя до 36 милліоновъ гульденовъ и съ той поры шло постоянно и постепенно уменьшаясь, такъ что въ 1856 г. оно стояло далеко ниже 3,000,000 ф. ст.
Общая годовая сумма золота, добываемаго во всѣхъ частяхъ свѣта, со включеніемъ сюда и Россіи, представляла въ годы, непосредственно слѣдовавшіе за 1848 г., около 120,000,000 гульденовъ, или 2 процента всего количества золота, имѣвшагося тогда въ обращеніи (6,720 милліоновъ гульденовъ). Въ 1856 г. общее производство золота по всему земному шару — т. е., во всѣхъ цивилизованныхъ странахъ, возрасло до 456 милліоновъ гульденовъ, т. е., до 5 процентовъ всей суммы золота, имѣвшейся на лицо (10,440 милліоновъ гульденовъ).
Годовый средній размѣръ серебра, добываемаго во всѣхъ странахъ земнаго шара, за нѣсколько лѣтъ до 1848 г. не превышалъ 108 милліоновъ гульденовъ, или 1 процента всего количества серебра, имѣвшагося въ то время на лицо, (9,600 милліоновъ гульденовъ). Въ 1856 году ежегодное добываніе серебра возрасло, вслѣдствіе дешевизны, съ которою добывалась ртуть въ Калифорніи, до 144 милліоновъ гульденовъ, или до 1½ процента всего запаса серебра, имѣвшагося на лицо къ концу 1856 г. (10,200 милліоновъ гульденовъ). Къ этому ежегодному добыванію серебра изъ богатыхъ рудами мѣстностей присоединялся еще съ 1850 г. значительный наплывъ серебра изъ Франціи и другихъ странъ съ двойной монетной нормой, ежегодно бросавшій на всемірный рынокъ значительныя массы серебра, пока золото, подвозимое въ изобиліи, не стало вытѣснять серебра, поднимавшагося въ цѣнѣ.
Но, какъ ни поразительно и ни громадно было усиленіе добыванія золота съ 1848 г., не надо упускать изъ виду тотъ фактъ, что съ 1800 по 1848 г. общій запасъ золота въ Европѣ и Америкѣ, составлявшій въ 1800 году 4,248 милліоновъ гульденовъ, возросъ на 58%; эта значительная перемѣна произошла, не вызвавъ никакихъ измѣненій въ относительной цѣнѣ золота, хотя въ теченіе этихъ 48 лѣтъ возрастаніе запаса серебра, увеличившагося лишь на 25%, представляло не болѣе половины того процентнаго отношенія, которое замѣчалось въ увеличеніи запаса золота.
Изъ тщательнаго изслѣдованія вліянія благородныхъ металловъ въ XVI и XVII столѣтіяхъ оказывается слѣдующее: 1) До 1570 года, т. е. 50 лѣтъ спустя, послѣ вступленія испанцевъ въ Мексику и тридцать лѣтъ спустя, послѣ открытія серебряныхъ копей въ Потози, нельзя было съ точностью сказать, чтобы произошло какое-нибудь повышеніе цѣнъ. 2) Окончательная установка новыхъ, повышенныхъ цѣнъ, какъ слѣдствіе значительнаго увеличенія запаса благородныхъ металловъ, настала лишь въ 1640 г. 3) Повышеніе цѣнъ въ 1840 г. и въ слѣдующемъ году представляло приблизительно 200 процентовъ, между тѣмъ, какъ увеличеніе общаго запаса серебра и золота равнялось по крайней мѣрѣ 600 процентамъ.
Насколько можно судить изъ тщательнаго изслѣдованія цѣнъ различныхъ продуктовъ, могущихъ служить мѣриломъ, цѣны, стоявшія въ Англіи въ началѣ 1857 г., по сравненію съ цѣнами 1851 г., не оправдываютъ предположенія, что усилившійся черезъ подвозъ золота запасъ звонкой монеты способствовалъ замѣтнымъ и удобоопредѣляемымъ образомъ повышенію цѣнъ на товары; другими словами, въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ, перемѣна цѣнъ вполнѣ объяснима обстоятельствами, вліявшими на спросъ и предложеніе.
Въ теченіе послѣднихъ четырехъ лѣтъ, 1853—1856 г., рынокъ испытывалъ въ отношеніи весьма важной и крупной отрасли торговли, именно, относительно пищевыхъ веществъ и сырыхъ продуктовъ, сильныя потрясенія вслѣдствіе войны и вслѣдствіе внезапнаго заключенія мира, съ чѣмъ въ добавокъ совпали неурожаи въ различныхъ частяхъ земнаго шара.
Заработная плата въ Англіи, по изслѣдованіямъ Ньюмарча, возрасла за послѣднія 4—5 лѣтъ, какъ для работниковъ съ спеціальной подготовкой, такъ и для простыхъ чернорабочихъ, на 15—20 процентовъ.
Первымъ явственно сказавшимся послѣдствіемъ ввоза золота въ Англію было значительное усиленіе въ періодъ 1851—1853 г. металлическаго резерва въ англійскомъ банкѣ. Размѣры этого резерва и вытекавшее отсюда пониженіе дисконта въ банкѣ довели норму процента для всевозможныхъ видовъ займовъ до очень низкаго уровня. Но съ 1854 г. начинаетъ преобладать совершенно обратное направленіе. Причины этого были: во-первыхъ, умноженіе торговыхъ и промышленныхъ предпріятій; во-вторыхъ, необходимость ввоза значительныхъ партій хлѣба для покрытія недочета, причиненнаго плохою жатвою внутри страны; наконецъ, въ-третьихъ, значительные расходы за границею, обусловленные войною.
Присылки значительныхъ суммъ звонкою монетою, происходившія съ 1852 г. ежемѣсячно, не разъ доставляли средства устранить уже вознікшія или только грозившія финансовыя затрудненія. Итакъ, ввозъ золота съ 1852 г. помогалъ избѣгать покрайней мѣрѣ слишкомъ сильныхъ потрясеній въ ходѣ торговли и умѣрялъ не разъ слишкомъ высокую норму процента, обусловленную соотношеніемъ между запасомъ капитала и спросомъ на него. Что касается Франціи, то спросъ на французскія произведенія въ странахъ, гдѣ добывалось золото, и въ мѣстностяхъ, находившихся подъ непосредственнымъ вліяніемъ этихъ странъ, имѣлъ своимъ послѣдствіемъ въ теченіе 6, 7 лѣтъ то, что́ называется благопріятнымъ торговымъ балансомъ, другими словами, Франція ввозила въ свои предѣлы, въ обмѣнъ за извѣстную часть вывезенныхъ ею продуктовъ, отъ 80 до 90 мил. золотомъ. Съ помощью этихъ суммъ, а также значительныхъ ежемѣсячныхъ поступленій звонкою монетою, французское правительство было въ состояніи продолжать свои финансовые эксперименты.
Весь процессъ распредѣленія новаго золота сначала между капиталистами и работниками тѣхъ странъ, гдѣ производилось добываніе золота, а затѣмъ — между капиталистами и работниками остальныхъ странъ, сводится на усиленіе спроса на трудъ, а черезъ это — на постепенное возрастаніе доходовъ всѣхъ классовъ общества.
Распредѣленіе 2088 мил. гульденовъ между промышленными странами всего міра и увеличеніе доходовъ въ этихъ различныхъ странахъ сообразовалось съ относительною способностью каждой страны производить товары, годные для вывоза въ тѣ страны, гдѣ производилось добываніе золота, а также вообще годные для всемірнаго рынка.
Наибольшая доля новодобытаго золота, а также наибольшая доля участія въ выгодахъ, проистекавшихъ отъ этой добычи для капитала и труда, достались Англіи.
Усиленный ввозъ золота умножилъ и упрочилъ тѣ условія, которыя способствуютъ наростанію дѣйствительнаго богатства, а это, съ своей стороны, способствовало поощренію и поддержанію торговли, духа предпріимчивости, стремленія къ открытіямъ и производительности. Расширеніе и большее разнообразіе торговыхъ сношеній нейтрализировало стремленіе повышать цѣны, свойственное металлическимъ деньгамъ при слишкомъ большомъ накопленіи ихъ.
Конечнымъ результатомъ этого великаго экономическаго переворота, принимавшаго съ каждымъ годомъ все болѣе и болѣе обширные размѣры, было, по истеченіи первыхъ 9 лѣтъ, завоеваніе промышленностью болѣе обширнаго и благодарнаго поля дѣятельности, чѣмъ какое она когда-либо имѣла. Такова была первая и наиболѣе надежная перемѣна, вызванная приливомъ новаго золота.
Тѣ предѣлы, въ которыхъ представлялось возможнымъ помѣщеніе капиталовъ и устройство предпріятій съ надеждою на прочный успѣхъ, раздвинулись далеко за черту того, что́ считалось достижимымъ лѣтъ десять, или, даже, пять тому назадъ. Возникли различныя вліянія, спеціальнымъ назначеніемъ которыхъ было, повидимому, устранять, или смягчать, въ союзѣ съ успѣхами знанія, многія изъ хроническихъ золъ, противъ которыхъ напрасно боролись цѣлые поколѣнія. Наша картина была бы неполна, еслибы мы не упомянули о томъ вліяніи, которое лондонская промышленная выставка оказала на развитіе производительности и на направленіе торговли въ промышленныхъ странахъ. Благодаря ей, производители и потребители всѣхъ странъ земнаго шара сблизились между собою, и многіе предметы, которые до этого скромно прятались по разнымъ мѣстностямъ, занимавшимся ихъ производствомъ, теперь вышли изъ неизвѣстности и послужили толчкомъ къ основанію новыхъ фабрикъ и къ расширенію уже существующихъ. Если, съ одной стороны, выставка послужила новымъ подтвержденіемъ превосходства Англіи во многихъ отрасляхъ промышленной производительности, то, съ другой стороны, произведенія другихъ странъ по инымъ отраслямъ обратили на себя настолько вниманія, что это не могло не вызвать усиленной дѣятельности въ производствѣ этихъ предметовъ и крупнаго переворота въ торговыхъ сношеніяхъ всемірнаго рынка.
Такимъ образом, опираясь на незыблемое основаніе фактовъ и доводовъ разсудка, мы приходимъ къ слѣдующему заключенію: въ теченіе послѣднихъ 9 лѣтъ, предшествовавшихъ описываемому нами періоду, во всѣхъ частяхъ экономическаго организма совершался непрерывный, равномѣрный и быстрый прогрессъ, проявлявшійся, главнымъ образомъ, въ той возможности быстраго осуществленія, которую встрѣчалъ каждый здраво и основательно задуманный проектъ, клонившійся къ расширенію промышленной дѣятельности во всѣхъ странахъ свѣта, преимущественно же въ Англіи [1].
Мы перечислили различныя условія, подготовившія кризисъ 1857 г. Мы выяснили законы, подъ вліяніемъ которыхъ дѣйствовали эти условія и указали ближайшіе результаты ихъ дѣйствія. Теперь нам остается перейти къ изложенію самого хода событій.
Что касается Англіи, то дѣйствіе ввоза новаго золота въ 1851—1852 гг. сказалось прежде всего необычайнымъ разростаніемъ промышленности и торговли. Въ 1852 г., въ теченіе пяти только мѣсяцевъ, возникло не менѣе 153 обществъ съ акціонернымъ капиталомъ, превышающимъ 500 мил. гульденовъ; общества эти имѣли своею цѣлью устройство новыхъ желѣзныхъ дорогъ, банковъ, пароходныхъ сообщеній и горнозаводскихъ предпріятій. Необычайно сильный спросъ на англійскія произведенія, проявлявшійся въ странахъ, гдѣ производилась добыча золота, не только доставилъ существующимъ фабрикамъ работу въ изобиліи, но и служилъ поощреніемъ къ основанію новыхъ фабрикъ и къ расширенію старыхъ заведеній этого рода. За годъ, истекавшій 31-го октября 1851 г., въ одномъ ланкашейрскомъ графствѣ было выстроено и пущено въ ходъ не менѣе 81 новыхъ фабрикъ, и изъ этого числа 73 приходилось на бумагопрядильни, рабочая сила которыхъ въ совокупности равнялась 2064 лошадинымъ силамъ. Одновременно съ этимъ, въ Англіи былъ заключенъ сардинскій заемъ въ 42 мил. гульденовъ и австрійскій — въ 84 мил. гульденовъ. Число выходцевъ, которыхъ новооткрытыя золотыя розсыпи соблазняли попытать счастья за океаномъ, было такъ громадно, что наличнаго количества кораблей не хватало, и у судостроителей руки полны были работы. Вывозъ съ каждымъ годомъ принималъ все большіе и большіе размѣры, и отправка товаровъ въ Калифорнію и Австралію возросла до такой степени, что утратила всякое соотвѣтствіе съ дѣйствительною потребностью на эти товары и перешла въ самую безумную спекуляцію. Рынокъ Санъ-Франциско былъ до такой степени заваленъ всевозможными товарами, что складочныхъ магазиновъ не хватало, и самые дорогіе продукты валялись на открытомъ воздухѣ, подвергаясь всѣмъ случайностямъ погоды; они либо портились, либо сбывались съ рукъ за такія цѣны, которыя не окупали даже стоимости ихъ производства. Всѣ мы читали безчисленныя корреспонденціи, въ которыхъ то купцы, занимавшіеся заграничною торговлею, жаловались на тѣ непомѣрно низкія цѣны, за которыя они вынуждены были сбывать свои товары, то потребители сѣтовали на то, что, невзирая на обиліе золота и на высокіе заработки, они не имѣютъ никакой выгоды, такъ какъ цѣны на всѣ жизненныя потребности возросли въ 5 и 10 разъ. И тѣ и другія были правы, такъ какъ рынокъ былъ временами запруженъ товарами, временами же, въ особенности послѣ того, какъ двумъ, тремъ купцамъ, занимавшимся вывозомъ товаровъ изъ Англіи, приходилось поплатиться основательными убытками, подвозъ останавливался и чувствовался недостатокъ въ необходимѣйшихъ предметахъ потребленія. При такихъ обстоятельствахъ реакція была неизбѣжна, и она дѣйствительно наступила въ 1854 г. Горькій опытъ показалъ, что — ни барыши отъ вывоза англійскихъ продуктовъ, ни выгода искателей золота вовсе не такъ значительны, какъ полагали сначала. Выгода послѣднихъ была значительно уменьшена дорогою цѣною, въ которую обходилось добыванье золота, а выгода первыхъ — рискомъ, съ которымъ были сопряжены ихъ операціи. Тѣ, которые оцѣнивали такъ низко расходы на добываніе австралійскаго и калифорнскаго золота, впадали, какъ то блистательно доказалъ Ньюмарчъ, въ опасную ошибку. Быть можетъ, можно бы было доказать, что, если сложить всѣ расходы, понадобившіеся для извлеченія этихъ 2000 мил. гульд. изъ нѣдръ земли, какъ то: содержаніе многочисленной арміи рабочихъ и остальнаго служебнаго персонала, стоимость доставки этихъ рабочихъ на отдаленнѣйшія золотыя розсыпи, высокую цѣну товаровъ, которые добыватели золота вымѣнивали на свой драгоцѣнный металлъ, — если сложить всѣ эти расходы, говоримъ мы, и сопоставить ихъ съ массою добытаго золота, то окажется, что все предпріятіе это, какъ спекуляція, выгодность которой оцѣнивается отношеніемъ барышей къ убыткамъ, было крайне неудачно; — другими словами, окажется, что капиталъ и трудъ, которые были затрачены на добываніе золота, могли бы гораздо выгоднѣе быть употреблены въ другихъ отрасляхъ промышленности, притомъ лишь условіи, чтобы продукты таковой промышленности встрѣчали такой же жадный спросъ, какъ и новодобываемое золото. Въ сущности, эта жадная гоньба за золотомъ, охватившая и старый и новый свѣтъ и проявлявшаяся усиленною дѣятельностью во всѣхъ отрасляхъ промышленности и вообще возбужденіемъ духа предпріимчивости, была, какъ кажется, самымъ выдающимся изъ результатовъ, вызванныхъ наплывомъ новаго золота. Самое обогащеніе на золотыхъ пріискахъ походило на лотерею: лишь немногія отдѣльныя личности выигрывали; зароботокъ же большинства поглощался дороговизною жизни. Чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно прочесть любое описаніе Калифорніи того времени. „Площади Санъ-Франциско, какъ замѣчаетъ очень мѣтко журналъ „Die Grenzboten“, походили временами на толкучій рынокъ, гдѣ каждый могъ даромъ запастись старымъ бѣльемъ и разорваннымъ платьемъ, потому что въ первое время, а, быть можетъ, и позднѣе, въ Калифорніи было дѣломъ неслыханнымъ вымыть рубашку, наложить заплату на лопнувшій башмакъ, или починить разорванное платье; плата за стирку и за починку была такъ высока, что равнялась стоимости новой одежды. Если добыватель золота получалъ много, то ему приходилось и расходовать на свое содержаніе въ соотвѣтственныхъ размѣрахъ. Онъ долженъ былъ выносить самую тяжелую работу и, въ концѣ концовъ, вынужденъ былъ сознаться, что, еслибы онъ на родинѣ работалъ такъ усиленно и жилъ такъ скверно, то у него осталось бы больше денегъ въ экономіи, чѣмъ сколько онъ привозилъ изъ своего Эльдорадо“. Съ другой стороны, купцы, занимавшіеся вывозомъ товаровъ въ золотопромышленныя страны, вначалѣ дѣлали блистательныя аферы, но впослѣдствіи несли тяжелые убытки. Къ сожалѣнію, вышеупомянутая реакція не положила конецъ спекуляціи, которая нѣсколько позднѣе снова стала проявлять пагубное оживленіе.
Хотя политическія событія 1848 и 1849 гг. и отозвались неблагопріятно на англійской торговлѣ, тѣмъ не менѣе, ущербъ, нанесенный ими послѣдней, не идетъ и въ сравненіе съ тѣмъ потрясеніемъ кредита и безпримѣрнымъ парализующимъ дѣйствіемъ на торговлю, которые были вызваны ими на самой аренѣ, гдѣ они происходили, — на европейскомъ континентѣ. Послѣ того, какъ февральская революція разразилась въ Парижѣ и слѣдомъ за нею начались волненія въ Германіи, во всѣхъ отправленіяхъ экономической жизни наступилъ такой застой, какого не видали въ самыя бурныя времена первой французской революціи, и вообще за весь періодъ цивилизованной жизни народовъ. Торговля совершенно прекратилась; купля и продажа ограничивались лишь самыми необходимыми предметами потребленія. Продажа недвижимостей и товаровъ оптомъ была нѣкоторое время или совсѣмъ невозможна, или же производилась лишь за полцѣны. На фондовой биржѣ господствовало такое смятеніе, что курсы солидныхъ бумагъ падали на 20, на 30, даже на 50 процентовъ, а кредитъ бумажныхъ денегъ пошатнулся до того, что даже такія надежныя бумаги, какъ, напр., свидѣтельства прусскаго казначейства, въ Баденскомъ великомъ герцогствѣ, въ первые мѣсяцы послѣ упомянутыхъ событій ходили въ половину своей цѣны, при чемъ обладатели ихъ были еще рады, когда могли сбыть ихъ хоть на этихъ условіяхъ. Понадобилось не мало времени, чтобы торговля вошла въ свою обычную колею, и даже послѣ того, какъ спокойствіе всюду было возстановлено, боязнь „краснаго призрака“, который былъ снова пущенъ въ ходъ во Франціи въ виду президентскихъ выборовъ, предстоявшихъ въ 1852 г., парализовала еще долгое время всякую энергію въ торговыхъ дѣлахъ. Лишь послѣ государственнаго переворота 2-го декабря 1851 г. торговый міръ снова ободрился.
Послѣ этого событія, Франція взяла на себя иниціативу мѣръ и начинаній, долженствовавшихъ довести спекуляцію до такихъ чудовищныхъ размѣровъ, какихъ европейскій континентъ еще не видалъ въ текущемъ столѣтіи.
Пока имущіе классы въ 1848 г. — основательно или нѣтъ — дрожали за свою собственность, они обратили весь капиталъ, которымъ располагали, въ золото и серебро и либо попрятали его, либо помѣстили въ англійскихъ и американскихъ бумагахъ. Суммы, пристроенныя такимъ образомъ нѣмецкими капиталистами, преимущественно въ американскихъ бумагахъ, достигали, какъ полагаютъ, отъ 200 до 300 мил. тал. Между тѣмъ какъ, съ одной стороны, всѣ дѣла стали, какъ за неимѣніемъ сбыта для товаровъ, такъ и за недостаткомъ капитала, необходимаго для производства, съ другой стороны, норма процентовъ поднялась страшно высоко, такъ что не рѣдко нельзя было достать денегъ даже за ростовщическіе проценты. Такимъ образомъ, всѣ законы, заправляющіе обращеніемъ денегъ и капиталовъ, были какъ будто перевернуты вверхъ дномъ. Потребители ограничивались удовлетвореніемъ необходимѣйшихъ своихъ потребностей, и даже послѣ того, какъ магазины стали постепенно опаражниваться, и необходимость возобновленія производства съ каждымъ днемъ давала себя настоятельнѣе чувствовать, прошло еще довольно много времени, прежде чѣмъ производство пошло своимъ обычнымъ, правильнымъ ходомъ.
Такимъ образомъ понятно, что когда послѣ парижскаго государственнаго переворота капиталы повыползли изъ норокъ, въ которыя попрятались, норма процента тотчасъ же значительно упала. Этимъ-то моментомъ воспользовалось французское правительство, съ одной стороны для пониженія 5-ти процентной ренты до 4½ процентовъ, а съ другой стороны—для возобновленія построекъ желѣзныхъ дорогъ, пріостановленныхъ съ 1848 г. Съ этою послѣднею цѣлью съ французскимъ банкомъ вступили въ соглашеніе, чтобы онъ понизилъ свой дисконтъ въ мартѣ 1852 г., съ 4-хъ процентовъ на три, и разширилъ свой кредитъ подъ акціи желѣзныхъ дорогъ и подъ векселя почти до 400 мил. франковъ. Чтобы объяснить возможность этихъ крупныхъ операцій, намъ необходимо оглянуться на исторію этого учрежденія, которое являло міру то утѣшительное зрѣлище, что, въ самомъ разгарѣ волненій, весною 1848 г., кредитъ въ Парижѣ стоялъ лучше, чѣмъ въ маленькихъ нѣмецкихъ государствахъ, не имѣвшихъ банковъ.
Во время совѣщаній о банковомъ законѣ, 22-го апрѣля 1806 г., законѣ, служащемъ и до сихъ поръ основою банковой организаціи во Франціи, Наполеонъ высказалъ слѣдующій взглядъ: „Банкъ принадлежитъ не однимъ акціонерамъ, но и государству, такъ какъ послѣднее даруетъ ему привиллегію выпуска монеты (т. е., ассигнацій)“. Этими словами императоръ опредѣлилъ характеръ новой банковой организаціи; выпускъ ассигнацій, который до сихъ поръ не подвергался никакимъ ограниченьямъ, сдѣлался привиллегіею національнаго банка. Когда въ 1848 г. декретами національнаго собранія отъ 27-го апрѣля, провинціальные банки были слиты съ французскимъ банкомъ черезъ присоединеніе ихъ акціонернаго капитала къ капиталу послѣдняго, — то это было лишь дальнѣйшимъ развитіемъ основнаго принципа, принятаго въ самомъ началѣ. Съ этой поры, во Франціи нѣтъ другаго ассигнаціоннаго банка, а существуютъ лишь вѣтви главнаго учрежденія; число этихъ вѣтвей, ограничивавшееся въ началѣ 14-ью, впослѣдствіи было доведено до 37. Опасность этой централизаціи и монополіи въ банковомъ дѣлѣ лежала въ томъ, что правительство получило слишкомъ большое вліяніе на веденіе дѣлъ этого учрежденія, такъ какъ не только управляющій центральнымъ банкомъ и оба помощника управляющаго, но и директора и члены правленія побочныхъ отраслей главнаго учрежденія назначались отъ правительства.
Это слишкомъ облегчало правительству возможность прибѣгать къ такого рода средствамъ, чтобы выпутываться изъ затрудненій данной минуты, которыя подвергали прочность банка серьезной опасности. Такъ, напр., для облегченія обращенія рентъ въ публикѣ и для поднятія биржевыхъ курсовъ и государственнаго кредита, 15-го іюня 1834 г., королевскимъ повелѣніемъ дѣятельность банка была распространена на выдачу ссудъ подъ залогъ государственной ренты, а въ 1852 г. въ число операцій, подлежащихъ его вѣдѣнію, была включена и выдача ссудъ подъ залогъ желѣзнодорожныхъ акцій. Между тѣмъ, банкъ существуетъ для поддержанія промышленности и торговли, а не для поощренія биржевой игры; но вмѣшательство правительства лишило именно промышленность и торговлю капитала, который до этого находилъ себѣ производительное помѣщеніе, и притомъ весьма значительнаго капитала, потеря котораго не могла не отозваться весьма ощутительно на промышленности, такъ какъ ссуды подъ государственныя ренты возросли съ 44 до 330 милліоновъ.
Капиталъ французскаго банка состоялъ еще въ недавнее время изъ 91,250,000 франк. Но колоссальное развитіе дѣятельности этого учрежденія потребовало удвоенія этого капитала, который въ настоящее время составляетъ 182,500,000 франк. Слѣдующія цифры могутъ дать понятіе о размѣрахъ операцій, производимыхъ французскимъ банкомъ. Общая сумма оборотовъ этого учрежденія возросла съ 25 милліардовъ, на которыхъ она стояла въ 1854 г. до 35,500,000,000 франк. въ 1856 г., а въ неблагопріятномъ для торговли 1857 г. уменьшилась на 3 милліарда; однѣ дисконтныя операціи возросли въ 1856 г., по сравненію съ 1855, на 912,000,000 франк., а въ 1858 г. — еще на 926,000,000 франк. По отчету отъ 12-го ноября 1857 г. запасъ звонкой монеты въ центральномъ банкѣ въ Парижѣ и въ его отрасляхъ въ провинціи простирался до 189,000,000 франк., а сумма билетовъ, находящихся въ обращеніи — до 580,000,000 франк. Въ портфелѣ банка, который съ 1856 г. не содержалъ въ себѣ другихъ векселей, кромѣ краткосрочныхъ, имѣлось обязательствъ на сумму около 588,000,000 франк. Текущій счетъ государственной кассы составлялъ 72 мил., общая цифра суммъ, помѣщенныхъ на текущій счетъ, въ Парижѣ и въ провинціальныхъ отрасляхъ банка простиралась до 191 мил. Пассивъ и активъ представлялъ 1041 мил.
Что касается доходности банка, то она не оставляетъ ничего желать, такъ какъ при осторожности, съ которою банкъ ведетъ свои дѣла [2], убытки его столь ничтожны, что ихъ почти нечего принимать въ разсчетъ. Такъ, дивидендъ на акцію въ 1000 фр. составлялъ въ 1837 г. 126 фр.; въ 1839 г. — 144 фр., въ 1846 г. — 159 фр., въ 1848 г. — 75 фр., въ 1850 г. — 101 фр., въ 1852 г. — 154 фр., въ 1854 г. — 194 фр. При этомъ слѣдуетъ еще замѣтить, что банкъ уже два раза, согласно съ своимъ уставомъ, распредѣлялъ свой запасный капиталъ между акціонерами, такъ что акція представляетъ уже не болѣе, какъ 653 фр. дѣйствительно взнесеннаго капитала; такимъ образомъ, дивидендъ въ 200 фр. равняется въ сущности не 20, а 30 слишкомъ процентамъ, а дивидендъ въ 272 фр., который былъ выданъ акціонерамъ въ 1856 г., представляетъ прибыль въ 41½ процентъ.
Банкъ, за шестидесятилѣтній періодъ своего существованія, пережилъ страшныя бури, но устоялъ противъ нихъ довольно твердо, за исключеніемъ двухъ моментовъ, сопровождавшихся совсѣмъ исключительными и непредотвратимыми обстоятельствами. Однимъ изъ этихъ моментовъ былъ 1814 г., когда правленіе банка, боясь разграбленія, сожгло свои ассигнаціи и пригласило всѣхъ лицъ, имѣвшихъ въ немъ текущіе счеты, взять назадъ свои деньги, такъ что запасъ звонкой монеты въ то время уменьшился до 5 мил., количество билетовъ банка, находящихся въ обращеніи — до 10 мил., а сумма вкладовъ на текущій счетъ — до 1,300,000 фр. Вторымъ моментомъ была февральская революція, когда уплата звонкою монетою была пріостановлена, а 15-го марта 1848 было рѣшено ввести принудительный курсъ банковыхъ билетовъ, — мѣра, которая была отмѣнена лишь 6-го августа 1850 г., по настоянію управленія банка. Политическое положеніе было въ то время таково, что напрасно было бы взваливать вину этой принудительной мѣры на уставъ банка; такой паникѣ, какъ та, которая господствовала въ то время, никакой банкъ не можетъ противостоять; во время землетрясенія законы тяготѣнія теряютъ свою силу. Кризисъ 1846—47 гг. былъ бодро вынесенъ банкомъ. Его запасъ звонкой монеты, вслѣдствіе закупки хлѣба за границей, вызванной вздорожаніемъ этого товара внутри страны, уменьшился до 171 мил. фр.; но изъ этой бѣды банкъ выпутался, накупивъ въ Лондонѣ серебра въ слиткахъ на 45 мил.; кромѣ того, банкъ продалъ русскому правительству 2,142,000 ренты, по цѣнѣ, составлявшей приблизительно 50 мил. капитала, что́ послужило для покрытія уплатъ по закупкамъ хлѣба. Но тѣмъ временемъ въ торговлѣ снова успѣло проявиться чрезвычайное оживленіе. Операціи по учету и ссудамъ возросли съ 1846 по 1847 годъ на 100 мил. фр. Но тутъ разразилась 24 февраля революція; всѣ сочли, что собственности грозитъ опасность; боялись, что снова настанетъ эпоха ассигнацій и звонкая монета попряталась, или же стала утекать за границу. Въ кассѣ банка имѣлось еще 226 мил. наличныхъ денегъ. Банкъ спокойно продолжалъ свои платежи. Съ 26 февраля по 14 марта запасъ звонкой монеты уменьшился съ 140 до 70 мил. 25-го мая въ кассѣ было лишь 59 мил., покрывавшихъ 30 процентовъ обязательствъ банка; при этомъ въ портфелѣ его имѣлось на 305 мил. векселей, и, кромѣ того, на лицо было 1,170,000 государственныхъ рентъ и на 18,000,000 неоплаченныхъ долговыхъ обязательствъ. Для спасенія банка при отчаянной паникѣ, охватившей весь торговый міръ, оставалось одно только средство: — принудительный курсъ [3]. Мѣра эта удалась, не причинивъ паденія бумажныхъ денегъ въ цѣнѣ, преимущественно потому, что билеты банка выпускались на болѣе крупныя суммы и не проникали въ низшіе классы народа, которые неохотно приняли бы бумажныя деньги въ такую пору, когда, напр., въ вел. герц. Баденскомъ свидѣтельства прусскаго казначейства ходили по 45 крейц. Какъ ни странно это покажется, звонкая монета стала притекать въ банкъ въ такомъ изобиліи, что учрежденіе это, невзирая на принудительный курсъ, въ теченіе 1848 г., выплатило правительству и частнымъ лицамъ въ Парижѣ и въ провинціи до 506 мил. серебряною монетою, и что собственный его запасъ звонкой монеты возросъ снова до 220 мил. фр., причемъ оно имѣло возможность уменьшить количество своихъ билетовъ, находящихся въ обращеніи, на 300 мил.; 8-го ноября 1849 г. запасъ звонкой монеты въ Парижѣ и въ провинціальныхъ отдѣленіяхъ банка возросъ даже до 400,444,276, а количество билетовъ, находящихся въ обращеніи, составляло не болѣе 440,000,000. Это явленіе, независимо отъ возвращенія довѣрія, происшедшаго послѣ іюньскихъ дней, слѣдуетъ приписать еще тому обстоятельству, что банкъ ни разу не воспользовался полномочіями, которыя давалъ ему декретъ, во всемъ ихъ размѣрѣ, никогда не прекращалъ своихъ платежей вполнѣ; послѣ іюня 1848 г. они были фактически возобновлены, такъ какъ управленіе банка распорядилось, чтобы всѣ платежи въ 5000 фр. и ниже, а также всѣ платежи по обязательствамъ провинціальныхъ отраслей банка производить звонкою монетою. Вслѣдствіе всего этого, публика, успокоившаяся послѣ іюньскихъ кровопролитій за свою собственность, повынула деньги изъ тѣхъ мѣстъ, куда она ихъ запрятала, такъ что къ концу 1849 г. запасъ звонкой монеты въ банкѣ составлялъ 490 мил., а количество его билетовъ, находящихся въ обращеніи — не болѣе 470 мил.
Организація французскаго банка такова, что онъ менѣе стѣсненъ извѣстною, строго-опредѣленною цифрою билетовъ, могущихъ быть выпущенными имъ въ обращеніе, но, въ то же время, обставленъ гораздо болѣе прочными гарантіями, такъ какъ для покрытія выпускаемыхъ имъ билетовъ онъ не вынужденъ пробавляться такимъ обезпеченіемъ, какъ государственный долгъ въ 11 мил. ф. ст., т. е., въ 275,000,000 фр.; вслѣдствіе этого, онъ можетъ болѣе сообразоваться съ потребностями торговли. Такъ же, какъ и для всякаго другаго банка, осмотрительное управленіе составляетъ въ немъ первое условіе для безопасности банка и публики. Директора его должны бдительно слѣдить за всѣмъ, что́ происходитъ на денежномъ рынкѣ, подтягивать возжи въ тѣхъ случаяхъ, когда спекуляція зарывается слишкомъ далеко, и оказывать поддержку торговлѣ, когда настаетъ временная нужда въ орудіяхъ обмѣна (но не въ капиталѣ).
Въ 1852 г. было положено начало тому искусственному усиленію торговой дѣятельности, которое вполнѣ дало себя знать въ 1856 г. Французское правительство въ то время не обращало вниманія на опасность такого направленія, такъ какъ оно, прежде всего, заботилось о томъ, чтобы дать занятіе рабочимъ и отвлечь вниманіе имущихъ классовъ отъ политики, занявъ ихъ матеріальными интересами. Кромѣ вышеупомянутаго поощренія построекъ желѣзныхъ дорогъ, — поощренія, иниціативу котораго правительство взяло на себя, оно предприняло въ колоссальныхъ размѣрахъ постройки въ Парижѣ; цѣлые кварталы міровой столицы были перестроены, и это обошлось въ сотни милліоновъ. Такъ какъ плачевное состояніе французскаго земледѣлія не могло быть тайною для правительства и бѣдственное положеніе крестьянъ, этой главнѣйшей опоры наполеоновскаго режима, обусловливалось, прежде всего, дурною организаціей сельскаго кредита, — организаціей, при которой капиталъ, необходимый для улучшенія земельныхъ участковъ, добывался лишь съ большимъ трудомъ и за высокіе проценты, — то правительство разрѣшило открытіе ипотечнаго банка, знаменитаго „Credit foncier“, съ капиталомъ въ 60,000,000 франковъ и съ правомъ выпускать облигаціи подъ обезпеченіемъ заложенныхъ въ банкѣ земель и въ размѣрахъ выданныхъ имъ ссудъ. Облигаціи эти погашались посредствомъ лотерейныхъ тиражей, происходившихъ разъ въ годъ. По отношенію къ общей суммѣ ипотечнаго долга Франціи, простиравшейся до 8,000 милліоновъ франковъ, капиталъ банка былъ, быть можетъ, назначенъ слишкомъ низко; тѣмъ не менѣе, это учрежденіе достигло такихъ благопріятныхъ результатовъ, что за два года оно произвело оборотовъ на сумму 75 милліоновъ франковъ.
Если правительство желало оказать дѣйствительную помощь земледѣлію, то ему слѣдовало ограничиться учрежденіемъ Credit foncier и основаннымъ нѣсколько позднѣе для доставленія личнаго кредита земледѣльцамъ, Crédit agricole. Учрежденіе это имѣло бы время мало по малу пустить корни въ странѣ и съ теченіемъ времени сдѣлалось бы посредникомъ операцій, которыя доставили бы сельскому хозяйству громадные капиталы. Оно способствовало бы этому тѣмъ, что выпускаемыя имъ обязательства, обезпеченныя залогомъ земель и имѣющія курсъ на биржѣ, мобилизировали для отдѣльныхъ капиталистовъ капиталъ, выданный въ ссуду подъ залогъ земель. Черезъ эту комбинацію достигалась двоякаго рода выгода: съ одной стороны, сельскіе хозяева получаютъ посредствомъ залога своихъ земель необходимый для нихъ капиталъ, не опасаясь, что выданная имъ ссуда будетъ разомъ потребована обратно, — требованіе, всегда причиняющее большія затрудненія и расходы (плата агентамъ) по пріисканію новаго капитала; сельскіе хозяева освобождаются отъ долга постепеннымъ погашеніемъ его, разсроченнымъ на многіе годы. Съ другой стороны, капиталисты имѣютъ то преимущество, что могутъ каждую минуту получить свой капиталъ обратно черезъ продажу облигацій Credit foncier на биржѣ, не выжидая истеченія слишкомъ долгихъ сроковъ для его востребованія и принудительныхъ продажъ заложеннаго имущества.
Но, рядомъ съ Credit foncier, въ іюнѣ 1854 г. было основано, подъ непосредственнымъ контролемъ правительства, новое кредитное учрежденіе, имѣвшее своимъ назначеніемъ возбудить промышленную спекуляцію, и черезъ это, стремленіе капитала пристроиться къ этого рода спекуляціямъ, — стремленіе, и безъ того уже достаточно преобладавшее въ то время во Франціи, — приняло еще болѣе крупные размѣры, что́ воспрепятствовало дальнѣйшему развитію дѣятельности ипотечнаго банка.
Братьямъ Исааку и Эмилю Перейра, которые, сообща съ Б. Л. Фульдомъ и Фульдомъ-Оппенгеймомъ, получили канцессію, т. е., по просту говоря, монополію эксплуатированія Credit mobilier, быть можетъ грезились, какъ прототипъ ихъ предпріятія, прусскія спекуляціи прошлаго столѣтія съ морскою торговлею, если только мечты ихъ не заносились до южно-американской компаніи и до общества колонизаціи береговъ Миссиссипи Джона Лау. Какъ бы то ни было, предпріятіе было первоначально затѣяно и обдумано между лицами, наиболѣе приближенными къ императору. Тогдашній министръ Персиньи превозносилъ это дѣло съ слишкомъ подозрительною горячностью въ донесеніи, представленномъ имъ Наполеону, въ то время бывшему еще президентомъ республики. Торговля, говорится въ донесеніи, нуждается, для осуществленія всѣхъ тѣхъ результатовъ, зародышь которыхъ она носитъ въ себѣ самой, прежде всего, въ поощреніи и возбужденіи извнѣ; и именно потому, что во Франціи до сихъ поръ спекуляцію удерживали въ самыхъ тѣсныхъ предѣлахъ, было бы въ высшей степени умѣстно основать, рядомъ съ французскимъ банкомъ, учрежденіе, основанное на совершенно другихъ началахъ и представляющее въ области торговли и промышленности духъ иниціативы.
Изъ устава Credit mobilier, обнародованнаго въ ноябрѣ 1852 г., явствуетъ съ полнѣйшею очевидностью, что при основаніи этого учрежденія имѣли въ виду не что иное, какъ присвоеніе себѣ полнаго господства на биржѣ. Людовикъ Наполеонъ не былъ бы такимъ ревностнымъ почитателемъ и подражателемъ своего дяди, какимъ онъ постоянно заявлялъ себя, если бы онъ не сдѣлалъ биржу предметомъ самаго заботливаго своего вниманія. Еще при Наполеонѣ I биржа сдѣлалась великою культурною силою, при помощи которой, нація, въ такую эпоху, когда общественное мнѣніе было подавлено силою оружія и газеты редактировались префектами, только и могла заявлять свое мнѣніе объ общественныхъ событіяхъ и о дѣйствіяхъ правительства. Но Наполеонъ I впалъ въ ту ошибку, что онъ разсматривалъ биржу не какъ барометръ, указывающій состояніе погоды, а какъ учрежденіе, дѣлающее погоду. Если биржа указывала ненастье, т. е., если курсы падали вслѣдствіе какого-нибудь событія или какого-нибудь распоряженія императора, онъ сердился, обвинялъ въ неблагодарности капиталистовъ, которыхъ онъ спасъ отъ опасностей революціи, и пускалъ въ ходъ разныя искусственныя средства, чтобы заставить биржу измѣнить свое настроеніе, или даже, чтобъ запугать ее, чѣмъ достигалъ результатовъ прямо обратныхъ тѣмъ, къ которымъ стремился; если мѣры эти на короткое время и удавались, то, въ сущности, это былъ лишь самообманъ, подобный тому, которому подверглась женщина въ извѣстномъ анекдотѣ, разбивъ зеркало, которое указало ей первую морщину. Вмѣсто того, чтобы изслѣдовать причины дурнаго настроенія биржи и устранять эти причины насколько возможно, онъ предпочиталъ лишать себя полезнаго совѣтчика [4].
Для того, чтобы отнять возможность у акціонеровъ, которые все-таки были необходимы для образованія капитала предпріятія, возможность придать Crédit mobilier иное направленіе, чѣмъ то, которое было первоначально предположено, въ уставъ былъ включенъ параграфъ, ограничивавшій составъ годичныхъ общихъ собраній 200 крупнѣйшими акціонерами (и это въ обществѣ, капиталъ котораго былъ распредѣленъ на 120,000 акцій!). Владѣлецъ 200 акцій располагалъ пятью голосами. Въ совѣтъ правленія новаго общества, между основателями котораго мы встрѣчаемъ такое пестрое смѣшеніе именъ, какъ князь Торлонія въ Римѣ, Соломонъ Гейне въ Гамбургѣ и Соломонъ Оппенгеймъ въ Кёльнѣ, были избраны лишь самые надежные приверженцы Наполеона, или же тузы финансоваго міра. Совѣтъ этотъ составился изъ слѣдующихъ личностей: Исаакъ Перейра, Шарль Мюлле, Адольфъ д’Эйхталь, Бенуа Фульдъ, де Абароа, Эрнестъ Андре, Г. Біеста, Ж. Дезаръ, герцогъ де Галльера, Фредерикъ Гринингеръ, графъ де Морни, Эмиль Перейра, баронъ Сельеръ, Казимиръ Сальвадоръ.
Такъ какъ Credit mobilier послужилъ толчкомъ къ основанію множества подобныхъ учрежденій въ Германіи, а организація его, между тѣмъ, долгое время оставалась тайной для многихъ людей, продававшихъ и покупавшихъ его акціи, то здѣсь будетъ у мѣста упомянуть нѣсколько подробнѣе объ уставѣ Crédit mobilier. Уже первый параграфъ устава достаточно ясно выражаетъ сущность этого учрежденія. Crédit mobilier можетъ пріобрѣтать посредствомъ покупки или подписки фонды и бумаги, акціи и облигаціи всевозможныхъ промышленныхъ предпріятій, основанныхъ на принципѣ ограниченной отвѣтственности, какъ-то: желѣзныхъ дорогъ, каналовъ, различныхъ копей и другихъ существующихъ или имѣющихъ возникнуть общественныхъ предпріятій. Общество имѣетъ право выпускать облигаціи въ размѣрѣ, соотвѣтствующемъ суммѣ произведенныхъ имъ подписокъ на бумаги или покупокъ оныхъ. Оно имѣетъ право продавать или представлять въ обезпеченіе заключенныхъ имъ займовъ всѣ пріобрѣтенныя имъ бумаги, акціи и облигаціи, а также обмѣнивать таковыя на другія цѣнности. Оно уполномочивается подписываться на всевозможные займы, брать на себя посредничество по заключенію таковыхъ займовъ, а также предпринимать всевозможныя общественныя постройки и работы. Оно уполномочивается выдавать ссуды подъ обезпеченіе общественныхъ фондовъ, акцій и облигацій, а также открывать текущіе счеты по выдачѣ ссудъ подъ залогъ всевозможныхъ цѣнностей и принимать денежные вклады на текущій счетъ. Учрежденіе это также можетъ предпринимать всевозможныя денежныя операціи для вышепоименованныхъ обществъ, брать на себя выдачу процентовъ и дивидендовъ по ихъ бумагамъ и, вообще, вести всѣ дѣла этихъ обществъ. Наконецъ, обществу разрѣшается открыть депозитный банкъ, въ который оно можетъ принимать подъ обезпеченіе всѣ бумаги, какія только будутъ выпускаемы сказанными обществами.
При этой громадной сферѣ дѣятельности, предоставленной въ распоряженіе общества, почти насмѣшкою отзывается параграфъ, гласящій, что всякія другія операціи обществу воспрещаются. За исключеніемъ выпуска билетовъ, Crédit mobilier пользовался правомъ производить всѣ операціи, входящія въ районъ дѣятельности ассигнаціонныхъ банковъ и частныхъ банкирскихъ конторъ, и, кромѣ того, право выпуска облигацій давало ему, сверхъ этихъ полномочій, еще нѣчто большее. Облигаціи эти дѣлились на долгосрочныя и краткосрочныя; послѣднія подлежали уплатѣ въ сроки меньшей продолжительности, чѣмъ годъ. Черезъ это было введено нѣчто въ родѣ бумажныхъ денегъ и тѣхъ почтовыхъ билетовъ, о которыхъ мы имѣли случай говорить по поводу банка Соединенныхъ Штатовъ. Компаніи Credit mobilier были запрещены биржевыя операціи на срокъ и на премію; за то дѣятельность ея главнымъ образомъ сосредоточивалась на репортномъ дѣлѣ, т. е., на выдачѣ бумагъ для залоговъ подъ денежныя ссуды, съ цѣлью продленія биржевыхъ операцій на болѣе долгіе сроки. Дѣло это было очень прибыльно для компаніи, такъ какъ она пользовалась правомъ скупать свои собственныя акціи на срокъ. Затѣмъ, Credit mobilier пользовался правомъ, по взнесеніи акціонерами полнаго акціонернаго капитала, довести выпускъ своихъ облигацій до суммы вдесятеро большей, чѣмъ основной капиталъ, опредѣленный въ 60,000000 фр., — другими словами, до 600 милліоновъ франковъ. Общая сумма капиталовъ, принимаемыхъ обществомъ на текущій счетъ, и тѣхъ его облигацій, срокъ которымъ былъ назначенъ менѣе года, не должна была превышать 120 милліоновъ. Совѣтъ правленія состоитъ изъ 15, а самое правленіе изъ 5 членовъ. Правомъ голоса въ общемъ собраніи пользуются лишь тѣ акціонеры, которые имѣютъ не менѣе 40 акцій (номинальная цѣна акціи — 500 фр.). Общее собраніе должно состоять по меньшей мѣрѣ изъ сорока членовъ, представляющихъ десятую часть акціонернаго капитала. Ни одинъ акціонеръ не можетъ соединять въ своемъ лицѣ болѣе 5 голосовъ. Отчетный годъ кончается 31 декабря. Чистая прибыль общества распредѣляется слѣдующимъ образомъ: прежде всего, 5 процентовъ съ акціонернаго капитала выдаются акціонерамъ, затѣмъ 5 процентовъ отчисляются въ резервный фондъ, общая цифра котораго ограничена 2,000,000 фр.; изъ остатка, какой окажется послѣ всѣхъ этихъ вычетовъ, одна десятая распредѣляется между лицами, завѣдующими управленіемъ общества, а остальныя 9/10 раздаются акціонерамъ въ видѣ добавочнаго дивиденда.
Любопытный документъ представляетъ программа, которая, при опубликованіи устава Crédit mobilier, была напечатана, съ разрѣшенія правительства и правленія общества, въ Journal des Débats. Въ этой программѣ говорится: „Французскій банкъ добываетъ наибольшую часть фондовъ, служащихъ ему для его операцій, посредствомъ выпуска билетовъ, подлежащихъ уплатѣ по предъявленіи. Вслѣдствіе лежащаго на немъ такимъ образомъ обязательства быть во всякое время готовымъ къ уплатѣ по предъявляемымъ къ уплатѣ билетамъ, банкъ можетъ выдавать свой капиталъ въ ссуду лишь на короткіе сроки, такъ какъ ему необходимо постоянно держать свои средства въ такомъ видѣ, чтобы имѣть возможность располагать ими въ наискорѣйшемъ времени. Изъ этой организаціи дисконтныхъ банковъ вытекаетъ такой порядокъ вещей, который при обыкновенныхъ обстоятельствахъ имѣетъ чрезвычайную важность, но въ критическія минуты оказывался совершенно безсильнымъ помочь бѣдѣ. Банки эти увеличиваютъ интенсивность кризисовъ тѣмъ, что они, по необходимости, бываютъ вынуждены ограничивать свой кредитъ какъ разъ въ такое время, когда онъ всего нужнѣе. Польза, приносимая этими учрежденіями, такъ велика, что мы, ради этой пользы, не обращаемъ вниманія на ихъ недостатки. Но общество Crédit mobilier имѣетъ совершенно иное назначеніе, чѣмъ банки. Его цѣль — поднять индустрію посредствомъ коммандитной организаціи, и средство, которымъ оно стремится къ этой цѣли, состоитъ въ томъ, что оно переводитъ на себя акціи и облигаціи всѣхъ главнѣйшихъ компаній, основанныхъ на началахъ анонимныхъ обществъ, — а именно, акціи и облигаціи такихъ компаній, цѣль которыхъ — различныя общественныя работы. Въ то же время, оно будетъ содѣйствовать образованію постояннаго капитала даже самостоятельныхъ обществъ, между тѣмъ какъ дисконтные банки доставляютъ въ различныхъ формахъ лишь часть оборотнаго капитала. Преимущество организаціи Crédit mobilier состоитъ въ томъ, что учрежденіе это выпускаетъ долгосрочныя облигаціи, при чемъ уплата по этимъ послѣднимъ идетъ соразмѣрно съ выкупомъ или погашеніемъ акцій и облигацій, хранящихся въ портфелѣ общества. Crédit mobilier будетъ выпускать и краткосрочныя облигаціи, подлежащія оплатѣ ранѣе года, но размѣръ выпусковъ этого рода будетъ въ надлежащей мѣрѣ ограниченъ по отношенію къ цифрѣ текущихъ счетовъ. Вслѣдствіе всего этого обществу нечего будетъ опасаться ни политическихъ, ни промышленныхъ и торговыхъ кризисовъ. Мы, напротивъ, скорѣе склонны утверждать, что именно въ такія критическія минуты оно призвано оказывать наиболѣе важныя услуги, такъ какъ, будучи представителемъ значительнаго числа предпріятій, оно имѣетъ характеръ страховаго учрежденія, и это обезпечиваетъ его акціямъ преимущество передъ всякими частными помѣщеніями капитала. Общество Credit mobilier будетъ играть роль посредника между капиталистами и промышленностью и впервые осуществитъ ту безопасность въ помѣщеніи капиталовъ, которой до сихъ поръ капиталисты могли достигать лишь цѣною уменьшенія процентовъ, получаемыхъ ими за свои деньги. Новый банкъ положилъ конецъ всѣмъ тѣмъ обременительнымъ условіямъ, которыми обставлено въ настоящее время пріисканіе капитала для промышленныхъ предпріятій,—подобно тому, какъ дисконтные банки положили конецъ злоупотребленіямъ растовщичества въ вексельномъ дѣлѣ. Независимо отъ своего характера, какъ промышленнаго банка, общество будетъ, подобно французскому банку, выдавать ссуды подъ залогъ государственныхъ фондовъ и акцій; всѣ эти операціи, однородныя съ операціями французскаго банка, не только не нанесутъ ущерба послѣднему, но, напротивъ, будутъ для него очень выгодны, потому что всѣ эти ссуды будутъ дѣлаться въ формѣ, извѣстной на биржѣ подъ названіемъ репортовъ, (т. е., сдѣлокъ, имѣющихъ цѣлью отсрочивать заключеніе операціи по продажѣ и куплѣ бумагъ съ одного ликвидаціоннаго срока на другой. Общество будетъ, при посредничествѣ или подъ гарантіею вексельныхъ маклеровъ, выдавать въ ссуду полную стоимость государственныхъ фондовъ или акцій, между тѣмъ, какъ французскій банкъ выдаетъ подъ залогъ ихъ лишь часть ихъ стоимости. Общество будетъ дѣлать публикѣ ссуды въ бо́льшихъ размѣрахъ, чѣмъ французскій банкъ и будетъ въ состояніи дѣлать займы у послѣдняго подъ залогъ тѣхъ же обезпеченій. Прибыль общества будетъ состоять въ разности между тѣми процентами, которые оно взимаетъ за свои ссуды съ публики и тѣми, которые оно само платитъ банку за занимаемыя у него деньги. Становясь такимъ образомъ посредникомъ между заемщиками и французскимъ банкомъ, какъ займодавцемъ, общество окажетъ, какъ обладателямъ государственныхъ фондовъ и акцій, такъ и французскому банку, большія услуги и еще увеличитъ полезность послѣдняго. Посредствомъ фондовъ, находящихся въ его распоряженіи, общество будетъ умѣрять цѣну репортовъ, которая за два или за три мѣсяца возросла до 15—20 процентовъ, а въ нѣкоторыхъ единичныхъ случаяхъ даже до 50 процентовъ при наиболѣе надежныхъ обезпеченіяхъ. Такому положенію дѣлъ необходимо было положить конецъ, а никакая помощь не могла быть такъ дѣйствительна, какъ устройство новаго общества. Что касается французскаго банка, то общество даетъ ему возможность увеличить количество выдаваемыхъ имъ ссудъ безъ малѣйшаго риска и не отступая отъ правила той мудрой осмотрительности, которой до сихъ поръ удерживалось управленіе банка. Во всѣхъ этихъ операціяхъ, представляющихъ такую важность по отношенію къ поддержанію и развитію кредита и общаго благосостоянія, Crédit mobilier будетъ дѣйствовать, какъ учрежденіе, сподручное французскому банку, подобно тому, какъ дисконтный банкъ является учрежденіемъ сподручнымъ вексельному кредиту. Общество будетъ содѣйствовать заключенію государственныхъ займовъ и, такимъ образомъ, окажетъ государству большія услуги, введя элементъ конкуренціи въ такую сферу, въ которой до сихъ поръ этого элемента не доставало.
Любопытенъ отвѣтъ, который факты дали на эту пышную рекламу. Общество, правда, въ 1853 г. выдало 10 процентовъ дивиденда, въ 1854—13%, въ 1855—47%, а въ 1856, если не ошибаемся — 24%. Но за всѣ эти четыре года наибольшая часть чистой прибыли состояла изъ барышей ажіотажа, бывшаго въ то время въ полномъ разгарѣ. Въ 1857 г., когда настала расплата за излишества спекуляціи, Crédit mobilier, за вычетомъ положенныхъ пяти процентовъ на акцію, не выдалъ никакого дивиденда и впослѣдствіи былъ привлеченъ къ суду.
Эженъ Форкадъ въ Revue des deux mondes подвергъ уставъ и программу Crédit mobilier строгой критикѣ, которая должна быть вмѣнена тѣмъ въ большую заслугу автору, что, при тогдашнемъ положеніи прессы во Франціи, нужно было немалое мужество, чтобы назвать вещи ихъ настоящимъ именемъ. Онъ сформулировалъ функціи этого общества въ нѣсколькихъ мѣткихъ и сжатыхъ положеніяхъ, которыя, своимъ рѣзкимъ противорѣчіемъ между собою, явствующимъ изъ сопоставленія фактовъ, заключали въ себѣ безповоротное осужденіе всей системы, на которой былъ построенъ Crédit mobilier. Авторъ этотъ говоритъ: „Crédit mobilier есть акціонерное общество, которое задалось слѣдующими задачами: 1) Забирать въ свои руки или за ново основывать всевозможныя торговыя предпріятія, примѣняя при-этомъ принципъ коммандита, или ограниченной отвѣтственности. 2) Пріобрѣтать въ свою собственность, уничтожая ихъ какъ самостоятельныя учрежденія, всевозможныя торговыя общества (компаніи желѣзныхъ дорогъ и т. п.), существующія въ настоящее время, замѣняя акціи и облигаціи таковыхъ обществъ выпускомъ своихъ собственныхъ акцій и долговыми обязательствами, выдаваемыми отъ своего имени. 3) Производить, на коммандитныхъ началахъ, всѣ обыкновенныя банковыя операціи, а также заниматься всевозможными дѣлами, входящими въ спеціальность маклера или биржеваго спекулянта“.
Средства, необходимыя для этого небывалаго и всеобъемлющаго сочетанія возможныхъ операцій, извлекаются изъ трехъ источниковъ: 1) Изъ акціонерскихъ взносовъ, составляющихъ капиталъ въ 60 мил. фр. 2) Изъ выпуска облигацій, подлежащихъ оплатѣ не ранѣе, какъ по истеченіи 45-дневнаго срока, и 3) изъ вкладовъ на текущій счетъ.
Между всѣми статьями устава, наиболѣе любопытная, безспорно, та, которою Crédit mobilier, въ добавокъ къ своимъ прочимъ полномочіямъ, получаетъ характеръ кассы для репортныхъ ссудъ, и въ циклъ дѣятельности общества вводится обязанность облегчать биржевыя операціи посредствомъ уменьшенія процентовъ за отсрочиваніе заключенія этихъ операцій съ одного ликвидиціоннаго срока до другаго. При-этомъ выставляютъ на видъ, что общество, подъ гарантіею вексельныхъ маклеровъ, будетъ выдавать полную стоимость представляемыхъ ему въ обезпеченіе государственныхъ фондовъ и акцій, между тѣмъ какъ французскій банкъ выдаетъ лишь часть ихъ; цѣли этой оно будетъ достигать тѣмъ, что гарантіи, представленныя ему маклерами, оно будетъ перезакладывать въ банкѣ, занимая у послѣдняго подъ это обезпеченіе тѣ самыя суммы, которыя оно уже ссудило спекулянтамъ; другими словами, агенты вексельнаго кредита и Crédit mobilier образуютъ изъ себя каналъ, черезъ который фонды французскаго банка будутъ систематически и въ изобиліи притекать для поддержанія биржевыхъ спекулянтовъ въ ихъ срочныхъ операціяхъ на облигаціи и акціи.
Уже одна эта статья устава въ достаточной мѣрѣ подтверждаетъ вышевысказанное воззрѣніе, что главною цѣлью общества Crédit mobilier при его основаніи было — забрать биржу въ свои руки. Въ то же время, статья эта заключаетъ въ себѣ и обвинительный приговоръ надъ этимъ учрежденіемъ, потому что добросовѣстное правительство хотя и обязано заботиться о томъ, чтобы существовали кредитныя учрежденія для поддержанія промышленности и торговли, но отнюдь не должно давать какому бы то ни было учрежденію монополя для поощренія биржевой игры. Здѣсь не мѣсто распространяться о нравственной сторонѣ этой игры; достаточно будетъ указать на то, что она въ большинствѣ государствъ признается дѣломъ противозаконнымъ, такъ что даже жалобы на неисполненіе обязательствъ по сдѣлкамъ, заключеннымъ на срокъ, не принимаются судами [5].
Если постановленіе, уполномочивавшее Crédit mobilier заниматься репортнымъ дѣломъ, представляется въ высшей степени опаснымъ съ точки зрѣнія общественнаго благосостоянія, то еще опаснѣе съ точки зрѣнія прочности самого учрежденія представляется та статья устава, которою Crédit mobilier уполномочивался выпускать облигаціи по взносѣ всего акціонернаго капитала. Взносъ этотъ состоялся еще въ 1853 г.; общество имѣло право выпускать облигаціи въ размѣрѣ, превышающемъ въ десять разъ сумму акціонернаго капитала, т. е., на 600 мил. фр., а такъ какъ по параграфу одиннадцатому общая сумма вкладовъ и краткосрочныхъ акцій, подлежащихъ оплатѣ ранѣе года, не должна была превышать 120 мил. фр., то изъ этого вытекало, что почти всѣ шестьсотъ мил. фр., на которые общество было уполномочено выпускать облигаціи, приходились на долю долгосрочныхъ облигацій, подлежащихъ оплатѣ въ болѣе продолжительные сроки, чѣмъ годъ. Мы говоримъ „почти всѣ шестьсотъ мил.“ потому что размѣръ вкладовъ на текущій счетъ превысилъ въ 1855 г. 100 мил. фр. Посредствомъ этихъ-то облигацій парижское кредитное учрежденіе разсчитываетъ, какъ гласитъ его программа, предотвратить всѣ кризисы, которые только ухудшаются ассигнаціонными банками, такъ какъ они оплачиваютъ свои билеты звонкою монетою и въ моменты кризиса вынуждены ограничивать свой кредитъ, между тѣмъ какъ общество Crédit mobilier уволило себя отъ обязательства платить за свои облигаціи звонкою монетою. Изъ этого, повидимому, слѣдуетъ, что г. Исаакъ Перейра и Ко считали, что могутъ расширить кредитъ своего общества до безконечности, опираясь на кредитъ отдѣльныхъ купцовъ. „Облигаціи, говорятъ они, погашаются оплатою тѣхъ цѣнныхъ бумагъ, подъ залогъ которыхъ онѣ выдаются“. Но программа увѣряетъ, что никакихъ „кризисовъ“ впредь не будетъ происходить, а отсутствіе кризисовъ предполагаетъ, что ни одинъ кредиторъ никогда не будетъ вынужденъ обстоятельствами ограничить свой кредитъ. Другими словами, если вексель, дисконтированный три мѣсяца тому назадъ, по истеченіи срока не оплаченъ, то онъ возобновляется и, если должникъ этого желаетъ, можетъ быть переписанъ на бо̀льшую сумму. Но это не есть оплата, а лишь отсрочка, продленіе кредита, и можетъ быть достигнуто лишь однимъ средствомъ, — помощью выпуска бумагъ, неподлежащихъ погашенію, — средствомъ неизбѣжно ведущимъ, въ концѣ концовъ, къ совершенной утратѣ этими бумагами всякой цѣнности. Мы уже видѣли тому примѣръ въ исторіи банка Соединенныхъ Штатовъ. Если бы Crédit mobilier дѣйствительно довелъ выпускъ своихъ обязательствъ до такого несоизмѣримаго количества, то проценты за эти обязательства могли бы въ неблагопріятный годъ, когда никакихъ барышей не было бы нажито и даже были бы понесены убытки, поглотить бо́льшую часть акціонернаго капитала, если только не весь этотъ капиталъ. Такимъ образомъ, оказывается, что самая сущность операцій Crédit mobilier какъ разъ такова, что въ періоды застоя въ торговыхъ дѣлахъ, онѣ могутъ повлечь за собою очень крупные убытки. „Всѣ дѣла, писали мы лѣтомъ 1857 г. (Arbeitgeber № 49), которыми до сихъ поръ занимался Crédit mobilier, сводятся на биржевыя операціи; всѣ барыши его идутъ изъ того же источника. Между тѣмъ, биржевыя операціи, часть которыхъ есть просто-на-просто азартная игра, никогда не представляютъ гарантіи прочнаго успѣха. Это — не болѣе, какъ спекуляціи, при которыхъ можно много выиграть, но вслѣдъ за тѣмъ и потерять не меньше. Crédit mobilier, правда, выставляетъ своимъ девизомъ прекрасное стремленіе поддержать торговлю и промышленность доставленіемъ имъ капиталовъ, но только онъ гораздо больше отвлекъ у той и другой капиталовъ для того, чтобы имѣть возможность скупать и продавать фонды, другими словами, для того, чтобы заниматься самыми неблагопріятными спекуляціями на бумажныя цѣнности. Онъ, правда, основывалъ промышленныя компаніи, но единственно для того, чтобы всевозможными средствами поднимать курсъ ихъ акцій, затѣмъ продавать послѣднія, а барыши этого ажіотажа класть себѣ въ карманъ. Такъ образовалась часть дивидендовъ, выданныхъ обществомъ Crédit mobilier за всѣ истекшіе года. Но, какъ скоро золотая пора ажіотажа миновалась, и дивидендамъ общества насталъ конецъ. Въ торговлѣ и промышленности такая смѣна періодовъ черезмѣрнаго возбужденія періодами ослабленія и обратно происходитъ съ большою правильностью. Спекуляція, воодушевляемая духомъ ненасытной алчности, не знаетъ ни границъ ни мѣры; въ тѣ періоды, которые благопріятны торговлѣ и промышленности (напр., по заключеніи мира, послѣ какого нибудь великаго открытія, при введеніи желѣзныхъ дорогъ и т. п.), спекуляція влечетъ за собою черезмѣрное усиленіе производства, и, когда вслѣдъ за тѣмъ оказывается излишекъ продуктовъ въ нѣкоторыхъ отрасляхъ, тогда сбытъ останавливается, фабрики, число которыхъ возрасло за періодъ спекуляцій, вынуждены ограничить свое производство и, такимъ образомъ, происходитъ торговый кризисъ“.
„Основаніе новыхъ акціонерныхъ предпріятій, поднятіе курса этихъ акцій заманчивыми обѣщаніями большихъ барышей, продажа ихъ съ значительной преміей и за тѣмъ — предоставленіе предпріятія отрезвившимся частнымъ капиталистамъ, которые вскорѣ, глядя на быстро-падающій курсъ своихъ акцій, начинаютъ оплакивать свое недавнее легковѣріе, — вся эта манипуляція, недостойная учрежденія, основаннаго подъ предлогомъ поддержки промышленности и торговли, можетъ, конечно, удасться въ эпохи спекулятивной горячки; но такія эпохи продолжаются не долго, — самое большое годъ или два. Затѣмъ настаетъ реакція; отливъ начинается; о высокихъ преміяхъ нечего болѣе и думать, а такъ какъ Crédit mobilier до этого пренебрегалъ солидными, хотя и менѣе прибыльными предпріятіями, то онъ оказывается не въ состояніи болѣе платить дивидендъ. Его капиталъ, доведенный спекуляціею до фикціи, въ дѣйствительности спадаетъ до жалкихъ размѣровъ, и общество вынуждено ликвидировать, если его не спасетъ помощь государства, быть можетъ, оказанная негласно, изъ политическихъ соображеній.“ (Всѣ эти предсказанія, написанныя въ 1857 г., сбылись дословно). Въ сентябрѣ 1855 г. управленіе Crédit mobilier хотѣло приступить къ выпуску облигацій. Было предложено увеличить капиталъ, образовавшійся изъ взносовъ за акціи, 240,000 облигацій, по 250 фр. каждая. Акціонерамъ предположено было предоставить преимущество по пріобрѣтенію этихъ облигацій и съ этою цѣлью предложено было засчитать въ счетъ взноса, въ размѣрѣ до 200 фр., дивидендъ, имѣющій быть выданнымъ съ 1-го января по 1-е іюля 1856 г. Но правительство все-таки встревожилось обширностью замысловъ, которые г. Перейра основывалъ на бумажныхъ цѣнностяхъ и которые онъ еще подробнѣе расписалъ въ первомъ годовомъ отчетѣ общества за 1854 г. Задуманный планъ не былъ утвержденъ правительствомъ, и вслѣдъ за тѣмъ Исаакъ Перейра угостилъ общее собраніе акціонеровъ въ 1856 г. весьма наивнымъ изображеніемъ того благополучія, котораго лишилась Франція вслѣдствіе запрета, наложеннаго на выпускъ такой массы бумагъ. Но при этомъ невольно представляется вопросъ: каковъ бы былъ въ этомъ году балансъ общества, еслибы капиталъ, еле-еле давшій въ истекшемъ году 5%, былъ удвоенъ или удесятеренъ? Общество въ этомъ году не выдало дивиденда, потому что излишекъ его прибыли, опредѣленный 31-го декабря, по стоявшему въ ту пору курсу на бумаги, въ 4 мил., въ значительной степени съ той поры уменьшился вслѣдствіе паденія курсовъ послѣ покушенія 14-го января. Это объясненіе звучало очень основательно и уснокоительно, только, къ сожалѣнію, оно не согласовалось съ однимъ фактомъ, очень хорошо извѣстнымъ въ биржевыхъ кружкахъ, — а именно, съ тѣмъ фактомъ, что правленіе Crédit mobilier уже въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ, каждый разъ передъ 31 декабря старалось искусственно поднять курсы. Дѣло въ томъ, что въ уставѣ общества есть между прочимъ одна весьма странная статья, гласящая, что состояніе имущества общества, заключающагося преимущественно въ бумажныхъ цѣнностяхъ, опредѣляется по тѣмъ курсамъ, какіе стоятъ на биржѣ 31-го декабря. Для того, чтобы выдать высокій дивидендъ и черезъ это поднять еще выше курсъ акцій Crédit mobilier, правленіе общества каждый разъ передъ истеченіемъ года пускало въ ходъ всевозможныя средства, чтобы повысить курсъ на тѣ бумаги, изъ которыхъ состоялъ его портфель. Хотя это до сихъ поръ ему постоянно удавалось, но все же правленіе лишь обманывало акціонеровъ на счетъ истиннаго положенія дѣлъ. Когда фонды, къ заключенію отчетнаго года, достигаютъ искусственной высоты, благодаря этому, съ виду оказывается значительный излишекъ, позволяющій назначить высокій дивидендъ, — но когда, вслѣдъ за тѣмъ, курсы понижаются до своей естественной нормы, тогда большую или меньшую часть дивиденда приходится уплачивать не изъ прибыли, а изъ капитала общества.
Но въ первые годы никто не останавливался на соображеніяхъ этого рода; общество дѣлало блестящія спекуляціи, и его акціи, упавшія въ 1856 г. въ нѣсколько дней до 700, стояли на 1700 и 1800. Въ теченіе одного только 1854 г. Crédit mobilier предпринялъ сліяніе газовыхъ обществъ и омнибусныхъ компаній въ Парижѣ; основаніе желѣзнодорожнаго общества С. Рамберъ-Гренобль; заемъ для арденскаго желѣзнодорожнаго общества; концессію для проведенія парижско-суасонской желѣзной дороги далѣе, до бельгійской границы, съ цѣлью эксплуатаціи тамошнихъ богатыхъ каменно-угольныхъ копей; присоединеніе къ эксплуатаціи пиренейской желѣзнодорожной сѣти и швейцарской центральной и западной желѣзныхъ дорогъ; канализацію рѣки Эбро отъ Саррагосы и до ея устья; устройство мореходнаго товарищества, которое насчитывало уже до 60 парусныхъ и паровыхъ судовъ; присоединеніе къ себѣ трансатлантическаго пакетботнаго сообщенія и, наконецъ, образованіе общества австрійскихъ государственныхъ дорогъ, акціи которыхъ вскорѣ быстро поднялись и, благодаря тому обстоятельству, что австрійскія желѣзныя дороги принадлежатъ къ наиболѣе доходнымъ, успѣли удержаться, невзирая на неблагопріятныя времена, на довольно хорошемъ, сравнительно, курсѣ. Въ 1855 г. общество, не считая учрежденія компаніи отелей и недвижимыхъ имуществъ улицы Риволи, не считая поддержки, оказанной имъ западной, и южной Францъ-Іозефской желѣзнымъ дорогамъ, а такъ же, не считая учрежденія испанскаго кредитнаго общества, — стояло во главѣ слѣдующихъ денежныхъ операцій: 1) Національный заемъ въ 780 мил. фр.; общество подписалось въ общей сложности, за свой собственный и за чужой счетъ, на 625 мил. фр., но вслѣдствіе произведенной разверстки, получило лишь 1,280,920 фр. 2) Обмѣнъ облигацій старыхъ обществъ, которыя слились съ новымъ обществомъ западной желѣзной дороги, на новыя облигаціи. При этомъ Crédit mobilier пріобрѣлъ за свой собственный счетъ 65,000 облигацій, представлявшихъ капиталъ въ 18,000,000. 3) Заключеніе займа въ 28 мил. фр. для общества южныхъ желѣзныхъ дорогъ; ссуды акціонерамъ желѣзныхъ дорогъ; парижско-канской, парижско-шербурской, восточной и др.; заключеніе займа для австрійскаго общества государственныхъ желѣзныхъ дорогъ; послѣдній заемъ этотъ былъ заключенъ посредствомъ выпуска 300,000 облигацій, стоимостью въ 275 фр. каждая и представлявшихъ капиталъ въ 82,500,000. Такъ какъ проценты этого займа уплачивались во всѣхъ значительныхъ городахъ континента, то онъ имѣлъ характеръ общеевропейскій. Облигаціи его находятся большею частью въ рукахъ нѣмецкихъ капиталистовъ.
Причина громадной разницы въ годовой прибыли общества за 1855, когда она составила 55 процентовъ и въ 1857 г., когда она достигла лишь 5%, заключается въ непостоянномъ характерѣ тѣхъ операцій, которыми занимался Crédit mobilier. Большія финансовыя спекуляціи бываютъ рѣдко, а нажить большіе барыши ссудою денегъ для репортовъ можно лишь при необычайномъ оживленіи биржи; слѣдовательно, на получки этого рода нельзя разсчитывать, какъ на регулярный годовой доходъ, онѣ даже не всегда перепадаютъ по одному разу въ годъ. Поэтому, ничтожный доходъ, который Crédit mobilier получилъ съ своего акціонернаго капитала въ 1857 г., объясняется тѣмъ, что въ этомъ году не возникло никакихъ новыхъ предпріятій, и что цифра репортовъ уменьшилась почти на 27 мил. фр. Между тѣмъ, объ обширности той сферы, которую охватывала дѣятельность общества, можно судить изъ того, что Перейра въ послѣднемъ своемъ отчетѣ опредѣлялъ число желѣзнодорожныхъ облигацій, помѣщенныхъ черезъ посредство Crédit mobilier во Франціи, Англіи, Германіи и Швейцаріи, въ 370,000 штукъ, общую ихъ стоимость въ 100 мил. Число акціонеровъ самого Crédit mobilier простиралось до 8000 человѣкъ во Франціи и за границей.
Пока дѣло идетъ лишь о финансовыхъ операціяхъ, правленіе кредитнаго учрежденія можетъ удовлетворительно вести дѣла. Но какъ скоро общество, подобное Crédit mobilier, пускается въ такія разнообразныя предпріятія и втягиваетъ всю промышленность въ сферу своихъ спекуляцій, то нѣтъ почти никакой возможности найти людей, способныхъ руководить такими всеобъемлющими предпріятіями. Какъ извѣстно, одно изъ первыхъ условій преуспѣянія акціонерныхъ обществъ состоитъ въ томъ, чтобы держаться строго опредѣленнаго круга дѣятельности, и чтобы для этого круга дѣятельности у него или имѣлись на лицо, или постепенно выработывались, хорошіе техники. Тотъ, кто знакомъ съ условіями промышленности и торговаго дѣла, знаетъ, какъ трудно достать для каждой отрасли хорошихъ спеціалистовъ и въ какой зависимости успѣхъ или неуспѣхъ предпріятія стоитъ отъ компетентности или некомпетентности лицъ, руководящихъ имъ въ техническомъ отношеніи.
Но если такъ трудно добыть для какой-нибудь отдѣльной отрасли торговли или промышленности необходимыя техническія силы, то положительно невозможно найти людей, обладающихъ такимъ пониманіемъ и такими свѣдѣніями во всѣхъ отрасляхъ промышленности и торговли, чтобы быть способными основывать цѣлый рядъ самыхъ разнородныхъ предпріятій и руководить ими съ прибылью для общества. Между тѣмъ, именно этою задачею задаются кредитныя учрежденія: они занимаются биржевыми дѣлами, для полнаго изученія которыхъ мало цѣлой жизни; они основываютъ шерстяныя, ситцевыя, сигарныя и машиностроительныя фабрики и т. д. Если они предпріятіями послѣдняго рода занимаются сами, то они должны неизбѣжно, въ концѣ концовъ, по сведеніи общихъ счетовъ, понести убытки; если же они только основываютъ эти предпріятія, съ цѣлью перепродажи и акцій, то они навязываютъ свою опеку обществу въ такихъ дѣлахъ, въ которыхъ они ничего не смыслятъ и въ которыхъ они, слѣдовательно, могутъ, сами того не подозрѣвая, довести своихъ акціонеровъ до большихъ убытковъ.
Предположивъ, даже, что нашелся бы такой геній, который въ состояніи былъ бы справиться съ такими разнородными задачами, и повести дѣла общества съ прибылью для послѣдняго, все же нѣтъ ни малѣйшаго вѣроятія, чтобы и преемникъ этого геніальнаго руководителя былъ столь же счастливъ въ операціяхъ. Поэтому, мы видимъ безпрестанно, какъ въ финансовомъ мірѣ эсконтируются просто имена, такъ что, напр., испанскія кредитныя акціи Перейры, при всѣхъ колебаніяхъ курса, стоятъ выше, чѣмъ Ротшильдовскія; но какъ будутъ обстоять дѣла этихъ предпріятій, когда во главѣ ихъ не будутъ болѣе стоять тѣ же личности, что́ въ данный моментъ, это другой вопросъ.
Быть можетъ, намъ слѣдовало бы отнестись съ менѣе строгою критикою къ способности кредитныхъ учрежденій заниматься столь разнородными предпріятіями, если бы денежныя средства этихъ обществъ падали имъ прямо съ неба. Но дѣло въ томъ, что капиталы, пристроиваемые въ акціяхъ кредитныхъ учрежденій, до этого служили производительной дѣятельности въ той или другой отрасли промышленности, или же, если капиталы эти образовались за-ново, нашли бы тотъ или другой путь, чтобы пристроиться къ производительному употребленію; на этомъ пути они, по всѣмъ вѣроятіямъ принесли бы больше прибыли, и это — по той причинѣ, что ремесленники, фабриканты, купцы и сельскіе хозяева, которые воспользовались бы этими капиталами, хорошо знакомы съ своимъ дѣломъ, между тѣмъ какъ кредитное учрежденіе, въ наиболѣе благопріятномъ случаѣ, могло служить лишь посредникомъ между производителями и капиталомъ, что́ неизбѣжно отзывалось большею дороговизною кредита. Можно навѣрное сказать, что громадныя суммы, которыя пошли на основаніе всей массы кредитныхъ учрежденій въ Германіи, представляли собою не заново образовавшіеся капиталы, а были отвлечены отъ различныхъ отраслей производства; а такъ какъ кредитныя учрежденія основывались, что́ называется зря, даже въ такихъ мѣстностяхъ, гдѣ не существовало никакой промышленности, съ единственною цѣлью наживы посредствомъ ажіотажа, благодаря тому, что для подписки на акціи всегда найдется достаточное количество легковѣрныхъ людей, въ которыхъ алчность преобладаетъ надъ разумомъ,—то ясно, что капиталы эти, пристроиваясь въ акціи кредитныхъ учрежденій, приносили менѣе прибыли, чѣмъ тогда, когда они служили частной производительности.
Итакъ, кредитныя учрежденія или получаютъ мало прибыли съ своихъ операцій, или же, если они и бываютъ дѣйствительно въ состояніи, благодаря исключительному стеченію обстоятельствъ, выдавать большіе дивиденды, то такое положеніе дѣлъ рѣдко бываетъ продолжительно; такимъ образомъ, общества эти не приносятъ выгоды даже своимъ собственнымъ акціонерамъ. Публикѣ же они приносятъ больше вреда, чѣмъ пользы, такъ какъ прибыль ихъ, основанная преимущественно на преміяхъ отъ повышенія курсовъ и на биржевой игрѣ, имѣетъ своимъ источникомъ не дѣйствительную производительность, а просто перемѣщеніе собственности и капиталовъ изъ однихъ рукъ въ другія и потому можетъ быть приравниваемо просто налагаемой пошлинѣ. Кредитныя учрежденія перемѣщаютъ капиталъ изъ доходныхъ отраслей производства въ такія, въ которыхъ доходность капиталовъ стоитъ ниже, вслѣдствіе того, что это предпріятія новыя, только что еще возникающія; общества эти, организуя спекуляціи на фонды, питаютъ пагубную страсть къ биржевой игрѣ; они дѣйствуютъ вдвойнѣ деморализорующимъ образомъ на народную жизнь, разжигая, съ одной стороны, стремленіе къ быстрой наживѣ, а съ другой стороны—парализуя всякую энергію и дѣятельность во многихъ личностяхъ, которыя, быть можетъ, вполнѣ способны бы были съ успѣхомъ повести какое-нибудь полезное промышленное предпріятіе, но предпочитаютъ отретироваться, потому что имъ не подъ-силу выдерживать конкуренцію кредитныхъ учрежденій, или же потому, что они не довѣряютъ своимъ силамъ въ виду опасности такой конкуренціи.
Всего тяжелѣе отзывается на публикѣ и на торговлѣ во всей ея совокупности то обстоятельство, что спекуляціи на акціи, вызываемыя кредитными учрежденіями, поглощаютъ всѣ свободные капиталы для акцій Богъ знаетъ какихъ предпріятій, доходность которыхъ еще только предвидится въ отдаленномъ будущемъ; этимъ частный кредитъ подрывается до такой степени, что наиболѣе исправные купцы лишь съ величайшимъ трудомъ могутъ доставать деньги, необходимыя для ихъ предпріятій; многіе должники попадаютъ въ такое положеніе, что съ нихъ требуютъ обратно капиталы, въ уплатѣ которыхъ они не затруднились бы, при другихъ обстоятельствахъ, но которыхъ они, благодаря акціонерной горячкѣ, нигдѣ не могутъ достать.
Правда, защитники кредитныхъ учрежденій говорятъ, что эти послѣднія собираютъ капиталы, которые безъ этого вслѣдствіе ничтожности своихъ размѣровъ пропадали бы даромъ, а теперь идутъ на поддержку промышленности. Но мы указывали и ниже укажемъ еще подробнѣе, какъ эта поддержка, такъ краснорѣчиво сулимая на словахъ, на дѣлѣ вовсе не осуществляется. Поддержка торговли и промышленности заключается вовсе не въ томъ, чтобы основывать акціонерныя компаніи съ цѣлью производствъ весьма сомнительной прибыльности, затѣмъ продавать акціи этихъ компаній съ преміей и изъ этой преміи уплачивать дивидендъ. Дѣйствительная поддержка заключается въ томъ, чтобы доставлять фабриканту и ремесленнику, заявившимъ свою техническую состоятельность, кредитъ на болѣе легкихъ и выгодныхъ условіяхъ, чѣмъ тѣ, которыя предлагаются при частныхъ сдѣлкахъ. Банкъ, который самыми размѣрами своего капитала можетъ обезпечить себя отъ потерь, имѣетъ возможность предлагать свой кредитъ на болѣе льготныхъ условіяхъ, чѣмъ частныя лица. Между тѣмъ, мы почти не знаемъ примѣра, чтобы это дѣлалось такъ, за исключеніемъ нѣкоторыхъ случаевъ, когда рѣчь шла о томъ, чтобы доставать личностямъ, стоящимъ въ особомъ, привиллегированномъ положеніи, средства къ биржевой игрѣ. Вообще, можно принять за правило, что частный кредитъ доступнѣе, чѣмъ кредитъ спеціально для того существующихъ учрежденій, и что, такимъ образомъ, взносы, идущіе на образованіе капитала этихъ учрежденій, отнимаютъ средства у частнаго кредита.
Итакъ, Credit mobilier разжегъ во Франціи спекулятивную горячку и заставилъ ее броситься очертя голову во всевозможныя предпріятія — банковыя, транспортныя и промышленныя. Между тѣмъ, какъ въ періодъ съ 1842 по 1847 г. на постройку желѣзныхъ дорогъ расходовалось около 144 мил. фр., а съ 1848 по 1851 г. цифра эта уменьшилась приблизительно на 130 мил., расходы эти въ промежутокъ между 1852—1854 гг. снова возрасли почти до 220 мил., въ 1855 г. превысили 500 мил., а въ 1856 г. дошли до 520 мил. Не менѣе значительны были расходы на предпріятія по разработкѣ копей и по транспортному дѣлу. Въ то же время начинался и полный разгулъ ажіотажа, который Прудонъ такъ безпощадно бичевалъ въ своей книгѣ. Крымская кампанія и заключенные въ продолженіе ея три займа поосадили нѣсколько спекуляцію. Но, такъ какъ торговля за все это время не только не испытывала застоя, но даже процвѣтала и расширила свою область на Востокѣ, то тотчасъ же по заключеніи мира весною 1856 г. спекуляція снова поднялась до точки кипѣнія.
Въ Германіи страсть къ предпріятіямъ не отставала отъ того, что́ дѣлалось во Франціи; во многихъ мѣстностяхъ нѣмецкая спекулятивная горячка перещеголяла даже французскую, такъ какъ треволненія восточной войны всего менѣе ощущались въ Германіи.
Основаніе двухъ привиллегированныхъ учрежденій для поземельнаго и для движимаго кредита нашло своихъ подражателей и въ Германіи. Уже въ 1853 г. были основаны многіе ассигнаціонные банки (какъ то: Брауншвейгскій, Веймарскій); но спеціальнымъ снимкомъ съ парижскаго Crédit mobilier былъ торговый и промышленный банкъ, основанный въ Дармштатѣ. Сфера дѣятельности этого учрежденія, получившаго 2 апрѣля 1853 г. концессію отъ правительства великаго герцога Гессенскаго, опредѣлена параграфомъ 10-мъ устава слѣдующимъ образомъ: Общество пользуется правомъ производить всевозможныя банкирскія операціи, въ томъ числѣ и такія, при которыхъ оно можетъ во всякое время получить свои деньги обратно, какъ скоро онѣ ему понадобятся. Сюда принадлежатъ дисконтныя, депозитныя, ссудныя, переводныя и вексельныя операціи. Общество будетъ по преимуществу посвящать свою дѣятельность и свои средства нижеслѣдующимъ операціямъ, руководствуясь, однако, при-этомъ собственнымъ своимъ усмотрѣніемъ:
a) Оно дисконтируетъ векселя, снабженные подписями, надежность которыхъ извѣстна.
b) Оно производитъ взысканіе, а также и уплату денегъ за счетъ третьихъ лицъ. Оно принимаетъ деньги и фонды на храненіе.
c) Оно выдаетъ деньги за проценты посредствомъ процентныхъ бумагъ именныхъ, или на предъявителя, или же открываетъ въ обмѣнъ за эти бумаги текущій счетъ; въ послѣднемъ случаѣ льготный срокъ по истеченіи срока для уплаты займа не допускается.
d) Оно принимаетъ на себя выкупъ и продажу векселей, государственныхъ фондовъ, купоновъ и акцій.
e) Оно, равнымъ образомъ, принимаетъ на себя посредничество по покупкѣ векселей, государственныхъ фондовъ, купоновъ, акцій и товаровъ, причемъ въ обезпеченіе уплаты по этимъ покупкамъ, лица, желающія ихъ сдѣлать, должны представить гарантіи.
f) Оно выдаетъ ссуды подъ залогъ государственныхъ, городскихъ и земскихъ фондовъ, акцій, облигацій, солидныхъ векселей и другихъ цѣнныхъ бумагъ, а также подъ залогъ товаровъ, не подвергающихся скорой порчѣ; въ послѣднемъ случаѣ товары могутъ быть принимаемы какъ въ видѣ залога, имѣющаго быть выкупленнымъ уплатою ссуды, такъ и въ формѣ цѣнностей, продажа которыхъ поручается обществу.
g) Оно открываетъ кредитъ на текущій счетъ и выпускаетъ собственные векселя и денежныя обязательства въ обращеніе.
h) Оно уполномочено пріобрѣтать въ свою собственность государственные, городскіе и земскіе займы, акціи и облигаціи анонимныхъ обществъ, по преимуществу же акціи и облигаціи кредитныхъ и промышленныхъ предпріятій, а такъ же перепродавать, обмѣнивать и закладывать пріобрѣтенные имъ фонды, акціи и облигаціи.
i) Оно пользуется правомъ предпринимать за свой собственный счетъ вполнѣ или отчасти всѣ общественные займы и предпріятія; переуступать ихъ другимъ и реализировать, или же, примыкая къ лицамъ и учрежденіямъ, принимающимъ ихъ на себя, брать себѣ извѣстную долю участія въ нихъ и въ размѣрѣ этой доли участія выпускать въ обращеніе обязательства, именныя или на предъявителя.
k) Обществу разрѣшается содѣйствовать и посредничать при сліяніи различныхъ анонимныхъ обществъ, а также при преобразованіи промышленныхъ предпріятій въ анонимныя общества; оно можетъ также выпускать акціи и облигаціи такихъ заново пересоздавшихся обществъ, какъ именныя, такъ и на предъявителя.
Изъ круга дѣятельности общества исключены всѣ операціи, не наименованныя въ вышеприведенномъ перечнѣ, какъ-то: покупка недвижимыхъ имуществъ — за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, которые обозначены въ параграфѣ 16 — и выдача ссудъ подъ недвижимыхъ имуществъ. Но пріемъ закладовъ на движимыя имущества для покрытія денежныхъ требованій, а также продажа и покупка недвижимыхъ имуществъ для обезпеченія и реализированія таковыхъ требованій.
Изъ этихъ постановленій мы видимъ, что дармштатское кредитное учрежденіе совмѣщало въ себѣ почти всѣ функціи парижскаго Credit mobilier. Независимо отъ тѣхъ опасныхъ сторонъ, на которыя мы указали въ кредитныхъ учрежденіяхъ вообще, это спеціальное общество даетъ поводъ къ возраженіямъ еще съ точки зрѣнія той мѣстности, гдѣ оно возникло. Еще въ мѣстности очень бойкой въ торговомъ и промышленномъ отношеніи основаніе кредитнаго учрежденія, — какъ ни мало таковыя выдерживаютъ критику вообще, — можетъ все-таки принести пользу нѣкоторой части промышленной публики, такъ какъ конкурренція его съ банкократами можетъ облегчить кредитъ и умѣрить процентъ. Повидимому, вначалѣ и предполагалось учрежденіе промышленнаго и торговаго банка во Франкфуртѣ, какъ центральномъ торговомъ пунктѣ юго-западной Германіи. Во Франкфуртѣ товарная торговля и промышленность сравнительно съ богатствомъ капиталовъ въ этомъ городѣ — незначительны. Хотя торговля фондами достигаетъ весьма обширныхъ размѣровъ и вслѣдствіе этого ежегодно превышаетъ вексельное обращеніе на сумму 400,000,000 талеровъ [6], но всѣ эти обороты производятся при посредствѣ частныхъ банкировъ, которыхъ во Франкфуртѣ необычайно много. Слѣдовательно, тутъ для кредитнаго учрежденія представляется лишь ограниченное поле дѣятельности. Къ тому же, предположенное учрежденіе не успѣло добиться даже концессіи во Франкфуртѣ и должно было пристроиться въ сосѣднемъ Дармштатѣ, не имѣющемъ почти никакой торговли и промышленности, — а во Франкфуртѣ удовольствоваться устройствомъ агентуры. Такимъ образомъ, кругъ дѣятельности банка довольно ограниченъ; къ тому же, банкъ, какъ и всякое другое предпріятіе, чтобы заручиться публикой, которая обращалась бы къ его услугамъ, долженъ выждать нѣкоторое время и приложить къ этому немало хлопотъ ( — такъ, напр., одною изъ самыхъ грубыхъ ошибокъ, въ которыя впадали въ новѣйшее время многія правительства и публика, является убѣжденіе, что количество обращающихся банковыхъ билетовъ можетъ быть умножено произвольно прежде, чѣмъ банкъ своимъ предшествующимъ образомъ дѣйствій, осмотрительностью и солидностью своего управленія, успѣлъ пріобрѣсти себѣ довѣріе въ извѣстной части публики). Такимъ образомъ дармштатскій банкъ имѣлъ вѣроятіе стать прочно и обезпечить себѣ проценты на свой капиталъ лишь при очень ограниченномъ размѣрѣ акціонернаго капитала. Между тѣмъ, этотъ послѣдній былъ опредѣленъ въ громадную, для района дѣятельности банка, сумму въ 25,000,000 гульд., распредѣленныхъ на 100,000 акцій; этого мало: послѣ того, какъ первый взносъ состоялся посредствомъ выпуска 40,000 акцій, уже въ 1855 г. рѣшено было приступить къ осуществленію полнаго взноса акціонернаго капитала, и съ этою цѣлью выпустить вторую серію акцій. Какъ будто и этихъ 25 мил. не доставало для веденія дѣла въ тѣхъ размѣрахъ, какихъ оно могло достигнуть въ теченіе какихъ-нибудь четырехъ лѣтъ, въ общемъ собраніи 1857 г. было рѣшено удвоить акціонерный капиталъ и довести его до 50 мил. Реализація этихъ 25 мил. должна была произойти слѣдующимъ образомъ: 1) часть представляющихъ ихъ акцій, въ размѣрѣ 5 мил. гульд., предоставлялась въ распоряженіе старыхъ акціонеровъ по номинальной цѣнѣ; съ 15 февраля по 31 марта 1857 г. каждый такой акціонеръ имѣлъ право получить на каждыя 5 акцій, какъ перваго, такъ и втораго выпуска, находившіяся въ его обладаніи, по одной акціи новаго выпуска. Акціонеры, подписавшіеся, такимъ образомъ, на новыя акціи, получили особыя свидѣтельства, которыя они должны были не позднѣе перваго іюля 1858 г. обмѣнять на самыя акціи, со внесеніемъ стоимости послѣднихъ и 4 процентовъ, которые разсчитывались съ 1-го января 1857 г. Тѣ акціи, которыя не будутъ оплачены такимъ образомъ до 1-го іюля 1858 г., поступали въ распоряженіе банка. Къ акціямъ прилагается купонъ дивидендовъ того года, въ который онѣ будутъ оплачены и взяты акціонеромъ. 2) Другая часть акцій, тоже въ 5 мил. гульд., предоставляется въ распоряженіе правленія al pari съ тѣмъ, чтобы послѣднее употребляло ихъ на исполненіе обязательствъ передъ великогерцогскимъ правительствомъ. 3) Остальное количество акцій, представляющее 15 мил., пристроивается банкомъ за свой счетъ и съ соблюденіемъ возможно выгодныхъ условій, посредствомъ выпусковъ въ 5 мил. каждый; но къ этимъ выпускамъ не можетъ быть приступлено ранѣе 1-го января 1858 г. Прибыль, какая получится на эти акціи, распредѣляется такъ, что одна треть ея раздается въ видѣ дивиденда, а двѣ трети отчисляются въ резервный фондъ.
Еще за полтора года передъ этимъ, 5-го ноября 1855 учредителямъ того же банка была выдана концессія на основаніе ассигнаціоннаго банка въ Дармштатѣ съ капиталомъ въ 20 мил. гульд. Когда новое учрежденіе открыло свои дѣйствія, управленіе имъ было ввѣрено никому иному, какъ правленію кредитнаго банка, такъ что оба учрежденія состояли въ завѣдываніи однихъ и тѣхъ же лицъ и раздѣльность ихъ была лишь номинальная. Спрашивается, что́ могло побудить учредителей нагромоздить одно на другое два кредитныя учрежденія съ капиталомъ въ 70 мил. гульд. въ такомъ городѣ, гдѣ ежегодная цифра кредитныхъ оборотовъ не должна превышать двухъ, трехъ мил., и по сосѣдству съ торговымъ центромъ, въ которомъ имѣются дюжины банкировъ съ капиталами отъ 1 до 30 мил.? Неужели того требовали нужды промышленности и торговли? Это мы сейчасъ увидимъ. Дармштатскій банкъ преобразовалъ шерстяную фабрику Кёбера въ Мангеймѣ въ акціонерную компанію, которая за 1857 годъ не дала никакихъ дивидендовъ; тотъ же банкъ принялъ участіе въ основаніи шерстопрядильной фабрики въ отдаленной части сѣверной Германіи и машиностроительнаго завода въ Дармштатѣ; онъ преобразовалъ одну полуобанкротившуюся ситцевую фабрику въ Гейдесгеймѣ, въ Вюртембергѣ, — въ акціонерное общество, о прибыляхъ котораго такъ-таки до сихъ поръ ничего не было слышно; онъ принялъ участіе въ основаніи нѣмецкаго Ллойда и во многихъ государственныхъ займахъ. — Что касается остальнаго, то банкъ былъ вынужденъ устраивать агентуры въ Майнцѣ, во Франкфуртѣ, въ Нью-Іоркѣ, въ Берлинѣ, въ Мангеймѣ, въ Гейльбронѣ, въ Бреславлѣ, въ Лейпцигѣ и въ Парижѣ, чтобы расширить кругъ своей дѣятельности, хотя всѣ эти мѣста въ достаточной мѣрѣ снабжены своими собственными банками и частными конторами для дисконта; онъ даже принужденъ былъ пускаться въ репортныя дѣла и въ биржевыя спекуляціи, чтобы пристроить хоть какъ-нибудь свой капиталъ съ прибылью. Такімъ образомъ получается курьозный результатъ: банкъ принужденъ былъ искать, такъ сказать, съ фонаремъ днемъ по всѣмъ мѣстамъ земнаго шара помѣщеніе для своего колоссальнаго капитала; поговаривали даже о томъ, чтобы основать агентуру въ Константинополѣ; между тѣмъ, можно навѣрное сказать, что наибольшая часть этого капитала передъ этимъ не лежала безъ употребленія, а была отвлечена банкомъ отъ торговыхъ и промышленныхъ предпріятій, въ которыхъ давала хорошій процентъ. Дѣло въ томъ, что, какъ мы уже замѣтили выше, банкъ, такъ же какъ и всякое другое частное заведеніе, долженъ сначала пріобрѣсти себѣ расположеніе публики и пріучить ее къ нему обращаться; это же требуетъ много времени и труда; а потому банкъ не можетъ тотчасъ же по своемъ возникновеніи съ выгодой пристроить капиталъ произвольно взятой величины. Мы видимъ это на франкфуртскомъ банкѣ, который отличается особенно осмотрительнымъ веденіемъ своихъ дѣлъ. Количество билетовъ, выпущенныхъ этимъ банкомъ въ первомъ году, было довольно ограничено и увеличивалось банкомъ постепенно съ каждымъ годомъ.
На основаніи какихъ же соображеній въ такой глухой мѣстности, какъ Дармштатъ, вздумали вдругъ стянуть 70 мил., бывшіе до этого пристроенными къ прибыльнымъ предпріятіямъ, отъ которыхъ ихъ отвлекла алчность извѣстной части публики? На это уставы двухъ банковъ даютъ намъ отвѣтъ. Въ параграфѣ 4 устава торговаго и промышленнаго банка стоитъ: „Основной капиталъ опредѣляется въ 25 мил. гульд., которые дѣлятся на 100,000 акцій, по 250 гульд. каждая. Изъ этого капитала, прежде всего, выпускается серія въ 40,000 акцій. Изъ этой серіи учредители (В. Л. Дейхманъ, Г. Мевиссенъ, В. Вендельштатъ и А. Опенгеймъ) берутъ милліонъ гульд., или 4000 акцій по номинальной цѣнѣ, на себя. Имъ же предоставляется, если они того пожелаютъ, взять на себя и остальные девять мил. Вторая серія въ 15 мил. гульд. выпускается впослѣдствіи постепенно, по мѣрѣ потребностей общества и по опредѣленію правленія банка. При выпускѣ второй серіи великогерцогскому правительству и вышепоименованнымъ учредителямъ предоставляется преимущественное право оставлять выпускаемыя акціи за собою по номинальной цѣнѣ“. „Общество имѣетъ право увеличить первоначальный основной капиталъ выпускомъ новыхъ акцій до 50 мил. гульд.“
Этими постановленіями намъ все объясняется. Такъ какъ учредителямъ доставалась премія съ акцій, продаваемыхъ выше номинальной цѣны, то, естественно, въ ихъ интересѣ лежало поднимать курсъ акцій насколько возможно выше и выпускать ихъ какъ можно больше; это служитъ объясненіемъ различныхъ маневровъ, которые пускались въ ходъ въ прессѣ и на биржѣ съ цѣлью повысить или поддержать курсъ акцій дармштатскаго банка; этимъ же объясняется и образъ дѣйствія правленія. Между тѣмъ, какъ франкфуртскій банкъ, находящійся въ самомъ центрѣ южногерманской торговли, не могъ найти употребленія для своихъ десяти милліоновъ капитала, взнесенныхъ его акціонерами, и въ 1857 году имѣлъ отъ 9 до 10 мил. звонкой монеты, которые лежали въ его кладовыхъ, нѣтъ никакого вѣроятія, чтобы дармштатскій банкъ въ какіе нибудь два года могъ помѣстить тѣ 25 мил., которые были получены имъ отъ акціонеровъ, въ торговыя и промышленныя предпріятія, обусловленныя дѣйствительною въ нихъ потребностью. Банкъ этотъ былъ вынужденъ, за неимѣніемъ достаточнаго количества лицъ, расположенныхъ обращаться къ его услугамъ, пристроивать наибольшую часть своего капитала въ биржевыхъ фондахъ. При этомъ, онъ неизбѣжно долженъ былъ терять на этихъ помѣщеніяхъ значительныя суммы. Между тѣмъ, акціонерамъ онъ долженъ былъ платить большіе дивиденды, чтобы удержать свои акціи на той высотѣ, до которой ихъ курсъ былъ искусственно поднятъ. Что же оставалось ему дѣлать? Тутъ былъ основанъ южногерманскій банкъ съ капиталомъ въ 20 мил. гульд., раздѣленнымъ на 80,000 акцій, по 250 гульд. каждая. Изъ этихъ акцій, 20,000 были предоставлены торговому и промышленному банку по номинальной цѣнѣ, представлявшей 5,000,000 гульд.; великогерцогское правительство получило 12,000 акцій на сумму въ 3,000,000 гульденовъ, общество гессенско-людвигской дороги — 16 акцій, а остальныя акціи, на сумму 8 милліоновъ гульденовъ, достались учредителямъ, т. е., тѣмъ же самымъ лицамъ, которыя были упомянуты и при основаніи торговаго и промышленнаго банка. Биржевыя операціи и курсы за 1856 г. показываютъ, какіе громадные барыши нажили учредители при продажѣ своихъ акцій: 14 января 1856 года курсъ акцій дармштатскаго кредитнаго банка стоялъ на 284, 19 января — на 294, 26 января — на 300, 28 января — на 317, 31 января — на 321, 15 февраля—на 328, 18 февраля — на 340, 26 февраля — на 342, 29 февраля—на 362, 3 марта — на 369, 15 марта — на 370, 17 марта — на 375. Когда дошло до этого, нашли, что пора выпустить на рынокъ акціи второй серіи и ассигнаціоннаго банка, изъ которыхъ первыя тотчасъ же достигли курса въ 300, а вторыя—въ 108. Масса бумагъ, которыя предлагались на биржѣ покупщикамъ, естественно, повлекла за собою реакцію, заставившую курсъ старыхъ акцій снова спуститься до 350; на этомъ послѣднемъ курсѣ онѣ продержались въ теченіе 4—6 недѣль. Но въ началѣ мая курсъ снова поднялся до 362, уже десятаго мая достигъ 372, — 17 мая стоялъ на 374 (въ этотъ же самый день акціи второй серіи были помѣчены по 328, а акціи ассигнаціоннаго банка — по 112), 31 мая — на 400, 2 іюня — на 436—438, между тѣмъ какъ акціи второй серіи стояли въ этотъ день на 362, а акціи ассигнаціоннаго банка — на 116. Но тутъ вскорѣ настала реакція. 22 сентября старыя акціи стояли на 389, а новыя — на 342, акціи же ассигнаціоннаго банка на 110. 17 ноября курсъ старыхъ акцій былъ — 369, курсъ новыхъ акцій — 327, а ассигнаціоннаго банка — 107. Пониженіе курсовъ продолжалось, такимъ образомъ, непрерывно, пока, во время кризиса 1857 года, акціи не пали ниже пари. Учредители имѣли цѣлые полгода въ своемъ распоряженіи, чтобы сбыть свои акціи, полученныя по номинальной цѣнѣ, съ преміей отъ 100 до 150 и 170 гульденовъ. Что они такъ и дѣлали, это явствуетъ изъ тѣхъ промежутковъ реакціи и остановки, которые длились отъ 8 до 15 дней и наставали послѣ каждаго особенно замѣтнаго повышенія курсовъ, такъ какъ такое повышеніе поощряло владѣльцевъ акцій заваливать рынокъ этими бумагами, и цѣны на нихъ черезъ то падали.
Послѣ того, какъ лѣтомъ 1856 г. спекуляціи на акціи достигли своего maximum’а и неизбѣжная реакція наступила, старанія поддержать курсъ дармштатскихъ банковыхъ акцій сдѣлались на биржѣ и въ печати, въ особенности въ берлинской биржевой газетѣ, особенно усердны и рѣзко бросались въ глаза. Наконецъ, правленіе нашло необходимымъ заманить публику чѣмъ-нибудь посущественнѣе простыхъ рекламъ и обѣщаній. Послѣ того, какъ 2,400 акцій майнцъ-лудвигсгафенской желѣзной дороги были пріобрѣтены правленіемъ al pari, продажа 20,000 акцій ассигнаціоннаго банка, вмѣстѣ съ остальными барышами, должна была доставить средства къ уплатѣ высокаго дивиденда. И точно, дивидендъ рѣшено было выдать въ 16 процентовъ. Этотъ результатъ не преминулъ произвести благопріятное впечатлѣніе за границей и помогъ удержать акціи банка еще нѣкоторое время выше пари. Чтобы не дать ослабнуть спросу на эти акціи и поднять премію на нихъ еще выше, а также, чтобы обезпечить дивидендъ на слѣдующій годъ, рѣшено было вышеупомянутое увеличеніе капитала еще на 25 милліоновъ гульденовъ и выпускъ свидѣтельствъ, дававшихъ старымъ акціонерамъ право на полученіе новыхъ акцій; эти свидѣтельства получили прозвище дармштатскихъ „внуковъ“ въ память спекуляцій Лау, которыя эти операціи воспроизводили въ малыхъ размѣрахъ. Свидѣтельства эти, дававшія право на полученіе акцій банка третьяго выпуска al pari, вскорѣ достигли курса въ 50 гульденовъ; такая премія обусловливалась исключительно увѣренностью въ будущей доходности предпріятія. Но, съ другой стороны, нашлись люди, отъ которыхъ не ускользнуло то обстоятельство, что бо́льшая часть значительнаго дивиденда 1856 г. произошла отъ повышенія курса акцій на биржѣ,—повышенія, котораго нельзя же было ожидать каждый годъ. Эти люди не возлагали такихъ радужныхъ надеждъ на будущую доходность дармштатскаго банка, они не раздѣляли того мнѣнія, что одно право на полученіе акцій третьяго выпуска al pari сто́итъ отъ 50 до 55 гульденовъ; они, напротивъ, скорѣе клонились къ тому убѣжденію, что и остальная публика вскорѣ одумается и перестанетъ давать такую цѣну за эти свидѣтельства. Взглядъ этотъ преимущественно сложился на франкфуртской и на берлинской биржѣ и отразился на сдѣлкахъ, производившихся на срокъ и съ уплатою одной разности. Свидѣтельства на полученіе акцій третьяго выпуска стали предлагаться для продажи въ большомъ изобиліи. Но, какъ это нерѣдко случается въ биржевыхъ спекуляціяхъ, игроки на пониженіе зарвались и продали этихъ свидѣтельствъ болѣе, чѣмъ сколько у нихъ было въ рукахъ, и даже болѣе, чѣмъ сколько вообще ихъ имѣлось въ продажѣ. Этотъ фактъ не могъ долго оставаться тайною для банковаго управленія и для близко стоявшихъ къ нему личностей коммерческаго міра. По совѣту директора дармштатскаго банка, господина Гесса, который впослѣдствіи самъ въ этомъ публично сознался, образовалась котерія, которая принялась энергично скупать всѣ имѣвшіяся въ продажѣ свидѣтельства, а банкъ, одновременно съ этимъ, удерживалъ у себя всѣ свидѣтельства, еще имѣвшіяся у него въ рукахъ. Спекулянты на пониженіе, въ жару боя, дали завлечь себя въ значительныя операціи по продажѣ à découvert и, такимъ образомъ, попали въ разставленную имъ западню. Прижатые спекулянты подняли отчаянный вопль, который проникъ за стѣны биржи въ публику и въ печать: курсъ свидѣтельствъ поднялся до 120 и къ дню ликвидаціи — большей части запроданныхъ свидѣтельствъ не было на лицо и не было никакой возможности достать ихъ. Пришлось платить тяжкія неустойки, только бы выпутаться изъ этихъ тисковъ, такъ что многіе дома понесли потери въ 30,000—60,000 талеровъ.
Не взирая на то, что прибыль банка при реализаціи этихъ свидѣтельствъ составила болѣе 400,000 талеровъ, все же за 1857 годъ онъ могъ выдать своимъ акціонерамъ, въ придачу къ четыремъ обязательнымъ процентамъ на акцію, не болѣе 1% дивиденда. Какая у него могла быть прибыль, какъ скоро золотая пора ажіотажа миновала?
На общемъ собраніи 4 мая 1858 г. было высказано мнѣніе, что капиталъ банка скорѣе нуждается въ ограниченіи, нежели въ умноженіи, и сообразно съ этимъ рѣшено было уплатить по свидѣтельствамъ 5-го іюля 1858 г. 5%, но самое право обмѣнять ихъ на акціи продлить на 5 лѣтъ; кромѣ того, банкъ былъ уполномоченъ скупить своихъ собственныхъ акцій al pari, или ниже пари, на сумму 5 милліоновъ. При этомъ историческій интересъ представляли признанія членовъ правленія Г. Мевиссена и А. Опенгейма. Оба признавали себя изобрѣтателями свидѣтельствъ, дающихъ право на полученіе акцій и „отъ всей души желали, чтобы эта прискорбная игра больше не повторялась“. Мевиссенъ объявилъ (по отчету франкфуртской торговой газеты) положительно, что „правленіе банка руководствовалось убѣжденіемъ, что въ высшей степени пора изъять свидѣтельства изъ обращенія. Послѣ того направленія, которое приняла торговля ими въ прошломъ году, необходимо какъ можно скорѣе положить конецъ существованію этихъ свидѣтельствъ. Мысль о выпускѣ ихъ принадлежитъ ему, Мевиссену. Онъ искренно сожалѣетъ объ этомъ и охотно сознается въ своей ошибкѣ, такъ какъ практика показала несостоятельность этой системы“. Сознаваться такъ откровенно въ сдѣланныхъ ошибкахъ — дѣло всегда похвальное, хотя и не всѣ ошибки бываютъ такъ прибыльны для собственнаго кармана.
Исторія дармштатскихъ банковыхъ спекуляцій была прототипомъ всѣхъ спекуляцій этого рода въ Германіи. Вначалѣ еще банки основывались въ такихъ мѣстностяхъ, гдѣ нужды торговли этого требовали или, по крайней мѣрѣ, оправдывали ихъ возникновеніе. Такъ возникли банки брауншвейгскій, бременскій, ростокскій, веймарскій. Но вскорѣ, всюду, гдѣ легковѣріе и алчность публики отдавались съ завязанными глазами во власть спекулянтовъ, перестали обращать вниманіе на необходимость и полезность предпріятія и думали только о возможности извлечь изъ него хорошую премію на биржѣ.
Въ 1856 г., по заключеніи парижскаго мира, эти спекуляціи дошли до своего апогея. Наиболѣе крупнымъ событіемъ въ ряду ихъ было — основаніе вѣнскаго кредитнаго банка, въ пользу возможной доходности котораго, а также полезности для страны, говорили два обстоятельства: съ одной стороны, банкъ пользовался монополемъ во всей Австріи и, слѣдовательно, прибыльность его не могла пострадать отъ конкуренціи другихъ учрежденій, съ другой стороны — онъ обогащалъ страну приливомъ новаго капитала, такъ какъ бо́льшая часть его акцій, представлявшихъ капиталъ въ 60 милліоновъ гульденовъ, была помѣщена за границей. Самое учрежденіе было поставлено на гораздо болѣе прочныхъ основаніяхъ, нежели парижскій Crédit mobilier, такъ какъ ему было разрѣшено выпускать лишь процентныя обязательства въ размѣрахъ, соотвѣтствующихъ размѣрамъ взнесеннаго акціонерами капитала; простирать свои операціи за предѣлы Австріи ему было запрещено. Учрежденіе это, между всѣми своими собратьями, держалось еще наиболѣе солидно, хотя оно и завязало бо́льшую часть своихъ капиталовъ на поддержку возникавшимъ австрійскимъ желѣзнымъ дорогамъ и выпуталось изъ этого затрудненія лишь благодаря лотерейному займу въ 40 милліоновъ гульденовъ, который былъ сдѣланъ въ пользу западной желѣзной дороги.
При подпискѣ на акціи всѣхъ ассигнаціонныхъ банковъ и кредитныхъ учрежденій, которыя возникали въ то время какъ грибы, въ особенности же при подпискѣ на акціи австрійскаго банка, повторялись всѣ тѣ сцены, свидѣтельницею которыхъ была нѣкогда улица Кенкампуа. Во Франкфуртѣ, гдѣ право подписки на акціи франкфуртскаго банка было предоставлено лишь гражданамъ, пользовавшимся правомъ голоса, подписывались всѣ тѣ, которые не боялись пробыть нѣсколько часовъ среди страшнѣйшей давки, рискуя быть побитыми; при-этомъ, многіе не имѣли ни намѣренія, ни даже средствъ, дѣйствительно оплатить акціи. Между рабочими, пользовавшимися правомъ голоса, спекулянты набирали самыхъ здоровенныхъ малыхъ, способныхъ протискаться въ толпѣ, и посылали ихъ подписываться на акціи. Простые обыватели и младшіе сыновья, которые пользовались правомъ приписаться въ граждане за смертью старшихъ братьевъ, — все это спѣшило принести присягу, требовавшуюся для полученія правъ гражданства, чтобы только имѣть возможность подписываться на акціи. Народное остроуміе окрестило этихъ господъ прозвищемъ „банковыхъ гражданъ“. Но всего страшнѣе была давка при подпискѣ на акціи вѣнскаго банка. Старые и молодые, знатные господа и простонародье простаивали цѣлыя ночи густыми толпами передъ дверями бюро; когда приближался часъ открытія бюро и толпа прибывала все больше и больше, тѣ, которые стояли впереди, подвергались опасности быть задавленными. Подобныя же сцены происходили при подпискѣ на акціи мейнингскаго, кобургскаго, лейпцигскаго, дессаускаго, герскаго, ганноверскаго и бюкебургскаго банковъ. Блаженны были тѣ учредители, которые успѣвали во время заручиться концессіей. Когда періодъ опьяненія прошелъ, подписчики внезапно исчезли и иныя кредитныя учрежденія и ассигнаціонные банки, не взирая на полученныя концессіи, такъ и не могли состояться, какъ, напримѣръ, Висбаденскій и Арользенскій банки. За то въ разгаръ опьяненія многіе желающіе не могли дорваться до акцій, и сами подписчики подписывались на бо́льшія суммы, чѣмъ тѣ, которыя они дѣйствительно имѣли намѣреніе оставить за собою. О содержаніи устава, о цѣли предпріятія, о дѣйствительныхъ ручательствахъ его доходности, никто и не думалъ. Каждая недѣля приносила въ то время извѣстіе объ основаніи какого-нибудь новаго банка или кредитнаго учрежденія, и при этомъ успѣло образоваться то, что „Die Grenzboten“ очень мѣтко прозвала „постоянною гвардіею“. То была клика господъ, имена которыхъ неизмѣнно фигурировали въ программѣ почти каждаго возникающаго предпріятія, которые избирались разомъ въ цѣлую дюжину правленій и знакомыя физіономіи которыхъ непремѣнно появлялись при каждой вновь открывающейся подпискѣ на акціи. Они производили предварительную рекогносцировку и затѣмъ, смотря по положенію дѣлъ, подписывались на суммы въ десять или во сто разъ превышавшія то количество акцій, которое они желали имѣть. При основаніи одного только ганноверскаго банка подписка достигла суммы въ 1,100 милліоновъ талеровъ, которые еще въ добавокъ долженствовали быть обезпечены представленіемъ цѣнныхъ бумагъ. Въ общей же сложности, подписки на акціонерныя предпріятія, возникавшія въ то время, представляли фиктивный капиталъ, далеко превосходившій сумму дѣйствительно имѣвшихся въ наличности средствъ. Вначалѣ эти, несоотвѣтствующія дѣйствительности, подписки происходили лишь случайно, вслѣдствіе того, что многіе возлагали большія надежды на будущность даннаго промышленнаго предпріятія. Но вскорѣ, такъ какъ тутъ все дѣло было въ прибыли отъ повышенія курсовъ, маневръ этотъ сдѣлался намѣреннымъ и систематичнымъ. Подписка на большее количество акцій, чѣмъ то, которое дѣйствительно имѣлось въ виду оплатить, вошла въ правило и правило это, при каждомъ новомъ предпріятіи, примѣнялось все шире и шире. Никто не хотѣлъ остаться позади другихъ при предстоявшемъ разверстаніи акцій и, такимъ образомъ, подписки достигали баснословныхъ суммъ. При этомъ, спекулянты руководились еще другою заднею мыслью. Чѣмъ крупнѣе была цифра подписки на акціи даннаго предпріятія, тѣмъ благопріятнѣе казалось мнѣніе о доходности предпріятія, тѣмъ выше поднимались курсы акцій и тѣмъ бо́льшіе барыши могли нажить первые подписчики перепродажею акцій во вторыя руки. Сбывъ свои акціи, „постоянная гвардія“ предоставляла предпріятіе акціонерамъ, пожелавъ имъ всяческаго благополучія, и пока акціонеры вѣдались какъ знали съ предпріятіемъ, оставшимся у нихъ на рукахъ, „гвардія“, обезопасивъ себя отъ всякихъ убытковъ, переносила свое вниманіе на новыя спекуляціи. Затѣвавшіяся предпріятія были до такой степени лишены всякаго внутренняго смысла, что образовавшееся, напримѣръ, въ Гамбургѣ кредитное учрежденіе, подписка на которое во сто разъ превысила основной его капиталъ, опредѣленный уставомъ, отложило на неопредѣленное время открытіе своихъ операцій, подъ тѣмъ предлогомъ, что не нашлось директора для управленія банкомъ, — вѣрнѣе же потому, что и управлять-то было нечѣмъ. Одно берлинское командитное общество закрылось за недостаткомъ дѣлъ, которыми оно могло бы заниматься. Молдавскій банкъ прекратилъ платежи послѣ того, какъ всѣ его капиталы были ухлопаны въ разоренныя помѣстья мѣстныхъ дворянъ, а дессауское кредитное учрежденіе, которое сулило за 1857 г. 17 процентовъ дивиденда, заключило балансъ этого года дефицитомъ въ 1¼ милліона талеровъ, испортивъ себѣ желудокъ молдавскими акціями и т. п. неудобопереваримою пищею.
Въ числѣ обстоятельствъ, разжигавшихъ еще болѣе эту банковую горячку, необходимо упомянуть еще два: черезмѣрную осторожность Пруссіи въ выпускѣ государственныхъ бумажныхъ денегъ, — осторожность, которая хотя и была похвальна сама по себѣ, но заходила слишкомъ далеко, — и слишкомъ тѣсные предѣлы, которые были поставлены развитію банковаго дѣла въ самой Пруссіи ея нормальнымъ банковымъ уставомъ (Normativ—Bedingungen)[7]. Пользуясь этими двумя обстоятельствами, выпускъ бумажныхъ денегъ въ сосѣднихъ небольшихъ государствахъ и принялъ такіе размѣры, что очевидно было, что онъ разсчитанъ на обращеніе въ Пруссіи; и хотя прусское правительство нашлось вынужденнымъ запретить обращеніе внутри страны иностранныхъ бумажныхъ денегъ достоинствомъ ниже 10 талеровъ, — мѣра эта ни къ чему не повела, такъ въ сосѣднихъ мелкихъ государствахъ возникло множество ассигнаціонныхъ банковъ, которые выпускали въ обращеніе билеты въ десять талеровъ и выше. Правда, одновременно съ этимъ, въ сказанныхъ государствахъ было значительно умножено количество и государственныхъ ассигнацій въ десять талеровъ и выше, тѣмъ не менѣе, большое количество бумажныхъ денегъ проникло въ Пруссію — вѣрный знакъ, что еще большее увеличеніе количества бумажныхъ денегъ въ обращеніи было возможно, если не составляло положительной потребности.
Между тѣмъ прусское правительство снова стало тревожиться опасеніемъ, что умноженіе бумажныхъ денегъ превзойдетъ существующую на нихъ потребность, спекуляція начнетъ свои маневры, цѣны на товары поднимутся, рабочіе классы будутъ поставлены колебаніемъ цѣнъ въ тяжкое положеніе и даже, быть можетъ, пострадаетъ прусскій банкъ, въ которомъ правительство имѣетъ паи и изъ котораго оно въ 1857 г. извлекло 1,800,000 талеровъ прибыли. Выше мы уже замѣтили, что вообще банкъ, въ силу самой сущности вещей, не воленъ умножать количество выпускаемыхъ имъ билетовъ по произволу и долженъ, также, какъ и всякое другое коммерческое предпріятіе, обзавестись, прежде всего, своей публикой потребителей, которая и ограничиваетъ сферу его дѣятельности; распространить выпускъ билетовъ за предѣлы существующей на нихъ потребности и удержать положеніе дѣлъ въ такомъ видѣ на болѣе продолжительное время — не во власти ассигнаціоннаго банка, такъ какъ излишекъ билетовъ тотчасъ же вернется въ его кассу съ требованіемъ уплаты по нимъ звонкою монетою. Справедливость этого воззрѣнія подтвердилась на фактахъ во время послѣдняго кризиса. Тѣмъ не менѣе, можно допустить, что Пруссія стояла въ исключительномъ положеніи. Въ качествѣ члена таможеннаго союза, она находится въ самыхъ оживленныхъ торговыхъ сношеніяхъ съ остальными частями Германіи; при этомъ, римессы наличными деньгами приходятъ въ большемъ количествѣ изъ южногерманскихъ государствъ въ Пруссію, чѣмъ обратно, и это обстоятельство навязываетъ Пруссіи большее количество иностранныхъ бумажныхъ денегъ, чѣмъ то могло бы быть при обыкновенныхъ обстоятельствахъ. Нельзя также отрицать, что уставы нѣкоторыхъ изъ новообразовавшихся банковъ предоставляли имъ уже слишкомъ неопредѣленный и широкій кругъ дѣятельности. Отъ прусскаго правительства не могло ускользнуть, что возникновеніе этихъ банковъ было вызвано не столько потребностями торговли, сколько разсчетами на ажіотажъ; особенно опасными должны были казаться тѣ учрежденія, которыя соединяли въ себѣ функціи ассигнаціоннаго банка и Crédit-Mobilier, каковы были, напримѣръ, мейнигскій, люксембургскій и бюкебургскій банки. Вполнѣ понятны также тѣ опасенія, которыя возбудилъ въ прусскомъ правительствѣ, а позднѣе и въ баварскомъ и въ саксонскомъ правительствахъ, южно-германскій банкъ, который, по имени только, представлялъ нѣчто отдѣльное отъ дармштатскаго кредитнаго учрежденія. Южно-германскій банкъ, кромѣ обыкновенныхъ операцій, свойственныхъ ассигнаціонному банку, — какъ-то: дисконтированія векселей, открытія текущихъ счетовъ, пріема вкладовъ и выдачи ссудъ подъ залогъ товаровъ, не подвергающихся порчѣ,—имѣетъ еще право заниматься покупкою и продажею биржевыхъ фондовъ стоимостью до 5 милліоновъ. Онъ можетъ, не испрашивая согласія общаго собранія акціонеровъ, съ разрѣшенія великогерцогскаго правительства, увеличить свой основной капиталъ до 40 милліоновъ гульденовъ лишь за предѣлами этой суммы требуется согласіе акціонеровъ. Банкъ пользуется правомъ выпускать свои билеты въ размѣрахъ, представляющихъ двойную сумму акціонернаго капитала; другими словами, можетъ довести выпускъ билетовъ, не испрашивая согласія общаго собранія, до 80 милліоновъ гульденовъ. Банку также разрѣшается помѣчать свои билеты стоимостью не ниже 17 гульденовъ 30 крейцеровъ южногерманскою, прусскою, австрійскою и французскою монетною нормою. Такъ какъ дармштатское кредитное учрежденіе не можетъ съ прибылью помѣщать свой громадный капиталъ въ ближайшихъ къ нему мѣстностяхъ и вынуждено было открывать свои агентуры въ различныхъ странахъ, то, повидимому, это широкое полномочіе относительно выпуска билетовъ имѣло цѣлью навязать билеты банка, черезъ посредство агентуръ, и отдаленнымъ странамъ. Одно обстоятельство особенно подтверждало это подозрѣніе въ глазахъ прусскаго правітельства, а именно: кредитнымъ обществомъ было куплено одно горнозаводское предпріятіе въ Вестфаліи со спеціальнымъ уговоромъ, что цѣна покупки можетъ быть уплачена билетами южногерманскаго банка. Если мы вспомнимъ, какъ часто продавецъ, при наличности другихъ условій, представляющихся ему подходящими, подчиняется одному какому-нибудь стѣснительному условію, то мы должны будемъ признать, что опасенія прусскаго правительства не были лишены основанія. Всѣ эти соображенія побудили сказанное правительство вовсе воспретить обращеніе иностранныхъ бумажныхъ денегъ; этому примѣру послѣдовала и Баварія, повидимому, главнымъ образомъ, въ виду поползновеній дармштатскаго банка; наконецъ и саксонское правительство постановило, что впредь въ предѣлы королевства будутъ допускаемы билеты лишь тѣхъ банковъ, которые учредятъ въ Лейпцигѣ кассу для уплаты по этимъ билетамъ; подъ условіе это подошла лишь часть тѣхъ банковъ, до которыхъ оно касалось. Одновременно съ этимъ, Пруссія увеличила капиталъ прусскаго банка; рѣшено было выкупить часть свидѣтельствъ государственнаго казначейства, выпущенныхъ на болѣе мелкія суммы, а взамѣнъ этого, прусскому банку былъ предоставленъ значительно большій просторъ въ выпускѣ билетовъ, что́, конечно, не преминуло усилить монополь этого банка. Возникновеніе частныхъ банковъ тоже было облегчено, вслѣдствіе чего образовалось нѣсколько новыхъ провинціальныхъ банковъ.
Передъ общественнымъ мнѣніемъ и передъ людьми компетентными правительство заявило о своей готовности повергнуть весь этотъ вопросъ на всестороннее разсмотрѣніе особой конференціи, съ цѣлью прійти къ единодушному соглашенію на счетъ тѣхъ принциповъ, которые желательно было бы установить по отношенію къ выпуску денежныхъ суррогатовъ; такое соглашеніе представлялось правительству желательнымъ дополненіемъ къ монетной конвенціи 1838 г. Въ меморандумѣ, который приложенъ къ циркуляру, разосланному всѣмъ правительствамъ, участвующимъ въ таможенномъ союзѣ, высказавъ тотъ принципъ, что обращеніе денежныхъ суррогатовъ, сдѣлавшихся необходимыми при современномъ развитіи экономической дѣятельности, слѣдуетъ удерживать въ возможно тѣсныхъ предѣлахъ; далѣе, въ томъ же меморандумѣ говорится въ видѣ указанія, съ которымъ отдѣльнымъ государствамъ слѣдуетъ сообразоваться при внесеніи своихъ „предложеній“ въ конференцію: „Выпускъ банковыхъ билетовъ слѣдуетъ допускать лишь тогда, когда онъ соотвѣтствуетъ торговымъ или ремесленнымъ потребностямъ той мѣстности, гдѣ онъ возникаетъ и по скольку онъ не идетъ за предѣлы этой потребности. Затѣмъ, необходимо замѣтить, что въ виду существованія въ Пруссіи національнаго банка, изъ ожидающихся предложеній не могутъ быть приняты такія, которыя представлялись бы болѣе примѣнимыми къ государствамъ, не имѣющимъ подобнаго учрежденія. Что касается тѣхъ денежныхъ суррогатовъ, появленіе которыхъ обусловлено потребностями государственныхъ финансовъ, то относительно вопросовъ, сопряженныхъ съ ихъ выпускомъ, едва-ли конференція въ состояніи будетъ прійти къ какой-нибудь общей принципіальной точкѣ отправленія, пока не будутъ установлены основные принципы, долженствующіе завѣдывать выпускомъ банковыхъ билетовъ. Относительно той системы, которой придерживается Пруссія при выпускѣ государственныхъ бумажныхъ денегъ, вѣроятно, будетъ дозволено предположить эту систему общеизвѣстною. Наконецъ, что касается выпуска денежныхъ суррогатовъ въ пользу частныхъ коммерческихъ предпріятій, или въ интересѣ муниципалитетовъ, то въ Пруссіи до сихъ поръ таковой выпускъ нигдѣ не разрѣшался. Насколько извѣстно, онъ и въ другихъ странахъ выпускался лишь въ исключительныхъ случаяхъ, а потому должно полагать, что предложеніе отвергнуть таковой выпускъ въ принципѣ, какъ несогласимый съ правильнымъ денежнымъ обращеніемъ, не встрѣтитъ особенно рѣзкихъ возраженій въ конференціи“.
Въ заключеніе меморандумъ объявляетъ дѣломъ само собою разумѣющимся, что „запрещенія, бывшія необходимыми вслѣдствіе чрезмѣрнаго умноженія денежныхъ суррогатовъ, не имѣвшаго никакого основанія въ потребностяхъ торговли и грозившаго подорвать денежную валюту въ странѣ — что такія запрещенія утратятъ силу, какъ скоро удастся предотвратить эту опасность посредствомъ соглашенія о выпускѣ таковыхъ суррогатовъ“.
Конференція должна была собраться въ Ноябрѣ 1857 г. Но такъ какъ Баварія и многія другія государства требовали привлеченія къ этой конференціи и Австріи, Пруссія же этого участія не желала и указывала на тотъ фактъ, что австрійскій національный банкъ все еще не возобновлялъ своихъ платежей звонкою монетою, то конференція не состоялась вовсе, и запрещеніе банковыхъ билетовъ, за отсутствіемъ какого бы то ни было соглашенія о регулированіи ассигнаціонно-банковаго дѣла въ Германіи, вступило въ силу 1-го января 1858 года.
Но и сами банки, которымъ это запрещеніе грозило наибольшею опасностью, хотя они и устояли противъ этой опасности и противъ кризиса, лучше чѣмъ можно было ожидать, вѣроятно, потому, что еще не успѣли пріобрѣсти себѣ обширный кругъ дѣятельности и всадить въ предпріятія весь свой капиталъ, — даже сами эти банки, говоримъ мы, почувствовали необходимость согласиться относительно какихъ-нибудь общихъ принциповъ своей дѣятельности и составили по этому поводу сообща докладную записку, которую предполагалось представить конференціи. Въ концѣ 1857 г. собрались представители 9 банковъ: частнаго банка въ Готѣ, банка ландграфства Гессенскаго, международнаго люксембургскаго банка, среднегерманскаго кредитнаго банка въ Мейнингенѣ, нижнесаксонскаго банка въ Бюкебургѣ, ростокскаго банка, южногерманскаго банка, тюрингенскаго банка въ Зондерсгаузенѣ. На этомъ съѣздѣ, происходившемъ во Франкфуртѣ на Майнѣ, представители банковъ выработали слѣдующія резолюціи.
I. „Присутствующіе на съѣздѣ держатся того мнѣнія, что относительно выпуска билетовъ необходимо установить нижеслѣдующіе принципы: 1) Общая сумма банковыхъ билетовъ никогда не должна превосходить сумму уплаченнаго въ данный моментъ акціонернаго капитала. 2) Въ обезпеченіе банковыхъ билетовъ, во всякое время долженъ находиться налицо металлическій запасъ, въ отчеканенной монетѣ, или въ слиткахъ, равный одной трети обращающихся билетовъ, и запасъ векселей, равный остальнымъ двумъ третямъ. Срокъ этихъ векселей ни въ какомъ случаѣ не долженъ превышать трехъ мѣсяцевъ и они должны быть снабжены, по крайней мѣрѣ, тремя надежными подписями. 3) Срочныя обязательства банковъ должны быть обезпечены тѣмъ же способомъ, какъ и векселя. 4) Для капитала, спеціально предназначеннаго въ обезпеченіе билетовъ (выкупнаго фонда) учреждается особое управленіе и особая бухгалтерія; капиталъ этотъ долженъ храниться подъ замкомъ особо отъ прочихъ суммъ. 5) По меньшей мѣрѣ каждый мѣсяцъ долженъ публиковаться отчетъ о состояніи дѣлъ банка по схемѣ, общей всѣмъ сказаннымъ учрежденіямъ. 6) Къ правительствамъ всѣхъ государствъ, гдѣ находятся банки, должно обратиться съ ходатайствомъ о признаніи передъ закономъ всего имущества банковъ отвѣтственнымъ за банковые билеты, преимущественно передъ всѣми прочими обязательствами сказанныхъ учрежденій.
II. Присутствующіе на съѣздѣ признаютъ умѣстнымъ, чтобы банки, намѣрѣвающіеся вступить въ болѣе близкія отношенія другъ съ другомъ, согласились между собою относительно взаимнаго контроля за соблюденіемъ вышеизложенныхъ постановленій о выпускѣ билетовъ и о выкупномъ фондѣ. Этотъ взаимный контроль долженъ производиться двумя банками, которые назначаются съ этою цѣлью и которые не только имѣютъ право, но и обязаны примѣнять къ дѣлу ввѣренное имъ полномочіе. Два контролирующіе банка назначаются ежегодно жребіемъ, но при томъ такъ, чтобы ни одинъ банкъ не исправлялъ эту должность два года кряду. Что касается лицъ, долженствующихъ завѣдывать этимъ дѣломъ, то таковыя назначаются изъ среды самихъ банковъ. Затѣмъ, банкамъ надлежитъ заявить, что они признаютъ желательнымъ, чтобы правительства различныхъ государствъ съ своей стороны вступили между собою въ соглашеніе относительно взаимнаго контроля надъ тѣми банками, билеты которыхъ допущены, или имѣютъ быть допущенные въ обращеніе.
III. Присутствующіе на съѣздѣ считаютъ безусловно необходимымъ, чтобы банки, вступающіе въ настоящее соглашеніе въ виду общихъ цѣлей, принимали взаимно билеты, выпускаемые каждымъ изъ нихъ, и немедленно приступили къ требующимся для того мѣрамъ.
IV. Съѣздъ высказывается въ пользу того, чтобы банки, вступающіе въ настоящее соглашеніе, по возможности скорѣе учредили комитетъ для представительства общихъ ихъ интересовъ. Каждый банкъ назначаетъ отъ себя депутата въ этотъ комитетъ, самый же комитетъ избираетъ изъ своей среды трехъ лицъ, образующихъ постоянную комиссію. Комитетъ рѣшаетъ, гдѣ должно быть мѣстопребываніе этой комиссіи.
V. Комитету, который будетъ такимъ образомъ избранъ, поручается принимать всѣ мѣры, какія окажутся нужными для обезпеченія безпрепятственнаго обращенія банковыхъ билетовъ, какъ во всѣхъ государствахъ, принадлежащихъ къ таможенному союзу, такъ и въ Австрійской имперіи“.
Въ то же время, въ нѣмецкой прессѣ вопросъ этотъ обсуждался съ большимъ жаромъ и подвергался основательной разработкѣ. Дѣльная критика, высказанная большинствомъ крупныхъ органовъ прессы, не мало способствовала выясненію всѣхъ спорныхъ вопросовъ и свидѣтельствовала о весьма значительномъ прогрессѣ, осуществившемся въ политико-экономическомъ пониманіи въ короткій промежутокъ времени.
Выводы, къ которымъ привело разсмотрѣніе всѣхъ этихъ различныхъ мнѣній и сличеніе опыта различныхъ странъ, заключаются въ нижеслѣдующемъ.
Нѣтъ такого закона, который могъ бы застраховать банковое дѣло отъ всякой опасности, отъ всякаго потрясенія. Безопасность банковъ зависитъ гораздо болѣе отъ внѣшнихъ обстоятельствъ, нежели отъ внутренней ихъ организаціи, а именно, тутъ играютъ роль такія условія, какъ степень образованія народа, положеніе и промышленное развитіе той мѣстности, которая служитъ центромъ дѣятельности банка, и, наконецъ, характеръ управленія дѣлами банка. Наилучшіе законы и уставы не могутъ служить гарантіею. Наиболѣе надежную гарантію представляетъ управленіе, состоящее изъ такихъ людей, которые не только хорошо знакомы съ законами политической экономіи, но и обладаютъ, рядомъ съ теоретическимъ и практическимъ знаніемъ банковаго и торговаго дѣла, также достаточною ясностью пониманія и проницательностью взгляда, чтобы здраво судить о періодическихъ измѣненіяхъ, происходящихъ въ промышленности и торговлѣ, и предвидѣть кризисы, въ виду которыхъ надлежитъ заблаговременно принимать мѣры къ огражденію банковъ отъ опасности. Люди, обладающіе такою проницательностью съумѣютъ еще въ тотъ періодъ, когда промышленная горячка находится въ полномъ разгарѣ, подтянуть возжи, и затѣмъ, когда настанетъ кризисъ, не только проведутъ самый банкъ благополучно черезъ всѣ опасности, но и подоспѣютъ къ промышленному міру на помощь, какъ разъ въ тотъ моментъ, когда помощь всего нужнѣе; и это они съумѣютъ сдѣлать, какъ бы широки ни были границы, поставленныя дѣятельности банка. Наоборотъ, люди, не понимающіе дѣла и способные, напримѣръ, смѣшивать, какъ это иногда и дѣлаютъ банковые дѣльцы, капиталъ съ деньгами, никогда не будутъ въ состояніи предвидѣть приближеніе кризиса и правильно обсудить положеніе дѣлъ; такіе люди погубятъ и наиболѣе солидно организованный банкъ.
Но если нѣтъ такого закона, который абсолютно обезпечивалъ бы прочность банковаго дѣла, то существуютъ все-таки правила, указывающія, какъ эта цѣль можетъ быть достигнута приблизительно.
Мы старались вывести эти правила изъ указаній опыта и изъ законовъ науки и думаемъ, что въ разсматриваемомъ нами вопросѣ слѣдуетъ ограничиться слѣдующими положеніями. Прежде всего, сліяніе въ одномъ учрежденіи, или хотя бы подъ однимъ управленіемъ ассигнаціоннаго банка и промышленнаго предпріятія или кредитнаго учрежденія должно быть положительно отвергнуто. Ассигнаціонный банкъ долженъ всегда быть въ состояніи реализировать свои средства въ возможно скорѣйшій срокъ, чтобы, съ одной стороны, имѣть подъ рукою звонкую монету для покрытія тѣхъ билетовъ, которые могутъ быть предъявлены въ него, а съ другой стороны, чтобы имѣть возможность удовлетворять безъ замедленій своихъ кредиторовъ, имѣющихъ на него какъ долгосрочныя обязательства (депозиты) такъ и краткосрочныя (текущіе счеты и переводные векселя). По этому то, такому банку отнюдь не слѣдуетъ пускаться въ операціи, которыя, по самому характеру своему, могутъ быть заключены лишь по истеченіи болѣе или менѣе длиннаго ряда годовъ. А именно таковы операціи, которыми занимаются учрежденія, созданныя по прототипу Credit Mobilier. Банковое учрежденіе должно или вовсе отказаться отъ совмѣщенія въ своей дѣятельности обоихъ этихъ видовъ кредита, или же раздѣлить ихъ, предоставивъ каждую отрасль въ завѣдываніе особаго правленія.
Поэтому, мы можемъ также только примкнуть къ мнѣнію банковыхъ делегатовъ, требовавшихъ, „чтобы для капитала, спеціально предназначеннаго для обезпеченія билетовъ (выкупнаго фонда), было учреждено особое управленіе и особая бухгалтерія, а также, чтобы капиталъ этотъ хранился особо отъ прочихъ суммъ“.
Съ депозитами и вкладами на текущій счетъ слѣдуетъ обращаться чрезвычайно осмотрительно, такъ какъ опрометчивое распоряженіе вкладами можетъ не менѣе выпуска билетовъ сдѣлаться для банка источникомъ опасности. По самой сущности этого дѣла, владѣльцы вкладовъ желаютъ быстраго обратнаго полученія своихъ денегъ, какъ скоро имъ представляется въ нихъ надобность, между тѣмъ какъ банкъ, для того чтобы имѣть возможность платить проценты по вкладамъ и самому получать при этомъ выгоду, долженъ отдавать ихъ въ ссуду на опредѣленные сроки. Такъ какъ вклады иногда подлежатъ возвращенію безъ предварительнаго увѣдомленія о желаніи получить ихъ обратно, иногда же, срокъ, опредѣленный для такого предварительнаго увѣдомленія, бываетъ короче того, на который банкъ дѣлаетъ свои ссуды, то банкъ попадаетъ въ затруднительное положеніе каждый разъ, какъ, вслѣдствіе какого-нибудь событія или кризиса, публикою овладѣваетъ недовѣріе и кредиторы банка по депозитамъ начинаютъ осаждать его. Поэтому, благоразуміе требуетъ, чтобы банкъ, въ видахъ упроченія своего кредита и возможно большаго огражденія себя отъ приливовъ паническаго недовѣрія, держалъ въ своемъ портфелѣ лишь такія бумаги, которыя легко и быстро могутъ быть превращаемы въ наличныя деньги. Банкъ, который, подобно кредитнымъ учрежденіямъ, занимается, въ то же время, и биржевыми спекуляціями, всегда будетъ имѣть на рукахъ облигаціи и акціи, которыя, при наступленіи кризиса, сильно падаютъ въ цѣнѣ, трудно продаются и, въ случаѣ, если банкъ ихъ предлагаетъ въ слишкомъ большомъ количествѣ, подрываютъ еще болѣе какъ свой собственный кредитъ, такъ и кредитъ того общества, которое ихъ выпустило.
Такъ какъ при депозитныхъ оборотахъ наибольшая опасность, въ случаѣ кризиса, лежитъ въ томъ, что должники банка не взнесутъ свой долгъ вовремя, и банкъ не будетъ въ состояніи удовлетворить владѣльцевъ вкладовъ, когда они потребуютъ свои деньги обратно, то необходимо, прежде всего, устранить все способствующее усиленію этой опасности. Дѣло въ томъ, что банки, хотя и исполняютъ предписаніе закона, требующее, чтобы одна треть суммы выпущенныхъ ими билетовъ всегда имѣлась въ банкѣ наличными деньгами, но въ этотъ обезпечивающій фондъ зачитаютъ и суммы имѣющихся у нихъ вкладовъ и капиталовъ, положенныхъ на текущій счетъ; такимъ образомъ, они могутъ умножать свой капиталъ далеко за предѣлы уплаченнаго акціонернаго капитала. Этимъ разрѣшеніемъ пользуются именно привиллегированные банки. Особенно сильно пользуется имъ французскій банкъ; но этотъ банкъ обезпеченъ отъ опасности своимъ хорошо-снабженнымъ портфелемъ, который позволяетъ ему, во всякое время, освободить требующуюся часть своихъ средствъ черезъ полученіе уплаты по векселямъ и черезъ сокращеніе кредита. Многіе частные банки ввели у себя тоже благоразумныя ограниченія съ этою цѣлью. Таковъ, напримѣръ, франкфуртскій банкъ, обязанный, впрочемъ, своей прочностью главнымъ образомъ значительности мѣстной торговли и собственныхъ вексельныхъ оборотовъ, а такъ же переводныхъ операцій, которыя все болѣе и болѣе принимаютъ характеръ пріема вкладовъ на текущій счетъ; эти то условія служатъ для сказаннаго учрежденія гораздо болѣе надежнымъ оплотомъ отъ всевозможныхъ случайностей, нежели многообразныя операціи, входящія въ кругъ полномочій другихъ банковъ. Во франкфуртскомъ банкѣ существуетъ правило не принимать вкладовъ, стоимостью ниже 1000 гульденовъ. При этомъ банкъ предоставляетъ себѣ въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ право принимать или не принимать вкладъ по своему усмотрѣнію, не объясняя причинъ отказа, въ случаѣ таковой будетъ признанъ за нужное. Но признавая умѣстными извѣстныя ограниченія въ выпускѣ билетовъ, мы должны напомнить, что въ Англіи попытка банковаго закона 1844 г. ограничить выпускъ билетовъ произвольно опредѣленными границами не удалась и пришлось два раза отмѣнять дѣйствіе закона въ самый разгаръ кризиса 1844. Опредѣленіе этой границы гораздо удобнѣе предоставить усмотрѣнію самой дирекціи, подъ ея же отвѣтственностью, такъ какъ только дирекція, завѣдующая всѣми операціями банка, можетъ судить, какой образъ дѣйствій представляется наиболѣе безопаснымъ и благоразумнымъ въ виду измѣняющихся со дня на день обстоятельствъ.
Въ одной запискѣ составленной депутатами банковъ, собиравшимися во Франкфуртѣ въ 1857 г., банковый билетъ приравнивается векселю. Признавъ правильнымъ это сравненіе, мы не можемъ не выразить, за одно со многими газетами того времени, нашего удивленія, что собраніе представителей банковъ не сформулировало предложенія объ открытіи каждымъ банкомъ кассы для уплаты по его билетамъ въ главнѣйшихъ центрахъ его дѣятельности, напримѣръ, въ Берлинѣ, Лейпцигѣ или Франкфуртѣ на Майнѣ, или, по крайней мѣрѣ, въ одномъ изъ этихъ городовъ. Какъ справедливо было замѣчено, вексель получаетъ ходъ въ обращеніи, какъ замѣна денегъ, лишь при томъ условіи, чтобы уплата по немъ производилась аккуратно и безъ затрудненій; мало найдется охотниковъ принять его вмѣсто денегъ, если за уплатою по немъ нужно обращаться въ Бювебургъ, Мейнингенъ или Дармштатъ. На томъ же основаніи банковые билеты служатъ хорошимъ орудіемъ денежнаго обращенія лишь тогда, когда они могутъ быть обмѣниваемы на звонкую монету на одномъ или на нѣсколькихъ изъ главнѣйшихъ денежныхъ и торговыхъ рынковъ. Опущеніе указанія на необходимость учредить такія размѣнныя кассы было большою ошибкою со стороны делегатовъ, сформулировавшихъ вышеисчисленныя предложенія.
Итакъ, по нашему, если бы Берлинская конференція состоялась, или если когда-либо состоится общегерманская конференція со включеніемъ Австріи, то единственныя требованія, которыя могутъ быть предъявлены банкамъ и исполнены послѣдними, сводятся на слѣдующее:
I. Операціи по движимому кредиту должны быть оставлены вовсе.
II. Банкамъ долженъ быть предоставленъ полный просторъ принимать или не принимать процентные вклады и ссуды — по своему усмотрѣнію.
III. Выпускъ билетовъ не долженъ превышать размѣровъ основнаго капитала, и наименьшій размѣръ достоинства отдѣльнаго билета опредѣляется въ 10 гульденовъ.
А потому, когда прусскій меморандумъ 1857 выгораживаетъ для прусскаго банка исключительное положеніе и опредѣляетъ границы для выпуска билетовъ сообразно съ цыфрою населенія, мы не можемъ признать эти предложенія ни справедливыми, ни исполнимыми. Также какъ прусскій банкъ, и многіе другіе банки могли требовать для себя исключительнаго положенія на томъ основаніи, что они тоже были единственными учрежденіями этого рода, каждый въ своей странѣ, и потому могли считаться до извѣстной степени привиллегированными. Опредѣлять же размѣры выпуска банковыхъ билетовъ по численности населенія значитъ класть банки на Прокрустово ложе. Такъ, напр., извѣстно, что франкфуртскій банкъ, находящійся въ государствѣ, которое имѣетъ 70 тысячъ жителей, дѣлаетъ больше оборотовъ, нежели гановерскій банкъ, въ государствѣ, имѣющем 2,500,000 жителей.
Принимая въ соображеніе тогдашнія обстоятельства, мы должны признать, что саксонское правительство, обусловивъ допущеніе билетовъ иностранныхъ банковъ устройствомъ размѣнной кассы въ торговомъ центрѣ своей страны, избрало единственный практичный путь, на которомъ вопросъ былъ разрѣшимъ при тогдашнемъ отношеніи германскихъ государствъ къ Пруссіи.
Одновременно съ банковымъ движеніемъ и даже нѣсколькими годами ранѣе разгара этого послѣдняго, торговля и промышленность, въ особенности же спекуляціи предпріятіями въ горно-заводскомъ дѣлѣ, приняли необыкновенные размѣры. Застой въ дѣлахъ, парализовавшій всякую предпріимчивость въ 1848, 1849 и 1850 гг., миновалъ вслѣдъ за паденіемъ французской республики. Опорожнившіеся за это время магазины приходилось наполнять съизнова, а такъ какъ, въ то же время, и на континентѣ отзывалось дѣйствіе, произведенное въ Англіи привозомъ золота изъ Калифорніи и пониженіемъ дисконта, то, мало по малу, промышленнымъ міромъ овладѣла такая предпринимательская горячка, какой въ Германіи до этого не бывало примѣра, и хотя въ концѣ концовъ пришлось за этотъ роскошный расцвѣтъ поплатиться новымъ застоемъ въ дѣлахъ, все-же зрѣлище это было такъ великолѣпно, что мы его никакъ забыть не можемъ. Пароходное сообщеніе по рѣкамъ, транспортъ товаровъ по желѣзнымъ дорогамъ, машиностроительное и кораблестроительное дѣло, все это проявляло чрезвычайно усиленную дѣятельность. Желѣзныя дороги и машиностроительныя фабрики, каменноугольныя копи и желѣзные заводы, прядильни и ткацкія фабрики выростали точно изъ земли, особенно въ промышленныхъ округахъ Саксоніи, Прирейнской области и Вестфаліи, и высокія трубы фабрикъ и заводовъ плодились съ быстротою грибовъ.
Между тѣмъ, даже англійская промышленность стала опасаться конкуренціи нѣмецкихъ фабрикантовъ. Изъ промышленныхъ округовъ Англіи доносились жалобы, что дешевыя нѣмецкія сукна вытѣсняютъ англійскіе фабрикаты этого рода даже въ самой Англіи; а Шеффильдскіе фабриканты стальныхъ издѣлій подали даже министру петицію по поводу конкуренціи, грозившей имъ со стороны нѣмецкихъ игольныхъ фабрикантовъ.
Если взнесенный акціонерный капиталъ банковъ, основанныхъ за эти годы (съ 1853—1857), капиталъ, простиравшійся до 200 мил. тал., и долженъ быть разсматриваемъ лишь какъ оборотный капиталъ, большая часть котораго послѣ кратковременнаго перерыва снова возвращалась въ обращеніе среди торговой публики, то, съ другой стороны, не надо забывать, что акціонерный капиталъ новыхъ желѣзныхъ дорогъ простирался до 140 мил. тал.; займы подъ облигаціи, заключенные желѣзно-дорожными обществами и другими промышленными предпріятіями, составляли за періодъ послѣднихъ десяти лѣтъ болѣе 206 мил. тал. Изъ 50 страховыхъ обществъ съ капиталомъ въ 60 милліоновъ талеровъ и изъ 259 рудокопныхъ, горнозаводскихъ, пароходныхъ и машиностроительныхъ обществъ, сахароваренныхъ заводовъ и прядиленъ, представлявшихъ въ общей сложности капиталъ въ 260 мил. тал., наибольшая половина возникла въ этотъ же періодъ времени. Въ одной Пруссіи было выдано въ 1856 концессій новымъ обществамъ на капиталъ въ 150 мил. тал., а Австрія въ тотъ же годъ предприняла постройку новыхъ желѣзныхъ дорогъ на 100 милліоновъ.
Превращеніе такой громадной массы капитала, бывшаго орудіемъ денежнаго обращенія, въ неподвижный капиталъ, естественнымъ образомъ влекло за собою настоящій переворотъ во всей торговлѣ. Хотя весь свободный капиталъ и сгребался со всѣхъ концовъ земли и выманивался на удочку высокихъ процентовъ изъ норокъ, по которымъ онъ прятался, хотя производство и получило значительныя облегченія въ сбытѣ своихъ товаровъ, благодаря желѣзно-дорожнымъ и пароходнымъ сообщеніямъ, устроеннымъ ранѣе, и могло, при помощи машинъ и другихъ остроумныхъ приспособленій, разростись до величавыхъ размѣровъ, хотя общая сумма національнаго дохода значительно возрасла,—но все же капиталъ, требовавшійся для всѣхъ этихъ предпріятій, достигшихъ въ 1856—1857 г. чудовищныхъ размѣровъ, не могъ быть доставленъ доходами этого года; это было невозможно уже по той одной причинѣ, что значительная часть рабочихъ классовъ, обычный трудъ которыхъ въ обыкновенное время увеличиваетъ годовой доходъ націи,—каковы, напримѣръ, сельскіе рабочіе, занимающіеся земледѣліемъ, — что значительная часть этихъ классовъ, говоримъ мы, были отвлечены отъ своихъ обычныхъ занятій для работъ по проложенію желѣзныхъ дорогъ, по постройкѣ кораблей и фабричныхъ зданій, по устройству каменноугольныхъ копей и т. п. предпріятій, которыя въ отдаленномъ будущемъ обѣщали богатые барыши, но въ настоящемъ и въ ближайшіе послѣдующіе годы не могли дать ничего.
Появившійся при этихъ условіяхъ усиленный спросъ на капиталъ довелъ норму процента до такой высоты, на какой она еще ни разу не стояла въ текущемъ столѣтіи. Рядомъ съ этимъ, нужда въ рабочихъ по всѣмъ отраслямъ труда была такъ велика, что такому спросу на трудъ не бывало еще примѣра на европейскомъ континентѣ. Заработная плата въ различныхъ отрасляхъ труда возросла на 25—50, во многихъ случаяхъ даже на 100 процентовъ, и даже при такомъ уровнѣ заработной платы многіе работадатели не могли достать нужныхъ имъ работниковъ.
Усиленное до такихъ размѣровъ производство пробудило духъ спекуляціи и въ приморскихъ городахъ, въ особенности въ Гамбургѣ, главномъ пунктѣ, откуда вывозились продукты Германіи. Спекуляція перешла, наконецъ, въ такой рядъ безумій и плутенъ, что мы еще въ 1857 г. предвидѣли приближающійся кризисъ.
Уже въ исходѣ 1856 г. давало себя чувствовать давленіе, которое крупныя спекуляціи оказывали на денежный рынокъ. По мѣрѣ того, какъ норма дисконта постоянно поднималась, и въ Гамбургѣ, подъ вліяніемъ неудержимо-стремившейся спекуляціи, достигла даже до высоты 10% — реакція начала проявляться на фондовой биржѣ. Меркантильная предпріимчивость, произведенными ею многочисленными закупками, успѣла значительно поднять цѣны на товары; она накопляла товары громадными массами и задерживала ихъ въ надеждѣ сбыть ихъ, въ концѣ концовъ, съ огромными барышами. Промышленная спекуляція, устраивая новыя желѣзныя дороги, горные заводы и фабрики, съ своей стороны, разсчитывала на значительные барыши или съ капитала, вложеннаго въ предпріятіе, или съ премій на акціи; а акціонеры тѣмъ временемъ платили свои взносы, къ которымъ приглашали ихъ открывавшіяся повсюду подписки на акціонерныя предпріятія. При этихъ условіяхъ, ничего болѣе не оставалось, какъ вернуть на рынокъ фонды и бумаги прежнихъ предпріятій, чтобы продажею ихъ выручить деньги для оплаты новыхъ акцій. Сильное предложеніе на биржѣ прежнихъ бумажныхъ цѣнностей сбило на нихъ цѣну, и когда, вслѣдъ за тѣмъ, на биржу поступили цѣлыя массы новыхъ бумагъ, курсы, мало по малу, совсѣмъ были опрокинуты.
Рука объ руку съ промышленной спекуляціей и съ легкой наживой ажіотажа шло и развитіе безумной роскоши и расточительности. Потребленіе предметовъ роскоши такъ возрасло, что не было возможности исполнять всѣ поступавшіе заказы, такъ какъ самыми заманчивыми обѣщаніями нельзя было добыть достаточное число работниковъ. Громадные барыши, которые были нажиты спекулянтами въ самое короткое время, соблазняли ихъ бросать деньги направо и налѣво для удовлетворенія личныхъ своихъ прихотей, что́, главнымъ образомъ, выразилось въ усиленномъ потребленіи шампанскаго и въ роскоши дамскихъ нарядовъ — этихъ двухъ обычныхъ спутникахъ всякаго періода спекуляціонныхъ плутенъ. Цѣна шампанскаго поднялась въ ресторанахъ на 25—50%, а доброкачественность его въ той же пропорціи ухудшилась, но, не взирая на это, было основано нѣсколько новыхъ фабрикъ пѣнистыхъ винъ. Жажда наслажденій заразила и другіе классы, живущіе не исключительно только спекуляціями, такъ что, какъ разъ въ такое время, когда чувствовалась наибольшая нужда въ капиталѣ, люди стали проживать на личныя свои потребности бо̀льшую часть своихъ доходовъ, чѣмъ прежде.
Стѣсненное положеніе денежнаго рынка не преминуло отозваться на главномъ денежномъ резервуарѣ всего міра, на лондонскомъ денежномъ рынкѣ, какъ въ томъ можно наглядно убѣдиться изъ колебаній нормы дисконта въ англійскомъ банкѣ. Норма эта, стоявшая до декабря 1852 г. на 2% постепенно, хотя и съ нѣкоторыми колебаніями, повышается въ послѣдующіе годы и къ январю 1856 г. доходитъ до 6—7%. Въ первой половинѣ 1857 г. она держится между 6—7%, но съ октября быстро и непрерывно начинаетъ повышаться, пока 9 декабря не доходитъ до 10%.
12-го декабря была разрѣшена пріостановка дѣйствія Пилевскаго банковаго закона, и нѣсколько недѣль спустя банкъ снова былъ въ состояніи понизить свой дисконтъ, который за тѣмъ сталъ падать съ такою же быстротою, съ какою передъ этимъ повышался, и въ началѣ 1858 г. снова дошелъ до 3½ процентовъ; и даже при этой низкой нормѣ дисконта, деньги въ банкѣ оставались постоянно въ излишкѣ, а въ частныхъ конторахъ векселя охотно дисконтировались даже за 2¼ процента.
Рука объ руку съ этими колебаніями нормы дисконта въ Лондонѣ, шло движеніе дисконта и въ Гамбургѣ, гдѣ процентъ его въ теченіе 1857 г. колебался между 3 и 12. Остальные банки и биржи тоже были вынуждены слѣдовать болѣе или менѣе измѣненіямъ лондонскаго денежнаго рынка; даже францусскій банкъ и австрійскій національный банкъ, которые обыкновенно охотно оказывали поддержку торговлѣ, вынуждены были послѣдовать примѣру другихъ.
Повышеніе дисконта, усиленіе роскоши, повышеніе цѣнъ на товары, паденіе биржевыхъ курсовъ, — всѣ эти симптомы, проявлявшіеся одновременно съ необычайною силою, должны бы были уже въ концѣ 1856 и въ началѣ 1857 года обратить вниманіе торговаго міра на тучи, скоплявшіяся на промышленномъ горизонтѣ. Слѣдовало сдѣлаться осмотрительнѣе, ограничить спекуляцію и употребить всѣ усилія для предотвращенія опасности. Но промышленный міръ находился въ полномъ ослѣпленіи. Между тѣмъ, какъ спекуляція на товары неслась въ гору на всѣхъ парахъ, не взирая ни на какое повышеніе дисконта, — на фондовой биржѣ раздавались жалобы противъ спекулянтовъ на пониженіе, за то, что они своими предосудительными маневрами, направленными къ тому, чтобы сбить цѣны на бумаги, распространяютъ недовѣріе и мѣшаютъ развитію торговли. Цѣлый потокъ брани извергался противъ нихъ прессою; во всемъ оказывалась виноватою одна злополучная „контръ-мина“, которая и сдѣлалась вслѣдствіе этого крайне непопулярна. Не одинъ комерсантъ, посѣдѣвшій въ дѣлахъ, объявлялъ не задумываясь, на биржѣ, враждебную партію единственною виновницею всего зла. Всего болѣе усердствовали въ томъ же направленіи нѣкоторые биржевые листки, отличавшіеся въ своихъ отчетахъ о положеніи дѣлъ чисто восточною необузданостью воображенія, пускавшіеся въ самыя невѣроятныя догадки о причинахъ вялаго настроенія фондовой биржи и предлагавшіе самые изумительные способы для излѣченія зла. Какъ уже было упомянуто выше, къ концу 1856 г. простодушные люди были всего болѣе озабочены отливомъ серебра, вывозимаго на Востокъ; этому вывозу приписывали общее паденіе курсовъ на фондовой биржѣ и повышеніе дисконта. Единичные голоса, спокойно доказывавшіе, что корень зла не въ недостаткѣ денегъ, а въ недостаткѣ капитала, котораго не хватало при тѣхъ размѣрахъ, которыхъ достигла спекуляція, — были заглушены гвалтомъ голосовъ, утверждавшихъ противное. Послѣ всего, что́ было изложено выше, не трудно рѣшить, которая изъ двухъ сторонъ была права.
Чтобы убѣдиться въ ложности воззрѣнія, видѣвшаго въ вывозѣ серебра причину кризиса, достаточно, и помимо вниканія въ истинныя причины кризиса, сравнить вывозъ золота и серебра на Востокѣ въ періодъ 1851—1857 гг. съ количествомъ драгоцѣнныхъ металловъ, добытыхъ за тотъ же періодъ.
Ежегодное количество добываемаго золота возрасло съ 120 мил. гульденовъ, на которыхъ оно стояло въ 1848 г. до 456 мил. въ 1856, а ежегодное количество серебра съ 108 мил. въ 1848 до 144 мил. въ 1856. Въ тотъ же періодъ, весь наличный запасъ золота въ Европѣ и Америкѣ съ 1848 г. по 1856 увеличился черезъ привозъ этого металла изъ Калифорніи и Австраліи почти на 2,500 мил. гульденовъ, а запасъ серебра — на 1,200 мил. гульденовъ. Между тѣмъ, вывозъ драгоцѣнныхъ металловъ на Востокъ съ 1851 по 1857 г., представлялъ всего на всего сумму въ 727,239,333 гульд. Общая сумма вывоза золота и серебра изъ портовъ Англіи и Средиземнаго моря составляетъ за семилѣтній періодъ не болѣе 1,538,370,000 франковъ, и лишь въ послѣднемъ году сказаннаго періода этотъ постоянно усиливающійся вывозъ дошелъ до 516,883,000 франковъ.
Нельзя отрицать факта, что вслѣдствіе усилившагося привоза золота, отношеніе стоимости послѣдняго къ серебру понизилось съ 15¾:1—на 15¼:1; вслѣдствіе этого во Франціи, гдѣ существуетъ двойная монетная норма не взирая на все противодѣйствіе правительства, значительныя массы серебра были вытѣснены золотомъ. Нельзя также отрицать, что вывозъ серебра принялъ бо̀льшіе размѣры, чѣмъ прежде. Но все же этотъ вывозъ относился къ общей суммѣ золота и серебра, подвозимаго изъ Америки и Австраліи, какъ 3,700 къ 727 милліонамъ, — пропорція, слишкомъ незначительная, чтобы оказать существенное вліяніе на торговлю.
При этомъ, мы не должны упускать изъ виду, что и бумажныя деньги за період съ 1848 по 1856 значительно умножились въ Германіи. Австрійскій національный банкъ, чтобы выручить правительство изъ затрудненія, увеличилъ въ 1848—1849 г. количество своихъ билетовъ болѣе чѣмъ на 150 мил. гульденовъ; въ Пруссіи въ 1855—56 г. количество банковыхъ билетовъ возрасло съ 23 мил. до 50 мил. талеровъ; въ остальной Германіи оно увеличилось за періодъ 1853—1856 гг. съ 13 до 30 мил. талеровъ, такъ что въ 1857 г., когда размѣры выпуска банковыхъ билетовъ въ прусскомъ банкѣ были расширены, а также значительное число новыхъ банковъ пустили свои билеты въ обращеніе, общая сумма бумажныхъ денегъ, находящихся въ обращеніи, представляла противъ 1853 излишекъ въ 100 слишкомъ милліоновъ гульденовъ.
Но всѣ эти массы денегъ были поглощены спекуляціей, которая жадно вбирала ихъ въ себя, точно выжатая губка. И при всемъ томъ ей еще не хватало золота для множества затѣянныхъ ею предпріятій, и процентъ дисконта за ссуды подъ векселя или залоги поднимался все выше и выше. Когда наличный запасъ капитала оказался не въ состояніи удовлетворить спросу, предъявляемому предпріятіями, обратились къ искусственному кредиту и тутъ начались такія злоупотребленія векселями, какихъ до этого еще не бывало примѣровъ; злоупотребленія эти охватили нетолько всю Сѣверную Европу, но и раскинули свою сѣть на всѣ торговые центры Сѣверной и Южной Америки.
Вскорѣ черезмѣрное напряженіе, до котораго дошла спекуляція, стало все явственнѣе и явственнѣе выражаться въ паденіи цѣнности биржевыхъ бумагъ. Свидѣтельства консолидированнаго займа, которыя въ 1853 достигли курса al pari и которыя въ 1858 г., снова опустились до 98, упали до 88, курсы акцій нѣкоторыхъ наиболѣе популярныхъ европейскихъ банковыхъ и желѣзно-дорожныхъ обществъ представляли въ двухгодичный промежутокъ времени крайне рѣзкія колебанія. Такъ, акціи дармштатскаго кредитнаго общества въ маѣ 1856 г. стояли на 400—420, а въ декабрѣ 1857 пали до 204, акціи дессаускаго кредитнаго банка въ маѣ 1856 стоятъ на 115—120, а въ декабрѣ 1857 г. падаютъ до 35; акціи Credit Mobilier съ 1980, на которыхъ онѣ стоятъ въ маѣ 1856, падаютъ въ декабрѣ 1857 г. до 590—720 и т. д. и т. д.
Что касается прусскаго правительства, то оно съ самаго начала относилось съ недовѣріемъ къ этому усиленному промышленному движенію. Но и французское правительство, которое вначалѣ само разжигало эту предпринимательскую горячку, уже въ мартѣ 1856 г. увидѣло приближающуюся опасность и объявило въ оффиціальномъ извѣщеніи, что въ текущемъ году не будетъ выдавать никакихъ новыхъ концессій. Это извѣщеніе вызвало спасительный страхъ между отчаянными смѣльчаками спекуляціи; съ этого момента во Франціи начинается реакція и такъ какъ эта реакція растянулась на многіе годы, принявъ характеръ хроническай болѣзни, то отъ остраго кризиса Франція была избавлена.
Въ одной статьѣ Revue Contemporaine утверждалось, что болѣе мягкія формы, въ которыхъ кризисъ проявился во Франціи, были обусловлены тѣмъ, что эксцессы спекуляціи, благодаря умѣряющему вліянію французскаго банка, не достигали въ этой странѣ такихъ размѣровъ, какъ въ другихъ государствахъ. Мы готовы допустить, что спекуляціи въ торговлѣ съ отдаленными странами, — спекуляціи, бывшія главною причиною остраго кризиса въ Гамбургѣ и въ Англіи вслѣдствіе сношеній ихъ съ Сѣверной Америкой, — во Франціи не доходили до такихъ крайностей по той причинѣ, что развитіе этого рода торговли тамъ вообще незначительно для такого государства, какъ Франція. Но за то французскія спекуляціи въ желѣзнодорожномъ дѣлѣ и въ промышленныхъ предпріятіяхъ никакъ нельзя назвать незначительными, и если кризисъ не разразился внезапно и въ острой формѣ, а растянулся, какъ было замѣчено выше, на болѣе продолжительный періодъ, то это, по всѣмъ вѣроятіямъ, слѣдуетъ приписать своевременной и тайной помощи, которая была оказана французскимъ банкомъ, вопреки его уставу и не безъ вмѣшательства правительственнаго вліянія. Во всякомъ случаѣ, хотя такой исходъ кризиса былъ сопряженъ съ меньшими тревогами для правительства, въ общихъ своихъ результатахъ онъ повлекъ за собою не меньше потерь, чѣмъ кризисы въ Сѣверной Америкѣ, Германіи, Англіи, Сѣверной Германіи и Скандинавскихъ государствахъ. Если мы сосчитаемъ всю ту сумму капиталовъ, которая была израсходована Франціей въ 1854 и 1855 гг. на войну, а въ 1855 и 1856 гг. на желѣзнодорожныя предпріятія, на постройки въ Парижѣ, на горно-заводскія предпріятія и на фабрики, то мы не станемъ удивляться, что уже лѣтомъ 1856 г. началась реакція, которой пресса и торговое сословіе въ концѣ того же года приписывали характеръ кризиса. Французскій министръ финансовъ, въ виду тревожнаго настроенія публики и недоумѣній, господствовавшихъ относительно причинъ кризиса, счелъ необходимымъ представить императору отчетъ о состояніи денежнаго рынка вообще и о финансовомъ положеніи Франціи. Въ этомъ отчетѣ главною причиною кризиса выставляется усиленіе производства; паденіе курсовъ на биржевыя бумаги объясняется тѣмъ, что умножившіяся предпріятія поглотили больше капитала, чѣмъ сколько могло быть съэкономизировано изъ годовой суммы національнаго дохода, между тѣмъ какъ, одновременно съ этимъ, число бумажныхъ цѣнностей умножилось. Въ другомъ отчетѣ министра торговли Руэра, относящемся къ тому же времени, мы встрѣчаемъ статистическія данныя о желѣзнодорожныхъ предпріятіяхъ, съ указаніемъ того капитала, который потребуется этими предпріятіями въ текущемъ году. Оказывается, что въ 1855 г. общая длина открытыхъ желѣзныхъ дорогъ представляла 890 километровъ. На 1856 г. было предположено увеличить ее до 963 километровъ. Что касается расходовъ на желѣзныя дороги, то они, въ періодъ между 1829 и 1831 гг. когда постройка желѣзныхъ путей представляла почти исключительно характеръ опыта, составляли среднимъ числомъ 470,000 франковъ въ годъ; сумма эта доставлялась исключительно самими обществами, безъ всякой поддержки со стороны правительства. Съ 1831 по 1842 г. общества расходовали ежегодно среднимъ числомъ 14,350,000 франковъ; кромѣ того, государство давало имъ субсидіи, средній годовой размѣръ которыхъ простирался до 270,000 франковъ. Съ 1842 по 1847 годъ средняя цифра годоваго расхода на желѣзныя дороги возрасла для обществъ до 85 милліоновъ, а для государства — до 46½ милліоновъ. Съ 1848 г. по декабрь 1851 г. средній годовой расходъ понижается для обществъ до 50 милліоновъ, между тѣмъ какъ для государства онъ возрастаетъ до 75 милліоновъ. Начиная съ 1852 г., вслѣдствіе возстановившагося въ торговомъ мірѣ довѣрія, общества быстро начинаютъ увеличивать свои расходы, такъ что къ концу 1854 средній годовой размѣръ послѣднихъ доходитъ до 216 милліоновъ; одновременно съ этимъ, расходы государства на желѣзныя дороги уменьшаются до средней годовой цифры въ 17 милліоновъ, такъ какъ за этотъ періодъ значительныя суммы были возвращены государству обществами, согласно принятымъ послѣдними на себя обязательствамъ. Въ 1855 г. расходы желѣзнодорожныхъ обществъ возрасли до 458 милліоновъ, между тѣмъ какъ участіе государства въ этихъ предпріятіяхъ за эти два года, если принять въ соображеніе обратныя поступленія ссудъ, сдѣланныхъ обществами, сводилось до 30 милліоновъ. И такъ, до осени 1856 г. постройка французской желѣзнодорожной сѣти поглотила 3,080 милліоновъ, изъ которыхъ 661 милліонъ приходился на долю государства, а 2,419 милліоновъ — на долю обществъ. На два послѣдніе года — 1855 и 1856 г. падаетъ громадный расходъ въ 919 милліоновъ, и этою цифрою вполнѣ оправдывается мѣра предосторожности, принятая правительствомъ и состоявшая въ томъ, чтобы не выдавать болѣе въ теченіе этого года новыхъ концессій. Для окончанія сѣти тѣхъ желѣзныхъ дорогъ, на которыя уже были выданы концессіи, требовалось въ ту пору 1,260 милліоновъ франковъ, изъ которыхъ 230 милліоновъ падали на государство. Что касается чистаго дохода съ желѣзнодорожныхъ предпріятій, то онъ въ 1847 г. доходилъ до 22,000 франковъ съ километра, въ 1848 г. онъ палъ до 15,000 франковъ, въ 1852 г. снова возросъ до 21,000 франковъ, въ 1853 г. дошелъ до 24,600, въ 1854 г. — до 26,400, а въ 1856 г. — до 28,000 франковъ. Министръ торговли оцѣнивалъ всю сумму новыхъ бумажныхъ цѣнностей, выпускъ которыхъ былъ разрѣшенъ желѣзнодорожнымъ обществамъ въ 1857 г., въ 214 милліоновъ. Активъ, которымъ располагали общества независимо отъ этой суммы, субсидіи правительства, взносы, которые обществамъ предстояло дополучить за свои акціи и за выпущенныя облигаціи, остававшіяся еще не вполнѣ оплаченными, увеличивали еще въ значительной степени капиталъ, предназначенный для желѣзнодорожныхъ предпріятій.
Расходы на крымскую войну, на роскошныя постройки въ Парижѣ и на желѣзныя дороги составляютъ въ общей сложности такую громадную сумму, что ими одними уже достаточно объясняется реакція, наступившая въ 1856 г. На первыя двѣ изъ вышеназванныхъ цѣлей, въ періодъ между 1854 и 1856 гг., было израсходовано не менѣе 1,500 милліоновъ свыше бюджета, и безъ того уже достаточно высокаго; въ эти же три года постройка желѣзныхъ дорогъ поглотила 1,150 милліоновъ франковъ. Но ко всему этому присоединились еще и другіе весьма значительные расходы.
Спекуляціонная горячка послѣднихъ четырехъ лѣтъ свирѣпствовала лишь въ одномъ направленіи, — въ направленіи желѣзныхъ дорогъ, фабрикъ, торговли. Земледѣліе было совсѣмъ брошено. Многіе землевладѣльцы продавали большія помѣстья съ тѣмъ, чтобы вырученный съ продажи капиталъ пристроивать въ рискованныхъ предпріятіяхъ. Сельское населеніе стремилось въ Парижъ и въ большіе города, туда, гдѣ производились постройки желѣзныхъ дорогъ и другія общественныя работы; его соблазняли болѣе крупные заработки и удовольствія городской жизни. Между тѣмъ, какъ города, такимъ образомъ, наполнялись, сельскіе округа лишались хорошихъ работниковъ. Потребители съѣстныхъ припасовъ умножались, а производители, между тѣмъ, становились все малочисленнѣе; словомъ, одно земледѣліе во Франціи нисколько не развивалось, но уже въ теченіе многихъ лѣтъ стояло, за немногими исключеніями, на одной и той же точкѣ. Поэтому Франція производитъ лишь въ хорошіе годы средняго урожая то количество хлѣба, въ которомъ она нуждается для собственнаго потребленія. Неурожаями предшествующихъ годовъ она была поставлена въ необходимость произвести значительныя закупки хлѣба за границею и препроводить туда значительныя суммы наличными деньгами. Къ этому присоединились еще крупные расходы по австрійско-французскимъ государственнымъ желѣзнымъ дорогамъ, по испанскимъ желѣзнодорожнымъ предпріятіямъ и кредитнымъ учрежденіямъ, а также, наконецъ, по русскимъ желѣзнымъ дорогамъ, акціи которыхъ, на сумму въ 600,000,000 франковъ, хотя и продавались по всей Европѣ, но во Франціи находили болѣе сильный сбытъ, чѣмъ въ Германіи и Англіи. Такіе колоссальные расходы, конечно, не могли покрываться излишкомъ отъ ежегоднаго дохода страны; чтобы оплачивать новыя бумаги, приходилось, по необходимости, сбывать старыя бумажныя цѣнности, а когда, въ придачу къ этому, и новыя бумаги появились въ продажѣ на биржѣ, то курсъ акцій, естественнымъ образомъ, долженъ былъ пасть — а вмѣстѣ съ этимъ неизбѣжно было и паденіе кредита тѣхъ обществъ, которымъ принадлежали акціи. Тутъ дали себя почувствовать и послѣдствія войны. Тѣ 1,500 милліоновъ, о которыхъ было говорено выше, представляли безвозвратную потерю для національнаго богатства. Еслибы они были употреблены на производительныя цѣли, напр., на постройку желѣзныхъ дорогъ, то участки, которые за этотъ періодъ уже могли бы быть окончены и открыты для эксплуатаціи, дали бы уже доходы, которые покрыли бы часть капитала, требовавшагося для дальнѣйшихъ построекъ; но деньги эти ушли на потребности войны и на покрытіе расходовъ, вызванныхъ вздорожаніемъ жизненныхъ потребностей, а потому должны были считаться пропавшими на всегда. Теперь вышло наружу, что и во Франціи ажіотажъ за послѣдніе годы собралъ свою дань. Депланкъ оцѣниваетъ „скидки“, сдѣланныя во Франціи главными подрядчиками при постройкѣ желѣзныхъ дорогъ въ пользу учредителей — по меньшей мѣрѣ въ 10% основнаго капитала. При общей цифрѣ уже затраченнаго на постройки капитала въ 3 милліарда франковъ, это составитъ не менѣе 300 милліоновъ, доставшихся въ руки учредителей; магарычъ не дурной, особенно если припомнимъ, что и всѣхъ-то учредителей насчитывалось не болѣе какихъ-нибудь 100 человѣкъ! Такъ, напримѣръ, ни для кого не тайна, что постройка страсбургско-базельской желѣзной дороги, капиталъ которой простирается до 40 милліоновъ, подрядчикамъ обошлась лишь въ 27 милліоновъ. Беря болѣе старый примѣръ, мы можемъ изъ собственнаго отчета правленія французской сѣверной дороги за 1846 г. вывести слѣдующія данныя: правленіемъ было выпущено 400,000 акцій по номинальной цѣнѣ въ 500 франковъ. Въ январѣ 1846 г. акціи стояли на 755 франкахъ; въ эту пору было уплачено акціонерами не болѣе 125 франковъ на акцію. Такъ какъ каждая акція, по крайней мѣрѣ, одинъ разъ перешла изъ рукъ въ руки (всего было констатировано до 600,000 продажъ), то получится слѣдующій счетъ: если за этотъ періодъ финансовые тузы продавали свои акціи, — какъ они, въ дѣйствительности, и дѣлали, — то они положили себѣ въ карманъ чистаго барыша 90 милліоновъ франковъ (считая по 225 франковъ преміи на акцію); и этотъ-то барышъ они получили, затративъ не болѣе 125 франковъ на акцію, или, въ общей сложности, 50 милліоновъ, которые они, само собою разумѣется, вернули при продажѣ, не въ счетъ барыша съ премій. Итакъ, акціонеры, получавшіе акціи во вторыя руки, покупали, собственно говоря, даже не акціи, съ причитающимся на нихъ дивидендомъ, а лишь право дѣлать по нимъ дальнѣйшіе взносы. И за это то удовольствіе они заплатили 90 милліоновъ франковъ!
Непрерывное паденіе курсовъ на фондовой биржѣ было очень не съ руки спекулянтамъ, потому что оно отнимало у нихъ средства для ажіотажа. Той щедрой поддержки, которую французскій банкъ оказывалъ промышленности и торговлѣ, этимъ національнымъ паразитамъ было все еще мало. Уже осенью 1856 г., сильная партія требовала, чтобы правительство уполномочило банкъ пріостановить платежи звонкой монетой; годъ спустя, то же требованіе снова было высказано торговымъ сословіемъ Орлеана и Гавра, — но оба раза правительство имѣло благоразуміе отклонить это требованіе. Дѣло въ томъ, что для каждаго, наблюдавшаго начало и теченіе кризиса, долженствовало быть ясно, что чрезмѣрное умноженіе бумажныхъ денегъ безсильно будетъ устранить даже двѣ второстепенныя причины кризиса: большой спросъ на звонкую монету для уплатъ за границу, — спросъ, вызванный плохимъ сборомъ хлѣба и шелковичныхъ коконовъ, — и исчезновеніе денегъ изъ обращенія, бывающее неизбѣжнымъ спутникомъ всякаго застоя въ дѣлахъ. И та, и другая причины были бы лишь усилены пріостановкой платежей звонкою монетою. Неоплачиваемые банковые билеты не могутъ служить для покрытія заграничныхъ платежей. Количество билетовъ, обращавшихся внутри страны, было и безъ того уже довольно значительно и выпускъ новыхъ билетовъ, достоинствомъ ниже ста франковъ, могъ лишь увеличить его. Это лишь способствовало бы къ еще большему вытѣсненію металлическихъ денегъ изъ страны, количество которыхъ и безъ того, вслѣдствіе выпуска билетовъ въ 200 и 100 франковъ въ 1848 г., уменьшалось приблизительно на 150 милліоновъ; спекуляціи и ажіотажу въ то же время была бы оказана опасная поддержка.
Если паника была предотвращена и кризисъ не разразился въ острой формѣ, то это слѣдуетъ приписать именно твердости правительства въ этомъ вопросѣ, а также своевременнымъ предосторожностямъ и благоразумному поведенію французскаго банка, который умѣлъ подтянуть возжи въ разгаръ спекуляціи и умѣлъ оказать энергическую поддержку торговлѣ, когда настала критическая минута; быть можетъ, дѣло не обошлось и безъ тайныхъ пособій со стороны правительства. Какъ бы то ни было, тяжелыя послѣдствія этого кризиса для торговли, застой въ дѣлахъ и остановки работъ были продолжительнѣе и имѣли болѣе серьезные размѣры, чѣмъ въ томъ рѣшались сознаться оффиціально.
Въ концѣ 1856 г. капиталъ, требовавшійся для окончанія всѣхъ рельсовыхъ путей, постройка которыхъ была начата или на которые были выданы концессіи въ Пруссіи и среднихъ и мелкихъ государствахъ Германіи, простирался до 301,875,000 гульденовъ; и при томъ, весь капиталъ этотъ долженствовалъ быть собранъ никакъ не позже 1860 г.
Для окончанія проектированныхъ главнѣйшихъ желѣзнодорожныхъ линій въ Австріи требовалось 325 милліоновъ южно-германскихъ гульденовъ, изъ которыхъ ежегодно должна была расходоваться восьмая или девятая часть.
Въ виду этихъ цифръ и продолжавшей дѣйствовать очертя голову спекуляціи, Австрія благоразумно пріостановила осенью 1856 г. выдачу новыхъ концессій.
Англія тоже, съ своей стороны, израсходовала на войну до 600 милліоновъ гульденовъ. Каковы бы ни были благопріятныя для торговли послѣдствія, которыхъ можно было ожидать въ будущемъ, въ настоящемъ она лишь поглощала капиталы, отвлекая ихъ отъ торговли, гдѣ они употреблялись производительно. Но такъ какъ, не взирая на войну, торговля безпрепятственно могла производить свои операціи во всѣхъ странахъ свѣта, то она черезъ это именно во время войны чрезвычайно расширилась. Къ этому присоединилось еще и то обстоятельство, что сѣть желѣзныхъ дорогъ была почти уже окончена, а потому на желѣзнодорожное дѣло не требовалось такихъ большихъ затратъ капитала, какъ на континентѣ.
Періодъ чрезмѣрныхъ затратъ на постройку желѣзныхъ дорогъ въ Англіи закончился 1849 годомъ. Къ 30 іюня 1856 г. общая длина желѣзно-дорожныхъ линій уже переданныхъ эксплуатаціи простиралось до 8,506 англійскихъ миль. Строющихся желѣзныхъ дорогъ было на 963 мили, и изъ этого числа до 208 миль были окончены еще до истеченія этого года. Правда, для окончанія сѣти нужно было провести еще на 4—5,000 миль желѣзныхъ дорогъ, на которыя уже были получены концессіи, но къ этому времени доходъ уже съ оконченныхъ линій успѣлъ возрасти до 15 милліоновъ ф. ст. Изъ общей суммы основнаго капитала этихъ предпріятій, 43% было выпущено въ облигаціяхъ и въ пріоритетныхъ акціяхъ; причемъ уплата процентовъ по этимъ бумагамъ, вслѣдствіе неблагопріятнаго положенія денежнаго рынка, требовала 5,08 процента, между тѣмъ какъ средняя цифра процентовъ за семь предшествующихъ лѣтъ составляла не болѣе 4,72. Собственно на акціонерный капиталъ приходилось дивиденда 3,12%; цифра эта была совершенно тождественна съ дивидендомъ 1855 г. и значительно превышала среднюю цифру дивиденда за предшествующія семь лѣтъ, представлявшую не болѣе 2,59%. За то, въ одномъ 1854 г., средній дивидендъ составлялъ 3,39. Въ общей сложности въ желѣзнодорожныя предпріятія былъ вложенъ капиталъ въ 308,775,894 ф. ст.; изъ этого числа 77,339,419 ф. ст. состояло въ облигаціяхъ, 57,057,171 ф. ст. — въ привиллегированныхъ акціяхъ и 174,359,308 ф. ст. — въ основныхъ акціяхъ. Средняя цифра затраты составляла на каждую милю 35,459 ф. ст. Изъ этой цифры на англійскія линіи приходилось по 40,288 ф. ст., на шотландскія — по 27,750 ф. ст., и на ирландскія — по 14,808. Что касается желѣзныхъ дорогъ, построенныхъ послѣ того, затрата на нихъ составила не болѣе 9,568 ф. ст. на милю.
Гораздо бо́льшихъ средствъ, чѣмъ желѣзныя дороги, требовало расширеніе фабричной промышленности и торговли. Добываніе каменнаго угля и желѣза до сихъ поръ въ Англіи не знаетъ еще границъ. Баранья шерсть въ большихъ количествахъ добывается внутри страны и, кромѣ того, подвозится изъ Россіи, Германіи, Австріи и съ мыса Доброй Надежды. Въ Австраліи производство шерсти постоянно увеличивается, не взирая на вниманіе, которое тамъ обращено на добываніе золота. Но что касается наиболѣе важнаго продукта въ производствѣ тканей для одежды, — хлопка — то онъ уже не могъ быть добываемъ въ достаточномъ количествѣ; хотя изъ тѣхъ 4 милліоновъ тюковъ хлопка, которые ежегодно производятся различными странами земнаго шара, наибольшая часть обработывается въ Англіи, и лишь меньшая половина приходится на долю прядиленъ европейскаго континента и Америки, — все же Англія могла бы обработывать его гораздо болѣе, если бы только сырой продуктъ и сбытъ были ей обезпечены въ соотвѣтствующихъ размѣрахъ.
Ввозъ главнѣйшихъ предметовъ потребленія въ значительной степени усилился за это время, въ особенности ввозъ хлопка, шерсти, сахара, чаю, зерноваго хлѣба и т. п. Грузъ товаровъ на корабляхъ, прибывшихъ въ гавани Англіи въ теченіе первыхъ 8 мѣсяцевъ 1856 г., составлялъ 5,130,000 тоннъ, между тѣмъ какъ въ предшествующемъ году онъ составлялъ не болѣе 4,408,000 тоннъ. Не взирая на очень значительные размѣры ввоза хлѣба, вывозъ товаровъ возрасталъ еще въ бо̀льшихъ размѣрахъ. Въ тотъ же восьмимѣсячный періодъ 1856 г. было вывезено 6,343,000 тоннъ, между тѣмъ какъ въ 1855 г. было вывезено лишь 5,446,000 тоннъ. Стоимость вывезенныхъ товаровъ представляла по конецъ августа 1856 г. 74,689,000 ф. ст., тогда какъ за тотъ же періодъ въ предшествующемъ году было вывезено товаровъ на 60,154,000 ф. ст.; разность въ итогахъ всего года должна была по расчетамъ дать излишекъ приблизительно въ 25 милліоновъ ф. ст. Какъ ни странно это покажется, но оба эти факта имѣли своимъ ближайшимъ послѣдствіемъ то, что спросъ на капиталъ на рынкахъ въ Англіи усилился. Дѣло въ томъ, что какъ ввозъ, такъ и вывозъ поглощали на первое время англійскіе капиталы. Вслѣдствіе установившагося торговаго обычая, стоимость ввозимаго въ Англію товара представляется векселями, которые пишутся на Англію въ мѣстахъ производства этихъ товаровъ, въ моментъ нагрузки ихъ на корабли. Векселя эти, хотя и не подлежатъ немедленной оплатѣ по прибытіи товаровъ, или въ скоромъ времени послѣ того, тѣмъ не менѣе, какъ скоро они акцептированы, — получаютъ совершенно тожественное значеніе съ другими цѣнными бумагами и могутъ быть дисконтируемы въ англійскомъ банкѣ или въ какомъ-либо другомъ мѣстѣ. Слѣдовательно, каждое увеличеніе ввоза въ Англіи сопровождается непосредственно затратою соотвѣтствующаго количества капитала, или заступающихъ мѣсто послѣдняго цѣнныхъ бумагъ. Что же касается вывоза, то, по установившемуся въ Англіи обычаю, вывозимые изъ Англіи товары посылались во всѣ мѣста земнаго шара въ кредитъ, причемъ кредитовалъ либо самъ фабрикантъ, либо купецъ. Лишь послѣ кризиса 1857 г. въ нѣкоторыхъ фабричныхъ округахъ рѣшено было ограничить этотъ слишкомъ широкій кредитъ срокомъ отъ 6 до 9 мѣсяцевъ. До этого кредитъ поглощалъ значительныя суммы капитала, хотя купецъ иногда и получалъ часть денегъ впередъ отъ торговыхъ агентовъ, служившихъ посредниками между фабрикантами и антиподами.
Благодаря этому широкому кредиту, ежегодный вывозъ товаровъ изъ Англіи возросъ въ десятилѣтній періодъ съ 60 на 120 милліоновъ ф. ст., причемъ за одинъ только 1856 г. увеличился на 10 мил. ф. ст.
Хотя число новыхъ акціонерныхъ обществъ въ Англіи сравнительно съ континентомъ было незначительно, но все же ажіотажъ и спекуляція взяли и въ этомъ году съ Англіи свою дань. Въ ряду разныхъ эфемерно-спекулятивныхъ предпріятій, продѣлки которыхъ впослѣдствіи доходили даже до суда, заслуживаетъ преимущественно упоминанія королевскій британскій банкъ, который обанкротился въ началѣ 1857 г., слѣдовательно, задолго до наступленія кризиса въ собственномъ значеніи этого слова, и директора котораго, по судебномъ разслѣдованіи всего дѣла, годъ спустя были приговорены за обманъ къ тюремному заключенію, срокомъ отъ трехъ мѣсяцевъ до одного года. Слѣдствіе, производившееся весною 1857 г. въ коммерческомъ судѣ по банкротствамъ, а затѣмъ процессъ, происходившій въ началѣ 1858 г. въ уголовномъ судѣ, раскрыли страшную сѣть мошенническихъ продѣлокъ. Ни одно изъ лицъ, стоявшихъ во главѣ дѣла, не вышло изъ этого разбирательства совсѣмъ чистымъ; тѣ, которыя не дѣйствовали сами, непосредственно, въ грабежѣ, все видѣли и все знали и, съ непостижимымъ равнодушіемъ, оставались пассивными свидѣтелями происходившаго у нихъ передъ глазами.
„Тотъ, кому случалось путешествовать по французскимъ шоссейнымъ дорогамъ, знаетъ, съ какимъ наводящимъ тоску однообразіемъ тянутся аллеи тополей, которыми обсажены эти дороги“, — такъ писалъ „Times“ въ то время. „Вы ѣдете цѣлые часы, цѣлые дни и ничего не видите, кромѣ тополей, тополей и тополей, — покуда глазъ хватаетъ. То же самое впечатлѣніе испытываете вы и при этомъ банковомъ процессѣ. Куда ни оглянетесь, всюду вы видите мошенничество, мошенничество и опять мошенничество. Каждый изъ участниковъ этого дѣла теперь разсказываетъ съ самымъ невозмутимымъ благодушіемъ, какъ онъ воровалъ деньги изъ кармановъ акціонеровъ или безучастно смотрѣлъ, какъ ихъ воровали другіе. Они всѣ знали, въ какомъ положеніи находятся дѣла банка; но невзирая на это, еще 11 августа 1856 г. отъ главнаго секретаря было разослано циркулярное предписаніе, приглашавшее акціонеровъ довѣрять свои деньги банку и доставлять ему изъ среды публики болѣе обширный кругъ лицъ, расположенныхъ пользоваться его услугами. Вѣроятно, вслѣдствіе этого приглашенія одна бѣдная женщина, — какъ это недавно вышло наружу, — отнесла въ банкъ все свое имущество, 300 ф. ст. Не справедливо ли будетъ, послѣ этого, доставить плутамъ, знавшимъ объ этомъ обманѣ, случай поразмыслить на досугѣ, за тюремными работами въ Портлэндѣ, о томъ, что̀ они надѣлали“?
Британскій королевскій банкъ былъ акціонернымъ дисконтнымъ банкомъ. Но главная его дѣятельность сосредоточивалась на операціяхъ по переводнымъ векселямъ, которые въ Лондонѣ очень распространены между людьми высшаго и средняго сословія, — т. е., онъ принималъ вклады и открывал вкладчикамъ текущій счетъ. Именно на этого-то рода операціяхъ и было основано самое существованіе: обыкновенно считаютъ, что банку, прежде всего, нужны капиталы и акціонеры и что потомъ уже слѣдуютъ директора, служащій персоналъ, публика потребителей и помѣщеніе со всѣми подробностями своего устройства; но космогонія британскаго королевскаго банка представляла какъ разъ обратное: начался онъ съ ничего и закончилъ добываніемъ денегъ.
Благородная чета, отъ которой этотъ банкъ велъ свое начало, состояла изъ нѣкоего Джона Мензиса, шотландца, служившаго прежде въ статистическомъ бюро въ Эдинбургѣ, и изъ Эдуарда Мёлленса, адвоката и члена фирмы Мёлленсъ и Паддизонъ въ Бедфордской улицѣ въ Лондонѣ. Мысль объ основаніи банка зародилась у этихъ двухъ господъ при случайной встрѣчѣ, которая произошла между ними въ окрестностяхъ биржи зимою 1847—1848 г., слѣдовательно, какъ разъ подъ конецъ свирѣпствовавшаго въ то время кризиса. Мензисъ сообщилъ своему собесѣднику, что онъ носится съ мыслью основать въ Лондонѣ банкъ по шотландскому образцу. Мёлленсъ, который въ дѣлѣ проектовъ былъ человѣкъ опытный, нашелъ это дѣло подходящимъ и попросилъ прислать ему на другой день планъ задуманнаго учрежденія. На слѣдующій день шотландецъ, съ своимъ планомъ въ карманѣ, отправился въ адвокату. Юристъ одобрилъ планъ; рѣшено было его напечатать и немедленно начать подыскивать акціонеровъ. Мензисъ былъ человѣкъ безъ состоянія и затѣялъ это дѣло единственно въ надеждѣ сдѣлаться секретаремъ новаго общества; но у него были связи съ негоціантами Сити. Нѣсколько времени спустя состоялось первое собраніе; но собраніе это было такъ малочисленно и дѣла на немъ шли такъ вяло, что для учредителей стало очевидно, что на этомъ пути они далеко не уѣдутъ. Такъ какъ найти акціонеровъ не удавалось, то начали съ того, что принялись искать помѣщеніе для банка. Владѣлецъ одного великолѣпнаго торговаго помѣщенія, носившаго названіе Commercial Hall и помѣщавшагося позади биржи, давно уже искалъ покупщика для этого зданія и по преимуществу желалъ продать его какой-нибудь акціонерной компаніи. Мёлленсъ сообщилъ ему о томъ, какъ далеко подвинулось дѣло основанія банка, и обѣщалъ ему, что учрежденіе это непремѣнно изберетъ своимъ мѣстопребываніемъ его домъ. Обрадованный владѣлецъ дома обѣщалъ свою поддержку предпріятію и принялся трубить объ немъ съ своей стороны. Такимъ образомъ, мало по малу, о дѣлѣ этомъ заговорили, и вскорѣ нѣкто Роджерсъ, корабельный агентъ, предложилъ учредителямъ уговорить двухъ или трехъ богатыхъ купцовъ — поступить въ члены правленія; при-этомъ, онъ выговорилъ себѣ за услугу, что ему дадутъ 500 ф. ст., и что одинъ изъ его пріятелей получитъ мѣсто синдика при новомъ банкѣ. Мёлленсъ, который, конечно, прочилъ мѣсто синдика себѣ, дѣлать нечего, согласился послѣ нѣкотораго колебанія на раздѣленный синдикатъ, утѣшая себя поговоркой, что полхлѣба лучше, чѣмъ вовсе безъ хлѣба; обѣщаніе уплатить 500 ф. ст. было выдано въ наилучшей формѣ, какую только можно было пріискать. Между тѣмъ, владѣлецъ зданія Commercial Hall далъ временно безвозмездное помѣщеніе для совѣщаній и для разныхъ подготовительныхъ занятій. Въ то же время нашелся будущій дѣлопроизводитель въ лицѣ нѣкоего г. Эльстора, который, впрочемъ, остался во всей этой исторіи безупречнымъ. Заручившись обѣщаніемъ, что означенное мѣсто останется за нимъ, онъ пустилъ въ ходъ свои весьма значительныя связи. Но недоставало еще лица, которое обладало бы приставками буквъ: M. P. къ своему имени (M. P. — сокращенное: членъ парламента) — этихъ двухъ магическихъ буквъ, которыя въ Англіи служатъ оффиціальнымъ аттестатомъ респектэбельности и доставляютъ своему обладателю широкій кредитъ. Благодаря посредничеству владѣльца Commercial Hall, такой господинъ нашелся въ лицѣ гласговскаго депутата Макъ-Грегора, бывшаго секретаря торговой палаты. Присоединеніе этого достопочтеннаго господина къ возникавшему предпріятію вознаградило до нѣкоторой степени за неудачу, понесенную въ попыткѣ привлечь нѣкоторыхъ вліятельныхъ купцовъ, предложенной Роджерсомъ. Теперь дѣло уже настолько было въ шляпѣ, что можно было подумать объ отдѣлкѣ помѣщенія, о пріобрѣтеніи всего нужнаго для дѣлопроизводства и, по дорогѣ, объ удовлетвореніи еще одной потребности — о пріисканіи акціонеровъ. Договорили типографщика, литографа, бумажнаго торговца, архитектора и слесаря, причемъ всѣмъ этимъ лицамъ, въ числѣ условій договора, было вмѣнено въ обязанность подписаться на акціи банка. Для большей безопасности, весь этотъ персоналъ лицъ, конечно, безъ ихъ вѣдома, былъ нанятъ въ двойномъ комплектѣ, чтобы по возможности увеличить число людей, добивающихся доли участія въ предпріятіи. Наконецъ, рискнули созвать и общее собраніе акціонеровъ въ залѣ London Tavern съ цѣлью произвести смотръ завербованному войску. Столъ былъ покрытъ печатными программами и извѣщеніями, въ которыхъ значилось, что учредители намѣреваются немедленно обратиться къ парламенту съ ходатайствомъ о концессіи, чтобы показать участникамъ предпріятія, какъ горячо взялись они за это дѣло. Къ сожалѣнію, изъ участниковъ никто не явился, кромѣ договоренныхъ служащихъ и самихъ учредителей; между послѣдними, вдобавокъ, произошла свалка, а именно: владѣлецъ зданія Commercial Hall и г. Макъ-Грегоръ осыпали другъ друга самыми горькими упреками. Предприниматели считали все дѣло уже окончательно погибшимъ, какъ вдругъ ихъ ободрилъ успѣхъ, который стяжалъ одинъ изъ договоренныхъ ими типографщиковъ, подцѣпивъ на удочку въ началѣ 1849 г. такую крупную рыбу, какъ альдермэнъ, нѣкій г. Кеннеди. Этотъ успѣхъ побудилъ, наконецъ, и другихъ особъ, въ томъ числѣ двухъ членовъ парламента, поступить въ директора банка, а двухъ другихъ — принять на себя званіе попечителей (trusters, родъ почетной должности, которая не связана ни съ какими обязанностями и служитъ лишь для того, чтобы возвысить кредитъ предпріятія. Наконецъ, въ февралѣ 1849 года правленіе было составлено и г. Мёлленсъ поспѣшилъ угостить его у себя на дому, въ Бедфордъ-Роу, роскошнымъ обѣдомъ, за которымъ былъ предложенъ присутствующимъ проектъ предпріятія. Акціонеры въ то время состояли, кромѣ вышеупомянутыхъ поставщиковъ, изъ одного портнаго, который, плѣнившись надеждой попасть въ „совѣтъ директоровъ королевскаго британскаго банка“ и завѣщать, чтобы титулъ этотъ былъ вырѣзанъ золотыми буквами на его надгробномъ памятникѣ, подписался на значительную сумму. Проектъ былъ помѣченъ 17-мъ февраля 1849 г. Основной капиталъ общества долженъ былъ состоять изъ 500,000 фунтовъ ст., раздѣленныхъ на акціи, по 100 фунтовъ каждая.
Теперь настала пора выпустить предпріятіе въ свѣтъ и заманить акціонеровъ платными объявленіями въ газетахъ. Это дѣло было поручено Мёлленсу, но у него не было денегъ. Попытка добиться напечатанія объявленій въ счетъ будущихъ благъ была отклонена издателями газетъ. Наконецъ, одинъ собиратель объявленій согласился на рискованную аферу и подъ вексель, выданный г. Мёлленсомъ, взялъ на себя помѣщеніе объявленій на условіяхъ, которыя соотвѣтствовали значительности риска. Но и послѣ публикацій заявленія о желаніи подписаться на акціи приходили въ такомъ скромномъ количествѣ и такъ часто брались назадъ, что предпріятіе снова очутилось наканунѣ своего распаденія: Макъ-Грегоръ хотѣлъ выйти изъ правленія, другіе учредители уже вышли и персоналъ директоровъ мѣнялся такъ же часто, какъ тѣни въ волшебномъ фонарѣ. Въ одной брошюрѣ, напечатанной со спеціальною цѣлью разоблаченія всей этой плутни, разсказывается, что нѣкто, подписавшійся на 40 акцій и внесшій 10 процентовъ этой суммы, предлагалъ Мёлленсу 200 ф. ст., слѣдовательно, половину внесенной суммы, если онъ только выхлопочетъ ему возвращеніе этихъ денегъ и освобожденіе отъ всякихъ дальнѣйшихъ обязательствъ. Господинъ этотъ добился своей цѣли. Изъ избирательнаго округа Макъ-Грегора, Гласгова, на который въ особенности расчитывали, пришло всего на всего одно заявленіе о подпискѣ на три акціи, да и то оказалось, что приславшій заявленіе былъ обанкротившійся купецъ.
До сихъ поръ публика оставалась въ предѣлахъ благоразумнаго недовѣрія и осмотрительности; еслибы она продолжала держать себя такимъ образомъ, то этимъ многія семейства были бы спасены отъ бѣдствія, постигшаго ихъ вслѣдствіе утраты ихъ вкладовъ.
Изъ Ньюкэсля одинъ „вліятельный человѣкъ“ написалъ, что тамъ было бы очень необходимо и желательно устройство отдѣленія королевско-британскаго банка. Тотчасъ же въ Ньюкэсль былъ отправленъ Мензисъ для открытія этого отдѣленія. Чтобы сколотить деньги, необходимыя для поѣздки, Мёлленсъ написалъ вексель, который съ большимъ трудомъ удалось дисконтировать. Прибывъ въ Ньюкэсль, Мензисъ узналъ, что „вліятельный человѣкъ“ занимался ремесломъ собиранія объявленій для одного мѣстнаго листка, и что объ отдѣленіи королевско-британскаго банка никто и не помышлялъ. Тѣмъ не менѣе, Мензисъ рѣшилъ попытать счастья на объявленіяхъ, и тутъ — вслѣдствіе ли необычайно-благопріятной случайности, или же благодаря ловкости, съ которою было ведено дѣло, только ему удалось собрать большое число подписей. Заручившись этимъ подкрѣпленіемъ, учредители сочли себя, наконецъ, въ силѣ приступить къ устройству банка, правда, въ уменьшенныхъ противъ первоначальнаго плана размѣрахъ, на счетъ чего состоялось между вожаками тайное соглашеніе; между тѣмъ, какъ читателю газетъ по прежнему бросалась въ глаза по нѣскольку разъ въ недѣлю цифра 500,000 ф. ст., на дѣлѣ правленіе мало по малу опустилось до установленнаго для акціонерныхъ банковъ законнаго minimum’а въ 100,000 ф., изъ которыхъ лишь половина была уплачена. Директоромъ банка былъ избранъ Гёфъ Джонсъ Кэмеронъ, секретаремъ — Мензисъ, которому принадлежала первая мысль предпріятія и который спасъ его отъ крушенія своимъ удачнымъ маневромъ въ Ньюкэслѣ. Въ президенты былъ избранъ Макъ-Грегоръ въ уваженіе къ прежнему посту, который онъ занималъ въ министерствѣ торговли. Синдикомъ сдѣлался, конечно, Мёлленсъ. Въ ноябрѣ 1849 г. королевско-британскій банкъ открылъ свои дѣйствія. Вскорѣ послѣ того Мензисъ былъ уволенъ отъ должности и въ утѣшеніе ему пообѣщали, что онъ будетъ поставленъ во главѣ заграничной отрасли банка, учрежденіе которой по счастью не состоялось. Освободившаяся вакансія была занята Мёлленсонъ, который, такимъ образомъ, могъ получать двойное жалованіе секретаря и синдика, не подвергаясь обоюдному контролю этихъ двухъ должностей. Въ одно прекрасное утро ноября 1849 г., ровно въ 10 часовъ, съ грохотомъ распахнулись въ первый разъ двери королевско-британскаго банка, съ трескомъ отворились, какъ остроумно разсказывалъ Бухеръ въ National Zeitung, желѣзныя ставни работы искусснаго слесаря и акціонера общества. Но въ 10 часовъ утра въ ноябрѣ бываетъ еще темно въ лондонскомъ Сити, а потому потоки газоваго свѣта хлынули изъ новенькихъ, съ иголочки, цилиндровъ и заиграли, отражаясь въ новыхъ столахъ изъ краснаго дерева, которые своею пятифутовой шириною удерживали публику на почтительномъ разстояніи, — заиграли въ блестящихъ мѣдныхъ ободкахъ, въ мѣдныхъ совкахъ, которыми прикащики брали и пересыпали золото, точно зерна ячменя, въ тонкихъ и грубыхъ вѣсахъ, въ новенькихъ чернильницахъ и въ кожаныхъ переплетахъ колоссальныхъ книгъ. Кошельки съ 1,000 соверэновъ со звяканьемъ бросались на чашки вѣсовъ и затѣмъ пренебрежительно бросались подъ столъ; пачки ассигнацій перелистывались, какъ старые календари. Получатели, которымъ прикащики швыряли причитающіяся имъ деньги, пересчитывали ихъ гораздо медленнѣе и задумчиво погружали ихъ затѣмъ въ свои карманы, оглушенные всей этой суетою и ослѣпленные всѣми этими сокровищами.
Капиталъ, на который банкъ открылъ свои операціи, сводился по вычетѣ всѣхъ расходовъ на обзаведеніе, на 17 или 18 тысячъ ф. ст. Но наибольшая часть средствъ банка состояла изъ депозитовъ, потому что вкладчики нашлись во множествѣ, и дѣло мало по малу пошло хорошо. Устроили отдѣленія банка въ предмѣстьяхъ Лондона; въ концѣ года объявили восхищеннымъ акціонерамъ повышенный дивидендъ и, затѣмъ, пообѣдали въ London Tavern’ѣ. Но въ другое прекрасное утро, сентября 1856 г., ровно въ 10 часовъ, двери банка оказались еще на запорѣ и такъ болѣе и не отпирались. Повысившійся дисконтъ и ограниченіе кредита англійскимъ банкомъ, переучетомъ въ которомъ существовали многіе вексельные маклера и акціонерные банки, задушили королевско-британскій банкъ. Между тѣмъ административный персоналъ банка успѣлъ поживиться въ слѣдующихъ размѣрахъ: ревизоръ счетныхъ книгъ—на 7,000 ф. ст., президентъ Макъ-Грегоръ — на 14,000 ф. ст., директоръ Гёфъ Джонсъ Кэмеронъ — на 30,000 ф. ст., г. Гёмфри Броунъ, сдѣлавшійся директоромъ банка съ 1-го февраля 1853 г. — на 70,000 ф. ст. Исторія этого послѣдняго дѣятеля разсказана очень назидательно въ Times’ѣ: „Чтобы занять мѣсто директора, онъ долженъ былъ, въ силу устава, владѣть по крайней мѣрѣ десятью акціями въ 50 ф. каждая. Людямъ не столь высокаго ума и болѣе ограниченныхъ средствъ это требованіе устава составило бы затрудненіе, но г. Броунъ перешагнулъ черезъ него шутя. Онъ выдалъ вексель на сумму, соотвѣтствующую стоимости требуемыхъ акцій, и вексель этотъ и понынѣ не былъ оплаченъ. Затѣмъ, онъ началъ свои обороты съ того, что вложилъ въ банкъ 18 ф. 14 шиллинговъ чистыми деньгами, и на эти-то 18 ф. 14 шиллинговъ, по которымъ ему былъ открытъ текущій счетъ, онъ кредитировался мало по малу на сумму 77,000 ф. Не ранѣе, какъ въ тотъ самый день, когда онъ внесъ вышеназначенную сумму въ 18 ф. 14 шиллинговъ, ему посчастливилось занять въ банкѣ 2,000 ф. ст. подъ росписку. 12-го марта онъ получилъ новую ссуду въ 3,000 ф., 2-го мая еще ссуду въ 4,000 ф., а 16-го іюня снова занялъ 7,000 ф. 4-го сентября въ банкѣ было учтенныхъ для него векселей на сумму въ 22,000 ф. ст. Спрашивается, ради чего выдавались всѣ эти деньги г. Броуну? Кто, кромѣ его, имѣлъ какую-либо выгоду отъ этихъ ссудъ? Было бы, конечно, ребячествомъ предположить, что г. Броуну, совершенно постороннему человѣку, стоило только постучаться въ двери банка, чтобы тотчасъ же добиться принятія векселя въ 500 ф., быть затѣмъ избраннымъ въ директора и перебрать изъ человѣколюбія столько денегъ, сколько ему хотѣлось. Подъ этимъ фактомъ скрывалось гораздо болѣе, чѣмъ мы знаемъ и, боимся, есть основаніе думать, что существующіе законы будутъ безсильны разъяснить эту тайну. Невольно приходитъ на умъ догадка, что тутъ происходилъ дѣлежъ добычи, хотя объ этомъ дѣлежѣ до сихъ поръ ничего и не вышло наружу.
Если откинуть долговыя обязательства вышеназванныхъ лицъ, простиравшіяся въ общей сложности на 125,000 фунт. стерл. и оказавшіяся большею частью безнадежными къ полученію, то активъ банка состоялъ главнымъ образомъ изъ копей, разработка которыхъ производилась въ убытокъ, и изъ документовъ, изъ которыхъ каждый представлялъ своего рода курьезъ. Одинъ архитекторъ, который въ компаніи съ дѣлопроизводителемъ общества, г. Кэмерономъ, спекулировалъ домами, учелъ на 10,000 ф. ст. векселей своихъ рабочихъ и эти драгоцѣнные документы хранились вмѣсте съ многочисленными варантами самыхъ ненадежныхъ фирмъ и съ акціями каждаго мыльнаго пузыря, каждаго гнилаго предпріятія, успѣвшаго лопнуть уже семь лѣтъ тому назадъ. Одинъ респектэбельный джентльменъ тоже открылъ себѣ въ банкѣ текущій счетъ, перебралъ значительно лишку и былъ таковъ. Оказалось, что это слуга въ гостинницѣ Золотаго Креста и что онъ скрылся въ Америку. На послѣднихъ выборахъ директора правленія, въ угоду недовольному ропоту нѣкоторыхъ акціонеровъ, избрали нѣкоего Джемса Бэринга, выдававшаго себя за родственника знаменитаго, несмѣтно богатаго банкирскаго дома. Хотя впослѣдствіи и оказалось что Бэрингъ состоитъ въ родствѣ съ этимъ домомъ лишь по общему праотцу Адаму, что онъ во время своего избранія въ директора проживалъ въ мансардѣ гдѣ-то около Пикадилли и что онъ передъ этимъ былъ выпровоженъ изъ Франціи за какую-то неумѣстную попытку исправить несправедливость къ нему судьбы, — тѣмъ не менѣе, банку грѣшно бы было жаловаться на автографъ, который онъ оставилъ ему на память о себѣ въ числѣ прочихъ активовъ, въ видѣ росписки на 2,000 ф. ст., такъ какъ обаяніе его имени помогло подцѣпить еще нѣсколько высокопоставленныхъ личностей на удочку. Пассивъ банка простирался до 250,000 ф. ст., потерею которыхъ многія семейства были повергнуты въ нищету. Изъ директоровъ и остальныхъ служащихъ нѣкоторые спаслись отъ грозившаго имъ наказанія бѣгствомъ, другіе же, какъ мы упоминали выше, были приговорены къ тюремному заключенію срокомъ отъ 3 до 12 мѣсяцевъ....
Случай этотъ былъ не единственный въ своемъ родѣ въ Англіи, но все же въ Великобританіи дѣла отличались солидностью, въ сравненіи съ тѣми спекуляціями и обманами, которые ежедневно совершались въ Америкѣ и на которые вниманіе публики обратилось лишь послѣ того, какъ кризисъ успѣлъ разразиться.
Еще весною 1857 г. Америка, судя по тамошнимъ торговымъ извѣстіямъ, была страною, которая текла медомъ и млекомъ. Казалось, что янки жили въ какомъ-то Эльдорадо и располагали вѣки вѣчные наслаждаться громадными барышами, которые имъ долгое время удавалось безъ труда наживать эксцессами спекуляціи и чрезмѣрнымъ напряженіемъ кредита. Они, съ своею обычною кичливостью, увѣряли, что событія восточной войны, обрекшія европейскую торговую дѣятельность на застой, способствовали развитію благосостоянія въ Америкѣ и необычайно оживили всѣ отрасли національной дѣятельности. Изъ множества этихъ кичливыхъ описаній достаточно упомянуть объ одномъ отчетѣ, опубликованномъ въ началѣ 1857 г. Въ этомъ отчетѣ утверждалось, что 1856 далъ такіе результаты, которымъ ничего подобнаго нельзя отыскать въ прошломъ. По увѣренію отчета, во всемъ замѣчался громадный прогрессъ: разработка новыхъ пространствъ земли, производительность жатвъ, размѣры фабричной дѣятельности, эксплуатація минеральныхъ богатствъ, ввозъ и вывозъ товаровъ, оснастка кораблей, кораблестроеніе, желѣзнодорожное дѣло, расширеніе и украшеніе городовъ, — словомъ все, что́ можетъ способствовать обогащенію большой страны, получило, по словамъ отчета, такой сильный толчекъ къ развитію, что, со времени объявленія независимости, никто, даже изъ людей, способныхъ наиболѣе далеко прозрѣвать въ будущее, не рѣшился бы предсказать такую высокую степень процвѣтанія.
Примѣчанія[править]
- ↑ Читатель, конечно, узналъ въ этой восторженной, хотя нѣсколько туманной тирадѣ, отголосокъ всѣхъ тѣхъ общихъ мѣстъ, которыя вотъ уже сколько времени преподносятся въ назиданіе публики панегеристами экономическаго прогресса, движимаго духомъ необузданной наживы и своекорыстія, этими пресловутыми и, будто бы, единственными стимулами всякой человѣческой дѣятельности. Изболтавшіеся панегеристы не знаютъ и знать не хотятъ, что вся ихъ скудная аргументація расползается по всѣмъ швамъ. Это уже старо. Но новое въ тирадѣ нашего автора то, что онъ с непостижимою наивностью предпосылаетъ точно на-смѣхъ свой панегирикъ, «опирающійся на незыблемое основаніе фактовъ и доводовъ разсудка» изображенію такихъ событий, которыя блистательно свидѣтельствуютъ какъ разъ о противномъ. Эта наивность придаетъ тирадѣ своего рода поучительность.
- ↑ Чрезвычайная осторожность банка, требующаго для дисконтированія векселя не менѣе трехъ подписей, послужила поводомъ къ основанію учетнаго бюро, которое дисконтируетъ векселя съ двумя только подписями, хотя бюро это, большею частью, переучитываетъ учтенные имъ векселя въ томъ же французскомъ банкѣ, тѣмъ не менѣе, операціи его возрасли въ очень короткій періодъ времени (съ 1855—1856 г.) до 735,333,235 франк.
- ↑ Любопытно сопоставить съ этимъ мрачнымъ изображеніемъ положенія дѣлъ банка замѣчательную инструкцію банку, написанную въ 1810 г., по приказанію Наполеона I, тогдашнимъ министромъ финансовъ, графомъ де-Молльеномъ, и содержащую въ себѣ изложеніе того взгляда, котораго держалось относительно значенія капитала банка правительство, даровавшее ему его привиллегіи. Инструкція эта была впослѣдствіи перепечатана въ оффиціальной газетѣ le Moniteur отъ 29 января 1857 г., что̀ служитъ, повидимому, доказательствомъ, что принципъ, положенный въ основаніе банковой организаціи, продолжалъ признаваться и въ позднѣйшее время. Вотъ въ сжатомъ изложеніи содержаніе этого любопытнаго документа: Назначеніе капитала банка состоитъ вовсе не въ томъ, чтобы давать банку средства эксплуатировать свою привиллегію; капиталъ этотъ не есть орудіе производимаго имъ учета векселей; этимъ капиталомъ банкъ не можетъ пользоваться при учетѣ векселей. Привиллегія банка состоитъ въ томъ, что онъ создаетъ, фабрикуетъ особую монету, служащую ему для учета. Если бы банкъ употреблялъ свой капиталъ для учета, онъ не нуждался бы въ привиллегіи; онъ стоялъ бы въ одинаковыхъ условіяхъ со всѣми частными лицами, занимающимися учетомъ векселей, но не могъ бы выдержать ихъ конкурренцію, такъ какъ онъ, съ одной стороны, дѣлаетъ по необходимости болѣе расходовъ при дисконтированіи, а съ другой стороны, получаетъ менѣе прибыли съ каждаго учтеннаго векселя, потому что учитываетъ его по болѣе умѣренной цѣнѣ. Банкъ создаетъ свои билеты, составляющіе его единственное и дѣйствительное орудіе учета независимо отъ своего капитала. Назначеніе этого послѣдняго состоитъ въ томъ, чтобы доставлять тѣмъ, которые принимаютъ монету банка, какъ дѣйствительную монету, залогъ и гарантію на случай ошибокъ и неосторожностей, которыя банкъ могъ бы сдѣлать при употребленіи своихъ билетовъ, а также на случай потерь, которыя онъ могъ бы испытать, если бы допустилъ къ учету сомнительные векселя. Такъ какъ каждый банкъ выпускаетъ и можетъ выпускать свои билеты лишь въ обмѣнъ за надежные векселя, со срокомъ уплаты въ два и, самое большое, въ три мѣсяца, то онъ долженъ всегда имѣть въ своемъ портфелѣ таковыми векселями сумму, по крайней мѣрѣ равную выпущеннымъ имъ билетамъ; слѣдовательно, онъ имѣетъ возможность изъять всѣ свои билеты изъ обращенія въ трехмѣсячный срокъ простымъ процессомъ постепеннаго погашенія тѣхъ векселей, которымъ истекаетъ срокъ, причемъ ему нѣтъ никакой надобности касаться своего капитала. Такимъ образомъ, капиталъ банка, не играющій никакой роли въ операціяхъ дисконта, равнымъ образомъ, остается неприкосновеннымъ и при операціяхъ ликвидаціи, если только банкъ производилъ свои учеты правильнымъ образомъ, т. е., если онъ выпускалъ билеты лишь въ обмѣнъ за векселя, представляющіе дѣйствительную стоимость, необходимые и обезпеченные товарами, которые будутъ оплочены доходомъ потребителей, если производство товаровъ было вызвано дѣйствительною потребностью въ нихъ. Учетъ векселей, говорится далѣе въ инструкціи, есть операція, требующая столько вниманія и предусмотрительности, такого тонкаго наблюденія всѣхъ обстоятельствъ, могущихъ изо дня въ день вліять на степень надежности каждой изъ подписей, выставляемыхъ подъ векселями, что эта операція несовмѣстима ни съ какою другою заботою; тѣ, которые управляютъ дисконтомъ, суть судьи торговли и имъ не пристало спускаться самимъ въ арену коммерсантовъ. Для того, чтобы судить безпристрастно о дѣйствіяхъ негоціантовъ, они должны сами воздерживаться отъ всякаго активнаго участія въ этихъ дѣлахъ, хотя бы даже въ видахъ наиболѣе выгоднаго помѣщенія капитала банка. Словомъ, по мнѣнію инструкціи, капиталъ банка долженъ постоянно оставаться, такъ сказать, неизмѣняемымъ, и наилучшимъ помѣщеніемъ его представляется помѣщеніе разъ на всегда въ бумагахъ государственнаго долга. Это необходимо для того, чтобы устранить, какъ въ акціонерахъ банка, такъ и во владѣльцахъ его билетовъ (т. е., въ публикѣ), довѣріемъ которыхъ слѣдуетъ еще болѣе дорожить, чѣмъ довѣріемъ акціонеровъ, всякое подозрѣніе въ томъ, что капиталъ банка можетъ подвергнуться колебаніямъ вслѣдствіе разнообразія своего помѣщенія и, черезъ это, уклониться отъ прямаго своего назначенія, служить гарантіей противъ убытковъ, какіе можетъ понести портфель банка, вслѣдствіе ошибокъ, возможныхъ при дисконтированіи векселей. Хотя въ банкѣ, выпускавшемъ свои билеты лишь въ обмѣнъ за надежные векселя, подобныхъ случаевъ можетъ и никогда не представиться, тѣмъ не менѣе, осторожность обязываетъ банкъ ихъ предвидѣть и быть всегда на готовѣ ликвидировать свои дѣла, прежде всего, въ отношеніи владѣльцевъ билетовъ, черезъ реализацію своего портфеля, а за тѣмъ, и въ отношеніи своихъ акціонеровъ, черезъ распредѣленіе между ними капитала, соразмѣрно съ тою долею, которая была внесена каждымъ изъ нихъ. По поводу этой инструкціи Прудонъ замѣчаетъ, въ своемъ Manuel d’un spéculateur à la bourse, что если бы ему сказали, что существуетъ документъ правительства Наполеона I-го, въ которомъ такъ опредѣленно выражены его собственныя идеи объ этомъ предметѣ, то онъ этому не повѣрилъ бы. Самъ онъ опредѣляетъ банкъ, какъ «страховое учрежденіе, которое съ 50-ю мил. капитала, помѣщеннаго въ государственныхъ бумагахъ, можетъ дѣлать ежегодно на три или на четыре милліарда операцій». Капиталъ банка, по мнѣнію Прудона, согласному въ этомъ отношеніи и съ вышеприведеннымъ взглядомъ наполеоновскаго министра, служитъ лишь для обезпеченія противъ тѣхъ ошибокъ, которыя возможны при дисконтѣ, — истинное же обезпеченіе онъ видитъ въ его портфелѣ, т. е., въ той гарантіи, которую даютъ векселя, обезпеченные дѣйствительно производительною дѣятельностью. Развивая долѣе тѣ положенія, которыя вытекаютъ изъ инструкціи графа де Молльена, Прудонъ приходитъ къ слѣдующимъ выводамъ: такъ какъ капиталъ банка долженъ быть помѣщенъ разъ на всегда въ государственныхъ бумагахъ, приносящихъ свой процентъ, то процентъ на этотъ капиталъ отнюдь не долженъ быть включаемъ въ ту цѣну, которую банкъ требуетъ за дисконтированіе векселей; слѣдовательно, остаются лишь два элемента, входящіе въ составъ этой цѣны: плата за коммиссію, долженствующая покрыть расходы по управленію учрежденіемъ, и затѣмъ — страховая премія на случай убытковъ вслѣдствіе ошибокъ при дисконтированіи векселей. Управленіе французскаго банка стоитъ около 5 милліоновъ; рискъ при учетныхъ операціяхъ равняется нулю. Сопоставивъ эти данныя съ цифрою учетныхъ операцій, совершаемыхъ банкомъ, Прудонъ приходитъ къ тому заключенію, что ⅒ процента, взимаемая при учетѣ, совершенно покрывала бы какъ расходы по управленію, такъ и страховую премію, и что банкъ не имѣетъ никакого разумнаго основанія продолжать включать въ цѣну дисконта процентъ на свой капиталъ, взимая такимъ образомъ по 4, по 5 и по 6 процентовъ въ годъ. Понятно, что при такомъ пониманіи дѣла авторъ знаменитаго Manuel не раздѣляетъ сочувственно трагичнаго взгляда, съ которымъ экономисты вродѣ Макса Вирта относятся къ паникѣ того времени. Паника эта представляется ему самою смѣшною и нелѣпою, какая когда либо бывала. «Какъ, спрашиваетъ онъ, неужели во Франціи никто не хотѣлъ болѣе ни ѣсть, ни пить, ни носить одежду, ни имѣть жилища, ни обмѣнивать товары, ни производить цѣнности? Стало ли хоть однимъ тюкомъ товаровъ, хоть одною фабрикой меньше? Но Людовикъ-Филиппъ въ своемъ бѣгствѣ унесъ, казалось, съ собою и жизнь, и идеи всѣхъ этихъ господъ. Въ каждомъ сколько-нибудь значительномъ городѣ была корпорація крупныхъ негоціантовъ, была торговая палата, былъ коммерческій судъ. Имъ надлежало взять иниціативу для возстановленія обмѣна, но всѣ эти господа охотно сходились для того, чтобы вздыхать и вопить о своемъ бѣдственномъ положеніи; сами же они оставались съ опущенными руками, съ разинутыми ртами и все ждали какого-то знаменія небеснаго, какого-то чуда, чтобы вывести ихъ изъ этого положенія». Источникомъ, откуда всѣ ожидали спасенія, было, какъ водится во Франціи, правительство, которое и не лѣнилось среди всеобщаго бездѣйствія издавать декретъ за декретомъ, примѣнявшіе всѣ патентованныя средства для успокоенія паники и возстановленія кредита. Между тѣмъ, по мнѣнію Прудона, никогда не представлялось болѣе благопріятной минуты для фабрикантовъ, чтобы освободиться отъ тисковъ, въ которыхъ держали кредитъ горсть капиталистовъ въ лицѣ акціонеровъ банка. «Стоило торговымъ палатамъ взять на себя иниціативу и сказать производителямъ: «всякій трудъ, всякое богатство исходятъ отъ васъ, слѣдовательно, вы представляете самую надежную гарантію. Общественные банки, не колеблясь, выдаютъ деньги подъ залогъ вашихъ продуктовъ. Организуйте же сами и въ свою пользу кредитъ, за который вы такъ дорого платите банкамъ». Учетныя бюро, основанныя на такихъ началахъ, могли бы, по мнѣнію Прудона, производить дисконтъ за ½ процента, достаточные для покрытія расходовъ управленія и риска неуплаты, такъ какъ взиманіе барышей корпораціею производителей съ самой себя не имѣло бы смысла. Что касается патентованныхъ средствъ, вродѣ закупки банкомъ слитковъ драгоцѣннаго металла, или принудительнаго курса, то Прудонъ зло смѣется надъ публикой, глупость которой въ минуты паники дѣлаетъ необходимыми для ея успокоенія подобныя мистификаціи, не улучшающія, въ дѣйствительности, ни на волосъ условія производительной дѣятельности страны.
- ↑ Если бы эта тирада о «великой культурной силѣ» нуждалась въ коментаріяхъ, то вся книга нашего автора могла бы ей служить достаточно краснорѣчивымъ коментаріемъ. При всемъ любовномъ отношеніи автора къ этой «культурной силѣ», при всей бережности, съ которою онъ прикасается къ ея язвамъ, и при всей стыдливости, съ которою онъ накидываетъ покрывало на наиболѣе неказистыя стороны этой силы, каждая страница его книги являетъ обильныя доказательства той проницательности, дальнозоркости и вѣрнаго пониманія какъ своихъ дѣйствительныхъ интересовъ, такъ и общихъ интересовъ страны, коими отличается эта нація биржевыхъ игроковъ и искателей дешевой и быстрой наживы, такъ повелительно предписывающая свои усмотрѣнія, страхи и надежды, какъ законъ — руководителямъ политическихъ судебъ націи. Но что касается спеціально отношенія перваго Наполеона къ «великой культурной силѣ», то изложеніе нашего автора требуетъ маленькой поправки. Отношенія эти вовсе не носили того характера пренебрежительной враждебности и угнетенія, съ одной стороны, и стойкаго протеста гонимой, но торжествующей своею внутреннею силой правоты, съ другой стороны, какой авторъ старается придать случайнымъ столкновеніямъ Наполеона съ міромъ биржевиковъ. Столкновенія эти были не болѣе, какъ brouilles d’amoureux, и если упреки въ неблагодарности, которыми Наполеонъ, въ минуты досады, осыпалъ тѣхъ, въ комъ ему надлежало видѣть надежнѣйшій барометръ общественнаго мнѣнія и мудрѣйшихъ своихъ совѣтчиковъ, — если эти упреки, говоримъ мы, и были неумѣстны, то только потому, что смѣшно говорить о благодарности между сообщниками, поквитавшимися къ обоюдной своей выгодѣ цѣлымъ рядомъ пріятельскихъ услугъ. Читателя, желающаго ближе ознакомиться съ этимъ предметомъ, мы отсылаемъ къ исторіи директоріи, составляющей содержаніе первой части Исторіи XIX столѣтія, Мишле. Въ этомъ замѣчательномъ старческомъ трудѣ знаменитаго историка читатель, быть можетъ, къ немалому своему удивленію, вмѣсто поэтической эпопеи о подвигахъ еще ни чѣмъ незапятнанной военной славы, — эпопеи, въ которую свѣжая, но уже окрѣпшая традиція обработала начало карьеры молодаго, геніальнаго генерала Бонапарте, — найдетъ менѣе поэтическое, но болѣе правдивое и дышащее болѣе трезвымъ современнымъ колоритомъ сказаніе о томъ, какую роль возникающая «великая культурная сила» биржи играла въ созданіи этой другой возникающей великой силы политическаго авантюриста. Читатель узнаетъ о тѣхъ интригахъ, которыя были пущены въ ходъ этимъ авантюристомъ, чтобы заручиться патронатствомъ банкировъ; далѣе, онъ прочтетъ о той сдѣлкѣ, которая была заключена между патронами и ихъ оперившимся кліентомъ и предметомъ которой была пресловутая итальянская кампанія, отводившая глупой публикѣ глаза ореоломъ военной славы, а въ сущности представлявшая ни болѣе, ни менѣе, какъ спекуляцію на сокровища, имѣющія быть награбленными въ Италіи и раздѣленными между пайщиками этой вдвойнѣ выгодной спекуляціи. Само собою разумѣется, что если тишь да гладь такихъ обоюдно-выгодныхъ соглашеній и можетъ быть впослѣдствіи нарушена желаніемъ той или другой стороны притянуть къ себѣ извѣстную долю выгодъ, доставшихся союзнику, то уже ни въ какомъ случаѣ ни одной изъ сторонъ не пристало, при сведеніи этихъ домашнихъ счетовъ, щеголять въ роли защитницы попраннаго права и представительницы ошибочно понимаемыхъ или забываемыхъ общественныхъ интересовъ.
- ↑ Насколько намъ извѣстно, операціи на срокъ узаконены лишь въ Нью-Іоркѣ, гдѣ законъ, признающій ихъ, былъ принятъ законодательнымъ собраніемъ въ 1857 г.
- ↑ Штемпельная пошлина въ 1872 г. дала сумму въ 128,297 тал., что̀, при пошлинѣ въ 1½ зильбергроша со 100 тал., представляетъ капиталъ въ 384,891,000 тал. Но къ этому необходимо прибавить еще значительное число векселей, которые приходятъ штемпелеванными извнѣ, такъ что взятая нами выше цифра не можетъ считаться слишкомъ высокою и уже въ 1857 г., по всѣмъ вѣроятіямъ, и была приблизительно такою въ дѣйствительности.
- ↑ По прусскому нормальному уставу, съ которымъ должны были сообразоваться всѣ ассигнаціонные банки, общая сумма билетовъ, выпускаемыхъ этими банками въ предѣлахъ монархіи, не должна была превышать 7 милліоновъ талеровъ, и правительство брало на себя работу о распредѣленіи этой суммы между различными частями страны, сообразно съ потребностью каждой изъ нихъ. Срокъ концессіи каждаго такого банка не долженъ былъ превышать 10 лѣтъ. Наивысшая сумма, до которой могъ доходить основной капиталъ частнаго банка, была опредѣлена въ 1 милліонъ. Если капиталъ этотъ предполагалось образовать посредствомъ выпуска акцій, то размѣръ послѣднихъ долженствовалъ быть никакъ не ниже 500 талеровъ. Акціи эти не подлежали раздробленію и выдача ихъ на предъявителя не допускалась. Уставъ общества, представленный на утвержденіе, долженствовалъ быть снабженъ, по крайней мѣрѣ, 50 подписями, съ обозначеніемъ имени, званія и мѣстопребыванія подписавшихся. Билеты дозволялось выпускать лишь въ размѣрѣ 10, 20, 50, 100, или 200 талеровъ. Изъ количества билетовъ, находящихся въ обращеніи, по крайней мѣрѣ одна треть должна быть обезпечена звонкою монетою и одна треть — дисконтированными векселями. Кромѣ того, всѣ цѣнныя бумаги, пріобрѣтенныя въ счетъ основнаго капитала банка, и всѣ долговыя обязательства, какія банкъ имѣетъ на комъ бы то ни было, служатъ также для покрытія билетовъ. За исправное состояніе этихъ гарантій отвѣтственны директора, и т. д.