1. Деятельность людей сводится, главным образом, к заключению и прекращению юридических сделок. Некоторые из таких сделок, как напр., купля-продажа, наем услуг и вещей, относятся к кругу обыденной жизни, другие же совершаются реже, но зато и представляются более серьезными актами, напр., составление завещания, вступление в права наследства. Вступление в брак и усыновление составляют даже весьма важные моменты в человеческой жизни.
Каждая из этих многочисленных сделок подчиняется известным правилам, присущим только данному типу. Тем не менее все они обнимаются одним общим понятием юридической сделки, из которого выводится целый ряд основных положений, свойственных всем юридическим сделкам или же бо́льшей их части. Юридической сделкой называется изъявление воли, направленное на регулирование юридических отношений лица, изъявляющего эту волю[2].
Понятие юридической сделки выработано современной систематикой[3]. В последнее время некоторые писатели стали отрицать внутренний смысл этого понятия[4]. Только отдельные, по их словам, виды сделок, как они совершаются в практической жизни, должны приниматься в соображение, сделки же, как таковые, не подчиняются общим нормам, ибо они отличаются друг от друга в самых своих основах. С этим возражением нельзя согласиться. При всей разнице между отдельными видами сделок существуют черты, общие им всем; юридическая сделка является в частном праве прежде всего средством самоопределения. А потому важнейшие положения относительно дееспособности, воли, ее изъявления и оспоримости сделок оказываются общими для них всех.
Юридическая сделка служит для целей самоопределения в частном праве. Этим устанавливаются твердые границы самого ее понятия. Юридические сделки суть волеизъявления, направленные на установление, изменение или прекращение юридического отношения, безразлично, выражены ли они одним только изъявлением воли или сопровождаются и другими фактами, напр., уплатой долга, захватом бесхозяйной вещи или дичи, убитой охотником; точно также безразлично, сознает ли действующее лицо юридическое значение своего действия[5].
Наоборот, распоряжения властей, в особенности судебные решения, не считаются юридическими сделками[6].
2. Юридическая сделка определяется волей частного лица, но отсюда еще не следует, чтобы ею управляли прихоть, произвол и упрямство; эти моменты встречаются в частном праве лишь в виде исключения. Воля в юридических сделках обусловливается чаще всего экономическими потребностями и жизненными отношениями; необходимо, чтобы при этом строго взвешивались все существенные моменты, именно, взаимные отношения действия и вознаграждения и пределы способности лица к совершению данного действия. Могущественным регулятором здесь является интерес участвующего в сделке лица[7].
В последнее время некоторые писатели стали энергично оспаривать непосредственную связь воли с юридическими последствиями сделки. Можно согласиться, что весьма часто окончательные результаты юридической сделки бывают не такими, каких ожидало действующее лицо. Иностранец, напр., вступает в права наследства в государстве, в котором действуют начала римского наследственного права, полагая, что он согласно закону своей страны будет отвечать за долги наследства лишь в размере наследственной массы; он не составляет описи имущества, принадлежащего к наследству, — и в результате против ожиданья оказывается принужденным платить долги наследодателя из собственных средств. Кто-нибудь продает лошадь, считая ее здоровою, между тем как она страдает скрытыми зачатками тяжелой болезни, которая и обнаруживается после продажи; продавец является ответственным на основании эдильских исков. Такой результат нельзя отнести к влиянию воли; в представлении продавца не было и мысли о недостатке вещи. Отсюда делался тот вывод, что от решения участника в сделке зависит одно лишь изъявление воли; последствия же изъявления, напротив, наступают непосредственно в силу закона — vi legis, независимо от того, желало ли их лицо, изъявившее волю, или нет[8].
Правильные, в общем, наблюдения привели здесь к выводам, весьма далеким от истины.
Вопрос заключается в том, какой правовой результат является продуктом воли? На это следует ответить: установление, прекращение и изменение юридического отношения. Я хочу стать наследником и становлюсь таковым; я желаю совершить куплю-продажу и становлюсь покупателем и продавцом. Связь воли с этими правовыми результатами очевидна[9]. Дальнейшие последствия раз установленного юридического отношения лежат, конечно, вне сферы исключительной воли участника в сделке. Они нормируются правовым порядком, который хотя и принимает в соображение волю действующего лица, но не признает за нею решающего значения. Если поэтому кто-либо стал наследником, то он будет им со всеми правами и обязанностями, которые вытекают из объективного права, а не с теми лишь последствиями, которые он сам себе представлял.
3. Юридические отношения нельзя создавать по произволу или на основании субъективных побуждений. Юридическая жизнь вращается в кругу определенных видов гражданских сделок.
Наибольшие стеснения в этом отношении встречаем мы в области семейственного права. Для половой связи существует только одна правовая форма — брак, другой не имеется. Усыновлять кого-нибудь можно только как сына, но не как брата[10]. Бо́льший простор дает имущественное право. Римляне знали, однако, только четыре вида вещных прав на чужие вещи, именно, сервитуты, суперфиций, эмфитевзис и залоговое право; только германское право расширило этот круг. Самый большой простор для индивидуальных определений предоставляет обязательственное право. По общегерманскому праву иски допускаются на основании всяких обязательственных сделок, которые не выходят из общих пределов, установленных для юридических сделок вообще. Таким образом оказываются возможными и такие обязательственные сделки, которые не подходят под раньше установившиеся типы обязательств; в этой области всегда возможно образование новых родов и видов.
4. Общие условия действительности юридических сделок суть следующие:
a) воля сторон,
b) изъявление воли в надлежащей форме,
c) дееспособность сторон вообще и в частности способность к заключению данной сделки[11],
d) соблюдение пределов, установленных правовым порядком.
5. Различают юридические сделки действительные, ничтожные и оспоримые. Действительной признается сделка, устанавливающая именно то правоотношение, которое стороны имели в виду; она ничтожна, если эта цель не была достигнута; сделка называется оспоримой, если она создает известное правоотношение, последствия которого, однако, могут быть приостановлены на законном основании[12].
6. Термин юридическая сделка имеет двойное значение. Прежде всего он означает собою волеизъявление, а потом уже — создаваемое последним правоотношение[13].
1. Юридические сделки возникают или между живыми — inter vivos, или на случай смерти — mortis causa.
Сделки на случай смерти регулируют, правовые отношения лица после его смерти. Первоначально в Риме существовала только одна сделка на случай смерти — завещание, т. е. назначение наследника или преемника во всем имуществе наследодателя. Со времен императоров стали признавать еще и кодициллы, т. е. отдельные распоряжения последней воли. Завещания и кодициллы обусловливались особою дееспособностью лица распоряжающегося — testamenti factio — и сверх того должны были иметь еще свою определенную форму. К этой же категории юридических сделок относились также и дарения на случай смерти.
К сделкам между живыми относятся волеизъявления, не имеющие в виду регулировать правоотношения лица после его смерти[14].
2. Юридические сделки называются односторонними, когда состоят в волеизъявлении одного лица, двусторонними, когда они требуют согласной воли двух или нескольких лиц.
Главнейшие сделки на случай смерти, завещание и кодицилл, являются односторонними, так как возникают вследствие одностороннего распоряжения наследодателя помимо согласия того лица, в пользу которого они составляются. Правда, после смерти завещателя от указанных им в завещании лиц зависит согласиться принять предоставленные им права; но сделанное ими по этому поводу заявление считается точно также самостоятельной односторонней юридической сделкой, а вовсе не частью завещательного акта.
Двусторонними negotia mortis causa являются дарения на случай смерти и договоры о наследстве.
Сделки между живыми бывают по преимуществу двусторонними, т. е. договорами.
Односторонними сделками между живыми называются прежде всего такие изъявления воли, которые делаются одним контрагентом с целью уведомить о чем-либо другого контрагента. Из этих изъявлений некоторые предназначаются для подготовления сделок, как, напр., выдача доверенности или оферта, другие же служат к продолжению и завершению сделки, уже начатой, как, напр., уведомление о прекращении обязательственных отношений, напоминание об их исполнении и т. п.
Для двусторонних сделок или договоров требуется изъявление взаимного согласия двух сторон установить, изменить, укрепить или прекратить юридическое отношение[15][16]. Здесь необходимо желание одной стороны и согласие другой. Безразлично, исходит ли инициатива от стороны, желающей правовых перемен, или от стороны, соглашающейся на них.
Особенно важными договорами являются обязательственные, т. е. направленные на установление обязательства. Однако договоры могут устанавливать и права вещные — вещные договоры. На договорах основаны и сделки семейственного права, брак и усыновление[17].
Договоры бывают или односторонними, или двусторонними. При односторонних договорах только одна сторона принимает на себя известные обязанности, при двусторонних же — обе. К односторонним договорам, относится, напр., дарение, а к двусторонним — купля-продажа и наем.
Дарение есть сделка двусторонняя, ибо она требует предложения со стороны дарителя и принятия предложения одаряемым. Но вместе с тем оно считается договором односторонним, так как обязанным является только даритель, но не одаряемый.
3. Сделки, направленные на предоставление имущества, бывают для участников или возмездными — onerosa, или безвозмездными — lucrativa. Они возмездны, если лицо за предоставление ему известного имущества обязано совершить определенное действие, и безвозмездны, если за предоставленное лицу имущественное благо не требуется вознаграждения[18].
1. Относительно содержания сделки следует различать:
a) Essentialia negotii — существенные части сделки. Они придают данной сделке ее особый характер. Так, напр., в купле-продаже существенно соглашение покупателя и продавца относительно предмета и цены.
b) Naturalia negotii — обычные части. Так называются свойства и последствия известной сделки, обыкновенно присущие ей, которые однако для нее не существенны и по соглашению сторон могут быть исключены. Напр., обычной частью купли-продажи признается ответственность продавца перед покупателем за скрытые недостатки вещи; но на основании особого соглашения эта ответственность может быть исключена.
c) Accidentalia negotii — случайные части. Это такие определения, которые сами по себе для понятия данной сделки не существенны и не вытекают из ее природы, но в отдельных случаях присоединяются к ней. Примером может служить присоединение к купле-продаже lex commissoria, в силу которой, в случае несвоевременного платежа покупной цены, сделка должна считаться прекратившейся. Сюда же относится и условие об antichresis при залоговых сделках, в силу которого залогоприниматель взамен процентов получает право пользоваться заложенной вещью.
2. Для действительности какой-нибудь сделки прежде всего следует точно установить все существенные для данного типа пункты. Сверх того, необходимо прийти к окончательному соглашению по всем тем пунктам, которые действующими лицами признаются необходимым условием — conditio sine qua non — заключения данной сделки. Стало быть, при договорах соглашение должно распространяться на все эти пункты. Пока такое соглашение не достигнуто, сделка не состоялась, хотя бы стороны и были согласны насчет существенных пунктов, свойственных данному типу сделки. Если поэтому одна сторона требует исключения известных naturalia negotii, напр., освобождения от ответственности за скрытые недостатки проданной вещи, или присоединения каких-либо accidentalia negotii, напр., lex commissoria при купле-продаже, а другая сторона на это не соглашается, то и вся сделка еще не состоялась[19].
Таким образом мы различаем два рода essentialia negotii: присущие самому виду сделки и обусловленные конкретной волей сторон.
Существенные части, относящиеся к самому виду сделки, определяются нормами объективного права; влияние всех остальных пунктов на окончательное заключение сделки зависит от усмотрения сторон.
Заключение юридической сделки зависит от самых разнообразных соображений и ожиданий сторон.
Осуществление подобных соображений иногда является составной частью самой сделки. Впрочем, так бывает не всегда. Напр., считая N. за хорошего дельца, я заключаю с ним договор товарищества; сделка, конечно, сохранит свою силу и в том случае, если N. впоследствии не будет удовлетворять самым скромным требованиям. Я заключаю заем в надежде употребить деньги на выгодную спекуляцию, — заем остается действительным несмотря на то, что спекуляция не удалась.
Предварительные соображения, ведущие к заключению сделки, осуществление которых однако не является существенным для самой сделки, называются побудительными причинами, или мотивами[21].
Критерий таким образом здесь отрицательный; другими словами к мотивам не относится все то, что̀ по самому понятию своему является существенным для сделки, или что́ воля сторон возвела на степень существенного момента.
При этом отнюдь не требуется, чтобы существенные элементы всегда указывались ясно; существенным для сторон может быть признано и то, что́ по воззрениям гражданского оборота считается существенным при сделках данного рода. Так напр., в обороте соблюдается принцип, в силу которого открытие кредита действительно лишь в том предположении, что должник платежеспособен и что он останется таковым. В сомнительных случаях это предположение считается молчаливым условием самой сделки, а не простым мотивом; несостоятельный должник не имеет права требовать открытия обещанного ему кредита[22].
Простой мотив не изменяет своего характера благодаря тому, что контрагент сообщил о нем другой стороне. Напр., если кто-нибудь покупает мебель в приданое своей дочери, и свадьба не состоится, то купля все-таки не отменяется, несмотря на то, что продавец знал цель покупки, и сам покупатель при заключении сделки говорил о ней. Разумеется иное дело, если бы свадьбу поставили условием сделки; само же собой такое условие не подразумевается, так как по воззрениям оборота продавцу нет никакого дела, что́ покупатель намерен делать с купленной у него вещью.
Итак мотивы не имеют самостоятельного значения для той юридической сделки, которую они вызвали. Но при известных обстоятельствах заявленные мотивы могут послужить для толкования содержания сделки.
1. Предоставление имущества может происходить в различных юридических формах. Сюда относятся, между прочим, отчуждение вещей или прав, отказ от требований, принятие на себя обязательств.
2. Предоставление имущества другому субъекту не считается само по себе целью. Оно, напротив, служит лишь средством к достижению целей, составляющих его основание — causa[24]. Такими основаниями являются получение взаимной выгоды или акт щедрости. Взаимная выгода может состоять в приобретении права требования по отношению к другой стороне — credendi causa, напр., при выдаче займа. Далее, она может заключаться в погашении долга — solvendi causa[25]. Основание может заключаться и в достижении выгоды третьими лицами, интересы которых контрагент считает тождественными со своими. Акт щедрости вытекает из намерения одарить, в силу которого данное лицо желает обогатить одаряемого на свой счет — donandi causa. Вообще предоставление имущества без какой-нибудь определенной цели было бы бессмысленным действием. Цель поэтому не является чем-либо случайным, она кроется в существе вещей и психологически необходима. Цель, на которую по предположению лица направлена данная сделка, составляет ее causa в субъективном смысле. Об объективной causa можно говорить лишь после того, как эта субъективная цель осуществится.
3. Так как предоставление имущества служит лишь средством для достижения намеченной цели, то оно представляется нормальным только в случае осуществления этой цели. Однако, такая зависимость предоставления имущества от осуществления его цели нередко нарушается по утилитарным соображениям, главным образом, ради удобств и прочности гражданского оборота.
Отсюда вытекает различие, важное для всей системы имущественных прав. Одну категорию сделок составляют каузальные, или материальные, другую же — абстрактные, или формальные сделки.
a) В причинных (каузальных) сделках осуществление цели относится к существу и к составу сделки.
Пример представляет заем. Заемное обязательство возникает не в силу простого обещания отдать долг или выдачи заемного письма; здесь существенна передача валюты займа, которая вызывает обещание уплаты.
b) Абстрактные сделки остаются действительными независимо от осуществления «causa»[26].
Существует два вида таких сделок, а именно — сделки абстрактные по существу и абстрактные лишь в силу особого распоряжения сторон.
Абстрактными по существу являются те сделки, которые не могут быть поставлены в зависимость от осуществления их causa даже посредством соглашения сторон. По современному праву сюда относится вексель, т. е. обещание уплатить известную сумму, облеченное, в форму векселя. Вексель не должен упоминать о causa, вызвавшей его; так напр., он был бы недействителен в случае включения в него условия, чтобы товары, за которые он выдан, были доставлены в срок и в исправности. Такое же значение имели в древнем Риме mancipatio и in jure cessio[27].
Абстрактным может быть и отчуждение путем traditio, но оно абстрактно не по существу. То же самое можно сказать и о римской стипуляции: она могла быть выражена абстрактно в случае обещания дать определенную сумму денег, напр., centum dare spondes?. Однако, ничто не мешало поставить обязательство должника по стипуляции в зависимость от известного действия со стороны кредитора[28].
При абстрактных сделках естественная связь между ними и их основанием прервана, но не прекращена совершенно. Если впоследствии обнаружится, что causa с самого начала не имела или не получила никакого действительного значения, то отсюда вытекает, что одна сторона понесла без всякого основания — sine justa causa — потерю имущества, другая же — без всякого основания обогатилась. Такой несправедливый результат должен быть устранен посредством condictio[29].
4. Causa не должна быть отождествляема с простым мотивом. При causa в отличие от мотивов дело идет не о чем-либо чуждом самой сделке, но о существенном ее элементе, который, хотя бы и был временно отодвинут на задний план, все же остается составною частью сделки.
Идея юридической сделки складывается в уме действующего лица. Она выражается путем соответственного изъявления. До этого момента она может быть еще изменена и лишена юридического значения.
Изъявление должно быть сознательным и намеренным. Изъявление хотя бы и давно задуманных намерений, но состоявшееся в лихорадочном бреду или в бесчувственном опьянении, недействительно. В силу этого различают волю заключить сделку, т. е. волю осуществить ту картину сделки, которую мы составили себе в уме, и волю изъявить все это, в силу которой раньше сложившаяся воля находит себе точное выражение и достигает своей цели.
Весьма часто изъявление для своей действительности должно быть направлено на определенное лицо и быть воспринято им. Так бывает всегда при сделках двусторонних[30], а также и при некоторых односторонних сделках, напр., при уведомлении о прекращениях обязательства и при доверенности. В других односторонних сделках, напротив, делается одно общее изъявление, напр., при захвате бесхозяйных вещей или при принятии наследства. Но в таких случаях требуется, чтобы изъявление могло стать известным заинтересованным в этом лицам[31].
Юридические сделки бывают формальными или неформальными[32].
Формальными называются сделки, действительность которых обусловлена известным способом — формой — изъявления воли[33], неформальными — те, в которых воля может быть выражена каким угодно способом.
Формы эти являются или продуктом врожденной человеку склонности к форме, как это в особенности бывает у первобытных народов, или результатом сознательного мышления, основанного на соображениях целесообразности.
Среди первобытных народов формы нередко отличаются драматическим характером; так было именно с древнеримскими формами mancipatio и injure cessio. Mancipatio — форма отчуждения для res mancipi — имела вид купли. При этом должны были присутствовать весовщик с весами и медью, а если дело шло о движимости, то должна была быть налицо и самая движимость; далее, требовалось присутствие по меньшей мере 5 свидетелей, равно как отчудителя и приобретателя. Самая купля изображалась в известных обрядах и торжественных речах[34]. In jure cessio, форма отчуждения для res mancipi и nec mancipi, имела вид процесса. Здесь требовалась явка приобретателя, выступавшего пред магистратом в роли истца, и отчудителя, который являлся в роли ответчика; приобретатель совершал мнимую виндикацию, в ответ на которую отчудитель молчал или выражал свое согласие; на этом основании магистрат присуждал вещь[35].
Впоследствии формы стали принимать характер, более соответствующий деловой жизни. Такое значение имело заявление при свидетелях[36], напр., при совершении домашнего завещания, — или перед судом, напр., при усыновлении, — или перед нотариусом и другими должностными лицами, напр., при заключении гражданского брака. Наиболее простой формой является письменная[37]; она необходима при многих сделках, напр., при векселе и при бумагах на предъявителя.
Подобные формы сделок имеют немало преимуществ. Благодаря им сторонами лучше сознается вся серьезность акта, вносится известный порядок в предварительные переговоры, отделяется резко самое заключение сделки от предварительного обсуждения и обеспечиваются в значительной степени доказательства. Но с другой стороны формальности имеют и свои неудобства: сопряженные с потерей времени и денег, они нередко грозят обратить в ничто вследствие ошибки в форме вполне серьезные выражения воли. Наконец, формы легко застывают, отстают от требований времени и становятся непопулярными. В таких случаях наступает противоречие между юридической нормой, требующей соблюдения формы, и гражданским оборотом, стремящимся обойтись без нее. Римское право, вращавшееся первоначально почти исключительно в сфере формальных сделок, постепенно склонилось в сторону неформальных.
Современное право пошло в этом направлении еще дальше. Основное положение об обязательной силе неформальных договоров применяется здесь не только в обязательственном праве, но и в других областях.
Таким образом, форма является необходимой только в тех случаях, в которых этого требуют закон или особое соглашение сторон:
а) Законом форма предписывается по преимуществу для актов семейственного права. Неформальной сделкой считается обручение, но заключение брака и усыновление детей происходят формальным способом.
Завещания и другие односторонние распоряжения на случай смерти должны быть облечены в известную форму[38].
Соблюдение формы, предписанной законом, может быть условием действительности сделки. Предписания относительно формы могут также носить исключительно инструкционный характер. Иногда несоблюдение формы влечет за собою не ничтожность сделки, а лишь некоторые неудобства, в других же — с соблюдением известной формы бывают связаны особые выгоды. Какие именно из этих последствий должны иметь место, определяется на основании текста и смысла закона[39].
b) Нередко стороны приходят к соглашению, что сделка должна быть облечена в определенную форму; в таком случае и последствия несоблюдения этого условия определяются самим договором.
При неформальных сделках для изъявления воли пригодны всякие средства, которыми воля может быть обнаружена.
Сюда относятся письмо, устная речь, разговор знаками, напр., с немыми[40], и, наконец, любые действия[41]. Неточности в изъявлении воли не имеют значения, если только несмотря на них можно узнать действительную волю сторон[42].
Изъявление может быть специальным, если оно говорит именно о данной сделке, или может выразить волю в общих чертах. Специальное волеизъявление называется часто прямым[43].
Изъявление может быть косвенным или даже состоять в простом молчании.
1. Косвенное волеизъявление заключается в действиях, преследующих прежде всего самостоятельные цели, но тем не менее указывающих и на данную сделку, как на то основание которое их вызвало. Такие действия называются facta concludentia, т. е. из них выводится известная воля лица путем умозаключения[44].
Иногда эти заключения логически необходимы. Кто, напр., получил проценты с отданного в рост капитала за будущий год, тот этим самым хотя и косвенно, но очевидно согласился отсрочить требование самого капитала до следующего года[45].
Впрочем не требуется, чтобы подобное заключение являлось логически необходимым: оно может быть обосновано и эмпирически, т. е. выведено из жизненного опыта[46]. В выдаче, напр., кредитором должнику долговой расписки заключается заявление о прощении долгового обязательства[47], так как лицо, еще желающее осуществить свое право требования, как учит опыт и здравый смысл, не лишит себя умышленно долговой расписки[48]. Но против подобных эмпирически обоснованных заключений допускается доказательство, что у стороны было иное намерение; напр., в приведенном нами случае кредитор мог возвратить долговую расписку должнику только потому, что последний обещал выдать вместо нее другую, более точную, но обещания своего не исполнил. Впрочем не допускается доказательств подобного особого намерения в том случае, если противная сторона была введена в заблуждение молчанием и вместе с тем по принципам bona fides контрагент был обязан высказаться ясно[49].
Доказательство такого особого намерения может быть обеспечено предварительной оговоркой — reservatio[50]. Reservatio называется такая оговорка, которая должна отклонить невыгодное для нас толкование нашего действия. Более общее значение имеет протест — protestatio. Protestatio обеспечивает нас от действия таких юридических фактов, которые угрожают нашим правам[51].
2. Интересен вопрос, какие юридические последствия может иметь простое молчание в ответ на предложения и изъявления воли других лиц[52].
Когда мы молчим в ответ на предложение, не возвращаем присланных помимо нашего требования для пробы или покупки товаров, то этим мы еще не соглашаемся на заключение предложенной сделки.
Но молчание считается согласием в том случае, если честность или здравый смысл требуют ответа или отказа во избежание недоразумений[53].
Это бывает, напр., в том случае, если между сторонами существовали постоянные деловые сношения и предложения и прежде неоднократно принимались молчаливо[54]. Кроме того, ответ считается необходимым, если после заключения сделки одна сторона заявит другой, что она понимает договор в определенном смысле или что она желает его выполнить известным образом; молчание в таком случае было бы равносильно согласию на новые предложения[55].
Молчание является недобросовестным в том случае, если мы, присутствуя при переговорах, молчим в то время, когда третье лицо принимает за нас известное обязательство, которого мы не желаем. Здесь мы должны допустить, что наше молчание будет истолковано, как согласие; иначе мы навлекли бы на себя обвинение в обмане[56].
1. Воля, изъявленная в сделке, должна согласоваться с истинной волей лица, изъявляющего ее[57]. Слово и воля должны совпадать друг с другом.
Правда, некоторые придают решающее значение изъявлению, хотя бы в нем отсутствовала воля; но это значило бы устранить всякие разумные соображения и все дело предоставить на произвол судьбы[58].
С другой стороны, конечно, всегда предполагается, что изъявление соответствует действительной воле лица. Отсутствие этой воли, должно быть доказано из обстоятельств дела. Впрочем, право не всегда допускает подобное доказательство, так как— это главный случай — здесь пришлось бы опровергать свои же собственные слова; а порядочный и честный человек дорожит своим словом и на его верности данному обещанию основано доверие к его личности, его нравственный и экономический кредит.
2. С этой точки зрения акты щедрости и распоряжения на случай смерти подлежат иным критериям, чем сделки, относящиеся к гражданскому обороту.
При актах щедрости и распоряжениях на случай смерти доказательство отсутствия воли вообще допускается; для другой стороны было бы прямо неприлично, вопреки воле лица, проявляющего свою щедрость, пытаться получить выгоды, настаивая на одних только словах.
Напротив, уклонение от сделки, относящейся к гражданскому обороту, под предлогом отсутствия воли контрагента не допускается, если оно противоречиво бы нравственности и чувству порядочности[59], в особенности же, если изъявивший волю сам виноват в том, что другая сторона была введена в заблуждение неправильным изъявлением воли.
3. Всегда возможно сослаться на то, что лицо в момент изъявления своего решения не имело свободной воли и ясного представления о своих действиях вследствие болезни[60] или гипноза[61]. Можно ссылаться и на опьянение, но лишь в том случае, если сознание значения сделки или отсутствовало совершенно, или было затемнено опьянением в такой сильной степени, что оно не могло остаться незамеченным для другой стороны[62]. Нельзя при заключении сделки ссылаться на неизвинительную рассеянность, которой другая сторона могла не заметить[63].
Не допускается также ссылка и на reservatio mentalis, т. е. на невысказанную другой стороне оговорку, что лицо на самом деле не хочет того, что́ говорит; исключение допускается лишь в том случае, если другая сторона знала или могла знать об отсутствии воли[64].
Ссылка на шутку при заключении сделки допускается, если и другая сторона принимала в ней участие, или если из обстоятельств дела или содержания изъявления шутка очевидна. То же самое можно сказать и относительно изъявлений, сделанных исключительно из хвастовства и не основанных на серьезных мотивах[65][66].
4. Все вышеизложенное должно предохранять нас от двух крайностей: прежде всего от исключительного руководства одним лишь внешним изъявлением воли, как будто последнее имеет абсолютное значение — безразлично, согласно ли это с действительным намерением лица или нет. Но и одностороннее преувеличение значения воли ведет к ошибочным выводам, если при этом оставим без внимания значение слова для гражданского оборота и для устойчивости правового порядка.
1. Притворными называются сделки, заключенные только для вида[67]. Участники таких сделок согласно не желают того, что́ ими высказывается вовне[68]: они или не хотят никакой сделки, или хотят заключить сделку иного рода, или сделку того же самого рода, но при других условиях. Притворные сделки ничтожны; поэтому стороны не вправе на них ссылаться[69]. Сверх того и третьи лица, так или иначе заинтересованные, могут раскрыть притворность сделки и оспаривать ее действительность. Особенно часто встречаются фиктивные отчуждения имущества должника, в целях устранения от имущества взысканий кредиторов. Последние вправе, если им удастся доказать фиктивность отчуждения, арестовать это имущество или продать его с публичного торга[70].
Участник в фиктивной сделке также может ее оспаривать как по отношению к другому контрагенту, так и по отношению к третьим лицам, знавшим о фикции и тем не менее основывающим свои права на притворной сделке[71]. Но третьи лица, вошедшие в сношения с участниками в фиктивной сделке полагаясь на действительность последней, должны быть ограждены от всяких убытков, которые могут возникнуть после раскрытия фиктивности договора. Если поэтому покупщик фиктивно купленного им предмета продаст его добросовестному приобретателю, то последний становится собственником, и фиктивный продавец уже не может его виндицировать[72][73].
2. Притворные сделки нередко прикрывают собою и серьезные намерения сторон. Подобные прикрытые неверными изъявлениями сделки называются маскированными (dissimulirte). Покупная цена, напр. в купчей, может быть обозначена ниже действительно условленной, в целях сбережения расходов на крепостные пошлины, или цена может быть поставлена выше условленной, чтобы облегчить покупателю дальнейшую продажу вещи за высшую цену. Маскированная сделка действительна, если она отвечает законным предположениям для сделок такого рода[74].
3. С маскированными сделками не следует смешивать фидуциарные. В фидуциарных сделках строго различаются внешние и внутренние отношения. С внешней стороны мы даем фидуциарию положение собственника нашей вещи или кредитора принадлежащего нам права требования и тем самым создаем для него полную легитимацию для осуществления нашего права. С внутренней же стороны фидуциарий остается простым уполномоченным, и вещь и право требования остаются для него чужими в отношении лица, давшего полномочие[75]. Таким образом, если фидуциарий злоупотребит доверием, обратив в свою пользу то, что ему было передано, то он совершит растрату[76]. В случае конкурса над имуществом фидуциария лицо, давшее полномочие, имеет право виндицировать из конкурсной массы вверенные фидуциарию предметы[77].
Заблуждение нередко вызывает заключение таких сделок которых стороны на самом деле вовсе не желали[79].
Это происходит при различных обстоятельствах. Бывает, что собственное изъявление воли не соответствует действительному намерению лица, ее изъявляющего. Напр., кто-нибудь, не читая, подписывает акт договора купли, принимая его за договор аренды[80]. Бывает также, что волеизъявления сторон взаимно не совпадают, тогда как по-видимому соглашение было достигнуто. Волеизъявление стороны может быть неверно передано; напр., банкиру поручают по телеграфу продать ценные бумаги, телеграфное же учреждение передает поручение купить[81]. Нередко между участниками в устных переговорах возникают недоразумения: они обмениваются волеизъявлениями, с внешней стороны согласными между собою, но один контрагент придает им совершенно иной смысл, чем другой контрагент[82].
Такую ошибку мы называем заблуждением в сделке: оно влечет за собою ничтожность сделки. Основание ничтожности заключается однако не в заблуждении, а в том, что в сделке вообще не выражено воли сторон, и обнаружение заблуждения только с ясностью указывает на отсутствие воли.
Савиньи различает «подлинное» (echter Irrtum) заблуждение и «неподлинное» (unechter Irrtum). Подлинным он называет такое заблуждение, которое является положительным основанием известных юридических последствий; напр., таков случай заблуждения относительно существования долга, которое повело сначала к его уплате, а впоследствии создает condictio indebiti. Заблуждение, состоящее в несоответствии между волей и внешним ее выражением, заблуждение в сделке, Савиньи называет неподлинным[83].
Эта терминология едва ли целесообразна. Заблуждение в сделке является таким же подлинным заблуждением: оно в равной степени существенно. Называние его неподлинным может только вызвать недоразумения.
Выводы, которые Савиньи делает из этого различия, весьма важны. Он находит, что извинительность или неизвинительность по отношению к неподлинному заблуждению, или заблуждению в сделке не имеют никакого значения. Конечно, достойно порицания, если лицо вследствие грубой невнимательности ложно понимает предложение своего контрагента и соглашается с ним благодаря такому недоразумению. Но прежде всего здесь нет согласия воль, без чего договор немыслим.
Взгляд Савиньи был бы неопровержим, если бы вопрос шел о какой-нибудь чисто философской или математической задаче. Здесь же дело идет о практической проблеме, которую нельзя решать с чисто отвлеченной точки зрения. Сделка, хотя бы только с внешней стороны, существует, а с этим так или иначе надо считаться.
Только тот, кто заблуждался извинительным образом, может опорочить двустороннюю сделку вследствие заблуждения; по общему принципу римского права, можно ссылаться только на извинительное заблуждение[84]. В источниках нет и намека на то, чтобы это правило оставалось без применения в случаях заблуждения в сделке. Главное основание данного правила, что не следует поощрять легкомысленное и поверхностное отношение к делу, — сохраняет свою силу и по отношению к заблуждению в сделке.
Мы называем заблуждение в сделке существенным, когда оно влечет за собою ее ничтожность, — несущественным, если таких последствий нет. Несущественное с этой точки зрения заблуждение не лишено еще всякого юридического значения. Так оно может быть принято в соображение при обмане и при эдильских исках по поводу скрытых недостатков проданной вещи.
По отношению к существенному заблуждению соблюдаются следующие правила:
1. Оно должно быть извинительно.
2. Оно должно касаться самого существа объекта. Не принимается в соображение простая ошибка в именах и названиях[85].
3. Заблуждение должно относиться к самой сделке; поэтому несущественно заблуждение в одних мотивах[86]. Впрочем, нередко трудно решить, к какой категории относится данное заблуждение.
4. Наконец, требуется значительность заблуждения. Заблуждение должно быть настолько значительным, что лицо, впавшее в заблуждение, поступило бы вопреки указаниям опыта и воззрениям гражданского оборота, если бы, зная действительное положение дела, заключило данную сделку. Обеспеченность прав крайне страдала бы, если бы из-за всякого незначительного заблуждения в составных частях сделки допускалось бы ее уничтожение[87]. Но точно провести границу между заблуждением существенным и несущественным весьма трудно. Римское правоведение искало точек опоры во внешних моментах, но так как это не привело к удовлетворительным результатам, то новейшая теория при разработке этого учения должна была пойти отчасти самостоятельным путем[88].
Здесь мы, главным образом, рассмотрим двусторонние возмездные договоры.
a) Значительным считается заблуждение относительно рода сделки[89], когда, напр., одна сторона желает подарить, а другая — получить в заем. Наоборот, если стороны согласны относительно всех условий сделки, а заблуждаются только в ее юридической характеристике, то такое заблуждение признается безразличным.
b) Значительным считается заблуждение в лице контрагента[90]. Впрочем, современный оборот знает множество сделок, напр., продажа на наличные деньги, в которых лицо участника не играет никакой роли и где ложное представление о личности другой стороны не имеет никакого значения.
Заблуждение в качествах другого контрагента безразлично, поскольку эти качества специально не индивидуализируют его[91].
с) Заблуждение в самом объекте сделки считается значительным[92].
Значение заблуждения в свойствах объекта сделки было у римлян спорно[93]. Господствовавшее мнение признавало значительным полное заблуждение в составе материи объекта — error in substantia[94]. Таким образом решающим отличительным признаком была материя. Подобное решение вопроса касается одной лишь внешней стороны дела и с точки зрения современного естествознания вряд ли приложимо на практике[95]. Поэтому современные юристы считают заблуждение в свойстве вещей значительным в том лишь случае, если в силу ошибочно приписываемых качеств объект сделки, по господствующим в гражданском обороте воззрениям, должен быть отнесен не к тому роду вещей, к которому он принадлежит в действительности. Различия в материи с этой точки зрения весьма часто не требуется[96].
Кроме того, принимается в соображение заблуждение в таких свойствах вещи, которые были особо указаны при заключении сделки, как существенные[97].
Недоразумение, возникшее между сторонами по поводу подлежащей уплате суммы, может возбудить сомнения в наличности необходимого для сделки соглашения сторон и быть существенным. При известных обстоятельствах такое недоразумение не исключает возможности соглашения. Если продавец требует цену низшую, а покупатель но недоразумению согласен и на высшую цену, то соглашение состоится в сумме низшей, на которую покупатель будет также согласен, раз он согласен и на сумму высшую[98][99].
1. Принуждение может заставить заключить сделку, которой однако жертва принуждения вовсе не желала. Напр., несмотря на сопротивление лица, его рукой выводится подпись на векселе. Такое принуждение, заключающееся в физическом насилии, называется vis absoluta[101]. Юридической сделки тут не возникает.
2. Чаще встречается принуждение, противозаконно заставляющее лицо совершить определенное действие — вынуждение, vis compulsiva.
Подобные вынужденные сделки действительны[102], так как лицо их все-таки желало[103], но их можно опорочить при помощи исков и процессуальных возражений. Однако такое опорочение в Риме допускалось не легко. Придавать значение всякому действительному или мнимому воздействию казалось опасным для гражданского оборота и кредита. В силу этого для опорочения требовалась безнравственная угроза значительным злом, способная произвести впечатление и на людей бесстрашных и хладнокровных[104]. Таким образом для предъявления иска — actio quod metus — необходимы следующие условия:
а) Угроза значительным злом. Источники упоминают здесь об опасности для здоровья, жизни и свободы лица, которому угрожают, и его близких[105]. Без сомнения, здесь можно считаться и с крупными опасностями для имущества[106].
Угрозы распространением дурных слухов сами по себе не имеют значения; но иначе смотрят на клевету, влекущую за собою серьезные убытки, которые нелегко предупредить[107].
То же самое можно сказать и относительно заведомо ложных кляуз и доносов. Сами по себе они не принимаются в соображение, но если с ними сопряжена действительная опасность, то они являются серьезным основанием для оспаривания сделки[108].
b) Опасность при угрозах должна быть настоящей[109] и неотвратимой[110][111].
c) Никакого опорочения не допускается в том случае, когда лицо имело право принудить к заключению данной сделки. Сюда впрочем не относятся угрозы, высказанные при таких обстоятельствах, когда представляется нарушением добрых нравов добывать подобным образом нужное волеизъявление. Напр., кто-нибудь принуждает другого заключит сделку угрозою, что донесет о нераскрытом еще преступлении, которое это лицо действительно совершило[112].
d) Угроза должна влечь за собою имущественный ущерб. Последнего нельзя усматривать в случае вынужденного угрозами платежа по обязательству, срок которому уже наступил[113].
Опорочить можно только такие сделки, которые возникли при помощи угроз. Сделки же, целью которых было отвращение угрожавшего зла, напр., для защиты от ярости толпы, конечно, остаются действительными[114].
3. Еще в древние времена претор, в зависимости от обстоятельств дела, давал потерпевшему в случае заключения сделки по принуждению — in integrum restitutio[115].
К концу республики преторская власть установила особый иск — actio quod metus causa[116] и стала давать exceptio quod metus causa против исков, которые возникали из вынужденных сделок. С тех пор применение in integrum restitutio ограничивалось только теми случаями, когда она оказывалась более целесообразной, нежели упомянутый иск; так, напр., она допускалась в случае вынужденного принятия наследства[117].
Actio quod metus causa направлена против принудителя, а также против всякого, кто извлечет выгоду от принуждения. Однако предмет и цель иска в обоих случаях не одни и те же. Принудитель обязан возместить полностью причиненный им ущерб, третьи же лица, неповинные в принуждении, должны выдать только то, что́ поступило в их имущество благодаря принуждению[118].
Согласно римскому судопроизводству при actio quod metus causa претор отдавал предварительно приказ ответчику удовлетворить требования истца. В случае неповиновения ответчик присуждался к четверному вознаграждению[119]. Спустя год — annus utilis — присуждение ограничивалось пределами действительных убытков[120]. Современному же праву чужды подобный предварительный приказ и добавочные штрафы.
4. В некоторых исключительных случаях в римском праве вынужденные сделки признавались ничтожными[121]. Сюда относилось вступление в брак по принуждению, так как по римским взглядам брак по существу своему требует свободного соглашения брачующихся. По современному же праву браки по принуждению подлежат только оспариванию[122].
1. Обманом — dolus в тесном смысле — называется умышленное вовлечение другой стороны при заключении юридической сделки в заблуждение в ущерб ее интересам (schädigende)[123][124].
При помощи обмана можно вызвать внешнее волеизъявление лица без соответствующего участия его воли; напр., лицу мошенническим образом подсовывается документ для подписи. Сделанное таким образом изъявление ничтожно, так как здесь не было воли. Но обыкновенно обман направлен на то, чтобы склонить свою жертву к заключению сделки. Если это удается, то сделка возникает, так как здесь все-таки налицо и воля, и ее изъявление, но подобная сделка вследствие обмана признается порочной.
2. Древнеримское право считалось с обманом только в исключительных, особенно вопиющих случаях[125]. В последнее время республиканского периода преторы стали давать всем потерпевшим от обмана особые иски и возражения; эти меры дали важное удовлетворение запросам справедливости, но вместе с тем стали угрожать твердости и обеспеченности договоров[126][127].
Упомянутые иски давались только против виновников обмана[128] и их наследников[129]; против третьих лиц они не допускались и следовательно применялись не так широко, как actio quod metus causa. Объясняется это тем, что принуждение является более опасным и явным противником права, чем обман.
3. Обман может заключаться в изображении словами или действиями ложного фактического положения, равно как и в сокрытии истинного положения вещей путем умолчания[130].
Безусловной откровенности при заключении сделки право требовать не может. Умолчание о фактическом положении является обманом только в том случае, если дело идет о таких обстоятельствах, о которых принято упоминать в честной и солидной деловой жизни, равно как и в тех случаях, когда лицо при заключении сделки принимает вид, будто оно с совершенной откровенностью излагает все обстоятельства дела, напр., в проспекте по поводу учреждения акционерного общества[131].
Разговоры и слова, которые на благоразумного контрагента не должны иметь решающего значения, напр., рекламы, — не считаются обманом.
4. Обманутый может требовать по своему выбору или
a) отмены обманной сделки со всеми ее последствиями, равно как и возмещения убытков, происшедших от уничтожения предположенной сделки — иск о расторжении (Rescissionsklage), — или
b) вознаграждения за разницу между стоимостью действительной сделки и заключенной сделки — иск о разнице (Differenzklage)[132][133], с оставлением в силе самой сделки.
Условиями — condiciones — называются присоединяемые сторонами к юридическим сделкам определения, в силу которых правовые последствия сделки ставятся в зависимость от будущих неизвестных событий[135][136].
1. Условная сделка прежде всего приспособляется к возможным в будущем неожиданностям[137]. Однако очень часто условие преследует особую цель: побудить другую сторону к действию или упущению. Так напр., получение наследства ставится в зависимость от вступления в брак данного лица с известной особой или от невступления во второй брак; маклеру обещают известную сумму, если чрез его посредство состоится продажа имения. Ставя путем таких условий действительность сделки в зависимость от будущих событий, заинтересованные лица стремятся к тому, чтобы вместе с тем и эти события наступили. Для достижения этого но возлагают на участников в сделке каких-либо обязанностей, а обещают выгоды в случае наступления желаемого отношения[138].
2. Присоединение условия зависит от усмотрения сторон; в нем проявляется их частная инициатива. Поэтому и различаются истинные условия — так наз. condiciones facti — от законных условий — так наз. condiciones juris, ставящих сделку в силу объективного права (самого закона) в зависимость от будущих неизвестных событий[139]. Условием последнего рода будет, напр., для действительности предсмертного распоряжения пережитие предполагаемым наследником своего наследодателя.
3. Спорен вопрос, что̀ именно является в условной сделке условным, т. е. неизвестным, зависимым. Многие придают такое значение воле[140]. Однако воление есть акт психической деятельности, заключающийся в определенном решении. Последнее состоялось или не состоялось, и этого не могут изменить будущие события. Тот, кто, быть может, только после долгого размышления и серьезной борьбы решил изъявить свою волю условно, все-таки хотел несмотря на то, что впоследствии это условие и отпало. Таким образом является неизвестным не воля, а ее результат, в данном случае — юридическая сделка. Другими словами, только юридический эффект ставится волею в зависимость от условия[141].
4. Условия впервые начали появляться в Риме при распоряжениях на случай смерти. Так как последние назначены регулировать будущие отношения, то в них естественно принимаются во внимание различные случайности в будущем и делаются соответственные распоряжения. В сделках между живыми условия стали применяться позднее, а в сделки двусторонние, как-то: куплю, наем[142], товарищество[143], они введены были даже не без борьбы.
Наконец, допущение условий стало общим правилом[144]. Только при некоторых сделках, где требуется непоколебимое изъявление воли, условия не допускаются[145][146]. Это относится преимущественно к сделкам семейного права: невозможно условное вступление в брак[147], усыновление[148] и признание законности ребенка. Условное обручение однако возможно.
5. Безусловные сделки называются «чистыми» — pura[149]. В широком смысле под ними разумеются сделки без всяких побочных определений.
1. Простейшей формой условного волеизъявления всегда будет условное предложение с «если» — «si»[150]. В гражданском обороте однако пользуются часто и менее типическими формами. Напр. говорят: ты получишь заем в том «предположении», что твой дом будет готов через год. Это несомненное условие. Одну и ту же гипотетическую мысль можно выразить различными предложениями, напр., «я согласен дать тебе взаймы; валюта будет выдана по окончании постройки твоего дома».
2. Событие, поставленное условием, может быть или фактическим, напр., если N. умрет, или юридическим, напр. если N. даст мне взаймы.
Условия бывают:
a) положительные — affirmativae, когда для своего наступления они требуют известных перемен, или условия отрицательные — negativae, когда наоборот перемен не требуется.
Формулировка положительных условий бывает по большей части утвердительная, а отрицательных — отрицательная. Однако внешняя форма не имеет решающего значения[151]; так, напр., безразлично, выражено ли условие в утвердительной форме: «если ты останешься холостым» или в отрицательной: «если ты не женишься»; в обоих случаях оно будет отрицательным, так как предполагается отсутствие всяких перемен.
b) Далее условия бывают произвольные — potestativae — и случайные — casuales[152].
Произвольные условия для своего исполнения требуют действия или бездействия лица управомоченного под условием. Их называют чисто произвольными условиями, если их исполнение зависит исключительно от воли лица управомоченного, напр., «если он захочет» или «если он назначит N. наследником»[153], и смешанными, если их исполнение не зависит исключительно от воли лица управомоченного, напр., «если ты женишься на X.»[154].
Одним из важных видов произвольных условий являются условия отрицательные — condiciones in non faciendo, требующие бездействия, напр., невступление во второй брак[155].
Случайные условия суть такие, при которых воля условно управомоченного не может содействовать их исполнению. Они могут заключаться в явлениях природы, напр., в случае повторения землетрясения, или в действиях третьих лиц.
с) Существенным представляется деление условий на отлагательные — суспензивные — и отменительные — резолютивные.
Условия суспензивные откладывают наступление сделки. Они могут также сделать условными отдельные составные части и такой сделки, которая сама по себе является безусловной[156]. Так напр., кто-нибудь при продаже выговаривает себе уплату цены известными акциями, если они достигнут нормального биржевого курса.
Резолютивные условия имеют целью расторжение уже состоявшейся сделки в случае наступления условия, напр., продажи в случае несвоевременной уплаты покупной цены, или упразднение семейного фидеикомисса в пользу сыновей и агнатов его учредителя в том случае, если после смерти последнего останутся только дочери.
В случае резолютивного условия наряду с главной сделкой устанавливается добавочный договор, который прекращает ее условным образом. Условие такого побочного договора суспензивное[157]. С его наступлением добавочный договор получает силу и прекращает главную сделку[158]. Но, принимая во внимание только этот конечный результат, такую сделку в ее совокупности называют обыкновенно резолютивно-условной.
Условия ненастоящие, мнимые имеют форму условий, но не являются таковыми по существу. Одни из них не имеют никакого юридического значения, другие его имеют, но не в том смысле, который свойствен истинным условиям.
1. Мнимыми условиями являются так наз. необходимые условия, т. е. события неминуемые. Они могут быть и отрицательными; но было бы неправильно называть их, как это часто делают, отрицательно невозможными[159]; здесь дело идет не об одном из видов невозможности, а о необходимости.
Необходимые условия в действительности не обусловливают, но при известных обстоятельствах отсрочивают безусловную сделку[160]. Напр., обещание А. дать В. сто, если С. умрет, есть не условие, а срок[161].
2. Не имеет также значения простое повторение правового условия, напр., такое определение наследодателя: «если моя жена переживет меня, то она наследует мне», так как наследовать, очевидно, может только тот, кто переживет наследодателя; или: «если мои наследники вступят в права наследства, то должны выплатить Тицию отказ в 1000», так как уплата отказов производится только после принятия наследства[162].
3. Не представляются настоящими условия, относящиеся к прошедшему или настоящему времени — in praeteritum или in praesens collatae, так как они ставят юридическую сделку в зависимость от обстоятельства, которое уже определилось[163]. Если лица, заключающие сделку, не знали еще о данном событии, как это в подобных случаях обыкновенно бывает, то будущее только разъяснит происшедшее, но не принесет с собою исполнения условия.
4. Невозможные условия являются также лишь мнимыми. Это такие условия, которые не могут исполниться.
Невозможные суспензивные условия уничтожают распоряжения между живыми[164]; невозможные резолютивные не оказывают на них никакого влияния.
Распоряжения на случай смерти, поставленные в зависимость от невозможных суспензивных условий, получают непосредственно юридическую силу. Условие рассматривается, как будто оно вовсе не было написано. Более подробные объяснения этого вывода будут представлены в наследственном праве[165].
5. Наряду с невозможными условиями стоят условия безнравственные. Под этим разумеются такие условия, которые для своего исполнения требуют безнравственного действия или упущения, напр., «ты получишь 100, если подожжешь фабрику А.» Безнравственными условиями считаются и такие, с нравственной точки зрения допустимые действия или упущения, включение которых сообщает сделке безнравственный характер, особенно характер вымогательства, напр., «обещай дать мне 1000, если я отдам тебе твои бумаги сохраняющиеся у меня»[166][167].
6. Бессмысленные — perplexae — условия отличаются от невозможных. Они заключают в себе внутреннее противоречие. В силу этого в качестве отлагательных условий они делают ничтожными всякие распоряжения, не исключая и распоряжений на случай смерти[168]. Бессмысленные резолютивные условия рассматриваются, как будто они не были написаны.
С точки зрения господствующего воззрения невозможно ставить сделку путем условий в зависимость исключительно от произвола лица обязавшегося, так как согласие под условием согласия на самом деле не есть согласие[170]. В силу этого в качестве условия может быть поставлено только какое-либо другое действие условно обязанного или усмотрение его, как сведущего лица.
С этим взглядом не согласуется известная источникам и практической жизни купля на пробу, которая заключается под условием, что товар понравится покупателю[171], так как изъявление одобрения или неодобрения зависит всецело от его произвола[172].
Правильным признается следующее. Нужно различать два случая:
a) Заявление лица, что вступление его в данную сделку зависит в будущем от его воли и усмотрения, часто имеет тот смысл, что оно в настоящее время отклоняет заключение сделки и только подает надежду на возможность заключения ее в будущем, не связывая однако себя юридически. Так напр., кто-нибудь заявляет купцу, что он купит предложенную ему вещь, если к будущему празднику Рождества она будет нужна ему, или если у него окажутся деньги, или если ему придет желание купить ее. Допустим, что купец выразил при этом свое согласие, то заключения сделки все-таки не последует. Здесь разногласие (dissensus), но нет согласия (consensus)[173].
b) Совершенно иначе обстоит дело, когда лицо заключает сделку под тем условием, что оно пожелает ее соблюсти, в особенности, напр., если купленные товары понравятся. Здесь есть соглашение, хотя та сторона, которая еще оставляет за собой окончательное решение, пока еще считается свободной. Ее предстоящее изъявление обозначаете в таком случае не заключение договора, а исполнение условия уже заключенного договора. Одностороннего его выражения достаточно, чтобы завершить сделку. Здесь нет надобности в принятии изъявления другой стороной, как это требовалось бы в том случае, если бы еще предстояло заключить договор. Изъявление это не связано также и формами, которым иногда подчиняется самое заключение сделки.
Нередко утверждают, что условия, исполнение которых зависит от воли лица обещающего, должны подчиняться особым правилам, в частности, что в отношении их не допускается обратного действия. Это едва ли справедливо[174].
Условная сделка прежде всего находится в стадии неопределенности — in pendenti. Только будущее приносит с собою разрешение или в сторону исполнения условия — condicio exsistit, после чего сделка становится вполне действительной, или в смысле отпадения условия — condicio deficit, после чего сделка расстраивается.
1. В промежуточное время права, поставленного в зависимость от наступления условия, еще не существует.
Оно может и не осуществиться[176].
Так напр., если должник, обязанный в действительности условно, в неведении этого обстоятельства или считая условие уже наступившим, платит по ошибке свой долг, то он получает право требовать обратно уплаченное путем condictio indebiti[177] в течение всего времени, пока условие находится в нерешительном состоянии; кредитор вправе удержать уплаченное в виде обеспечения — cautio — только в том случае, если должник был обязан к представлению платежа. Если же условно обязанный должник, зная, что условие находится еще в нерешительном состоянии, произведет уплату, то это будет с его стороны лишь установлением обеспечения; долг признается погашенным только по исполнении условия[178].
При условной передаче собственности отчуждающее лицо на время нерешительного состояния условия остается собственником отчуждаемой вещи; оно может ее виндицировать[179], отчуждать и обременять сервитутами[180]. Даже передача вещи делает условно управомоченное лицо лишь юридическим владельцем[181]; поэтому оно в случае корыстного отчуждения вещи подвергается ответственности за растрату.
2. С момента заключения сделки условно уполномоченный является уже обеспеченным в своих расчетах. Это выражается в следующих положениях права:
а) К древним временам восходит правило jus civile: quotiens per eum, cujus interest condicionem non impleri, fiat, quominus impleatur, perinde haberi ac si impleta condicio fuisset[182].
Условие считается исполнившимся, как бы в возмездие условно обремененному лицу, если последнее вызвало его неисполнение. Правило это не распространяется на те случаи, когда исполнение условия прямо предоставлено собственному решению стороны, напр., в случае купли на пробу. Однако, для применения этого правила вовсе не требуется, как утверждают многие, наличности злого умысла со стороны условно обязанного; достаточно чтобы он, вопреки смыслу сделки, намеренно препятствовал исполнению условия[183].
b) Условно обязанный отвечает перед другой стороной за виновные действия во время нерешительного состояния условия, особенно за повреждение и разрушение объекта долга[184].
c) Он должен представить обеспечение при завещательных отказах всегда, если только наследодатель не освободил его от этой обязанности[185]; в сделках же между живыми лишь в случае угрожающего ущерба[186].
d) Условное притязание может быть заявлено и в случае конкурса над должником[187].
e) Оно подлежит отчуждению и залогу[188].
1. Утвердительные условия исполняются, когда осуществляются те события, которые составляют их содержание; они не сбываются, когда становится очевидным, что эти события уже не могут произойти[189]. Отрицательные условия исполняются, когда становится несомненным, что не наступит то событие, ненаступление которого составляет содержание условия; они не исполняются, когда подобное событие осуществится[190].
2. Нередко возникают сомнения по поводу значения условий. Их нельзя обсуждать односторонне на основании буквального смысла, а следует принимать во внимание основные намерения сторон, которые часто могут выясниться лишь из цели сделки и всей ее совокупности[191].
а) Так особенно часто подает повод к спорам толкование произвольных условий[192]. Достаточно ли, чтобы условно управомоченный сделал со своей стороны все, что̀ необходимо для осуществления условия, хотя бы никакого результата и не последовало, или же результат должен быть непременно налицо? При распоряжениях на случай смерти, связанных с таким действием условно управомоченного лица, которое требует для своего выполнения содействия непосредственно заинтересованного третьего лица, применяется юридическое предположение в пользу исполнения условия, а вместе с тем и осуществления завещательного отказа. В силу этой презумпции при таких условиях в сомнительных случаях достаточно заявления условно обязанной стороны о готовности выполнить поставленное условием действие, хотя бы она и натолкнулась на отказ третьего лица[193]. Если напр., кто-либо назначен наследником под условием женитьбы на X., то для исполнения условия достаточно, чтобы он сделал X. предложение, хотя бы даже это предложение было отвергнуто.
На сделки между живыми это правило не распространяется[194].
b) Если условие заключается в действии, допускающем повторение, напр., в выдаче бедным 1000 рублей, то обыкновенно считается недостаточным, чтобы такое действие произошло случайно без знания действующего лица о существующем распоряжении; условие считается выполненным только в том случае, если лицо совершает эти действия зная о данном распоряжении[195].
3. Выше было уже указано, что условие предполагается исполнившимся, когда лицо, обязанное на основании сделки, вопреки договору, мешает выполнению условия[196].
1. С отпадением условия сделка уничтожается. Все предоставленное в промежуточное время в качестве исполнения или обеспечения должно быть возвращено обратно. При договорных сделках обратное требование осуществляется путем иска из договора[197].
2. Наступление условия заканчивает сделку. Лишь с этих пор условный должник обязан чинить удовлетворение. На этом основании исполнение должно быть возможным именно теперь. Условная купля становится, напр., перфектной только если предмета купли существует еще в момент наступления условия[198][199].
Наступление условия есть факт укрепляющий право[200]. В этом смысле принято говорить об обратном действии — retrotractio — условия.
Теория условий теряет свою прочность, если не признавать, как это делают некоторые, обратного действия[201][202]. Точно также ошибочно считать это обратное действие фикцией, в силу которой сделка признается действительной с самого момента ее заключения.
Значение обратного действия состоит в том, что моментом возникновения сделки считается время ее заключения, а не время исполнения условия, ибо благодаря своему заключению сделка приобретает прочное положение в правовой жизни[203]. Этот вывод имеет особую важность по отношению к вещным правам. Условное перенесение права собственности в силу обратного действия дает приобретателю защиту на случай всяких других распоряжений отчуждателя по отношению к этой вещи после заключения сделки. Условно предоставленные вещные права на чужие вещи, а главным образом условные залоговые права получают свое место в ряду вещных прав, смотря по времени их дарования, а не по времени исполнения условия.
Напротив, обратное действие условия не имеет того значения, что условно управомоченному лицу принадлежит право пользоваться объектом сделки в промежуточное время до разрешения условия[204]. Ничто однако не препятствует признавать за ним это право на случай наступления условия[205]. При сомнении можно даже считать, что оно предоставлено именно ему, раз предварительно передано владение[206], напр., при купле на пробу или при суспензивном перенесении права собственности до уплаты покупной цены. За это покупатель обязан со времени приобретения владения платить проценты с покупной цены, так как он не должен одновременно пользоваться и вещью и ее ценой[207].
Условное право может быть осуществлено путем иска только после наступления условия; в этом смысле оно ограничено сроком.
1. Отпадение резолютивного условия укрепляет сделку. Установленные на случай наступления условия обеспечения должны быть возвращены.
2. Исполнение резолютивного условия[209] имеет или только личное последствие, или и вещное действие[210].
a) Цель такого условия может заключаться в личном обязательстве сторон, направленном на восстановление прежнего положения. Правовое положение третьих лиц этим не затрагивается. Напр. условие о том, что покупатель прекращает сделку купли, если товары ему не понравятся, имеет только личное действие[211].
b) Резолютивное условие может, что́ многими впрочем оспаривается, иметь и вещную силу. В таком случае оно действует шире. С его наступлением прежнее состояние восстановляется само собой так, что всякое, основанное на такой условной сделке изменение, прекращается непосредственно. Устранение это распространяется как на стороны, так и на третьих лиц, права которых основываются на данной сделке. Resoluto jure concedentis resolvitur jus accipientis.
Древнейшему римскому праву вещные отменительные условия были совершенно чужды. Впервые они были признаны при продаже под lex commissoria и addictio in diem.
Lex commissoria есть добавочный договор, на основании которого продажа, в случае несвоевременной уплаты покупной цены, может быть расторгнута продавцом[212]. Под addictio in diem разумеется другой добавочный договор, могущий привести к тем же последствиям, если в пределах определенного срока продавцу будут сделаны третьим лицом более выгодные предложения[213]. Такие добавления без вещного действия имели бы мало значения; в особенности это можно сказать относительно lex commissoria. Вызвана она сомнениями в платежеспособности покупателя; ее значение заключается в вещной гарантии уплаты покупной цены.
Еще в начале императорского периода на lex commissoria и addictio in diem смотрели как на суспензивные условия. Этим путем достигалась цель вещного обеспечения продавца, так как он удерживал за собой право собственности до вручения ему покупной платы или до истечения определенного срока ожидания лучших предложений. Но в других отношениях такое решение вопроса не вполне согласовалось с интересами обеих сторон. Так в промежуточное время покупатель не имел права распоряжаться вещью и не приобретал на нее прав по давности, а продавцу грозила еще опасность гибели вещи.
Намерения и интересы сторон нашли поэтому более полное удовлетворение во взгляде на lex commissoria и addictio in diem в сомнительных случаях, как на резолютивные условия с вещным характером. Такой взгляд возник под авторитетным влиянием Юлиана[214]. С этих пор в Риме стали признаваться и в других случаях отменительные условия с вещным характером[215][216].
Юридически отношение складывается следующим образом: Во время нерешительного состояния вещного резолютивного условия приобретатель имеет все права собственника. На основании этого он может отчуждать вещь, обременять ее вещными повинностями и имеет все иски собственника. В случае же ухудшения объекта, другая сторона может требовать установления гарантии и по отношению к третьим приобретателям вещи.
С наступлением резолютивного условия тотчас воскресает прежнее состояние и притом с обратным действием[217]. Однако приобретение плодов и других выгод за промежуточное время не считается ничтожным. Может возникнуть только личная обязанность стороны выдать эти выгоды на основании договора[218].
Присоединяемые к юридическим сделкам сроки бывают определенные или неопределенные.
Неизвестным может быть момент (дата) наступления события, и спрашивается только «когда» оно произойдет — dies incertus quando.
Может быть неизвестным самое наступление события, когда спрашивается «наступит ли» оно — dies incertus an.
Неизвестность первого рода называется относительной — relativa, а второго рода абсолютной — absoluta.
Оба вида сроков могут переплетаться между собой и тогда возникают следующие комбинации:
а) Определены и наступление события и его момент, напр., когда ясно определяется по календарю день — «3 марта 1904 года», или когда календарный день можно заранее вычислить — «3 месяца а dato»; при этом несущественно, чтобы этот день непременно был известен сторонам при заключении сделки, напр. «через год на Пасху».
b) Определено наступление события, но не определен его момент, напр. в день смерти X. Сюда относится также случай уплаты долга «по уведомлению», ибо было бы излишним сомневаться, что уведомление когда-либо произойдет, равно как и разрешение платежа покупной цены «по усмотрению», так как под этим выражением в обороте подразумевается соответствующий обстоятельствам срок[219].
c) Определен момент наступления события, но не решено его наступление, напр. «в тот день, когда достигнешь совершеннолетия».
d) Момент и наступление события не определены, напр. «в день твоей свадьбы»[220].
Не все юридические сделки допускают сроки. Существуют сделки, как-то: усыновление, эмансипация, принятие наследства, которые становятся ничтожными чрез присоединение к ним сроков[222]. В случае назначения на срок наследника действительно только само назначение, срок же рассматривается как не присоединенный[223].
Сроки могут быть или начальными, если отлагают начало действия сделки, или конечными, если они ее прекращают[224].
1. Начальный срок, который наверно должен наступить, и начальный срок абсолютно неопределенный существенно разнятся между собой по действию.
а) Права, поставленные в зависимость от определенного срока, возникают тотчас же, но их осуществление откладывается.
Таково было прежде общепринятое воззрение[225]. В последнее время большинство утверждает, что срочное право есть право будущее и возникает только с наступлением срока[226]. Это неправильно. Срочное право представляет собой юридически обеспеченное благо, принадлежащее к составу моего имущества, но только отсроченное в своем осуществлении.
Все сказанное относится к правам требования[227][228], залоговым правам[229] и сервитутам[230]. Что́ же касается перенесения права собственности с присоединением начального срока, то оно совершается только с наступлением этого последнего[231]; до этого времени существует только право на приобретение, которое впрочем может быть и вещного характера. Объясняется это своеобразной конструкцией права собственности. Как право всестороннего и исключительного господства над вещью, оно ни для кого не может возникнуть, пока кто-либо другой сохраняет еще право собственности на вещь[232].
b) Те права, которые должны возникнуть в абсолютно неопределенный срок, еще не существуют. Таким срочным правам присущ в то же время и условный характер.
2. Известные правоотношения рассчитаны исключительно на временное действие[233]. Сюда относятся наем, поручение, товарищество и узуфрукт. Назначение конечного срока здесь вытекает из самой природы этих правоотношений и ограничивает их продолжительность, но не касается вытекающих из них притязаний[234].
Права другого рода, наоборот, не допускают ограничений конечным сроком. Сюда в особенности относится право собственности. В классическое время поэтому можно было только договорным путем, т. е. лично обязать приобретателя вернуть вещь по истечении известного времени. Юстиниан однако дал конечному сроку при собственности вещную силу с непосредственно отменительным характером[235].
I. Modus — есть возложение (Auflage), присоединяемое к безвозмездному предоставлению имущества[237]. Возложение обыкновенно встречается при дарениях и распоряжениях на случай смерти; но оно допускается при всяких односторонних предоставлениях известных выгод, напр. при обещании награды и даровании привилегии[238].
Обычная форма возложения такова: «при условии, что», но подобная редакция отнюдь не означает присоединения условия в техническом смысле.
Содержание возложения заключается чаще всего в денежных выдачах[239], но оно может состоять и в других действиях, напр. в принятии имени наследодателя[240].
Сделки с возложением преследуют двоякую цель. Главная их цель — акт щедрости по отношению к известному лицу; этой целью определяется характер самой сделки. Побочная цель заключается в осуществлении возложения.
Возложение должно быть сделано с тем намерением, чтобы юридически обязать данное лицо. В противном случае оно будет простым советом[241], желанием, на исполнение которого можно надеяться в расчете на чувства благодарности или приличия, но без какой-либо юридической гарантии.
Исполнение возложений обеспечивается различно при дарениях и при распоряжениях на случай смерти.
1. При распоряжениях на случай смерти исполнения возложения могут требовать прежде всего наследники. В настоящее время нередко назначаются душеприказчики, на обязанности которых лежит между прочим и забота о выполнении возложений.
2. При дарениях[242] наблюдать за исполнением возложений должен сам даритель, или, после его смерти, его наследники.
a) Он имеет право требовать возвращения дара в том случае, если возложение не будет исполнено в установленный или обусловленный обстоятельствами дела срок. Для этой цели он имеет личный иск — condictio[243]. Если возложение заключалось в том, что даритель выговорил себе алименты от одаряемого, то он сверх того еще может требовать возвращения дара при помощи vindicatio utilis[244].
b) Исполнение возложения даритель может требовать еще путем actio praescriptis verbis в том случае, если дело идет о денежной выдаче, к которой другая сторона обязалась при принятии дара[245].
Если при возложении имелись в виду интересы третьего лица, то это последнее располагало самостоятельным иском об исполнении возложения, несмотря на то, что обыкновенно в Риме третьи лица не имели права иска из договоров, заключенных контрагентами в их пользу[246].
Возложение имеет общие черты с произвольным суспензивным условием. Как-то, так и другое присоединяется к сделке с намерением побудить другую сторону к известному действию или упущению, но цель в обоих случаях достигается различными путями: Условие отлагает, возложение же обязывает[247]. Присоединение условия производит более сильное воздействие, так как сделка осуществляется только в том случае, если лицо условно управомоченное исполнит возложенное на него действие. Это нередко ведет к уничтожению самой сделки. Так будет, напр., в случае условного отказа, когда легатарий умрет прежде, чем успеет выполнить поставленное ему условием действие. Если же к отказу присоединено будет возложение, то легатарию не грозит подобная опасность, так как предоставление сохранит свою действительность несмотря на то, что исполнение возложения было невозможно с самого начала, или стало невозможным впоследствии без вины лица обремененного им[248], и даже когда оно безнравственно. Отсюда видно, что возложение является побочным элементом сделки, а не ее главной целью. Вот почему в интересах сохранения сделок, при сомнении, всегда считается присоединенным возложение, а не суспензивное условие[249].
II. Не все новейшие юристы усматривают в возложении особую форму юридической сделки. Многие подводят его под понятие предположения[250].
Виндшейд, автор этого учения, называет предположением всякое фактическое представление лица, побудившее ею к заключению сделки; при этом считается безразличным, предполагается ли что-нибудь уже случившимся, или оно по предположению стороны лишь должно случиться в будущем. Не требуется, чтобы предположение было стороной ясно высказано. Если впоследствии оно не оправдается, то надо считать, что выраженная воля совершить сделку была «недействительна», «неистинна», и потому сделка подлежит оспариванию. Предположение таким образом является, как бы «неразвившимся условием».
Подобная конструкция подкапывается под прочность гражданского оборота. То, что установили и о чем согласились стороны, ставится в данном случае в зависимость от нигде не выраженного представления одного из участников в сделке. Такой теорией можно поколебать надежность любого договора. На самом же деле с точки зрения практики нет даже сомнения, что стороны заключают сделку неизменно, и что они принимают на свой страх возможность неосуществления тех предположений, которые имелись ими в виду при заключении сделки[251].
Предположение, как общее юридическое понятие, не может найти применения. С правовой точки зрения имеет значение только то, что́ входит в сделку как ее составная часть, в особенности что́ является основанием имущественного предоставления[252] — causa сделки — наконец, что́ присоединяется к ней как возложение — modus[253]. Неисполнение последнего является причиной оспоримости сделки не потому, что исполнение возложения «предполагается», а потому что оно представляет собой составную часть сделки.
1. Не без основания условия, сроки и возложения обыкновенно соединяются в одну общую категорию так наз. побочных определений гражданской сделки[254].
Впрочем, многие оспаривают правильность такого обобщения на том основании, что условия и сроки в сделке не являются для сторон чем-нибудь второстепенным, а скорее представляют собой необходимые составные части сделки[255].
Как ни справедливо это возражение по отношению к отдельным условным или срочным сделкам, тем но менее перечисленные определения вполне правильно назвать по смыслу побочными, так как они не входят в самое понятие сделки в ее основных чертах[256]. Так, напр., мена товара на деньги есть сделка купли-продажи, независимо от того, заключена ли она условно или нет.
2. Побочные определения могут стоять в различных отношениях к главной сделке, что́ особенно существенно отражается на распределении тяжести доказательства.
а) Если ответчик в защиту против предъявляемого к нему иска ссылается на отлагательное условие или срок, то этим он утверждает, что в действительности была заключена иная сделка, а не та свободная от условий и сроков, на которой основывается иск; таким образом ответчик здесь прямо отрицает действительность сделки, указанной в иске. В силу этого уже истец должен доказать, что заключенная сделка свободна от условий и сроков[257].
b) Если ответчик, наоборот, указывает на то, что приведенная истцом в исковом прошении сделка была заключена под резолютивным условием или с возложением, то этим он признает самые обстоятельства обусловливающие иск и отрицает только наличность побочных волеизъявлений; в таком случае он должен доказать правильность своего возражения[258].
Обязанность доказательства падает, правда по другим основаниям, на ответчика еще и тогда, когда он ссылается на последующее присоединение суспензивного условия или срока; этим он указывает на частичное прекращение первоначально «чистой», сделки, а доказательство подобного обстоятельства всегда лежит на ответчике[259].
I. При заключении юридических сделок очень часто за нас действуют третьи лица. Деятельность их бывает или представляющей, или просто вспомогательной.
Различие между представительством и простым пособничеством очевидно, но с трудом поддается определению. Отличительная черта без сомнения состоит в том, зависит ли от воли третьего лица заключение сделки или нет[262]. Решение вопросов о наших делах принадлежит прежде всего нам самим, являясь делом чисто личным, и если мы уполномочиваем на него другое лицо, то этим самым мы в полном смысле слова ставим его на наше место (Stellvertretung).
Таким образом представитель есть лицо, обязанное заключать для нас сделки.
В сделках, где окончательное решение принадлежит самому хозяину, третьи лица, действующие вместе с ним, являются простыми пособниками. Они выступают без каких-либо полномочий, на основании обыкновенного поручения. В качестве такого пособника является в особенности посыльный, сообщающий сторонам наши волеизъявления; его функции ничем не отличаются от роли письма[263]. Он остается простым пособником и в том случае, когда ему дано поручение принять вместо нас изъявление воли другой стороны[264]. Таким же пособником является маклер, подготовляющий сделки, подыскивающий контрагентов и служащий посредником при взаимных переговорах[265].
II. Представительство бывает или непосредственным — прямым, или посредственным — косвенным.
1. Представитель непосредственный заключает сделку от имени хозяина сделки[266], т. е. стороной является этот последний, а не представитель. Не требуется непременно ясного выражения в сделке, что она заключена на имя хозяина; достаточно и того, чтобы из обстоятельств дела было видно, что стороной в сделке является лицо представляемое; напр. N. продает товары в складе А., в качестве его приказчика.
О непосредственном представительстве существуют два противоположных мнения. Согласно первому, настоящей стороной считается представитель, но результаты сделки ложатся только на ее хозяина[267]. Это так называемая теория представления (Repräsentationstheorie).
По другому воззрению, которое и нам кажется более правильным, стороной является сам хозяин сделки[268], причем, однако, наряду с ним действует в пределах своего полномочия и его представитель. Сделка поэтому возникает благодаря изъявлению обоюдной их воли[269]. Оба участника считаются ее основателями; на первом плане стоит представляемый, а за ним уже представитель[270].
2. Представитель посредственный заключает сделки за чужой счет, но на свое имя[271].
Посредственный представитель сам является стороною в сделке. В силу этого он один считается лицом управомоченным и обязанным по отношению к другой стороне, хозяин же сделки не приобретает прямо отсюда ни прав, ни обязанностей. Тем не менее сделка отражается на представляемом выгодно, или невыгодно. Она совершается на его счет, так как с одной стороны он может потребовать от представителя выдачи всего того, что тот приобрел вследствие заключения сделки; но с другой стороны он обязан возместить представителю издержки и освободить его от тех обязательств, которые из сделки вытекают.
1. Непосредственное представительство было чуждо древнейшему римскому праву и никогда не получало в Риме полного развития[273]. Объем и значение власти домовладыки долгое время делали его совершенно излишним для гражданского оборота. Домовладыке принадлежало непосредственно все, что́ при помощи его имущества или личным трудом приобретали его рабы, равно как и те рабы, на которые ему принадлежал узуфрукт, и наконец и те свободные люди, которыми он владел, считая их по извинительной ошибке своими рабами. Таким же образом к нему шли, в классическую эпоху, все приобретения его детей и других подвластных. Еще в юстиниановом праве подвластные дети приобретали для своего отца все то, что́ они добывали при помощи отцовского имущества[274]. Во всех этих случаях нельзя видеть представительства, так как приобретение происходило помимо воли подвластных и без ведома и воли домовладыки. Но тем не менее результаты здесь весьма часто получались те же, что́ и при представительстве. Такой оборота дело приняло в особенности с тех пор, как претор облегчил подвластным путь к кредиту тем, что стал предоставлять, при соблюдении известных условий и требований, исковые права против домовладыки по долгам из сделок его подвластных[275].
Ввиду того, что в древнейшую эпоху, для заключения всех необходимых сделок, можно было таким образом вполне обойтись наличными силами дома, выработалось положение, обратившееся в поговорку: per liberam personam adquiri nobis non potest[276].
Устанавливать свои права надлежит только путем собственных решений. Такова была основная римская идея. В силу этого и разрешалось заключать сделки под auctoritas опекуна даже таким несовершеннолетним, которые едва вышли из детского возраста. Тем более казалось необходимым, предоставить лицам совершеннолетним[277] лично устраивать свои дела.
2. С течением времени старинное положение стало серьезным тормозом гражданского оборота. Позднейшее, более развитое римское право по возможности обошло и ограничило этот принцип[278].
Представители могли охранять права третьих лиц, напр. путем запрещения построек или напоминаний об уплате по обязательствам[279]; они могли предпринимать акты управления и оказывать услуги в качестве посыльных[280]. Всем этим исключениям предоставлялось широкое применение. Допускалось также и приобретение владения через представителей[281][282].
В большинстве случаев обходились, предоставляя своеобразное развитие посредственному представительству. Капитан корабля — magister navis, — взявшийся вести судно третьего лица — хозяина корабля — exercitor navis, — и institor, поставленный во главе чужого коммерческого дела, приобретали права и обязывались по сделкам своего промысла прежде всего конечно лично. Но претор обеспечивал таким предприятиям необходимый кредит тем, что давал по долгам предприятия actio exercitoria против хозяина корабля и actio institoria против принципала, и по этим искам названные лица отвечали наряду со своими управляющими. Таким образом эти случаи посредственного представительства получили до некоторой степени значение непосредственного представительства.
Подобными мерами найден был практический исход; но принцип недопустимости непосредственного представительства все же остался непоколебленным[283].
1. По общегерманскому праву в обороте допускается как прямое, так и косвенное представительство. Личное совершение сделок требуется только в виде исключения, напр. при заключении брака и составлении завещания. Таким же образом поставлен вопрос и в Гражд. улож. для германской империи.
2. На представительстве посредственном основана комиссионная сделка. В смысле Торгового уложения комиссионером является тот, кто в виде промысла производит покупку и продажу товаров и ценных бумаг от своего имени, но за чужой счет[284].
3. Представительство непосредственное допускается вообще при имущественных сделках между живыми[285]. Особенно развито оно в торговом праве[286]. Здесь следует указать на некоторые общие основные положения прямого представительства.
При представительстве требуется воля представителя представлять хозяина сделки[287] и правомочие действовать за лицо представляемое — legitimatio.
а) Право это основывается прежде всего на полномочии. Последнее есть исходящее от хозяина сделки дозволение предпринимать вместо него юридические действия. Полномочие может быть дано путем заявления поверенному, но также и путем заявления тому третьему лицу, с которым должна быть заключена предполагаемая сделка. Полномочие является сделкой односторонней и потому не требуется заявления доверителю о принятии его предложения[288].
Полномочие большей частью идет рука об руку с обязательством уполномоченного действовать в пользу доверителя, т. е. с поручением — mandatum; но оно может быть дано и исключительно в пользу лица уполномоченного.
Полномочие носит чисто личный характер. Оно прекращается смертью как доверителя[289], так и уполномоченного, далее путем отобрания полномочия, о чем должно быть заявлено самому уполномоченному или третьему лицу, с которым он был уполномочен вступить в сделку и, наконец, путем отказа самого уполномоченного. Прочность оборота требует того, чтобы третьи лица пользовались защитой от невыгодных последствий в том случае, когда они, доверяя данному полномочию, извинительным образом не знали о его отмене[290]. Отказ лица, дающего полномочие, от права взять его обратно юридически недействителен, оно этим отказалось бы от своей юридической самостоятельности[291].
b) Отсутствие полномочия восполняется последующим одобрением. Это одобрение имеет обратное действие, оставляя впрочем неприкосновенными права, добросовестно приобретенные третьими лицами в промежуточный период времени[292].
Сделка, заключенная неуполномоченным представителем[293], находится в нерешительном состоянии, пока не последовало отклонения или одобрения. В этот период времени представитель уже не вправе более отступиться от сделки в ущерб лицу представляемому. Замедление одобрения следует рассматривать как отказ в нем[294].
c) За недееспособных действуют законные представители.
При такого рода представительстве нельзя говорить о простом исполнении воли хозяина сделки, выраженной определенно или в общих чертах в данном полномочии; здесь у представляемого не достает воли и этот изъян восполняется волей представителя, действующего за него.
d) Полномочие бывает специальным или общим.
Специальное полномочие дает право на совершение определенных сделок или определенной категории сделок, напр. на отчуждение земельных участков.
Общее полномочие дает право на управление целым имуществом или определенным кругом экономических отношений. При этом оно может ограничиваться управлением текущими делами[295], без права касаться самого состава имущества или предоставлять право на свободное управление — administratio libera — т. е. с правом отчуждения субстанции имущества и заключения мировых сделок. Право на свободное управление всем имуществом должно быть точно выражено или ясно вытекать из общего содержания полномочия и его целей. Раз этого нет, общее полномочие ограничивается управлением текущими делами[296]. Но и свободное управление не дает права совершать дарения, вытекающие из свободных побуждений. Дарения же, вызываемые самым управлением имуществом, напр. подарки слугам, или выдача наград по случаю праздников, разрешаются представителю[297][298].
4. При прямом представительстве права и обязанности из сделки ложатся непосредственно на лицо представляемое. Но представитель может оказаться ответственным за вину, именно в том случае, когда он без всякого основания выдавал себя за уполномоченного[299].
Нередко акты, имеющие подобие юридической сделки, оказываются лишенными действия, присущего нормальной сделке. Такие сделки именуются обыкновенно недействительными[300]. Мы называем их сделками с пороками (fehlerhafte).
Они бывают или ничтожными или оспариваемыми (entkräftbar).
Еще недавно в резком разграничении ничтожности и оспариваемости усматривали новое доказательство величия римского права. Однако в настоящее время многие отрицают внутреннее юридическое значение такого противоположения. По их мнению это различие сложилось исключительно на почве исторической; в Риме юридические сделки были недействительными или по цивильному праву — сделки ничтожные, — или же лишались действительности в силу преторской юрисдикции — сделки оспариваемые. Это различие де исчезло, после того как утратилось различие между цивильным и преторским правами. Вот почему в настоящее время может быть лишь один вопрос, вызывает ли известная совокупность юридических фактов задуманный сторонами результат или нет[301].
Подобные выводы не подвигают решения вопроса. В отдельных случаях историческое развитие римского права действительно могло чисто случайно установить границы между ничтожностью и оспариваемостью. Но в общем самое различие имеет свое основание в существе дела и сохраняет свое значение и до сих пор.
1. Ничтожные сделки имеют только вид юридической сделки, но лишены ее сущности.
Заключение сделки может быть засвидетельствовано документами или доказано иным способом и тем не менее не удовлетворять требования действительной сделки, ввиду ли отсутствия общих основных условий всякой сделки вообще, как-то право-и волеспособности участников или воли их совершить данную сделку. Далее бывает, что в конкретном случае не было тех особых условий, которые необходимы для предполагаемой сделки. Наконец, она может быть ничтожна и в силу обстоятельств, препятствующих ее возникновению, как напр. запрещение отчуждения, делающее отчуждение недействительным.
Бытие и небытие — абсолютно противоположны. Казалось бы, сама логика требует, чтобы ничтожность была всегда абсолютной. Это однако не вполне подтверждается. Возможна и относительная ничтожность в том смысле, что одна и та же сделка, не существующая при одних обстоятельствах, оказывается действительной при других.
а) Абсолютно ничтожная сделка юридически совершенно не существует. Установить такую ничтожность могут не только стороны, заключившие сделку, и их правопреемники, но и всякое заинтересованное в этом лицо[302]. Если же такая сделка стала известной суду, напр., из содержания искового прошения, то судья по долгу службы обязан обратить на нее свое внимание[303]. Поэтому он не может признать подлежащим удовлетворению иск, основанный на ничтожной сделке, даже в случае неявки ответчика или отказа его от возражений[304].
Для признания сделки ничтожной не требуется особого иска о ничтожности. Можно предъявлять иски и возражения, игнорируя ничтожную сделку, и только в том случае доказывать ее ничтожность, если бы она выставлялась как действительная. Впрочем каждое юридически заинтересованное лицо может потребовать судебного признания ничтожности сделки посредством особого иска направленного на разрешение преюдициального вопроса (Feststellungsklage[305][306]).
b) Ничтожность бывает относительной, когда на нее можно ссылаться не во всех случаях и когда это право предоставляется не всякому заинтересованному в этом лицу: нередко соображения целесообразности, справедливости и доброго порядка лишают известных лиц права ссылаться на ничтожность сделки, предоставляя его лишь определенным особо управомоченным на это субъектам[307][308].
c) В некоторых случаях для признания ничтожности сделки требуется предъявление особого иска о ничтожности. Так, напр., прекращение с формальной стороны правильно заключенного брака возможно только в исковом порядке, несмотря на его несомненную ничтожность[309]. То же самое соблюдается и по отношению к ничтожным судебным решениям[310].
2. Оспаривать можно и сделки действительные, но имеющие недостатки. Так как подобные сделки сами по себе признаются фундаментом известного правоотношения, то судья вправе и обязан постановить свое решение, основываясь на них, пока на их ничтожность не будет указано управомоченным на это лицом. Напротив, сделка сохраняет свое значение, если недостаток, скрывающийся в ней, ясно обнаружится на суде иным путем[311].
Таким образом, для прекращения или устранения действия такой сделки необходимо особое противодействие — прямое указание на основания ее оспариваемости. Эти основания в отдельности крайне разнообразны, и соответственно с ними варьируются также характер и объем противодействия, юридические способы оспаривания, наконец и лица, управомоченные и ответственные по этим процессам.
Оспаривание осуществляется обыкновенно путем возражений; иногда для этого требуется иск, при известных же обстоятельствах может последовать и непосредственное вмешательство со стороны властей — in integrum restitutio.
Часто спор поднимается одним из участников договора против другого и вызывается, напр., обманом; иногда он направляется и против третьих лиц, не являющихся сторонами в сделке, напр., в случае принуждения. Некоторыми основаниями спора пользуются только третьи лица; сюда относится иск кредиторов — actio Pauliana — против юридических действий их несостоятельного должника.
Отказ от спора устраняет недостаток сделки лишь в том случае, если отказывающееся от возражения лицо действительно вправе сделать такое заявление.
Вопрос, имеет ли силу утверждение сделок с пороками путем присяги, вызывает столкновение между государственным интересом и религиозным чувством. В течение полутора тысяч лет он разрешался источниками различным образом.
1. Римляне в общем не признавали подтверждения сделок с пороками путем клятвенного обещания[313]. Впрочем один указ Александра Севера отказал неполнолетним в in integrum restitutio относительно продаж, которые они подтвердили присягой «corporaliter», т. е. лично; считалось невозможным, кому бы то ни было предоставить льготу реституции ради нарушения присяги и верности[314].
2. В средние века спорили о значении и действии этого указа. В противоположность воззрениям Булгара, Мартин распространял его на ничтожные сделки неполнолетних вообще. Под его влиянием состоялась authentica «sacramenta puberum» императора Фридриха I, которая объявила действительными все недействительные сделки неполнолетних в случае их утверждения свободной, т. е. никем не вынужденной присягой. То же самое предписывали и папы, исключая лишь сделки, грозившие опасностью для спасения души[315].
3. Эти нормы вытекали из средневековых правовых воззрений, по которым произвол индивида мог подымать себя выше правового порядка. По новейшему общегерманскому праву отказ под присягой от оспаривания сделки с пороками обладает не большей силой, чем и простой отказ[316].
1. Ничтожные юридические сделки не приобретают силы, вследствие позднейшего отпадения основания их ничтожности[317].
В некоторых случаях однако ничтожность исчезает благодаря перемене известных обстоятельств. Так дарения между супругами становились действительными, если даритель умирал в браке раньше одаренного, не отобрав дара[318].
2. Исключительное значение имеет предписание, в силу которого истечение времени устраняет ничтожность отчуждения сельскохозяйственных земельных участков, принадлежащих неполнолетним, без согласия опекунских учреждений[319].
3. Ничтожные сделки получают силу, если их признание последует при таких же обстоятельствах, которые считаются необходимыми для заключения самой сделки. Тем не менее признание является самостоятельным актом и потому отнюдь не связано с формами, обязательными для признанной сделки, если только при заключении последней эти формы были соблюдены[320]. Признание имеет обратное действие[321], которое исключается лишь в том случае, когда ничтожность является следствием какой-нибудь запретительной нормы; здесь допущением обратного действия был бы поколеблен авторитет закона[322]. Далее обратное действие не допускается в том случае, когда ничтожность произошла вследствие несоблюдения в сделке предписанных законом форм[323][324].
В развитом праве обсуждение юридических сделок не ограничивается, как это бывало в прежние эпохи, буквальным толкованием. Оно стремится на основании совокупности всех постановлений сделки и ее очевидной цели к определению самой воли сторон[326].
Для выполнения этой задачи толкователь должен ясно представить себе время, место и обстоятельства, сопровождавшие заключение сделки.
Подобное исследование существенно осложняется при двусторонних сделках. Здесь необходимо установить, к какому соглашению пришли стороны[327]. В основание должен лечь тот смысл слов, который на месте составления сделки признается общеупотребительным[328]; исключается лишь тот случай, когда стороны держались другой терминологии или иного словоупотребления[329]. При известных обстоятельствах толкование облегчается применением деловых, принятых в обороте формуляров, с прочно установившимся смыслом. Нередко толкователь имеет дело с крайне неясным материалом вследствие того, что стороны не сумели, или не успели, или не старались все окончательно предугадать и дать своим мыслям соответствующее выражение. В таких случаях на судье лежит обязанность раскрыть и осуществить действительные намерения участников[330].
Объяснения сторон могул служить аутентическим толкованием содержания сделки, безразлично были ли они даны до или после ее заключения. При распоряжениях последней воли решающее значение имеют объяснения наследодателя[331]. При сделках двусторонних необходимо согласие между сторонами относительно того толкования, которое одна из них приводит в свою пользу[332]. Долголетний однообразный обычай раскрывает также цель сделки в том случае, если он не основан на несомненной ошибке или вызван простого деловой предупредительностью и подобными мотивами[333].
Правило толкования, которым чаще всего руководствовались римские юристы, требовало: рассматривать каждое слово в точном его значении и ничего не считать несущественным[334]. Этот принцип вполне целесообразен в тех случаях, где можно предположить тщательную редакцию условий сделки, напр. в уставах акционерных обществ и в условиях страхования; но отыскание точного смысла слов там, где бросаются в глаза ошибки и неясности в редакции, может привести только к недоразумениям.
В сомнительных случаях следует останавливаться на толковании, сопряженном с наименьшим обременением и обязательством, так как обязанность должна признаваться лишь при возможности доказать ее[335].
Все юридические сделки подчиняются началам доброй совести — bona fides. Она руководствуется прежде всего тем, что́ было установлено общим соглашением сторон; но в то же время требуется, чтобы такое строгое соблюдение соглашения не превратилось в ловушку для одного из участников[336].
1. Отсюда вытекает принцип, в силу которого неточные и двусмысленные определения в договоре вредят тому, кто его редактировал, если только при этом другая сторона не имела ясного представления об этих недостатках. Источники римские применяют это правило главным образом к продавцам и отдающим в наем[337], новейшие же решения распространяют его и на формуляры условий страховых и транспортных предприятий[338]; то же самое применяется и к выработанным работодателями в общей форме условиям договора напр., на фабриках, копях и т. п.
Вообще неясно составленные договоры следует толковать в направлении, наиболее соответствующем самой природе данной сделки и тем целям, которые очевидно имелись в виду сторонами[339].
2. Случается, что отдельные пункты договора не согласуются с тем названием, которое ему дается сторонами, но в то же время оказываются вполне удовлетворительными для наличности другой сделки, о которой стороны даже и не думали. В таком случае судья должен подвести этот договор под соответствующую юридическую точку зрения. Это называется обыкновенно превращением — conversio — юридической сделки. Строго говоря здесь дело идет о сохранении, а вовсе не об изменении сделки[340][341].
3. Все, что̀ в сделке действительно, сохраняет свое значение несмотря на упразднение ее недействительных частей — utile per inutile non vitiatur[342]. Такое разделение, однако, недопустимо в том случае, если его последствия противоречили бы цели договора[343] или основной идее запретительных законов[344].
4. Римские источники подчеркивают необходимость сохранить при толковании по возможности предсмертные распоряжения[345], приданое[346] и личную свободу — так наз. causae favorabiles.